приручение

Итэр сфотографировал место преступления, а затем задокументировал точное местонахождение и вид вещественных доказательств. Он работал профессионально, сосредоточенно, не позволяя себе ни на что отвлекаться. Лейтенант поначалу наблюдал за ним, а затем, убедившись в том, что тот сам со всем справился, оставил одного. Юноша особо не вслушивался в деловой разговор напарника и прибывшего судмедэксперта, но речь шла, казалось, о анализе вещдоков. Офицер смог вздохнуть с облегчением и полной грудью, когда оказался за пределами злосчастного дома. Всего пару минут, но такие бесценные и желанные. Он глубоко дышал, втягивая носом сырой воздух, задумчиво вглядываясь в собственное отражение в грязной луже. Ливень прошёл, но вдалеке по-прежнему гремели раскаты грома, а небо оставалось хмурым, без единого проблеска солнечного света. — Уже закончил? — бархатистый голос лейтенанта возвращает парня в реальность. Моргнув, полицейский обернулся на Чайлда, что склонился над ним с лёгкой усмешкой на лице. Начальник выглядел дружелюбно, в тёмной синеве глаз с каждой секундой таял лёд и раздражение, будто бы только присутствие офицера позволяло показать свою истинную натуру. А ведь действительно, с того момента, как они прибыли на место происшествия, мужчина ни разу не улыбался — а если и улыбался, то высокомерно и холодно — держался отстранённым и враждебно настроенным. Какой странный контраст. — С этим да, — кивнул парень, чувствуя, как лейтенант тянет руку к его волосам. В следующее мгновенье старший по званию мягко, в дружеском жесте треплет его чуть влажные златые пряди, глядя с ласковым прищуром сверху вниз, — …Сэр? — Ты молодец, — тепло похвалил его Чайлд, пихая руку в карман брюк, — Ты сохранил спокойствие и профессионализм, — он выдерживает паузу, — Не все новички могут сохранить самообладание, когда видят настолько истерзанное тело. Конечно, не паникуют, но сконцентрироваться на работе им, как правило, сложно. В тебе же чувствуется сила духа и подготовка, это хорошо. Итэр был приятно удивлён. Лейтенант хвалил его, причём не в первый раз. Но разрастающиеся в нём чувства признательности и уверенности в собственных силах разливаются обжигающим теплом по телу, и дыханье перехватывает. Никакими усилиями юноша не может подавить искреннюю улыбку, он смотрит на мужчину с безмерной благодарностью, и, по привычке, польщённо чешет кончик носа. Конечно, ему нравится, когда его хвалят. — С вашей стороны было странно ожидать обратное, — пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу, — Я ведь лучший выпускник академии. — Я помню, — кивнул Чайлд, — Но не все лучшие выпускники могут остаться хладнокровными. Это нормально, но я рад, что мои ожидания по поводу тебя оправдались. — он похлопал его по плечу. Итэр сглотнул, ощущая, как нежно щемит сердце. Он по-дружески бодает Чайлда плечом в плечо, улавливая тихий смешок. В самом деле, когда лейтенант не делает ничего сомнительного, он очень приятный и очаровательный человек. Ну и, когда он не ведёт себя, как зазнавшаяся сука. — Твоя работа на этом окончена, — лейтенант смотрит на наручные часы, — Мы прибыли сюда около четырёх часов назад. Мы справились с основной задачей, остальное ляжет на плечи детективов и судмедэкспертов. — Ага, понятно, — задумчиво пробормотал юноша, рассматривая профиль Чайлда. Сложно было отрицать то, что от него веяло своего рода обаянием и харизмой. Такие мужчины, обычно, очень популярны, но характер у Чайлда тяжёлый, и понимать его сложно. Его вроде и любят, а вроде и без конца ругают и жалуются на его методы дисциплинирования. Несуразица какая-то. — Поговорил с Венти? — полюбопытствовал лейтенант, наклоняясь корпусом тела вперёд, чтобы заглянуть в тёмные глаза напарника. — Ну, да, — закивал Итэр, пребывая в лёгком замешательстве от внезапного вопроса. Раз спрашивал, значит правда беспокоился. Или он делала это лишь из вежливости? Да уж, вряд ли. Чайлд точно не такой человек, который бы делал что-то из вежливости. — И как? — полицейский выжидающе приподнял брови. — Всё прошло не так, как я ожидал, — признался он, — Я изначально был настроен слишком пессимистично, может, поэтому… В любом случае, он не сильно-то расстроился. Если бы не вы, было бы вообще прекрасно, — его взгляд, блестящий шуточным осуждением, скользнул по мужчине рядом. — А я-то тут причём? — лейтенант насупился, обиженный несправедливым обвинением. Сложно было отрицать, что он, всерьёз озадаченный словами напарника, выглядел чарующе. — Когда я был у вас в последний раз, вы решили надо мной поиздеваться, — напомнил Итэр, — Синяки на запястьях до сих пор не сошли. Так вот, Венти увидел их, и понял всё не так, как было на самом деле. Я вроде успокоил его, но мне кажется, он по-прежнему не верит. Тень беспокойства озарила юношеское лицо. Пусть он говорил легко и непринуждённо, отрицание жрущей изнутри тревоги было бессмысленным. Всё, в общем и целом, в порядке, но дурное предчувствие не отпускает офицера какой день подряд. Словно вот-вот нагрянет шторм, разрушивший хрупкие отношения с Чайлдом, и долгие, прочные узы с Венти. Парень потратил множество часов, чтобы разобраться в своём состоянии, однако единственным доводом, к которому он пришёл, оказался таковым: доверие к Венти не было столь сильно, отчего ему не получалось найти покой. Но полицейский яро не хотел в это верить. — Ах, так вот в чём дело, — Чайлд мягко усмехнулся, — Я беспокоился, чувствуя, что тебя что-то гложет, и рад, что ты рассказал мне причины. Мне жаль, если моё поведение расстроило тебя, я просто… В любом случае, извини. Мне правда не всё равно, и к сожалению, я понял поздно, что сказанные мною слова и поступки могли ранить тебя. Однако, я считаю, что Венти не имеет права обижаться на тебя, даже если бы мы занялись сексом. Это не его забота, не так ли? В конце концов, с его стороны эгоистично просить тебя не общаться со мной только потому, что он ревнует. У Итэра челюсть отвисла от услышанного. Чайлд стал мягче? Он не говорит своё коронное: «Обижаешься? Твои проблемы», а искренне извиняется перед ним. Дело ли в том, что последнюю неделю они тесно сотрудничали вместе, или же в чём-то другом? Возможно, Чайлд располагает его к себе, чтобы в будущем использовать в своих целях… Стоит ли безоговорочно верить его словам? Итэр тихо хмыкнул. Общение с Чайлдом можно назвать временами приятным, а временами и неприятным, и своими высказываниями он часто разочаровывал офицера, поэтому… О глубоком доверии речи идти не может, однако на самый малый процент… Совсем немного, но юноша находит раскаяние мужчины отзывчивым. — Вы правы, — вздохнул Итэр, вновь вдыхая полной грудью запах мокрого асфальта и озона, медленно, но верно, расслабляясь, — С его стороны это неуместно и даёт повод для тревоги. Но меня не столько тревожит то, что он ревнует, сколько то, что это может быть причиной для ссор в будущем. Он потупился: был ли смысл обсуждать это с Чайлдом? Мужчина не был его личным психологом или подушкой для слёз, чтобы парень мог без зазрений совести вещать о своих беспокойствах — как будто у лейтенанта без него своих проблем не было. Однако, обнадёживало то, что Чайлд действительно выслушивал его и старался помочь дельным советом; значит, ему были вовсе не безразличны переживания напарника. Будь оно по-другому — Чайлд давно бы пресёк любые попытки поделиться своими душевными ненастьями и заставил молчать в тряпочку. — Твои опасения небезосновательны, — помолчав с минуту, наконец согласился Чайлд, его лицо на секунду омрачила глубокая хмурость, — Но на твоём месте я бы не стал себя накручивать. В конце концов, это не идёт на пользу в первую очередь тебе. Этого пока не произошло, верно? Так что нет смысла беспокоиться об этом. И всё же, это моя точка зрения, и ты волен считать по-другому. Итэру не осталось ничего другого, и он утвердительно кивнул, оставляя Чайлда купаться в раздумьях, согласился ли он с его видением ситуации, или тем, что они расходятся во мнениях в этом вопросе. — Ладно, нам тут делать больше нечего, — затянувшуюся тишину вновь нарушил лейтенант, похлопав офицера по крепкому плечу, — Пошли, пора вернуться в департамент. И, не сказав больше ни слова, мужчина решительно двинулся в сторону полицейской машины, припаркованной неподалёку, даже не обернувшись, чтобы проверить, последовал ли за ним его подопечный. Итэр с неуловимой тоской посмотрел в затянутый тёмными тучами небосвод, и в следующее мгновенье тенью скользнул вслед за начальником, оказавшись в салоне авто. — Ну и, как себя чувствуешь? С лёгкой усмешкой поинтересовался Чайлд, непринуждённо меняя тему разговора, очевидно, понимая, что Итэр сам не до конца разобрался в своих чувствах, чтобы призывать его к душевной беседе. — Вы об этом деле? Ну, непривычно… Я не испугался, увидев труп, но и приятного ничего не испытал, — офицер неприязненно поморщился, вспоминая изуродованный до неузнаваемости силуэт погибшего студента, — А вы? Честно, даже я ощутил холодок от вашего каменного выражения лица… — он сузил глаза, пристально глядя на лейтенанта. Что-то в нём переменилось. Черты Чайлда ожесточились, словно Итэр перешёл тонкую грань дозволенного, спросив о чём-то донельзя личном, и озорной огонёк в синих глазах заледенел, потухнув в стуже глубокой синевы. — Я ничего не испытывал, — отозвался он отстранённо, вынуждая поёжиться под колким и пронзительным ледяным взором, — Тело есть тело. Мне нет дела до того, насколько жестоко обошлись с жертвой, я просто делаю свою работу. Итэр вздрогнул, не ожидав от лейтенанта столь холодной реакции. Неужели задел за живое? Как странно… У Чайлда, бесспорно, много тайн, захороненных глубоко внутри, и еще страннее то, что юноше хочется их разгадать. Глупо ли это? Да, вполне. Но неуёмному любопытству Итэра нет ни конца и края, и он обязательно рано или поздно вскроет защитную обёртку лейтенанта… Но пока не время. — Однако ты исключение. — Что? — Итэр не понял. — Если бы с тобой что-то произошло, я бы пришёл в бешенство, — произнёс негромко Чайлд, ухмыляясь ошеломлённому осознанию офицера, озарившему лицо. Старший по званию мягко коснулся бархатной щеки парня ладонью, чувственно погладив её большим пальцем. Сердце Итэра пропустило удар от нежного жеста мужчины, щёки приятно обожгло лёгким румянцем, пока глаза лихорадочно бегали по лицу напротив в поисках ответов. Офицер впервые чувствовал себя настолько настигнутым врасплох, и он не мог понять, было ли подобное действие Чайлда искренним, или он повёл себя так в ответ на многочисленные приставания и флирт со стороны юного офицера непосредственно. Он постарался поймать взгляд мужчины, но тот был блуждающим, туманным, устремлённым в всеобъемлющую пустоту и тоскливым. Словно лейтенант потонул в старых сокровенных воспоминаниях, горящих в глубинках его души ярким пламенем. — Ха-ха, просто шучу, — спустя пару секунд интимного затишься, тихо посмеялся мужчина, с некоторой неохотой убирая руку от лица подчинённого, — Впервые вижу тебя в таком смятении. В чём дело? Итэр не знал, почему у него так заныло в груди, стоило Чайлду перевести всё в шутку. — Я просто… Не привык, — с тяжелым вздохом, объяснил парень, от странной смеси расстройства и озадаченности чувствуя себя загнанным в угол. О, что же это такое! Почему он так огорчился? У него нет даже предположений, но горечь, оседающая в нём, остаётся такой же ощутимой и тревожной, — Это не похоже на ваше обычное поведение, когда вы флиртуете со мной. Поэтому я удивился. Он замолчал, поджав губы, ощущая жгучее желание добавить что-то ещё, но не находя ничего уместного, чтобы развить эту тему. Возможно, Итэр просто устал за сегодня, и ему нужно побыть наедине с собой. — Хей, — мягко зовёт Чайлд, заглядывая в глаза офицера с беспокойством, безусловно, сбитый с толку его реакцией, — Точно всё в порядке? Есть что-то ещё, что тебя гложет? — он едва касается плеча юноши кончиками пальцев, выжидающе приподняв брови. — Нет-нет! — поспешил отмахнуться Итэр, — Всё в порядке, не беспокойтесь. — Ла-аадно, приятель, я не давлю на тебя, — Чайлд мгновенно прекратил любые попытки выяснить причины странного поведения напарника, и завёл машину, как ни в чём не бывало продолжая: — Нас ждёт умопомрачительная бумажная работа в департаменте! О, уже представляю, как это будет весело, — он издал ироничный смешок, прежде чем вырулить с парковки. Итэр негромко засмеялся в ответ на саркастичное замечание мужчины, и кивнул, молча соглашаясь с ним. Что ж, почти за две недели работы полицейским, парень успел возненавидеть работу с документами всеми фибрами души. Было просто неимоверно тяжело сидеть весь день в душном офисе и составлять отчёты! — Хочешь послушать историю из моей школьной жизни? — неожиданно спросил лейтенант спустя пару минут тихой езды, изгибая уголки губ в заговорщицкой ухмылке: казалось, у Чайлда сегодня непривычно хорошее настроение, и даже шипящее неприятно полицейское радио с пасмурной погодой напару неспособны поубавить его пыл. — Я весь во внимании. — отозвался с энтузиазмом Итэр, предвкушая услышать бурный рассказ о школьных годах, наполненных безмятежностью и полной безответственностью. Интересно, был ли Чайлд тихоней? Или, наоборот, главным задирой… Итэру не терпится услышать. — Что же, начнём с того, что я был хулиганом, — начал с нахальной ухмылкой Чайлд, сжимая пальцы на руле покрепче, — Срывал уроки, доставал учителей и одноклассниц, постоянно отрывался и, ну… Давай просто скажем, что я был бабником. Я не трахался, мне было достаточно того, чтобы зажать какую-нибудь стеснительную девочку, влюблённую в меня, и поцеловать её, полапать… У меня есть большой опыт в том, как оказывать предварительные ласки, поэтому от меня были в восторге. Не скажу, что абсолютно каждая хотела со мной встречаться, но половина школы точно. На самом деле я был ужасным парнем, — смешок, — Непостоянный, но в то же время собственнический и невероятно ревнивый, любящий самоутверждаться за чужой счёт. Обычный подросток в пубертате, одним словом, — он пожал плечами, и стрельнул игривый взгляд на Итэра, останавливаясь на красный свет. — Как будто два разных человека, — потрясённо выдохнул офицер, облизнув губы. Даже не верится, что человек, нетерпящий флирта и раздражающийся от любого сексуального или романтического внимания, в прошлом мог быть ловеласом, и в целом, довольно развязным парнем, за которым гонялись толпы девушек, — Даже представить вас таким не могу. — Понимаешь, в моей жизни были определённые… Обстоятельства, из-за которых мне пришлось остепениться и повзрослеть. Быть ветреным — это здорово, но не тогда, когда тебе за двадцать, а у тебя ни гроша в кармане, — сухо усмехнулся Чайлд, — Да, я не нуждаюсь в женском внимании и не желаю развлекаться в ночных клубах до бесчувствия, но в целом, хм… Думаю, я всё также горю страстью к командованию и власти. Возможно, мне просто нужен человек, который ткнёт меня носом в моё же высокомерие. — Я, например? — полицейский кокетливо ухмыльнулся, приподнимая брови и слегка наклоняясь к мужчине до тех пор, пока его дыхание не опаляет чужие губы. Синие глаза лейтенанта озорно сверкнули, уста сложились в ответный дерзкий оскал. — Оо… Претендуешь на роль моего парня, офицер? — прошептал горячо Чайлд, томно прикрывая глаза, — Очень даже вероятно… Он смотрел на Итэра пристально, и что-то незнакомо хищное пронеслось в тёмном омуте пронзительных глаз, заставляя парня содрогнуться от нахлынувшего чувства удовлетворения. Их флирт переходил все границы дозволенного, но ни одного из них это не волновало. Влажные губы Чайлда приоткрылись словно в преддверии поцелуя, однако он не сдвинулся с места, лишь бросая на напарника обжигающие взгляды. — Я беру свои слова назад, — прошептал хрипло мужчина, громко сглатывая от ощущения чужого дыхания, ласкающего его кожу, — Ты определённо в моём вкусе. Итэр не успевает даже ответить, как лейтенант уже нежно, но твёрдо хватает его за подбородок, ни на секунду не прерывая зрительного контакта. — Вы тоже, если честно, — пробормотал тихо, интимно офицер, нисколько не смутившись от смелого прикосновения старшего по званию, и даже незаметно прильнув ближе, — Мой идеальный типаж. — Приятно слышать, — замурлыкал лейтенант в ответ, проходясь голодно языком по нижней губе, прежде чем отпустить юношу и одарить его нечитаемым взором. Итэр, переводя дыхание, откинулся на спинку пассажирского кресла, наблюдая из-под опущенных ресниц за своими слегка подрагивающими пальцами рук. О, боже… Сейчас в воздухе отчётливо ощущается напряжение, и дышать, кажется, становится немного сложнее. Кожа чувствуется раскаленным металлом, щёки — пожирающим всё живое огнём, и подобная комбинация заставляет Итэра сходить с ума. Они ходят по тонкому лезвию, взаимодействуя друг с другом подобным образом, но даже не думают останавливаться. Это опасно — подобно бомбе замедленного действия, готовой рвануть в любой момент, они сближаются всё больше и больше… Больше, чем хотелось бы и больше, чем должно быть дозволено. — Что же. Я продолжу рассказ, — будничным тоном протянул лейтенант, сосредоточившись на дороге, как будто и не было ничего между ними всего секунду назад. Это лишь безобидный флирт, правильно? Да, всего лишь… Безобидный. Флирт. — Когда мне было шестнадцать, я подкатил к девушке, что была на два года старше меня. Она не нравилась мне, как личность, меня привлекала её грудь и задница. Это… Правда не то, чем я горжусь, но, давай не забывать, что я был ублюдком в пубертате. В общем, с ней вроде бы всё получалось, мы целовались, зажимались по углам, дрочили друг другу, но… Я понятия не имел, что за ней гоняется парень из института, и тем более не знал того, что они трахались. Когда он пригрозил мне тем, что переломает мне кости, если ещё раз увидит рядом с ней, я по глупости своей послал его, и… Оказался в больнице со сломанной ногой и рукой. В общем, я был идиотом, и поплатился за это. — посмеялся Чайлд, постукивая пальцами по мягкой обивке руля. Итэр не сдержал смешка в ответ на историю лейтенанта, наконец полностью расслабляясь в кресле, находя забавным то, каким упрямым и импульсивным был в юношестве мужчина, и как сильно он отличался от себя нынешнего. — Действительно, идиот, — фыркнул Итэр, сверкая широкой улыбкой, — Но, должно быть, в вас было нечто чарующее, раз вы обладали популярностью. — Да уж как же, — насмешливо хмыкнул начальник, покачав головой, — Зачастую девочкам в этом возрасте нравится образ типичного бэд боя с неконтролируемой ревностью, им кажется, что это здорово — состоять в отношениях с хулиганом. Но я был ред флагом, встречаться со мной означало лишить себя свободы. — Хм… Пожалуй, вы правы. Шестнадцатилетним девочкам часто нравятся плохие парни, — вздохнул Итэр, — Я так понимаю, сейчас у вас нет проблем с ревностью? — Да нет, всё также, — промычал задумчиво Чайлд, выдерживая паузу длиною в несколько секунд, — Просто у меня уже около одиннадцати лет нет партнёра, которого бы я любил. Но, всё же, я стал более сдержанным и ревность держу при себе, я её не показываю. А ты? Были ли у тебя когда-то проблемы с ревностью? — Нет, не было. Я ведь говорил, что я ни в кого не влюблялся, чтобы ревновать. Да и, думается мне, я бы не стал. Я склонен во всём доверять людям, которых люблю, и я уверен в себе, чтобы подвергать верность человека сомнениям. — непринуждённо ответил Итэр, незаинтересованно наблюдая за проплывающими за окном пейзажами. — Вот оно что. Правильный подход, офицер, — поощрительно произнёс мужчина, и смолк. Только шум проезжающих машин за окном, рекламных баннеров и автобусов разбавлял наступившую тишину, пока каждый из полицейских был погружён глубоко в свои мысли. Итак… Вот что Итэр вынес из сегодняшнего дня: что ему, возможно, стоит пересмотреть отношение к лейтенанту и разобраться в своих чувствах.

***

День за днём, недели за неделями неизменно сменяют друг друга, однообразные будни, тусклые выходные, проведённые за повторением кодекса и отрабатыванием приёмов в спортзале, медленно истлевают в эфемерном временном потоке, неумолимо бегущем вперёд. В подобном монотонном ритме жизни, Итэр прожил два месяца, истощённый усердной работой едва ли без продыху. Как Чайлд и обещал, спустя две недели работы, он стал заваливать его сверхурочными, задерживая до двух, а то и четырёх часов ночи. Это было чудовищно — но работа полицейским требует жертв, и Итэр не привык трусить перед трудностями. Поначалу всегда тяжело, ему нужно приспособиться, остепениться и найти себя в коллективе. По сей день парень не смог завести надёжных друзей — большая часть офицеров и сержантов относится к нему с предубеждением лишь из-за того, что он водит дружбу с лейтенантом. Словно для них это трагедия мирового масштаба, честное слово. Да даже если бы он трахался с мужчиной, какая разница? Ему не дают поблажек, не относятся мягче, и, казалось, наоборот, нагружают обязанностями больше необходимого. Итэр работает здесь два месяца с половиной, и за это время зарекомендовал себя, как квалифицированного профессионала, приученного к тяжёлому труду. Так какого чёрта? Видимо, всем действительно так важен тот факт, что офицер хорошо знается с лейтенантом. Подобного рода мысли занимали его, когда он после тяжелого трудового дня решил побаловать себя просмотром сериала (впервые за последний месяц!) и расслабиться в мягкой кровати. Однако, не успел он даже отсмотреть пятнадцать минут, как на телефон поступил звонок: звонил капитан Чжун Ли. — Блять, — раздражённо зарычал он, откладывая ноутбук в сторону и немедленно прикладывая смартфон к уху, стараясь звучать непринуждённо, чтобы начальник не услышал в его тоне раздражения, — Добрый вечер, мистер Чжун Ли. Чем могу быть полезен? — Здравствуй, Итэр, прощу прощения за столь поздний звонок, — вежливо извиняется капитан, но парень может различить в его интонации тень беспокойства, — Ты сейчас занят? — Ну… — офицер прикусывает нижнюю губу, обречённо вздыхая. Ясно. Сегодня отдыха можно не ждать, — …Не особо. — Мне неудобно просить тебя об этом, учитывая, насколько упорно ты трудишься с момента поступления на службу, — вздыхает полицейский, выдерживая короткую паузу, — Это не относится к рабочим обязанностям, это больше личная просьба. Чайлд в данный момент в баре на окраине города, и… Ты, я так полагаю, понимаешь, в каком он состоянии. Я бы забрал его сам, но на мне лежит множество дел, и у меня нет возможности это сделать. Я сомневаюсь, что Чайлд самостоятельно доберётся до дома, поэтому я прошу тебя о такой услуге. Юноша поджал губы, стараясь игнорировать иглу тревоги, вонзившуюся глубоко в сердце: Чайлд, чёрт возьми, пьяный в баре на окраине города в час ночи. Здесь вообще возможно не переживать? Особенно сейчас, когда они знают друг друга достаточно хорошо, чтобы не беспокоиться. Как бы сильно он ни хотел отдохнуть, но уверенность в том, что лейтенант в полной целости и сохранности, для него важнее. — Конечно, никаких проблем. Я заберу его, — соглашается он, а затем спешит мягко успокоить: — Не переживайте, капитан. С ним всё будет в порядке, я о нём позабочусь. — Я у тебя в долгу, — с облегчением благодарит его мужчина, переводя дыхание. Когда он вновь подаёт голос, то звучит более спокойно и твёрдо: — Я отправлю тебе адрес бара. Уведоми меня, как только доставишь его домой. — Хорошо. Будет исполнено. — кивнул парень, и, завершил телефонный разговор с усталым вздохом. Он ощущает, как душащее волнение за Чайлда подбирается к глотке, но старается взять себя в руки и не надумывать всякого, что могло произойти с неосмотрительным мужчиной при наихудшем раскладе. Конечно, он взрослый мужчина под два метра ростом, мускулистый и сильный, но кто знает, сможет ли он дать достойный отпор в алкогольном опьянении… Встряхнув головой, юноша поспешно отогнал негативные мысли, и поспешил переодеться из домашней одежды в уличную. Проверив адрес, который отправил ему капитан, Итэр обулся, захватил полицейское удостоверение с оружием и электрошокером просто на всякий случай, и выскользнул из квартиры, закрыв её на ключ. Твою мать! Ну почему этот глупый лейтенант вечно вляпывается в какое-то дерьмо, заставляя окружающих переживать? Довольно странно ощущать разрывающую на части изнутри тревогу, если честно, учитывая, что ещё два месяца назад, в первые дни работы, Итэр Чайлда ненавидел, в тайне желая ему каких-нибудь мелких неприятностей. Он совсем не ожидал, что сблизится с неподступным и колким на язык мужчиной настолько, что теперь будет переживать за него до дрожи в пальцах рук. Всё дело в том, что из-за работы в паре, они волей-неволей сблизились и стали узнавать друг друга с совершенно разных сторон: как с сильных, так и слабых. И, в итоге, нетерпимый к любому упоминанию лейтенанта, он стал интересоваться им, впоследствии чего привязался. Парень мог сказать, что Чайлд привязан к нему тоже, вероятно даже, больше, чем он сам. И как-то так получилось, что теперь они работают вместе не в качестве наказания, а как полноценные напарники. Офицер завёл машину, и выехал на шоссе, мчась на всех порах к бару, находящемуся в сорока минутах от его дома. Блять, обязательно же надо было выбрать бар как можно дальше от центра! Сердце Итэра заходится в бешеном темпе, когда он вдавливает ногу педаль газа в пол, превышая дозволенную скорость и подвергая себя опасности, однако в тот момент думая лишь о том, как бы поскорее добраться до места назначения и убедиться в том, что с Чайлдом всё в полном в порядке и он не пострадал. Боже, он готов начать молиться, лишь бы с напарником ничего не случилось… Вся сорокаминутная поездка прошла в тревогах, как бы полицейский ни старался себя успокоить: его душа всё равно изнывала от беспокойства, усиливая жажду поскорее забрать Чайлда из треклятого бара и привезти домой. Парнишка не помнит, как вихрем ворвался в переполненное поддатыми мужчинами и женщинами здание, хаотично скользя глазами по присутствующим, выискивающий силуэт горе-алкоголика. Потребовалось рыскать еще двадцать минут, оглушаемый громкой, тяжёлой музыкой, среди скопления людей, чтобы, наконец, столкнуться с рыжим мудаком лицом к лицу. Лейтенант нахмурился, схватив Итэра за плечи и пялясь на него затуманенным взором несколько минут, прежде чем на его лице пронеслось узнавание. — Итэр! Ты что здесь делаешь?! — мужчина выглядел ошеломлённым появлением юноши в таком забытом богом месте, однако его изумление продлилось недолго — уже через секунду он зло зашипел: — Тебя не должно здесь быть, слышишь? Уходи! — Чайлд мягко оттолкнул его, и отступил назад, предупреждающе сведя густые брови над переносицей. Негодованию офицера не было конца и края. Он приехал за ним в час ночи на край города, чтобы сейчас быть посланным нахер?! Нет уж, так дела не делаются! Он приехал сюда с одной целью: забрать Чайлда, и он сделает это. — Я ехал за тобой в такую пизду, а ты меня прогоняешь?! — зарычал угрожающе Итэр, хватая мужчину за ткань шёлковой рубашки, грубо дёргая на себя, — Нет уж, ты поедешь со мной! Я не собираюсь оставлять тебя здесь! Из глотки лейтенанта донеслось ответное утробное рычание, стоило подчинённому неосмотрительно схватить его за одежду и притянуть к себе. Его синие глаза метали молнии, ноздри раздувались от едва сдерживаемого чистого гнева, но, тем не менее, он не предпринимал никаких действий, пристально глядя на офицера. Было ясно, что, хоть полицейский и злился, но он слушал Итэра. — Ты хочешь подраться? — его голос звучал ровно, но в нём слышалась скрытая угроза, — Я сказал тебе уходить. Убедился, что я не пьян? Так проваливай! Теперь он толкнул его в грудь грубо, безжалостно, заставляя Итэра задохнуться от боли и потрясения одновременно: внутри всё так болезненно сжалось и закололо, как будто Чайлд только что предал его. Он в ошеломлении смотрел на лейтенанта, не до конца веря в то, что тот так грубо с ним обошёлся, пренебрегая его чувствами и потраченным временем. И ради этого он мчался сюда, как сумасшедший, превышая скорость и жертвуя собой? Глаза юноши блеснули горькой обидой, в носу предательски защипало. Блять… Не хватало ещё расплакаться перед этим ублюдком, поступившим с ним так жестоко и совершенно несправедливо. Если Чайлд хотел здесь остаться, он мог объяснить это спокойно, а не прогоняя, испепеляя этим ненавистным надменным взглядом, которым одаривал в первые дни работы. — Ну вот и оставайся здесь, если тебе так хочется бухать в одиночестве. — хрипло пробасил Итэр, уязвленно глядя в глаза мужчины, прежде чем развернуться и яростно направиться к выходу, расталкивая людей и не обращая никакого внимания на оскорбления, сыплющиеся в спину. Он ощущал себя сокрушённым и измученным, отдавшим последние силы на то, чтобы приехать за Чайлдом, а в итоге быть посланным со словами «тебя тут не ждали». Впервые за долгое время парень ощущал себя настолько подавленным и расстроенным, готовым расплакаться от жгучей обиды, прожигающей внутренности. Это было несправедливо. Ему хотелось вырвать своё изнывающее сердце из грудной клетки, лишь бы ничего не чувствовать и не задыхаться от горечи, готовой вырваться наружу всхлипом полного разочарования, однако упрямо сдерживаемой до последнего. Если лейтенант так с ним обошёлся, то и нечего было тратить свои нервы на бессмысленные беспокойства. Парень уже кладёт руку на ручку авто, как вздрагивает от внезапного мягкого прикосновения к плечу. Он оборачивается, ударившись в порыве импульсивности спиной о дверь машины, и сталкивается взглядом с виноватыми глазами Чайлда. — Прости, — выдыхает мужчина, сжимая ладони напарника в своих слишком чувственно и нежно для того, чтобы оставить у юноши хоть какое-то желание продолжать злиться, — Я не хотел тебя обидеть, просто… Мне не хотелось, чтобы кто-то из знакомых видел меня сейчас. Мне тяжело, понимаешь? Я хотел напиться, чтобы забыться, но не успел. Пожалуйста, пожалуйста, не злись на меня. Я поеду с тобой. — он не сдержал порыва податься вперёд, прижимая тело Итэра своим к машине. Чайлд выглядел искренним и раскаивающимся, его привычно хищные, жёсткие черты лица смягчились, а взор, недавно горящий холодом и высокомерием, теперь пылал нежным сожалением. Итэр колебался с минуту, огорчённо глядя на большие руки Чайлда, осторожно, трепетно сжимающие его собственные. Методы утешения этого ублюдка никогда не оставляют место ярости и глубокой обиде, превращая любую вспыльчивость в умиротворение и бесценный покой. Чайлд знает, как извиняться правильно, но иногда он делает это слишком поздно. — Я беспокоился, — тихо произнёс офицер, тушуясь под ласковым взором напарника, — И ты сделал мне больно. — Я знаю, знаю, — ворковал Чайлд, сгребая Итэра в защищающие объятья, — И мне очень стыдно. Невероятно стыдно. Парень судорожно вздохнул, зарываясь носом в сильную грудь мужчины, пока тот шептал нечто успокаивающее и поглаживал по спине круговыми движениями, очевидно, ничего так не желая, чем заслужить прощения перед тем, кого он считал другом. — Хорошо, — наконец, собравшись с мыслями, кивнул подчинённый, — Я отвезу тебя домой. Виноватое лицо вышестоящего озарилось широкой, признательной улыбкой. Он хихикнул и боднул приятеля в плечо, забираясь на переднее пассажирское сиденье. Итэр, взглянув в чистый ночной небосвод, последовал за полицейским, садясь за руль. Почти ставший ненавистным день под конец принёс что-то хорошее.

***

— Чайлд, — парень садится на край кровати начальника, который, в свою очередь, подложив под голову подушку и включив прикроватную лампочку, читал книгу, — Я знаю, ты избегаешь этой темы, но… Меня правда беспокоит то, что ты так часто пьёшь. Ты никогда не называл причин, — он потупился, поймав пристальный, похолодевший взор мужчины. Вообще-то, Итэр не собирался задерживаться у Чайлда в гостях, и уехать сразу же, как только заведет его в дом. Но сначала мужчина предложил остаться на поздний ужин, а потом и на внеплановую ночёвку. Юноша, в конце концов, настолько устал, что решил согласиться — всё равно это лучше, чем быть одному, он так думает… — Ох, хер с тобой короче, — простонал удручённо лейтенант, откладывая книжку в сторону, складывая руки на груди, — Всё равно не отстанешь, но, единственное, о чём я тебя спрошу: действительно ли ты хочешь услышать об этом несмотря на то, каким ужасающим это может показаться? — он выжидающе приподнял брови, испытующе глядя на юношу напротив. Офицер на мгновенье засомневался, однако отмахнулся от любых сомнений, решив для себя, что ему как никогда важно узнать о причинах, по которым Чайлд так часто, а главное — много, пьёт, и постараться помочь. Лейтенант ему точно уже не чужой человек, и узнать что-то сокровенное — большая честь. Он не может не чувствовать себя польщённым, когда осознаёт, что начальник глубоко доверяет ему. — Да, я хочу. — твёрдо ответил он. Чайлд замолчал. Его лицо приняло серьёзное выражение, а в глазах отразилась невыносимая тоска, всё это время скрывающаяся за маской надменности. Мужчина с тяжёлым вздохом сел поудобнее и облизнул губы, скользнув тусклым взором по острым изгибам тела Итэра, прежде чем начать тихо, устало: — Это произошло во времена армии. Я любил вызовы, обожал соперничество, и, в целом, я бы довольно дерзким ублюдком, осмеливающимся огрызаться даже с майорами и капитанами. Честно, не знаю, чем я думал, — он закрыл глаза, замолчав на минуту, прежде чем продолжить без энтузиазма: — И мне понравился парень… Это было взаимно. У нас начался тайный роман, который продлился, м… Недолго. И, в один момент об этом прознали наши сослуживцы, — он поджал губы на потрясённый вздох Итэра, — Ты знаешь, в армии такого не терпят, особенно в России. В наших отношениях с пареньком, который мне нравился, всё было невинно. Он не хотел заходить дальше поцелуев, я не хотел давить. Но, в тот день, когда об этом узнали, меня… Принудили изнасиловать его. Итэра как водой холодной окатило. Он с трудом сглотнул, чувствуя, как тяжело становится дышать от переполняющего грудную клетку сочувствия и ужаса — его тело охватил предательский мандраж, пронзая нежную кожу множеством невидимых ядовитых игл. Это же какое должно быть зверство принудить изнасиловать человека, которого ты любишь… Это бесчеловечно! Парень даже представить не мог, что за плечами Чайлда настолько страшный опыт, от которого он до сих пор не может оправиться, спустя одиннадцать лет после этой трагедии. — И когда я сделал это, — продолжал Чайлд с ледяным выражением лица, — Они пустили его по кругу, и он- Лейтенант осёкся, уставившись на простыни. Офицер едва ли не подорвался, чтобы крепко обнять мужчину, стоило ему уловить предательскую влагу в полных горечи синих глазах, однако усилием воли заставил себя остаться на месте. — Он умер. закончил полицейский, ослабев на глазах. Он выглядел таким хрупким и ранимым, нуждающимся в защите, что Итэр, не сдержавшись, бросился к нему, притягивая к себе и укрывая в своих самых тёплых объятьях, на которые только был способен. Его сердце разрывалось за Чайлда, и он страстно жаждал утешить напарника любым возможным способом, или хотя бы быть рядом, когда понадобится. Теперь ему было страшно оставлять мужчину одного с новообретённым пониманием, что творится в голове того. Парню просто было страшно. Это… Чудовищно. Чайлд не заслуживал подобного наказания, никто не заслуживал ничего подобного. — Я буду рядом, лейтенант, — прошептал офицер, нежно сжимая волосы на затылке мужчины, чувствуя, как крепко его обнимают его в ответ и утыкаются лицом в плечо, — Столько, сколько вам будет нужно. — Это моя вина, — голос Чайлда срывается на отчаянный шёпот, — Если бы я не позволил себе признаться ему, то… Его крупное тело содрогнулось, и офицер, казалось, ощущал душевную боль лейтенанта, сохраняемую под кожей более десятка лет, на себе, задыхаясь от того, как больно сжималось сердце. Боже, ему так жаль… Ему хочется взвыть от собственной беспомощности, ведь всё, что он может — это сидеть рядом с Чайлдом и утешать его чувственными объятьями в надежде облегчить мучения. — В этом нет вашей вины, — пылко возразил офицер, — Здесь вина только тех уродов, что сделали это, не ваша. Чайлд только прерывисто вздохнул, обнимая его с большей нуждой и жадностью, словно боясь того, что Итэра отберут. — Именно поэтому я не вступаю в сексуальные отношения, — пробормотал едва слышно мужчина, — Перед глазами всё ещё стоит картина, когда он умоляет перестать, и я просто… Я не могу. Итэр охнул, сочувственно приластившись к Чайлду ближе, стараясь возместить полученный ущерб своей лаской, теплой и близостью. Он бы на всё пошёл, лишь бы Чайлд почувствовал себя лучше… Невыносимо видеть лейтенанта в таком состоянии. Но юноша может лишь молиться, что время залечит глубокие душевные раны полицейского, поможет забыть травмирующий опыт и двигаться дальше. — Мне начал нравиться кое-кто, — продолжает обессиленно мужчина, стискивая парня в своих сильных руках так, что у подчинённого на секунду теряется возможность дышать, — Поэтому мне немного легче. Итэр может лишь продолжать мягко поглаживать напарника по широким плечам, и нашёптывать утешения, впервые за всё знакомство ощущая, насколько сильно Чайлд нуждается в простом человеческом тепле и ласке.