[18:11] неет, бедный сонхуни так измучился ㅠㅠ чонвон сказал, что в одушевленном настроении профессор так быстро говорит, что не может контролировать свой слюнопоток ㅋㅋ
[18:11] мне показалось, или ты сейчас меня забулил?[18:12] ты обиделся? нет, я не хотел пожалуйста
[18:12]солнце, все в порядке, я просто подшучиваю в ответ >< [18:16] ты тут? на самом деле, я хотел предложить тебе кое-что[18:16]о чем ты?
[18:17] в последнее время меня нагружают внеклассной организационной работой после занятий, поэтому предлагаю встретиться на выходных и посвятить целый день проекту, что думаешь?[18:20]конечно я буду рад встретиться с тобой вне школы может приедешь ко мне? моя мама хотела познакомиться с тобой
Сонхун радостно восклицает и тут же пристыженно зажимает рот ладонью, видя недовольный взгляд своего вице-президента. Ким Сынмин был не просто замечательной правой рукой Сонхуна, но и хорошим другом. На него всегда можно было положиться и доверить то, что должно обязательно оставаться между двумя. Поэтому, конечно же, Сынмин понимает, с кем последние полчаса так активно переписывается Сонхун, успешно игнорируя свои прямые обязанности как президента класса. Но Сынмин был благосклонным и всепрощающим, поэтому вместо очередной поучительной лекции, которую он мог бы прочитать, вице-президент ограничивается лишь недовольным взглядом и тяжелым вздохом. Жаль, что на влюбленного Пак Сонхуна и это уже не в силах повлиять. Влюбиться в Сону оказалось невероятно легко. Если узнать этого отрешенного хмурого парня поближе, сразу понимаешь, что нет на этой планете человека милее. Сону хочется оберегать, быть всегда рядом и каждый раз становиться причиной его робкой улыбки. Для Сонхуна совершенно не стало новостью, что ему может понравиться парень (краш на Хисына в средней школе все же отрицать бесполезно). Но сейчас он испытывает совершенно новые чувства. Они ярче, глубже, объемнее. Словно из Сонхуна выкачали разом весь воздух и вместо кислорода наполнили мыслями о Ким Сону. Думать о Сону каждую секунду стало не просто привычкой — ритуалом. Сонхун думал о том, как Сону собирается и идет в школу, как утыкается своим аккуратным носом в согнутые на парте руки, потому что опять не выспался ночью. Как Чонвон жалуется ему на Джея, потому что этот дурак вновь разрисовал рожицами его парту. (Сонхун давно говорил другу, что пора просто признаться в симпатии и, получив положительный ответ, наслаждаться новым статусом парочки). Сонхун не мог выразить своей радости, видя, как предмет его воздыхания с каждым днем раскрывается все глубже, начиная по-настоящему доверять ему. Иначе стал бы звать к себе домой, заявляя о желании познакомить с семьей? Ведь мама для Сону была очень дорогим человеком, это выдавал ласковый голос и теплый взгляд каждый раз, когда Ким упоминал ее в разговоре. Сонхун не собирался спешить, он считал, что все должно идти своим чередом, не вызывая у Сону дискомфорта. Совершенно не хотелось пугать его и заставлять нервничать. Сейчас важно показать всю серьезность своих намерений, прощупать почву, а затем вручить бешено бьющееся сердце — храни теперь у себя, мне это важно. Теперь главное завершить все накопившиеся дела и дождаться выходных. Сынмин, будто бы прочитав мысли старосты, воодушевленно кивает и закидывает на стол Сонхуна новую папку с документами. Эта неделя обещает быть длинной.***
Тонкие пальцы до хруста сжимают унитаз, взмокшая челка неприятно липнет ко лбу. Сону чувствует, как его внутренности, словно скручиваются в тугой узел, и новая порция тошноты подкатывает к горлу. Он хочет заткнуть уши, лишь бы не слышать звук, с которым остатки бывшего обеда выходят из его рта. До крови прикусив губы, чтобы сдержать новую волну истерики, Сону на пробу бьется затылком о стенку кабинки. Идет середина урока, так что в мужском туалете больше никого нет, но он все равно не позволяет себе всхлипывать. Приложив больше силы, он снова бьется головой о кабинку. Ушибленное место пульсирует, но, к сожалению, это не так больно, как бы хотелось. Сону ненавидит себя за то, что делает. Все, чего он хочет, это к Сонхуну. Стоять на коленях и просить прощения за все обеды, которые тот ему покупал, не догадываясь, что после большого перерыва они оказывались смытыми в канализацию. Все, чего он хочет, это стоять на коленях и просить прощения у мамы за то, что так искусно врет ей. Добрая женщина же верит каждому его слову. Она думает, что снотворное помогает от бессонницы, что ночные кошмары больше не мучают в те жалкие часы, когда все же удается заснуть, что от еды больше не тошнит. Но Сону тошнит. От еды и от самого себя. От себя даже в большей степени. Сону хочет очиститься, исцелиться. И рядом с Сонхуном это действительно удается. В те моменты, которые они проводят вместе в музыкальном классе, когда Сону играет ему на пианино, или на смежной физкультуре, на которой Сонхун теперь всегда берет его в свою команду во время игр и помогает выполнять нормативы для зачета. Или, когда Сонхун приходит в их класс вместе с Джеюном, и вокруг парты Сону сразу собирается вся компания. Рядом всегда оказываются Мина, Джей и Чонвон. Последний вообще теперь все время ведет себя так, словно они с Сону были лучшими друзьями с пеленок. На уроке Ян передает ему забавные записки с карикатурными рожицами нудных учителей, а на переменах, когда Сонхун не может прийти из-за обязанностей старосты, Чонвон сам развлекает Кима, вытаскивая его на прогулку по школе. Переводясь в новую школу, Сону не мог поверить, что сможет здесь стать кому-то другом. Но теперь у него действительно появились хорошие приятели и Сонхун. Для Сонхуна в сердце и мыслях Сону всегда было свое особенное место. Каждая минута, проведенная вместе, приятным покалыванием отражалась на коже. Их ладони всегда находили друг друга, а пальцы переплетались сами собой всякий раз, стоило им остаться наедине. Сону рассказывал маме о Сонхуне очень много. Так много, что однажды, когда тот пришел к ней с вопросом, как понять, что ты влюбился, женщина сразу поняла, о ком идет речь. Гладя сына по волосам, она искренне радовалась, что кому-то удалось стать таким важным человеком для ее сына. Раньше Сону ничего не знал о любви кроме той, которую дарила его мама, целуя в лоб перед сном каждую ночь. Но когда Сонхун во время перерыва перед вторым таймом подбегает к Сону на трибуну, без умолку восклицая: — ну ты видел, видел? этот гол я посвятил тебе! Рядом сидящий Чонвон на это лишь закатывает глаза и прыскает в кулак, от вида влюбленного друга явно подташнивает, и этот подкат с голом станет отличным поводом, чтобы постебаться в будущем. Над Сону он тоже обязательно посмеется, но только по доброму и с огромной порцией обнимашек, потому что с ним по-другому просто нельзя. Чонвон не будет злиться на одноклассника по-настоящему, даже если тот болеет за победу их противников во главе с капитаном, чье имя всегда первое в рейтинге. Но Сону нет дела ни до победы, ни до рейтинга. В тот момент, когда Сонхун всего на минуту присаживается рядом, чтобы устало опустить голову на плечо Кима. В тот момент, когда он осмеливается своими тонкими пальцами убрать прилипшую от пота челку с чужого лба… Кажется, случается именно она. Та самая влюбленность, о которой все так много говорят и желают испытать. И Сону думает, что он самый счастливый человек на земле, который, сам того не заслуживая, получил нечто безумно важное и драгоценное. Это приятное ранее незнакомое чувство и теплое дыхание Сонхуна рядом с шеей Сону обязательно сохранит в памяти, чтобы возвращаться в этот момент снова и снова. Но есть то, о чем Сону хочется по-настоящему забыть, стереть из памяти, выскаблить из рефлекторного механизма, чтобы на физическом уровне тело забыло уже отточенный алгоритм движений. Откусывать маленькими кусочками. Долго-долго жевать, размельчая еду и прятать крошки под языком. Бежать после каждого большого перерыва в туалет. Засовывать в рот пальцы. Биться в истерике о стены кабинки. Сону хочется нормально есть, хочется спать по ночам, уметь заводить друзей и унять свою тревожность. Еще хочется, чтобы никогда не существовало искусство. Сону ненавидит холсты, краски и кисти. Он хочет сжечь все картины, созданные человечеством. Возможно тогда. Хотя бы ненадолго. Он смог бы съесть принесенный Сонхуном обед с удовольствием, а затем ночью по-настоящему выспаться. Но искусство живо. До сих пор ничто не способно его уничтожить.***
Сонхун заранее подготовился ко всему, что он увидит в гостях у Сону. Когда Ким прислал координаты, Сонхун лишь быстро проверил, что от собственного пентхауса в центре Сеула ехать полтора часа без пробок в пригород, и передал данные личному водителю. Этого было достаточно, чтобы в голове подтвердилась первоначально нарисованная картина — небольшой разваливающийся домик где-то на окраине и милая добрая женщина, которая ради своего единственного сына берётся за любую работу. Но что-то пошло не так. Спустя пятнадцать минут после отправления небо заволокло тучами, проливной дождь убаюкивал Сонхуна, барабаня каплями по окнам мерседеса. Поэтому до конца пути он дремал, не обращая внимание на дорогу. Сон окончательно спал, только когда машина припарковалась у двухэтажного коттеджа. Сонхун протер глаза и несколько раз уточнил у водителя, точно ли они приехали в нужное место. Но навигатор показывал, что пункт назначения точно перед ними, и от этого в голове начали зарождаться первые тревожные звоночки. Сонхун любил, когда все в его руках, когда он может контролировать события, а содержание книги полностью соответствует описанию. Но прямо в этот момент что-то шло не по плану. Точнее, плана никогда не существовало, только убеждение, родившееся из весомых аргументов — Ким Сону был из малообеспеченной семьи. Только он не был. На пороге дома появляется сам Сону, словно все это время он следил через окно, когда же подъедет нужная машина. Быстрым шагом он направляется к ограждению, чтобы поскорее открыть ворота. В следующую секунду Сонхун чувствует сладкий запах ванили, которым привычно пах Сону. Была ли это туалетная вода, природный запах парня или же это просто влюбленность настолько засела внутри, что уже управляет всеми рецепторами — ответа Сонхун не знал, но был счастлив. На этот раз Сону первым прижимается ближе и окольцовывает Сонхунову шею своими тонкими руками. Чужое дыхание приятно щекочет чувствительную кожу на шее. Сону немного ниже, и эти пару сантиметров кажутся Сонхуну идеальными, чтобы прижиматься щекой к макушке Кима. Он бы хотел стоять в таком положении как можно дольше, но страх, что мама Сону в любой момент может выйти из дома, чтобы поприветствовать гостя, преобладает над собственными желаниями. — Проведешь мне экскурсию? В голове вопросов тысяча и плюс один. Сону смело берет Сонхуна за руку, и их пальцы мгновенно переплетаются. Словно так и должно быть всегда. Возможно, вопросы могут немного подождать. Дом внутри оказывается просторным и светлым, чувствуется рука хорошего дизайнера. Ничего лишнего, ничего вычурного. Мебель выглядит относительно новой, возможно, они переехали в это место не более двух-трех лет назад. Сонхун понимает, что сам же себя и выставил главным идиотом — Сону никогда не говорил ему о финансовом состоянии, все домыслы он сделал сам. Можно сказать, знакомство с госпожой Ким проходит весьма удачно. Женщина очень красива, на ней нет броского макияжа, да и со стороны может показаться, что она одета просто, но зоркий глаз богатого человека сразу способен распознать элитные бренды. Только тревожные звоночки в голове все равно не исчезают. Она молода. Слишком. Сонхун является старшим ребенком в семье, его мама родила в самое подходящее время по меркам Кореи — в тридцать два. Младший брат появился пятью годами позднее. И все равно, для современной медицины в их стране можно было бы спокойно родить и после сорока. Никто не спешил обзаводиться детьми, новое поколение, несомненно, важно, но сначала нужно встать на ноги, построить карьеру. Маме Сону же было на вид не больше тридцати четырех. Могла ли она родить в шестнадцать пока сама еще училась в старшей школе? Что случилось с отцом Сону, он помогает семье? Вопросов становилось все больше, и они уже не могли сидеть в голове. Резко Сонхун понимает, что остается в комнате с госпожой Ким один на один — Сону убежал на кухню за охладительными напитками, все же наступило жаркое лето и в горле постоянно чувствуется сухость, несмотря на дожди. — Вы с Сону очень близки? В животе что-то стягивается в тугой узел от нервов. Сонхун не знает, это простой вопрос или проверка. — Это Сону так сам сказал? — Я же его мать, — женщина мягко улыбается, и эта улыбка помогает волноваться чуть меньше, — я все вижу и понимаю. Я очень рада, что у Сону появился кто-то, кому он может доверять. Сердце начинает биться быстрее. Сонхун осознает, что ей известно все, и она не будет против того, что будет дальше. За спиной словно вырастают крылья, и Сонхун чувствует, что готов признаться Сону. Он хочет отдать себя целиком, лишь бы в ответ услышать заветное: «я тебя тоже». — Я прошу лишь об одном, — взгляд госпожи Ким становится серьезнее, а голос взволнованным, — не делай ему больно. Сону особенный мальчик, с ним может быть трудно временами. Если честно, перевод в новую школу нам обоим дался тяжело. Я не могу перестать переживать и по сей день. — Вам не о чем беспокоиться, — Сонхун говорит уверенно, потому что любые сомнения напрасны, — я никогда не дам Сону в обиду. В классе у него появились новые друзья, я им доверяю как самому себе. Женщина кивает, кажется, ответ ее удовлетворил, больше она ничего не произносит. В просторной гостиной слышны только стрелки часов. Тишина давит на Сонхуна, поэтому он говорит первое, что приходит в голову: — Я заметил, что стены в доме абсолютно пустые. Нет ни картин, ни фотографий. Почему? Мать Сонхуна обожает искусство. Вернее будет сказать, она помешана на нем. В их доме, сколько Сонхун себя помнит, всегда висели картины знаменитых художников — непревзойденные оригиналы, за которые были отданы страшные суммы. Каждый уважающий себя гость не мог пройти мимо и не восхититься утонченным вкусом хозяев дома. Родителям Пака нравилось такое внимание, поэтому посещение элитных выставок с суровым отбором для приглашенных — только высшие сливки общества — было включено в обязательный список дел по взрослению Сонхуна. Он привык обращать внимание на картины, раньше он даже пытался погрузиться в данную тему. Рассматривал часами полотна и старался увидеть глубину. Но то ли Сонхуну не передалось по наследству умение тонко чувствовать прекрасное, то ли это все искусство было ужасно переоценено. Если честно, спустя столько лет Пак склонялся ко второму варианту. — Знаешь, раньше у меня был галерейный бизнес. И он был очень успешен, но потом, — госпожа Ким остановилась, губы ее сжались в тонкую полоску, словно она не уверена, стоит ли продолжать свою мысль, — кое-что произошло, и планы поменялись. Мы с Сону больше не любим картины. Все галереи я продала. Витающая в воздухе недосказанность неприятно оседает Сонхуну на плечи, но продолжать разговор он не хочет. Чувствует, что лимит вопросов он свой исчерпал. — Сону что-то задерживается, я бы хотел ему помочь. Но только с чем ему нужна помощь?***
Пять часов за совместным проектом проходят незаметно. Когда они решают отдохнуть за окном уже сгущаются сумерки. Сонхун облегченно вздыхает и валится на кровать, даже не спросив разрешения. Стоило Киму закрыть дверь в свою комнату, оставляя их наедине, как Сонхун сразу почувствовал себя в безопасности. И это уже не казалось таким странным. Разве только чуть-чуть. Сонхун прикрывает глаза, которые уже начали побаливать от перенапряжения, но в этот же момент кровать прогибается под весом чужого тела, а рядом с шеей чувствуется теплое дыхание. Табун мурашек проходит по коже, и Сонхун всей душой надеется, что Сону не замечает его волнения из-за их близости. Это напоминает ему проведенную вместе ночь в Сокчо. После он не раз отматывал время на тот момент, когда они лежали на одной постели, прижавшись друг к другу, а Сону мирно спал, возможно, впервые доверившись другому человеку. Сонхун не хочет открывать глаза, он лишь прижимает Сону еще ближе, позволив расположиться тому на своем плече. Скоро оно сильно затечет, ну и пусть, ему не жалко. Но в следующий момент происходит то, о чем Сонхун боялся даже мечтать. Влажные губы осторожно касаются его щеки всего на мгновение и быстро отстраняются. Сонхун не успевает вымолвить ни слова, как чужие губы вновь припадают к его лицу, уже гораздо ближе к левому уголку его рта. Сонхун все же открывает глаза, и его взгляд попадает прямо в сети черного-черного моря. Оно плещется на радужке зрачков Сону, и тот не дает и шанса полностью осознать, что происходит в эту минуту, как снова целует. На этот раз он попадает точно в цель, и Сонхун чувствует тепло на своих собственных губах, но не может поверить в реальность происходящего. — Что ты… Сонхун даже не до конца понимает, что хочет спросить, но Сону перебивает, прикрывая его рот своей ладошкой. Приходится сдерживаться, чтобы не поцеловать мягкие подушечки пальцев. — Сонхуни мне очень-очень нравится. Мама сказала, что я тебе, кажется, тоже. Но, — на секунду прерывается, голос дрожит от волнения, — я не уверен, я не знаю, как понять. Поэтому решил так… — Твоя мама не совсем права, — Сонхун чувствует, как вздрогнуло чужое тело в его руках, — ты мне не просто тоже. Я думать не могу ни о чем, кроме тебя. Мне хочется защищать тебя от всего, что тебя может расстроить, хочется всегда быть рядом. И теперь еще я чувствую себя полным дураком, так как собирался признаться в своих чувствах первым, а ты меня опередил. Улыбка Сону такая нежная и мягкая, что Сонхуну кажется, словно на его щеках расцветают красивые бутоны, но на самом деле, это те самые ямочки, которых хочется, невероятно хочется коснуться. — Могу ли я поцеловать тебя? Сону не отвечает, но льнет еще ближе, сокращая расстояние между их губами. Сонхун почти не дышит, желает сказать еще многое, объяснить, как сильно ему дорого то, что сейчас между ними. Но это чуть позже, а пока они растворяются друг в друге, преодолевая последние сантиметры и деля один вздох на двоих.