ради тебя я сломаю художнику кисти (рук)

Сону не понимает, что он снова делает в этом месте. До боли знакомые картины на стенах, кухня, в которой на огромном холодильнике висит железный замок. И ключ есть только у одного человека. Прошло более трех лет, но фантомная боль до сих пор пронзает все тело, не давая спать по ночам. Почему он должен проживать это вновь? В коридоре раздаются шаги, и в дверном проеме появляется он. Снова. Сону точно знает, что будет дальше. — С моей карты списались деньги, зачем тебе понадобилась наличка? — он зол, это слышно по интонации, хотя чужой голос еще не переходит на крик. Это хорошо. — Мы просто гуляли с друзьями, — Сону знает, что врать он совсем не умеет, но все равно пытается. Будто бы есть призрачная надежда, что в этот раз все будет иначе. Но это не так. — Не лги мне! — Тяжелая ладонь бьет по дверному косяку, и Сону вздрагивает. Он боится громких резких звуков и не может дать отпор, когда на него орут. — Ты же опять покупал еду, я прав? — он медленно наступает, словно хищник, готовый совершить нападение на свою жертву. Он полностью уверен в своей победе, поэтому позволяет себе растянуть удовольствие перед финальной схваткой. Мальчик в это время осторожно делает шаг назад, есть маленький шанс, что он успеет добежать до своей комнаты через второй проход за его спиной и запереться изнутри. Главное — быть быстрым и не медлить ни секунды. — Куда собрался? Не убежишь. Огромная мужская ладонь мертвой хваткой смыкается на тоненькой мальчишеской руке раньше, чем тот успевает сорваться с места. План провалился. Мужчина тащит сопротивляющегося Сону в угол, где стоят напольные весы. Грозным коршуном сверху нависает, выхода нет (его и не было с самого начала). Пытаясь унять дрожь во всем теле, мальчик встает на весы. Он боится посмотреть вниз и увидеть пугающие цифры. — Ты поправился на триста грамм с сегодняшнего утра, и еще смеешь мне врать? — он наслаждается своей правотой, знал изначально, что победа будет за ним. Но Сону не может этого больше терпеть. — Да, я поел, потому что ты почти меня не кормишь, у меня постоянно болит живот. Я человек и имею право на нормальную еду, — попытка звучать уверенно почти увенчивается успехом, но хищник чувствует страх в голосе своей жертвы, и он доволен тем, что его боятся. — Ты — щенок. И тявкнуть не посмеешь в мою сторону, иначе я пасть твою разорву, — вновь чужие пальцы до хруста сжимают запястья. Точно останутся следы, сначала они будут расцветать на коже фиолетовыми бутонами, а затем пожелтеют, как опавшие осенью листья. Но Сону почти не чувствует этой боли, боясь того, что последует далее. На стол со звоном падает пластмассовая миска, из которой обычно едят домашние животные. Сверху сыпется собачий корм до краев. Это не его, это было куплено для Каыль — маленькой белоснежной болонки, которую Сону уговорил завести полгода назад. — Ну же, ты должен быть хорошим мальчиком, и тогда ты получишь достойную награду, — не скрываемая насмешка и презрение проникают под кожу. По щекам текут горячие слезы, мальчик знает, что лучше не провоцировать зверя своей истерикой, но ручьи сами текут из глаз. Он мотает головой, челюсть сжимается со всей силы, чтобы ни одна крошка не попала в рот, в который чужая рука уже тычет горстку корма. — Жри, кому говорят. Ты же был таким голодным, так теперь жри, раз дают. Он на пике своей ярости, в такие моменты нельзя перечить, иначе будет только хуже. Сону на миллиметр приоткрывает рот, но этого достаточно, чтобы запихнуть необходимое количество. Мальчик проглатывает, не жуя, ком в горле сигнализирует о том, что еще чуть-чуть, и все попросится наружу. Сону знает, зачем с ним это делают. Организм не даст ему все переварить и вскоре он побежит в туалет. Его будет выворачивать наизнанку, и тогда Сону вновь будет пустым, вновь будет худеньким. Каким он обязан быть всегда. — Умничка, хороший песик, почему же ты так неохотно поддаешься дрессировке? — он тяжело вздыхает, словно ему действительно жаль, — может быть, тебя стоит посадить на привязь? — Нет, пожалуйста, — Сону вновь начинает плакать. Страшно, что может взбрести в голову этому мужчине. Мальчик верил каждому ему слову и не сомневался, что его по правде могут привязать за поводок. — А что, купим тебе красивенький ошейник, тебе понравится. Надеюсь, тогда ты наконец поймешь, что не должен сопротивляться. Ты — мой. чужие слова эхом разносятся по комнате. палач огласил смертельный приговор, и сону, наконец, просыпается.

***

Сонхун ломает голову, так как в первые в жизни перед ним стоит сложная задачка, которую решить с первого раза не выходит. Если бы это была просто контрольная по химии, то получить высший балл ему не составило бы труда. Но тут химия другого рода. Между ним и Сону. А еще немного физика. Так как их притягивает друг к другу с невероятной силой, и если бы Сонхун только мог, он бы никогда не отлипал от своего уже (не)парня. В этом и заключалась проблема — с их поцелуев у Сону дома прошла целая неделя, а они так и не договорились о том, что теперь между ними. Было несколько факторов, почему Сонхун все еще не может гордо рассказать друзьям о том, что теперь ему есть, о ком заботиться. Во-первых, это промежуточные тесты. Летние каникулы уже были на носу, так что традиционно перед ними школьники должны были пройти обязательную часть мучений в виде зачетной недели. Впервые у Сонхуна не получалось сосредоточиться на учебе, ведь все его мысли занимал только один человек. И если эта влюбленность приведет к лишению почетной первой строчки в рейтинге потока, Сонхун правда не будет против. Только вот отдать свое место он позволит только Сону. А еще свое сердце (на самом деле, он уже). Второй причиной заминки в динамике их отношений стал сам Сону. Сонхун предвкушал, как они проведут все выходные вместе, наслаждаясь заслуженным отдыхом и друг другом. Но на протяжении всей недели Сону вел себя отрешенно, отвечал на сообщения подолгу, и так как они были в разных классах, пересечься после школы им ни разу не удалось. Сонхун пытался перехватить Кима после занятий, но тот успевал убежать домой раньше. Все эти обстоятельства очень напрягали Сонхуна. В мысли закрадывался липкий страх — неужели Сону сожалеет о случившемся? А вдруг он просто занят подготовкой к тестам или же стесняется Сонхуна из-за отсутствия опыта в отношениях? Тогда можно поговорить с ним в другой ситуации. Есть ли шанс, что музыка и компания друзей поможет расслабиться? Как тогда в Сокчо, когда они играли в «я никогда не». В какой-то момент Сону даже позволил себе расслабиться. Так если бы был еще один шанс… Гениальный план зарождается сам собой. Пальцы быстро печатают по сенсорному экрану, и сообщение мгновенно отправляется к адресату. [14:05] На следующей неделе Джей проводит у себя посиделки в честь окончания семестра. Будут только свои. Если ты не согласишься пойти, я сам приеду к тебе домой и буду долго-долго жаловаться твоей маме, потому что ты разбиваешь мне сердце! Это должно сработать. Осталось только предупредить Чонсона, что скоро он организует у себя мини-вечеринку.

***

Кто-то говорит, что время лечит. Минута, день, год — вереница событий и падающих песчинок в песочных часах. Все проходит и забывается, нужно только подождать. Другие же уверяют, что это все пафосная брехня. Ничего не лечит внутренние самокопания и психологические травмы так, как это делает хороший психотерапевт. Грамотные препараты, специальные практики со специалистом и все — выходишь в этот свет как новенький. Обе теории применимы к реальности, ведь люди разные, и каждый находит свой собственный способ утолить свою боль. Но Сону до сих пор не нашел. Возможно. Каждый вздох дается с трудом. Это потому что в магазине очень душно, или же осознание того, что ты собираешься сейчас сделать, так сильно сжимает легкие? Покупателей немного, это успокаивало, если бы не продавщица, которая каждые минуты три бросает хмурый взгляд на Сону. Она все знает, она осуждает тебя. Потому что ты грязный, мерзкий, уже давно не пустой. Пальцы дрожат, потому Сону сжимает ими край футболки, но предательскую дрожь это унять не помогает. Понимания, что он собирается сделать, нет, как и уверенности. Сону не знает, зачем он здесь, чего хочет добиться. Но сил терпеть больше не было. Проклятый сон, мучающий его на протяжении недели, высасывал все силы. В какой-то момент он понял, что легче просто не спать. Энергетики, купленные в тайне от мамы, уже вторым рядом складировались под кроватью. Несчастное сердце Сону молило остановиться, оно больше не может выдержать этой боли (едва ли речь шла об энергетиках). Мучительный вздох. И выдох. Сону осматривает стеллаж, и теперь в его глазах нет ничего, кроме холода. Эта маска всегда помогала хотя бы внешне не казаться таким сломленным. Каким Сону был уже много лет. Взгляд останавливается на красном. Цвет крови. Это действительно звучит пафосно, но Сону нравится. Ему уже даже становится все равно, что на уме у неприятной продавщицы. Даже если бы она правда знала, что собирается делать Сону, его это не будет волновать. Время идет, психотерапевты пичкают таблетками и проводят скрининг тест исправно раз в три месяца, только все это ему не помогает. Сону уверенно берет красный ошейник и идет на кассу. Оплата, конечно, будет за наличные. Мама не должна знать о внезапной покупке. Никто не должен знать. Только внезапно плеча осторожно касаются чужие пальцы, и знакомый голос звенит в ушах: — Сонуя, вот это неожиданность! Что ты здесь делаешь? Сердце Сону готово остановиться.

***

— Нет, ты можешь в это поверить? Он такой козел, — Чонвон едва ли не переходит на крик, прижимая одной рукой телефон к уху, пока вторая перебирает одежду на большой вешалке. Все шмотки кажутся ему до безобразия стремными, несмотря на то, что он пришел в свой любимый бутик. Сегодня его ничто не сможет порадовать, даже если на голову упадет дождь из бриллиантов. — Не говори ты так про Джея, — Сонхун, висящий на другом конце провода, тяжело вздыхает, кажется, он уже оглох из-за чрезмерной экспрессии Яна, — он у нас не совсем проницательный, ты же знаешь, ему нужно все говорить прямо. Конечно, дело было в Чонсоне. Когда Чонвон так расстроен, в этом может быть замешан только один человек. И Сонхуну, как хорошему и верному другу, приходится всегда выслушивать и утешать страдальца. Чонвон так ему и сказал: из-за Джея ему приходится страдать ежедневно, ведь старший не понимает его намеков. Все двузначные шутки, «случайные» касания, когда никто не видит, ласковый взгляд — Чонсон не замечает ничего. И Ян готов отчаяться. Сегодня у них наконец должно было состояться первое свидание. Чонвон так мысленно называл их встречу, распланировав, как они пойдут в кино в вип-зал, а затем поужинают в ресторане на смотровой площадке, которая находится на последнем этаже торгового центра. Но все надежды были напрасны. Договорившись встретиться пораньше до начала сеанса, Чонвон не знал, что они столкнутся с неприятными неожиданностями. Главной из них стал какой-то старый приятель Джея, про которого Чонвон никогда не слышал ранее. Это казалось странным, так как они были знакомы уже много лет и имели фактически одно окружение на двоих. Но вот Чонсон обнимает какого-то парня, который явно старше лет на шесть, и улыбается ему. У-л-ы-б-а-е-т-с-я. Улыбка и Джей были почти несовместимы, ему больше подходила насмешка и ухмылка. Чонвон пожирал взглядом нарушителя их идеального свидания, пару раз он попытался окликнуть Чонсона, чтобы напомнить тому о своем присутствии. На что старший только повернулся на секунду и попросил еще подождать. Чонвон ждать не собирался. Да, возможно, не стоило так остро реагировать и молча уходить в неизвестном направлении. Но это Чонвон. Он не может реагировать иначе, когда дело касается его человека. Поэтому сейчас он просто блуждает по торговому центру, изливая душу Сонхуну. Киносеанс уже почти начался, а от обиды подрагивает нижняя губа. — Ну зачем ты убежал? — Сонхун считает своей священной обязанностью свести двух своих друзей. Это сбережет не только их нервы, но и его. Пак уже просто не мог смотреть на эту игру в кошки-мышки, которой они занимались на протяжении года. — Хуни, ты бы видел как Джей улыбался. Я думал, что меня на месте ослепит, — Чонвон не мог скрыть разочарования в голосе. — Я уверен, ты преувеличиваешь. Может быть он так скривился вообще, а твой влюбленный мозг автоматически преобразил гримасу в улыбку. — Кто бы говорил про влюбленный мозг, — настала очередь Чонвона ехидничать, — не ты ли мне все уши прожужжал, как готов умереть за улыбку Сону? В трубке слышится чужое копошение и недовольный возглас Сонхуна. Поделом ему затевать схватку, когда дело касается «кто сходит с ума по объекту своего обожания больше». Чонвон этим доволен, и уже хочет перейти к следующему раунду, как перед глазами мелькает знакомая копна черных волос и тоненькая талия. Нет никаких сомнений, это Ким Сону. Вот сейчас месть Сонхуну точно будет сладка. — Не поверишь, на кого я смотрю прямо сейчас. — На свое отражение в зеркале, которым не можешь налюбоваться? Очко почти засчитано, если бы не преимущество, которое само попалось Чонвону в руки: — А вот и нет, я сейчас стою около зоомагазина, а там твой ненаглядный. — Это точно Сону? — Ян слышит, как голос друга становится более взволнованным. — Определенно он. Что-то покупает, сейчас подойду ближе. Ловкий щелчок камеры, и Ян уже отправляет Сонхуну фото. — Можешь полюбоваться своим парнем. Я нежадный. — Чонвон смеется, гордясь своей остроумностью, — пойду поздороваюсь с Сону, посекретничаем про тебя. — Стой, Вон! — но тот уже не слышит, сбрасывая звонок. Сонхун чувствует себя странно, разглядывая фотографию, которую ему прислал Ян. На снимке и правда Сону, стоящий около кассы на выходе. Хорошее качество фото с дорогущего телефона последней модели даже позволяет детально разглядеть одежду Сону и то, что он держит в руках. Красный ошейник, который обычно хозяева покупают своим питомцам. И возможно, никакое тревожное чувство не появилось бы в груди, если бы Сонхун не помнил одну вещь. У Сону не было собаки.