ради тебя я сломаю художнику кисти (рук)

Глаза Сонхуна закрыты, и только черные ресницы слегка дрожат. Во сне он совсем не ворочается, лишь легонько сжимает край футболки Сону, которую тот надел перед сном из-за нелюбви спать обнаженным. Он прислушивается к ровному дыханию Сонхуна, наслаждаясь его умиротворенным лицом. Сонхун умел быть разным в зависимости от места и ситуации. Всегда серьезный, но благосклонный в школе; веселый (с толикой язвительности) с друзьями, холодный и отстраненный с родителями. Однажды Сону невольно стал свидетелем чужого телефонного разговора с матерью, которая была недовольна затянувшимся отсутствием сына в собственном доме. Тогда Сону впервые увидел Сонхуна раздраженным. Если вспомнить их знакомство и начало общения, Сону казалось, что Пак был недоволен от одного взгляда на него, но сейчас он понимает, что все то было напускное. Сонхун никогда не был по-настоящему зол на него, напротив, благодаря ему Сону узнал, что такое бескорыстная забота. Сонхун всегда с ним нежен и осторожен. Эта ночь стала еще одним доказательством. Сону готов поклясться, что его губы до сих пор чувствуют чужие прикосновения и ласку. А там, внизу, разливается жар только от одной мысли о произошедшем. Бурная фантазия не дает забыться, поэтому Сону старается сосредоточиться на ударах сердца Сонхуна, которые приглушенно раздаются в тишине. Сонхун бывает разным, но таким безмятежным Сону видит его впервые. Он думает, что сегодня удалось хотя бы немного приблизился к тому, чтобы отблагодарить Сонхуна за все, что тот для него сделал. Конечно, их секс не был обязательством. Сону ни в коем случае не стал бы открываться человеку, только чтобы выразить свою благодарность, нет. Однако, сегодня Сону доказал, что рядом с ним Сонхун может быть самим собой. Если тому нужна будет поддержка, если понадобится защита, Сону готов это сделать. Он сцелует соленую влагу с ресниц, заслонит собой от любой печали и опасности, но… Всегда же есть какое-то «но», если после долгожданной близости ты не можешь так же безмятежно заснуть рядом со своим парнем? Сону думает, ищет в своем подсознании в чем же дело. Что его так настораживает и не дает уснуть? Дело не в том, что было между ними с Сонхуном. Напротив, он все еще находится в эйфории после яркого оргазма. Но что-то все равно мешает уснуть, и от непонимания сути проблемы Сону теряется. Внутри словно что-то монотонно скребется, с каждой секундой раздражая все больше. Ким осторожно встает с кровати и медленно подходит к окну, все время поворачиваясь назад, чтобы проверить, не потревожил ли своим копошением чужой сон. Но нет, Сонхун лишь негромко посапывает и переворачивается на другой бок, не замечая, что место рядом с ним опустело. Сону это на руку, он не хочет волновать того из-за своей бессонницы. На самом деле, благодаря терапии и таблеткам с каждым разом ему становилось легче, и последние дни удавалось заснуть в течение получаса. Но сейчас, когда стрелки часов пробили три ночи, сна ни в одном глазу, и это странно. Окна комнаты Сону выходили на сторону проезжей дороги, которую было хорошо видно, несмотря на высокий прочный забор. Их коттеджный поселок находился в черте города и славился своей безопасностью. Охраняемая территория, доброжелательные соседи из дома напротив, с которыми Сону и его мама познакомились вскоре после их переезда. Там жила пожилая пара, чьи дети успешно развили семейный бизнес, что позволило им построить хороший небольшой коттедж, чтобы родители, горбатившееся на нескольких работах на протяжении долгих лет, наконец смогли насладиться заслуженным отдыхом на пенсии. Только вот сами дети из-за работы навещали их редко. Поначалу Сону сторонился соседей и даже порой дерзил, когда они заглядывали к ним в гости. Но в какой-то момент он понял, что это всего лишь старики, которым нужно общение, и он поумерил свой пыл. В общем, место, которое его мама нашла несколько лет назад, чтобы начать здесь жизнь с чистого листа, было безопасным. Причин для волнения не было. Но отчего-то Сону не мог оторвать взгляд от пустынной дороги, освещенной уличным фонарем. Никого. Там никого не было, так он пытался себя успокоить. Внезапно в голове всплыл фрагмент сегодняшнего вечера, когда они с Сонхуном возвращались домой после кино на такси. Перед тем, как закрыть калитку, Сону ощутил на себе посторонний взгляд. Всего на секунду, но по коже пробежал холодок, хотя температура воздуха была высокой даже для августа. Но ни тогда, ни сейчас, Сону никого не увидел, сколько бы ни приглядывался. Это напомнило ему то, о чем он надеялся навсегда забыть. Липкий когтистый взгляд. Нечеловеческие свирепые глаза. Но это невозможно. Монстр ведь умер. Он знает это. Если Сонхун и мама думают, что хранят один секрет на двоих, это не так. Да и такой уж это секрет, если тот, от кого его хранят, знает об этом с самого начала? Когда они оставили его одного, думая, что Сону крепко спит на диване в гостиной, тот бесшумно (все же за плечами долгая практика уметь прятаться так, чтобы не заметили) последовал за ними. Эта новость шокировала Сону, что он даже забыл обидеться на обоих за то, что те были в сговоре за его спиной. Он решил подыграть, оставаясь со своими мыслями наедине. Он не мог точно определить, что чувствует из-за смерти своего мучителя. Сначала, показалось, что вот она — настоящая свобода. Никто больше не будет преследовать его ни во снах, ни в реальности. Остается стереть из памяти все, что их связывало и жить дальше. Но долгожданная свобода ощущается странно, словно ей что-то мешает. Словно есть нечто, что до сих пор не дает связи разорваться. И тут Сону озаряет. Он быстро поворачивается и идет к шкафу. Приходится постараться, чтобы не навести грохоту, чтобы подняться на стул и достать небольшую коробку, спрятанную за одеждой на самой верхней полке. Сону тянется на носках и осторожно пролазит рукой вглубь шкафа. Вскоре он находит то, что искал. Пальцы сжимают кожаный ненавистный ремешок, который был приобретен им же несколько месяцев назад. Становится тошно. Возможно, именно из-за этого ему мерещится всякое. Когда-то такой же мерзкий ошейник сковывал его шею, служа напоминанием, кому Сону принадлежит. Но все изменилось. Его «хозяин» мертв. Более над ним никто не властен. Сейчас на шее покоится парное украшение в виде ключика, ставшего символом нового этапа отношений для него и Сонхуна. Сону решается. Чтобы начинать жизнь с чистого листа, необходимо уничтожить все, что ему напоминает о старой боли. Завтра он выкинет этот ошейник и будет наконец свободен.

***

Лето подходило к концу и до начала нового (а для выпускников еще и последнего) семестра в старшей школе оставалось всего ничего. Но уже сейчас можно было сказать, что отдых закончен, и все школьники были к этому готовы. Ведь для поступления в престижный университет помимо высоких баллов за вступительные экзамены и идеального аттестата нужно было портфолио. В него входили победы на конференциях, активное участие в школьной деятельности и прочие награды. Но одним из важных пунктов было волонтерство, которое точно послужит на руку будущему абитуриенту. Как только руководство школы отправило рекомендованные волонтерские программы и сообщило о квотах на них, в общем чате потока вспыхнула ожесточенная борьба. Особенно популярностью пользовались организации, занимающиеся мероприятиями для граждан в Сеуле. Но некоторые варианты предполагали собой работу в удаленных населенных пунктах, где нужно жить на протяжении десяти дней. На самом деле, со связями Сонхуна они могли остаться в городе в каком-нибудь государственном учреждении, выполняя нетрудную работу в виде перебирания бумажек. Они долго думали, какую программу лучше выбрать, пока госпожа Ким не предложила развеяться за городом. Она посчитала, что Сону сейчас лучше подышать свежим воздухом на природе, полюбоваться красивыми пейзажами и познакомиться с новыми людьми. И не ошиблась. Так конечной точкой назначения стала небольшая деревушка под названием Мэдон-маыль. Сбор всех волонтеров прошел рано утром на центральном вокзале, откуда они вместе с координатором отправились в путь, который занял почти пять часов. Им пришлось сделать несколько пересадок: сначала долгий путь на скоростном поезде, а затем на автобусе до города Намвон, провинции Чолла-пукто, в одном из округов которого и находилась деревушка. Население всего округа составляло около четырех тысяч человек, а если говорить о самой деревне, то это количество сокращалось до пары сотен. Сону был немного напряжен из-за мыслей о предстоящей работе, ведь все это ему было в новинку. Но теплые пальцы Сонхуна, которые не переставали гладить его ладонь на протяжении почти всего пути, помогли отвлечься. Вторая часть поездки далась особенно тяжело. К этому времени тело затекло от сидячего положения, и чем дальше они ехали, тем больше дорога становилась более извилистой и неровной. Сону был измотан таким сложным маршрутом, но стоило им выйти из автобуса, как тот завороженно замер. Вся усталость и былое недовольство в миг испарилось. Вид с Мэдон-маыль открывался на широкие поля и горы, которые входили в горный массив Чирисан. Еще во время поездки в Сокчо Сону понял, как ему нравится любоваться природой. Его личный пруд с рыбками и рядом не стоял с необъятными горами, возвышающимися к небу. Казалось, этот простор, дарованный маленькой деревушкой за сотни километров от Сеула, поможет ему достигнуть внутреннего равновесия и оставить позади все тревоги. Координатор их группы сразу по приезде организовал небольшое знакомство между волонтерами, большинство из которых были студентами. Старшеклассников помимо них с Сонхуном оказалось всего двое, они были из самой обычной школы, чье название Сону услышал впервые. Все рассказывали о себе по порядку, и первую половину круга, пока очередь неумолимо приближалась к ним, Сону испытывал сильный страх. Заметив это, Сонхун приобнял его, а затем прошептал на ухо: — Представь, что мы сейчас в нашей компании. Это просто твои друзья, которые интересуются как у тебя дела. Вон тот парень в расстегнутой рубашке чем-то даже напоминает Джея, пережившего рейд на магазины с Чонвоном, тебе так не кажется? Сону на это лишь фыркнул, а затем игриво ущипнул Сонхуна за руку. Его слова помогли немного расслабиться. После знакомства координатор уточнил о деталях волонтерской программы. Определенных обязанностей как таковых у них не было. Поручения могли касаться совершенно разных сфер. Оказалось, что основным занятием здешних является сельское хозяйство. Местные жители активно налаживают связи по всему Намвону, поэтому в последние годы к ним все чаще поступают заказы от городских предприятий. Деревня располагалась рядом с прохладными бамбуковыми лесами и минеральным ручьем. Не так далеко от них находился национальный парк Чирисан. Сону уже не терпелось все исследовать. Такая возможность представилась вместе с первым заданием, которое им поручили после обеда. Для масштабов этой деревни в ней было довольно много детей. Они учились в местной школе, где было всего несколько учителей, но летом, когда школы не было, а помогать целый день на полях взрослым дети не могли, им нужен был присмотр. Так Сонхун взял на себя роль главнокомандующего и в первый же день устроил детям урок биологии. Они выбрались все к опушке леса, где росло много цветов и растений. Сонхун обучал разным названиям, объяснял, почему цветы могут цвести только в определенный период, а затем увядают. Сону смотрел на него с восхищением. Конечно, сам он тоже хорошо разбирался в ботанике, но его поражало, с какой легкостью Сонхун мог налаживать контакт с людьми, что даже дети, которые в начале дня недоверчиво смотрели на группу новоприбывших волонтеров, теперь сами тянулись к нему. Заметив блеск в глазах Сону, Пак улыбнулся и протянул тому мизинец: — В следующий раз проведем занятие вместе, хорошо? Я знаю, сколько всего ты мог бы рассказать этим детям. От этого детского жеста Сонхуна уголки губ сами поползли вверх, и Сону тихо рассмеялся. Но палец в ответ все же протянул, чтобы скрепить обещание. После ужина в честь гостей был устроен небольшой праздник под открытым небом. Местные жители развели костер и резво общались с новоприбывшими, разбившись на группы. Сону думал, что старшее поколение будет относится с осторожностью к незнакомцам, но те были настроены дружелюбно. В его группу попали те самые школьники, прибывшие вместе с ними из Сеула, а также трое деревенских женщин и двое мужчин на вид лет сорока. — Если подниматься в гору по тропе Чирисан, что растянулась на восемьдесят деревень, — так одна из женщин начала свой рассказ, — можно увидеть Священное дерево, — и указала пальцем в сторону гор. Сону пригляделся и заметил огни, что освещали путь к Чирисан даже ночью. — Говорят, еще во время эпохи Силла к этому древу ходили молиться все жители соседних поселений в надежде, что духи горы подарят им благословение и будут оберегать их семьи от бед. Если человек жил достойно и праведно, духи представали перед ними в своем истинном обличье медведя или тигра. — А если человек был… не самым честным? — Таким душам суждено было стать заблудшими. Духи прикрывали им путь назад, и больше их никто не видел.

***

Ночная тишина разбивается о возбужденный стон. Сону понимает, что был только что слишком не сдержан, а потому прикусывает собственную ладонь в попытках прийти в себя. После приезда всех волонтеров расселили по небольшим гостевым летним домикам. Они состояли всего лишь из одной комнаты и имели минимальный набор мебели: небольшой шкаф для одежды, низкий столик, за которым принято сидеть на полу. К слову, кровати отсутствовали, что не стало неожиданностью. Вся деревня была пропитана старыми укладами, так что ложиться спать пришлось на традиционном корейском матрасе. Только вот обоим было не до сна. Сону приходится щуриться, так как единственным освещением в комнате служит тусклая лампочка на потолке. Но он не жаловался, такое уединение с Сонхуном показалось ему романтичным еще днем, когда они заглянули в свой домик, чтобы оставить вещи. И сейчас, когда шторы намеренно плотно захлопнуты, чтобы случайный зевака не имел возможности заглянуть в соседское окно, а входная дверь закрыта на ключ изнутри, сил сдерживаться больше нет. Хлюпающий звук раздается по всей комнате, и Сону сгорает от стыда и тугости из-за двух длинных пальцев, которые он сжимает в себе. Сонхун проталкивает их до костяшек и останавливается, любуясь проделанной работой. Волосы, растрепанные по подушке, смущенное личико и искусанные пухлые губы. — П-пожалуйста. Сону всхлипывает, сам не зная, о чем просит, но очень хочет, чтобы Сонхун все понял. И тот это делает. Даже больше, чем ожидалось. Спустившись ниже, он приподнимает Сону за поясницу, чтобы было удобнее, а затем… Сону забывает свое собственное имя, пока Сонхун размашисто лижет покрасневшую головку. Из его груди вылетает очередной стон, и Сонхун, понимая, что делает все правильно, плотно обхватывает губами член и насаживается глубже. В этот момент его пальцы, не выскальзывая из чужого тепла, возобновляют движение в прежнем темпе. Сону не может найти себе места, он мечется по матрасу так, что Сонхуну приходится придерживать его за бедра, чтобы не сбиваться с ритма. Рука сама тянется к мягким, влажным после душа волосам, и Сону сжимает чужие пряди, слегка надавливая. Сонхун послушно расслабляет горло, что помогает принять еще глубже. Дышать в такой позе тяжело, и в уголках глаз скапливаются несколько слезинок, которые он в то же мгновение смаргивает. Потому что похвала от Сону приносит самое настоящее наслаждение. — Да-а. Вот так, мой хороший. Каждое слово дается с трудом, Сону хотелось бы сказать намного больше, его переполняют столько чувств, которыми он хочет поделиться с Сонхуном, но это выше его сил. В данный момент он полностью отдается Сонхуну и принимает от него то, чем тот хочет поделиться. — Хуни, ляг на постель, и я сделаю тебе приятно. Но самое важное — это не взаимовыгодный обмен. Ведь между ними по-настоящему и очень сильно.

***

Если бы можно было стать ночным воздухом, Сону бы наконец нашел свой покой. Стоя босиком на крыльце, он дышит полной грудью, наслаждаясь умиротворяющей деревенской тишиной. Сону ворочался на протяжении часа, но так и не смог уснуть. Не желая тревожить Сонхуна, мышкой пробрался к выходу, и теперь он тут. Всматривается в темный горизонт и никак не может понять, откуда появилось внутри вновь то самое чувство, будто бы за ним кто-то наблюдает. В ту ночь в своем доме, когда он догадался о причине до сих пор не исчезнувшей связи, ошейник был уничтожен. Но это не подарило ему ожидаемой легкости, в душе все еще клокотали сомнения. Сону думает, что нужно поскорее лечь спать, ведь завтра их группе рано вставать, чтобы помочь местным с посадкой урожая в полях. А после обеда у всех волонтеров запланирован урок резьбы по дереву. Пора возвращаться, но Сону не может оторваться от череды огней, виднеющихся вдалеке. Вид завораживает. Но только тревога все равно не покидает его. Поэтому в голову всплывает одна вещь, в которой он себе долго отказывал, но всегда брал по привычке с собой. Сону выуживает из кармана шорт пачку сигарет и зажигалку. Он пытается поджечь сигарету, но зажигалка падает из рук. Сону нагибается за ней, но не успевает выпрямиться, как слышит тяжелые шаги, быстро направляющиеся прямо к нему. Тело начинает дрожать. Рефлексы срабатывают раньше, чем логическая цепочка выстраивается в голове, которую разом покинули все мысли. Мозг вообще словно отказывается нормально функционировать, потому что происходит жесткий сбой программы. Незнакомый (или все же знакомый слишком хорошо) элемент пытается проникнуть в систему и нарушить баланс, которого Сону так долго добивался. — Давно не виделись, щеночек. Он узнает этот мерзкий насмешливый голос. Голос монстра. Но этого же не может быть! Монстр мертв! Но почему тогда он слышит его. И возможно увидит, если только осмелиться поднять голову. Но Сону не может пошевелиться, все его тело сковывает ужас. Может быть, он крепко спит, и ему это всего лишь снится? Или это неупокоенный дух спустился с горы под покровом ночи? Только вот обычные духи не в состоянии приносить такую физическую боль. Сону не сразу понимает, что происходит. А когда чужие руки хватают за плечи, сковывая его движения, становится уже поздно. Острая боль пронзает затылок, а перед глазами все темнеет. Возможно, это конец?