«Люблю тебя»
Старик постукивал пальцами об дубовую поверхность следовательского стола, он упрашивал не подпускать ни одного журналиста в палату, но эти газетные пройдохи все равно выуживали информацию в час по чайной ложке, даже не находясь внутри участка. Следователь и сам был недоволен сложившимися обстоятельствами, еще не хватало резонанса, чтобы весь город пришел за возмездием, и не важно, на кого оно будет направлено. Мать убитой сидела в кабинете уже сутки, не желая даже уходить, пока лично не встретиться с убийцей. Каково будет ее удивление, что этого человека она знает слишком хорошо. Лумис отвернулся от столпившихся газетчиков, которые часто высматривали в окнах хоть кого-нибудь. — Скажете им хоть слово, и тогда не отвертеться. — Я знаю свою работу, — устало заговорил следователь, выпивая холодный кофе, даже не морщась, — держал бы своего любимца под транквилизаторами, а не позволял бы разгуливать, — говоря не как профессионал, а как поднаторевший от жизни человек, которому не хотелось решать и выискивать правду, он не обвинял, просто хотел другого исхода для всех. Тогда не случилось беды. — Знаю. — Все ты знаешь, старик, а толку теперь? — Толк есть всегда, — Лумис провел ладонью по седым волосам, вновь постукал по столешнице и, немного приободрившись, продолжил: — Как бы ты ни думал, но Майкл не сможет выдать реакцию на эмоции, его невозможно склонить слезами или жалобами. — Страх? — Только пытки мы не пробовали, но это негуманно лет как сто, — едва усмехнулся психиатр, — одиночество давно укрепилось в столь сломленном человеке, но... — Жалеешь всё, а мне бредни не неси. Психопатов в мире много, некоторые раскаиваются, другие до последнего винят всех вокруг. У пацана даже повода нет, чтобы мозг загнивал. — Порой мы больны без видимых причин. — Ну-ну! — заканчивая диалог, следователь прошел к двери, хлопая ею чрезмерно сильно. Мужчина смотрел, как в палате лежит прикованный человек, совсем скоро приедет окружной прокурор, и тогда начнется полнейшая вакханалия. Весь участок пойдет ходуном, и он не может обещать, что рыщущие «писаки» не проберутся, вызнавая правду. Следователь искал хоть один аргумент и не находил. Защищать пацана не в его компетенции, но если он действительно невиновен, к чему меланхоличная отстранённость? Неверие в силы правопорядка или недоверие ко всему в принципе?***
Нельзя было предугадать ни одной эмоции на лице Майкла. Он смотрел четко на Джейка, и казалось, стеклянный взгляд прояснялся на долю секунды. Люди ходили по помещению, создавая гул голосов, которые шептались, перекрикивали, указывали и обвиняли. Родители сидели по обе стороны от сына, и мама, уткнувшись в его плечо, жалобно ревела, не переставая просить прощения. Отец был как иссушенный фрукт, на лице которого застыла маска безразличия, он машинально с небольшой периодичностью похлопывал сына по коленке и осматривал незнакомцев бездумным взглядом. По паркету застучали каблуки, и в зал вошли судья со следователем, а также семенящий адвокат, который изрядно вспотел в душном помещении. Женщина взошла на трибуну и попросила тишины. — Добрый день всем присутствующим в этом зале. Я буду обращаться лично к Майклу Майерсу, остальных прошу сохранять молчание и не мешать судебному процессу. — Орлиный взгляд судьи переместился к подсудимому, и женщина четко поставленным голосом продолжила: — Вы знаете, за что вас судят, мистер Майерс? Парень поднял голову, встречаясь глазами со своим палачом, не мешкая, кивнул. — Продолжим. После заседания большого жюри было вынесено, что вы являетесь виновным, и нам хватает оснований для проведения судебного процесса. Сторона защиты, а также сторона обвинения присутствуют в полном составе. — Женщина сделала небольшую пометку в бумагах и, обратившись к следователю, попросила зачитать речь. Крепкий мужчина в полицейской форме, немедля встал из-за стола и, отряхнув невидимую грязь с брюк, стал зачитывать обвинение: — В соответствии с общим правом и уголовным кодексом Соединённых Штатов Америки подсудимый совершил умышленное убийство с четким умыслом причинения вреда, что является убийством первой степени. Со стороны обвинения я прошу вынести высшую меру наказания — пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Начавшаяся возня позади привлекла внимание всех. Джейк обернулся на мечущуюся мать, которую пытались удержать на месте. — Эта тварь убила моего ребенка! Мою девочку, которой было всего двенадцать, боже мой! За что, за что он живет, а она лежит в земле! Убейте или я убью его сама, клянусь! — Крик был такой пронзающий, что другие люди жмурились и старались не смотреть в сторону женщины. Полицейские в зале суда скрутили женщине руки и вывели её из помещения под недовольные возгласы толпы. Судья окинула всех присутствующих смирительным взглядом и, прокашлявшись, продолжила: — У стороны защиты будут какие-то возражения? Невысокий полный адвокат с уже редеющей шевелюрой юрко встал и, поприветствовав людей, начал уверенно отчеканивать слова: — Да, ваша честь! Я хочу представить документы лечащего психиатра подсудимого, который все еще находится на лечении и наблюдении. Я бы хотел прочесть пару выдержек из заключения доктора Лумиса: «Мой пациент является психически неуравновешенной личностью. Психопатические черты проявляются в основном в эмоциональной тупости, повышенной пассивности. Наблюдалось расстройство личности, которое было блокировано препаратами и долгой терапией, но оставляет опасность в повышенной психопатии и бесконтрольной агрессии, которая проявлялась в первые годы лечения, но сошедшая к подростковому возрасту. Особые опасения вызывают галлюцинации пациента, на которые он жаловался в начале лечения. По моим заключениям, я считаю, что пациент сокрыл повторяющиеся рецидивы галлюцинаций, которые усилили болезнь... — Адвокат перевел дух и, увидев, как присутствующие затаили дыхание, продолжил: — Меня особо волнует, что мы не можем установить характер галлюцинаций, которые изрядно мучают пациента, вызывают приступы паники, неконтролируемого поведения и даже агрессивные действия. В один из таких приступов пациент напал на медицинскую сестру, сломав ей челюсть и нанеся множество гематом... Джейк слышал, но не слушал, пытался представить, как Майкл убивал, но перед глазами встала пелена и глубокий пронзительный взгляд голубых глаз напротив. Парень не верил ни одному обвинению, стараясь держать себя в руках и не заорать во все горло о невиновности. Он сжимал руки так сильно, что красные отметины не сходили с кожи, а следы от ногтей начали кровоточить. Того Майкла, которого знал Джейк, невозможно было вывести на агрессию и тем более довести до убийства. Возможно, парень заблуждался, и это мучило его воспаленный разум, который не отдыхал ни минуты. Убийство ребенка было резонансом для маленького городка, но пугал факт, что в девочку не просто вонзили нож, а методично вырезали куски мяса. А после бесчеловечно выбросили в лесистой местности недалеко от дома жертвы. Джейк украдкой взглянул на руки Майкла, стараясь увидеть там что-то, но они были чисты и расслабленно лежали на столе. Судья прервала поток мыслей Джейка и, постучав молотком, попросила тишины. — Мы провели собственную медицинскую экспертизу на вменяемость. Отчет гласит, что обвиняемый имеет параноидный тип шизофрении и дискретное расстройство личности, которое нарушило психические функции личности. Подтверждаю доводы защиты. Адвокат немного встрепенулся и, подойдя к семье Майерсов, что-то шепнул. Джейк увидел меняющуюся реакцию матери и как та неохотно оторвалась от сына. — Прошу также учитывать тот факт, что не было найдено орудия убийства, поэтому мы не можем точно обвинить мистера Майерса в жестоком обращении с телом. Судья буквально взглядом впилась в подсудимого и, прервав адвоката, обратилась лично: — Прошу прощения, что прерываю защиту. Я читала ваше дело и мне известно, что в вашем доме ножей почти нет и вам запрещено к ним прикасаться, верно? Майкл кивнул. — Но незадолго до убийства вы совершили покупку. Одним из приобретенных товаров стал кухонный нож. Для чего вы купили нож, мистер Майерс, если знаете о запрете? Майкл ничего не ответил и только бессвязно пожал плечами. — Ваше содействие может помочь следствию, Майкл, поэтому прошу включиться в процесс. Судья стукнула молотком, призывая всех к небольшому перерыву. Джейк не мог сдвинуться с места, ощущая, как его прожигают взглядом. Он ощущал себя лишним, словно пятно, которое не должно здесь быть. У парня слишком сильно болело сердце, а последние силы уходили на поддержание его стука. Джейк был измотан за последние пару дней. Всё случилось быстро. Сначала газеты написали о зверском убийстве, потом в этом обвинили Майкла, и после Джейк не помнил, как сменялись дни. Он сидел на этом заседании, держась особняком, стараясь не то поддержать, не то найти подтверждение страшных догадок. Родные Майерса были рядом с ним, но, кажется, даже их сил не хватало выдержать такой безумный напор со стороны общественности. Всплыли давние подробности о покушении молчуна на собственную сестру, и тогда толпа была готова рвать парня заживо, обвиняя всех и вся, что такого монстра можно было остановить. Люди возмущались, что этот человек смог ходить с их детьми на учебу, что все покрывали его болезнь, что он был частью общества. Джейк не подходил к Майклу. Всё их общение свелось до долгих переглядок в зале суда, которые забирали последние силы. Людям свойственно быстро принять на веру любое утверждение, если его верно подать, порой даже в угоду логике. Джейк пытался образумить других, но Клодетт настойчиво отказывалась присутствовать на заседаниях, утверждая, что не опустится до такого ничтожества, которое не заслуживает и толики сочувствия. Девушка замкнулась в себе, став невыносимо нервной, и даже Джейк не мог справиться с её скверным поведением. После недолгого перерыва судья вернулась в зал и продолжила: — У стороны обвинения есть какие-то подробности? Полицейский едва ухмыльнулся и заговорил строгим басом: — Девочка была жива. Люди обомлели, едва ли было слышно сопение каждого. Тишина, как пресс, сдавила глотки каждому. — Она была жива, если бы подсудимый имел жалость, оставь он ребенка на месте. — Протестую, судья! Подсудимый вызвал работников скорой помощи к месту… обнаружения трупа - немного багровея, выкрикнул адвокат. — Подтверждаю, но не он, а пожилая мисс Дэсби, которая и вызвала работников скорой помощи. А уже потом прибыли сотрудники полиции, которые и застали обвиняемого на месте преступления. — Подсудимый не давал сопротивления! Он является свидетелем, а не убийцей! Судья грозно стукнула молотком и попросила адвоката замолчать. — Майкл, вы действительно хотели оказать помощь убитой? Парень задержал тяжелый взгляд на судье и кивнул. Мама сильнее сжала ладонь сына и затараторила: — Он невиновен, прошу, мой мальчик, возможно, болен, но не убийца. Мы так долго пытались выстроить нормальную жизнь… Люди зашептались, и кто-то выкрикнул: «Девочка тоже хотела жить!». Если бы толпе дали волю, она бы неминуемо обвинила Майерсов во всех грехах города. — На сегодня достаточно. Я объявляю перенос обсуждения на следующую неделю до уточнения всех подробностей со стороны обвинения и защиты. Полицейские, как неведомые статуи, обошли семью и, отцепив мать, вывели Майкла из зала суда. Женщина еле держалась на ногах, всё умоляя уходящих людей сжалиться над её сыном и встать на их сторону. Джейк смотрел в спину удаляющейся фигуре и пытался выстроить цепочку событий, чтобы самому докопаться до правды, которая, казалось, лежала на поверхности.***
Он хотел быть самым хорошим, удобным и не мешающим, но жизнь призывала Джейка брать ответственность, и парень брал. Лори говорила, давясь слезами, совсем проглатывая слова, она отнекивалась, говорила, что не помнит. Немногие теперь люди хотели общаться с сестрой убийцы, стараясь даже не смотреть в её сторону. Мэг и Джейк вывели подругу на свежий воздух, спрятав от чужих глаз. — Не… не… знаю, — она вновь надрывно всхлипнула. — Джейк, больно… Мэг все переводила взгляды на друзей и, стараясь не вмешиваться, не переставала гладить подругу по спине. Парень глубоко вдохнул, готовясь к худшему, но правда была важнее. — Лори, знаю, что больно, но вспомни, когда ты видела его в последний раз? — Все спрашивают у меня! Все! Я не знаю! — срываясь на крик, завопила несчастная, пытаясь выдавить из себя весь поток боли. Мэг потянула Джейка за рукав, призывая остановиться, но парень едва помотал головой. Лори медленно успокаивалась, шмыгая носом и вырывая руку из захвата, прижала к себе в защитном жесте: — Не знаю, он уходил в последний раз с толпой на какой-то квест, но никто не знает, куда пошел потом, будто у всех память отшибло! Джейк перевел взгляд на рыженькую, и та лишь пожала плечами, мол, тоже не помнит. Всё складывалось максимально странно. — Вы же не верите, что пишут? Скажите, нет, умоляю… — Конечно, нет! Еще ни черта не понятно, а эти мерзавцы только и ищут сенсацию, — рыженькая, не задумываясь, приободрила подругу, стараясь показать всем видом свою уверенность, хотя сомнение было у каждого внутри. — Я попробую добиться встречи. — Джейк выглядел и сам не лучше, весь осунувшийся и отстраненный, он не смирился с тем, что оставил Майкла, надеясь, что мог предотвратить всё. Следователь настойчиво отказывался от любых встреч с обвиняемым, но Лумис настоял, что парни будут под его присмотром. Мужчина помялся около дверей, зная, каких должностных выговоров это будет стоить, но решать ситуацию нужно и срочно. Джейка усадили на диванчик в ожидании психиатра, тот появился тихо, подойдя сзади. Он присел рядом как-то очень сконфуженно, будто и сам был неспокоен и смущен. Старик не разглядывал, не изучал, смотрел по-доброму, и Джейк медленно успокаивался. Мужчины еще пару минут оставались в тишине, не решаясь заговорить, казалось, начни, и встреча покажется допросом, а не то упаси, перебиранием фактов о событии. — Важно быть собой. Не пытайся узнавать, лишь покажи, что поддерживаешь, — прерывая молчание, начал Лумис. — Он не поменялся. Джейк кивнул и, сжав кулаки, настроился на встречу. Он казнил себя еще до судебного заседания, убив внутренний страх. Он не поменялся, но не Джейк. Смотреть на близкого человека в наручниках, ощущать, будто и сам скован. Парень сидел около окна, отвернувшись от присутствующих, невыносимая картина полного отчаянья и бессилия перед другими. Как бы ты ни был силен, но ограничь себя небольшим кабинетом под непрекращающимся надзором, и жизнь сразу покажет, какой ты слабак. Лумис попросил выйти сотрудников, заверив, что они справятся. Джейка держали на расстоянии, указывая на стулья в углу комнаты. Лумис похлопал подопечного по плечу, призывая обратить внимание, и шепотом сказал о госте. Недвижимый, загнанный и пойманный. Майкл слишком заторможено реагировал — под лекарствами, подумал Джейк и, стараясь не расчувствоваться до боли, ущипнул себя за кожу. Наблюдать, словно тот уже за решеткой, было извращенным развлечением, сидеть в углу, боясь непонятно чего. Парень встал и, не слушая Лумиса, рванул к Майклу, обхватывая его руками в страхе быть оттянутым охранниками или стариком. Он чувствовал запах медикаментов, полнейшей стерильности, которая осела на коже молчуна, будто стерев его самого. Майкл прикрывает глаза, для него чужое тепло очень знакомо, правда, он не успевает им насладиться, как оно тут же исчезает, инстинктивно тянется вперед, но Джейк уже отошел. Лумис нервно отталкивает парня, призывая сесть на место: — Не провоцируй, иначе последний шанс мы упустим. — Он садится около пациента, стараясь вернуть былое дружелюбие. — Так нельзя. — Можно всё, что не навредит Майклу и его семье. Я разрешил встретиться, чтобы посмотреть, кому он так доверял. Джейк задерживает долгий взгляд на психиатре, может, он ошибался на его счет, но, не меняясь в лице, старается говорить уверенно: — Вы знаете, что случилось? — Нет, но собираюсь узнать, — голос строгий, уверенный и бескомпромиссный, таким зачитывал обвинение прокурор. Майкл хочет встать, подойти, но старческая рука удерживает его на месте, призывая сохранять благоразумие. За дверью неустанно следят охранники, готовые в любой момент вломиться внутрь и повязать нарушителей. — Предполагаю, знаешь ты Майкла очень хорошо? — Не больше вашего, — зачем-то злится Джейк, не соглашаясь на открытый диалог, он по-детски бастует против несправедливости. — Хорошо, расскажи всё, что было. — Почему не в кабинете следователя? — Он слишком нервничает, оставив подозреваемого в участке, он уже подписал приговор своей карьере. Допустит еще промах, и кто знает… Джейка не волновала судьба других, когда на его глазах раздирали родную. Он смотрел на понурого парня, который выглядел совершенно беззащитным. Взрослый ребенок, попавший обратно в сети чужим, но теперь без шанса на сострадание. Разговор не клеился, но Лумис узнал достаточно, чтобы сделать свои выводы, походя по палате, он выудил из сумки бумаги. Пару мгновений, пока старик мешкается, Майкл успевает притянуть Джейка так близко к себе, насколько возможно. Сердце замирает от содрогающегося воздуха, теплая ладонь ложится на затылок. Секунда. Две. Три. — Не оставляй меня, прошу.