***
Через пару дней они наткнулись на проселок, ответвляющийся от Желтой дороги. Кривоватый указатель говорил, что к западу лежит деревенька Аурус, и Банри предложила поехать туда. – Может, и до Серебрянки пилить не придется, – сказала она. Маркурио согласился, хотя на самом деле он просто надеялся, что в деревне можно будет поспать под крышей. Аурус оказался рыбацкой деревушкой на побережье Нибенейской бухты и, как они позже выяснили, получил свое имя от руин форта, недалеко от которого построился. Раньше Маркурио видел Нибен только издалека, с холмов на Городском острове, да и то, лишь его устье, но был поражен в самое сердце. Здесь же, где могучая река разливалась в водоем, сравнимый с небольшим морем, он и вовсе утратил дар речи. Они с Банри выехали из лесу и остановились на холме перед Аурусом, глядя на воду. Маркурио знал – из карты Сиродила – что где-то там, вдали, стоит город Бравил, столица графства, и весьма крупный порт, но чем больше он смотрел, тем сильнее ему казалось, что там, за этой водой, нет ничего, кроме другой воды. – Это… это точно река? – выдавил он вслух. – Кажется, – тихо сказала Банри. – Хотя и трудно поверить. Она тоже жадно смотрела на волнующееся серо-синее море – иначе это было не назвать, и Маркурио вспомнил, что она, хоть и сиродилка с рождения, видит Бухту впервые в жизни, как и он сам. – Вода же в ней должна быть пресная? – спросил он дрогнувшим голосом. – Ну, мы можем проверить это сами, когда спустимся. – Банри сжала ногами бока кобылы, на которой ехала сегодня. – Кстати, поселок не такой уж и маленький, наверняка там есть таверна.***
– Флесия? – переспросил хозяин единственного трактира в поселке. – Вроде слышал, но ничего толкового сказать не могу. Вы бы поспрашивали ребят, которые ходят охотиться на восток. Маркурио кивнул. Банри сказала, что устала, и теперь дремала в своей комнате наверху, а он сам взялся наводить справки. – Эта Флесия вроде бы стоит на Серебряной Рыбе, – на всякий случай добавил он. – Только я не знаю, на каком берегу. – На Серебрянке… – Трактирщик задумчиво протер полотенцем пинтовую кружку и поставил ее донышком вверх к остальным. – Короче, забудь про охотников. Знаешь, кто тебе нужен? Отец Макарий. – Кто? – Наш священник. Отец Макарий. – А… Мы когда проезжали по улице, часовни не заметили. – Ну она есть так-то, но она почти все время стоит запертая, отец приезжает каждый лоредас вечером, в сандас служит там, а потом опять уезжает. – Я… несколько далек от всей этой религии, но вроде это как-то странно. – Ну, есть немного. Просто отец как приехал, это было несколько лет назад, начал шататься по окрестностям, и нашел ту жуткую часовню на юге. Короче он ее ремонтирует. Хочет привести в порядок, освятить заново и там служить службы. – Че это она жуткая-то? Трактирщик глянул в обе стороны и наклонился к Маркурио. – Мой дед, бывало, как наберется, начинал травить всякие байки, вот и про часовню тоже рассказал кое-чего. Говорил, мол, давным-давно, еще до войны с даэдрами, часовня эта стояла, и завелись там эти, колдуны, которые с мертвецами заигрывают… – Некроманты, что ли? – Во-во. Типа некроманты эти трупы воровали с кладбищ, и в часовне той проводили какие-то свои поганые ритуалы. Только однажды ночью народ услыхал вопли и грохот, и еще в той стороне было зарево до небес. Когда через пару недель самые смельчаки решились посмотреть, что же там случилось, то нашли всех колдунов мертвыми в окружении других лежалых покойников. С тех пор часовню окончательно объявили дурным местом, и никто к ней не подходил. Ну, до отца Макария. Он сказал, что не боится всякой нечисти, его боги защищают. – Э… То есть ваш священник вместо того, чтобы заниматься своим приходом, возится со старой оскверненной часовней? Грудастая подавальщица с грохотом сгрузила на стойку рядом с Маркурио поднос, полный глиняных кружек. – Он ее ремонтирует, ты что, глухой?! – свирепо спросила она. – И он говорит, скверны там никакой нет! – Ага… – Вот тебе и «ага»! – Девица свирепо воззрилась на хозяина заведения: – Что ты тут ему про Макария наплел, старый хрен?! – Да ничего, ничего… – замахал руками трактирщик. – Наоборот, я говорю, что он много чего делает для деревни. Вот, дорогу нам выбил у графа, а всего-то в Бравил сплавал в прошлом году, так уже какие-то приезжали, и эти… замеры делали. – У вас же есть дорога, – заметил Маркурио. – Мы по ней ехали. – Да какая это дорога? Когда начинаются дожди, она вся раскисает, даже верхом не проехать, не то что на колесах. Нет, коли все сложится, нам нормальную построят, имперскую. Маркурио кивнул. При наличии хорошей дороги у деревни Аурус есть все шансы со временем стать городком с тем же названием. – Чего тебе надо от отца Макария? – столь же непримиримо спросила подавальщица, сверля волшебника взглядом. – Только попробуй его тронуть, костей не соберешь! – Тише, тише, барышня. – Маркурио поднял ладони. – Мы с подругой ищем один старый форт, который должен быть где-то на Серебрянке, и этот любезный господин предложил нам поинтересоваться о нем у вашего жреца. Девица прищурилась. – Ну… Может, и верно это. Макарий эти места все исходил, когда его сюда прислали. Трактирщик закивал: – Точно, он вроде говорил, что родом откуда-то из земель на востоке, вот и изучает… – Нет, не говорил! Он из Лейавина, с юга! – Да нет! – Да да! – Ясно, ясно, – закатил глаза Маркурио. – Так где мне найти вашего пастыря? – В часовне Кадлью, – отозвался трактирщик. – Он ее чинит, да и живет там же. – И как туда добраться? – Выходишь из деревни и идешь по побережью на юг. Часовня прямо у устья Серебрянки и стоит. Мимо не пройдешь, в общем. – Отлично. – Маркурио слез со стула. – Спасибо за информацию.***
Он уточнил дорогу до часовни у других селян. Выходило, что верхом до нее можно было добраться всего за несколько часов – дорога по пляжу была прямой и почти без препятствий, которые надо было объезжать, поэтому они с Банри решили выехать налегке, оставив большую часть вещей в таверне, поболтать со священником и вернуться. Если этот отец Макарий окажется на месте, конечно, а то, по словам деревенских, он частенько отлучался в лес за подходящими стройматериалами. Лето решило дать о себе знать прямо с утра. Жара, влажная и липкая, опустилась на побережье Бухты, и Маркурио стало казаться, что они едут сквозь полупрозрачный недавно сваренный и еще не успевший остыть кисель, даже ветерок со стороны Бухты не помогал. В конце концов он не вытерпел и разделся до пояса, заодно разувшись. Банри стянула туфли, а затем и штаны, оставшись щеголять в одной просторной рубашке, длиной доходящей до середины бедер. Маркурио, как ни старался, все равно то и дело пялился на ее голые ноги и на ступни с розовыми пяточками и столь же розовыми махонькими пальчиками на них. Через некоторое время Банри указала вперед: – Почти приехали. Маркурио и сам уже видел на небольшом взгорке старинного вида имперскую часовню, возведенную прямо на опушке леса. Вдвоем они подъехали к остаткам деревянной лестницы, ведущей к ее дверям, и спешились. Кладка выглядела совсем древней, зданию, наверное, было лет пятьсот, не меньше, витражное окно на фасаде когда-то радовало глаз прихотливым узором, и роза из девяти кругов в его верхней части была точь-в-точь как на больших соборах, но теперь стеклышки частью помутнели и потрескались, частью отсутствовали напрочь. Хотя металлическая оправа витража вроде бы уцелела, священнику все равно потребуются услуги стекольщиков. Кстати о нем: двойные двери часовни были приоткрыты, а изнутри доносились какие-то звуки, Маркурио едва мог их разобрать – мешал плеск волн и шум ветра в ушах, – но ему показалось, что кто-то что-то пилит. – Кто-то что-то пилит, – сообщила Банри, и Маркурио улыбнулся углом рта. Банри привязала свою кобылку к старому деревянному столбику возле лестницы и направилась к часовне, но едва они с Маркурио поднялись вплотную к истертым ногами, временем и непогодой каменным ступенькам, обе створки распахнулись совсем широко, и на вершине лестницы показался человек с целой охапкой каких-то досок в руках. Маркурио сбился с шага. Тип был того еще вида – огромный и бритый наголо. В первое мгновение волшебник даже решил, что кто-то из людей Йамбула снова настиг и даже опередил их, и со священником им теперь не свидеться, но потом сообразил, что Макарий вполне мог нанять себе кого-нибудь в помощь. О том, чтобы привести эту махину в порядок в одиночку, не могло быть и речи. – Добрый день, – вежливо сказал Маркурио, – это ведь часовня Кадлью? Он указал на старую церковь. Лысый верзила сгрузил свою ношу на углу постройки и выпрямился, стряхивая опилки с обнаженных до локтей рук. – Верно, – приветливо улыбнулся он, и Маркурио неожиданно почувствовал, как улыбается сам. – По крайней мере когда-то давно она была известна именно так. – Мы ищем отца Макария, у которого приход в Аурусе, той деревне рядом со старым фортом. – Ну, вы его нашли, – проговорил бугай. – Я – отец Макарий. Маркурио вытаращил глаза. Ну да, он ведь заметил, что незнакомец одет в рясу, которую обычно носят священники Имперского культа, только старую и аккуратно залатанную, но просто не придал значения, решив, что священник оделил нанятого работника запасной одеждой из собственного ношенного гардероба. – Понятно, – выдавил он. – Приятно познакомиться, я – Маркурио. – И мне. – Жрец перевел взгляд на Банри, но та почему-то молчала. – Раз вы знаете имя, значит, вам что-то нужно? Ведь не исповедь или проповедь? Маркурио усмехнулся. – Нет. Без обид, но мы… не очень верующие. На самом деле мы искали тебя, потому что в Аурусе нам сказали, что ты знаток здешних мест. Макарий снова стряхнул с рук остатки опилок и рассеянно провел ладонью по обритому затылку. Маркурио невольно отметил, что цвет кожи у него весьма странный для человека – золотисто-желтый, будто у альтмеров. Он быстро нашел взглядом глаза священника и мысленно кивнул – тот же самый цвет. Что-то развелось всяких метисов в Сиродиле… У этого хоть уши обычные закругленные, да и вообще, он больше смахивал на человека, нежели на мера, только мастью отличался. Жрец тем временем проговорил: – Не то чтобы знаток, но достаточно свободно ориентируюсь между Корболо и Серебрянкой. Впрочем, до Пантеры тоже доходить приходилось. Что вы ищете? – Мы ищем форт Флесию, вернее, видимо, его развалины. – Флесия, Флесия… Ах да, есть такие руины на Серебрянке. – Жрец отступил на шаг и повертел головой, ориентируясь: – Хм. Насколько я помню, они прямо рядом с «Имперским мостом»… Нужно забраться на холм к северу, руины, можно сказать, врыты прямо в его тело. – Имперский мост… А какой именно? Их несколько на реке? Макарий засмеялся. – Нет. Таверна «Имперский мост». Очень старая. Старше меня, кажется. Стоит на этом берегу Серебрянки почти точно к востоку отсюда, в паре дней пути. – Конного или пешего? – Ну… Пешего. Но я, знаете ли, быстро хожу. – Ясно, то есть верхом мы еще быстрее доберемся… Что ж, спасибо за сведения… – Подождите. – Жрец приблизился, и Маркурио, которому пришлось слегка задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо, почувствовал себя несколько неуютно под взглядом этих золотых глаз. – Я не могу так просто отпустить вас туда. – Ну остановить вряд ли сможешь, отец, – мягко заметил Маркурио. Макарий вздохнул. – Ты всегда принимаешь предупреждения за угрозы? Возможно, я не так выразился, я хотел сказать, что во Флесии и ее окрестностях небезопасно. В остатках форта обитает небольшое племя гоблинов, их вообще много в этих местах, причем с давних пор, но во Флесии живет какая-то особенно уважаемая шаманка. Маркурио пожал плечами. – Ну, во-первых, гоблинов мы не боимся, верно? – Он посмотрел на Банри, но та молчала по-прежнему, глядя прямо перед собой. Странно. Маркурио продолжил: – Во-вторых, мы можем постоять за себя, уверяю. В-третьих… Ну, в общем, у нас есть сведения, что во Флесии гоблины больше не живут. – Что?! Откуда… в смысле – это точно? А кто там теперь? – Шайка бандитов с очень амбициозным лидером. – Проклятье… – Макарий уставился в заросли железного ореха возле часовни. – Когда это случилось? – Мы точно не знаем, но возможно где-то в прошлом году. – Это многое объясняет. – Жрец подошел к груде оструганных бревен и уселся на ближайшее. – То-то в последние месяцы гоблины стали нападать на села, и вообще их здесь стало больше по сравнению с прошлыми годами. Они стягивают войска, чтобы поквитаться. Маркурио повел плечами. – Я так понимаю – это плохо. – Не то слово. Гоблины очень агрессивны, хотя и не слишком сообразительны – в основном благодаря этому люд выживает вблизи их логов. И как правило, они предпочитают драться между собой, а не с нами. Но если их обидеть, они способны объединяться, и тогда это будет бедствие похлеще какого-нибудь крестьянского восстания. Если какие-то разбойники и впрямь убили шаманку во Флесии, бед теперь не оберешься. Гоблины могут и до побережья дойти в своем стремлении отомстить обидчикам. Хотя… Да нет, скорее, они просто вырежут все живое во Флесии и ее окрестностях. – Насколько велика опасность? Мы сталкивались с этими зелеными образинами, пока путешествовали по Сиродилу, но особых проблем они нам не доставили, в отличие минотавров или огров. – Это когда их мало. На вас, поди, маленькие отряды нападали, по трое-четверо? – Вроде того. – Как правило, на дорогах шатается молодняк, который удрал из логова, чтобы покуражиться, или которых выгнали самцы постарше. Они, по сути, еще детеныши – хлипкие и тупые. Встреча с отрядом ветеранов, или даже с одним старым самцом, который всю жизнь дерется с другими такими же, или, пуще того – сражение с вождем племени вам бы запомнилось куда лучше, чем даже стычка с минотавром. Уж поверьте. Кстати, я не вижу у вас оружия. – У нас есть оружие, – негромко вступила Банри. – Мы оставили его в таверне Ауруса с остальными вещами. Я Банрион. Она протянула руку, и ее крошечная кисть целиком утонула в лапище отца Макария. Тот степенно пожал ее ладошку и выпустил, а потом проговорил: – Это конечно хорошо, что оружие у вас есть, только вас все равно всего двое… – Оружие нам вообще-то только для поддержки, – сказал Маркурио. На самом деле меч был только у Банри, а у него самого только нож, купленный в Бруме, и Маркурио пользовался им, чтобы нарезать хлеб. Он вскинул руку, демонстрируя проскакивающие между пальцами искры. – Мы сражаемся кое-чем другим. – Понятно, – медленно сказал Макарий. – Но я все равно считаю, что даже двум магам соваться к банде, которая расправилась с племенем гоблинов, опасно. – Спасибо за заботу, отец, но мы справимся. У главаря этой шайки должок перед нами, особенно передо мной, так что мы просто обязаны. Бывай.***
Часовня скрылась из виду, когда Банри вдруг спохватилась: – Погоди. Я забыла у него кое-что спросить. Она стала разворачивать лошадь. Маркурио закатил глаза. – Ну что еще? – Ну… хочу расспросить про гоблинов. Он, кажется, много о них знает. Если там, на востоке, они и впрямь кишмя кишат, нам любая информация полезной будет. – Разумно. Ладно, давай вернемся… – Нет-нет, ты поезжай в деревню. Я тебя догоню. Кобыла рванула с места в карьер, Маркурио даже не успел рта открыть. Он все же крикнул вслед, что подождет ее тут, на пляже, но Банри никак не дала понять, что услышала, хотя услышала наверняка. Он спешился и побрел к песчаной косе, выдающейся в Бухту. Отсюда был хорошо виден небольшой островок, где сохранились остатки какого-то форта, Маркурио наморщил брови – надо будет спросить у местных, что там такое. Он подстрелил Искрами пару грязекрабов сиродильской разновидности и пожалел, что не взял с собой котелка – можно было сварить этих тварей прямо тут, в морской воде… Стоп. Маркурио уставился на волны. Она же не морская, вроде бы. Он бросил крабов на песок и подошел к самой кромке. Дно у берега просматривалось хорошо и далеко. Поразительно чистый водоем, особенно если учесть, что у истоков Нибена стоит гигантский мегаполис. Конечно, в Бухту впадают сразу четыре полноводные реки, не считая множества маленьких, но ведь и на их берегах расположено немало городов и поселков. Видимо, всего этого было недостаточно, чтобы загадить самую большую реку на Тамриэле. Маркурио зачерпнул воды горстью и сделал глоток. Пить не следовало, конечно, поэтому он через пару секунд выплюнул ее обратно и вздохнул. Вода и впрямь была пресной. Безбрежное пространство впереди – не море, а действительно река, разлившаяся в проточное озеро колоссальных размеров. Маркурио пристукнул еще парочку обнаглевших крабов, нашел в подсумке кусок бечевки и связал их за лапы одного с другим. В конце концов сиродильские нравились ему на вкус больше скайримских. Он пристроил добычу у седла и посмотрел на юг – кобыла Банри все не появлялась – и полез на спину Карасика, им ведь еще надо успеть обратно в деревню до темноты. Он развернула Карасика мордой к часовне и поскакал обратно к устью Серебрянки. Когда он подъехал, то увидел кобылу привязанной к тому же трухлявому столбику, а самой Банри, как и отца Макария, нигде не было видно. Двери в часовню были притворены, хотя и неплотно. Маркурио взлетел по ступенькам и потянулся к дверному кольцу и вдруг услышал некий звук. Вернее даже тень звука. Еще толком не поняв, в чем дело, он отдернул пальцы – нечто подсказывало, что ломиться внутрь не стоит. Он выдохнул и приоткрыл дверь – лишь слегка, чтобы заглянуть одним глазком. В часовне было темновато, свет просачивался сквозь розу и нижние витражи на фасаде, вернее, в дыры от выпавших стекол, а уцелевшие были такими грязными, что почти не пропускали его. Окна по периметру нефа тоже уцелели лишь местами, но часовню с трех сторон обступил лес, так что с той стороны освещения было еще меньше. Маркурио вдохнул запах пиленого дерева, рассмотрел в полумраке силуэт верстака и кучу подготовленных балок, видимо, Макарий собирался менять стропила… Все это он заметил в первые мгновения, а потом услышал… ну не стоны. Скорее тихие вздохи. Он посмотрел вперед и окаменел, не в силах оторвать взгляда от того что происходило на алтаре. Впрочем, он быстро пришел в себя. Отпрянув от проема, словно ему плеснули в лицо ледяной водой, Маркурио быстро вернул дверь в прежнее положение, развернулся и помчался к Карасику. Им с ним нечего было тут делать. Стоило послушать ее и вернуться в деревню. Но в деревню Маркурио не поехал. Пустив коня галопом, он поскакал вдоль берега на север, но в конце концов остановился на том самом пляже, где разжился крабами, и спешился. Маркурио набрал воздуха в легкие и выдохнул. Легче не стало. Ощущение жжения за грудиной, возникшее, когда он узрел голую задницу лысого жреца между ног Банри, таких белых и так бесстыдно раздвинутых, не прошло до сих пор. Он подозревал, что не пройдет и позже. И это было самое плохое. До сих пор он воспринимал ее как… А как, действительно? Кто она ему? Нанимательница? Так они договорились, что больше она ему не платит, и они просто путешествуют вместе. Друг? Уже ближе, задайся Маркурио этим вопросом нынче утром, он бы без колебаний так бы и ответил. Так отчего ж ему так тошно-то?.. Он закатал штанины до колен и зашел в воду. Было по-прежнему жарко, даже еще жарче, чем утром, солнце то показывалось, то пряталось за серой дымкой в небе, но вода в Бухте была приятно прохладной. А когда Маркурио зашел чуть дальше, то она стала даже холодной. Все-таки Румаре находится ближе к северу Сиродила… – А ну вылезай, придурок! Маркурио медленно повернул голову: Банри, по-прежнему одетая только в свою рубаху, стояла на песке и сердито пялилась на него. – Там могут быть течения, и вода уже холодная! Меня тетка в лавке предупредила, чтоб мы не вздумали купаться, даже если жара станет нестерпимой – в Бухте и Нижнем Нибене постоянно кто-то тонет в это время года! Маркурио развернулся и потопал к берегу, еле переставляя окоченевшие ноги – кажется, он задумался чересчур надолго и даже успел замерзнуть. Песок на пляже после волы показался ему теплым, даже горячим – он таким и был, нагретый осенним, но по-прежнему жарким солнцем. – Я не слышал, как ты подъехала. Кобыла, которую Банри не потрудилась привязать, пофыркивая, обнюхивала Карасика, вернее, крабов, висящих на его боку. – Странно, мы довольно сильно топали. Как и ты. Там, на ступеньках. Маркурио судорожно вздохнул. – Ну извини, – ровным голосом проговорил он. – Кто ж знал, что твое «расспросить про гоблинов» означает «потрахаться на алтаре». Кстати, это разве не богохульство? – Возможно. – Банри склонила голову набок. – У нас что, проблемы? – Нет у нас никаких проблем. – Да неужели? Почему я тогда слышу злость в твоем голосе? – Потому что тебе кажется? У меня нет причин злиться на тебя. – Тогда, выходит, на него? – С ним я только сегодня познакомился. Злиться на него у меня резону еще меньше. Банри поморщилась и сжала переносицу пальцами. – Маркурио… Мне, в общем-то, понятны причины, по которым люди занимаются самообманом, я сама в этом погрязла, так что не мне судить, но одно я знаю точно – это тупо и разрушительно. Так что мы с тобой либо выясняем все раз и навсегда прямо здесь и сейчас, либо отыскиваем Флесию, сворачиваем башку Йамбулу, а затем расстаемся. Насовсем. – Маркурио молчал. – Ну так что ты решил? Я жду. Он пнул песочный холмик под ногами. Слова нужно было выбирать осторожнее. – Ну хорошо. Я немного ревную. Ты довольна? – Не особо, но это хотя бы правдивый ответ. Почему ты ревнуешь? – Потому что ты хорошенькая девушка, которая все время рядом, и которая совсем не обращает на меня внимания! Да! Вот так обстоят дела, уж извини! Банри прищурилась: – А Аманитис? Маркурио моргнул. – Она… Тут другое. Она много для меня значит, хотя мы и были знакомы всего несколько дней, – медленно сказал он вслух, но обращался, похоже, к самому себе. – Но я думаю, мы больше не увидимся. – Этого ты не можешь знать наверняка. – Нет, не могу. Но я вряд ли вернусь когда-либо в Чейдинхол, особенно теперь, а она, кажется, его не покидает… К тому же она работает на эту старую суку. – Верно… Банри переступила с ноги на ногу, глядя в сторону. Маркурио вздохнул и снова сказал: – Прости. – Она уставилась на него, и он пояснил: – За то, что не дождался тебя тут, а полез… ну, куда не надо, в общем. Это и впрямь не мое дело. Так как?.. – Я подумаю. – И на том спасибо. Только… – Только что? – М-м-м. Мне казалось, ты предпочитаешь эльфов, альтмеров в частности, а этот жрец, хоть и явно с примесью их крови, но все-таки… Что-то не то. – Во-первых, это не твое дело, и вообще, ты, вроде как, только что извинился за то, что совал нос куда не следует. Во-вторых, не ты ли мне пенял, что я даю только парням с острыми ушами? Пора внести разнообразие. – Банри поймала свою кобылу, вытащила штаны из седельной сумки и стала одеваться. – Поехали уже назад. Переночуем в деревне и вернемся на Желтую дорогу. По ней удобнее ехать. Макарий сказал, что таверна «Имперский мост» стоит в нескольких часах езды от моста через Серебрянку. Флесия – немного северней, но придется хорошенько поискать. – То есть ты все же разговаривала с ним? А не только… – Заткнись. Когда вдали показались развалины форта Аурус, а перед ним – россыпь домиков, Маркурио все-таки не выдержал: – Ну как так?! Я не понимаю! С чего вдруг ты решила завалить этого попа?! – Отвали, а? – Банри, ты хоть понимаешь, что если об этом пронюхают в деревне, нас забросают камнями? Ну, в основном тебя, но и мне заодно достанется. Оно того стоило? Банри пробурчала: – А он чего? Сам виноват. Нефиг было так одеваться. Не хочешь, чтоб к тебе приставали, выбирай одежду поприличнее. – Он был одет в одну рясу с заплатками! – Вот именно, – плотоядно облизнулась Банри. – Только в нее – и больше ни во что. Маркурио закатил глаза и махнул рукой.***
Он предупредил ее, на всякий случай, чтоб не заговаривала о своих приключениях с деревенским священником при местных. – Попика тут обожают, – заметил Маркурио, – особенно бабы, ну, в общем, ты, по ходу, не одна такая. О, я имею в виду, что не только тебе он понравился, а не то, что он… э… короче, с этими бабенками… Банри хмуро пялилась на него, и Маркурио окончательно стушевался. – Ладно, забудь. Просто… просто помалкивай, хорошо? – Так и быть, – процедила Банри, и, вручив поводья кобылы племяннику трактирщика, который тут изображал конюха, удалилась в таверну. Маркурио последовал ее примеру, оставив там же Карасика. Он сполоснулся с дороги, поужинал и отправился на боковую. По дороге они с Банри договорились, что встанут завтра пораньше, чтобы успеть за день вернуться на Желтую дорогу. Он вытянулся на кровати и с удовлетворенным вздохом закрыл глаза. Было уже темно – в конце концов второй осенний месяц подходил к концу. Он расслабился, погружаясь в сон, и уже сквозь дремоту услышал крики. Маркурио разом проснулся. Крики не прекращались, более того – усиливались. Маркурио выпутался из-под одеяла и схватил штаны, а потом глянул в окно и замер – небо вдали окрасилось в красно-оранжевый цвет. Он таращился на зарево пару секунд, а потом кинулся одеваться. Когда он выскочил в коридор второго этажа, то чуть не столкнулся с растрепанной Банри. – Скамп побери! Ты видела?! – выпалил он и тут же вспомнил, что окна ее комнаты выходят на ту же сторону, что и у него. – Что это за хрень?! – Горит что-то! – Банри помчалась вниз по лестнице. – У меня нехорошее предчувствие! В зале таверны было пусто – весь народ сгрудился на улице, с ужасом глядя на багровое свечение на горизонте. Маркурио протолкался сквозь толпу и тронул за плечо трактирщика. – Что происходит? – Мы не знаем… – начал тот, и тут кто-то заорал: – Это часовня! Это часовня горит! Маркурио похолодел. И впрямь – зарево было как раз в том направлении, куда он с Банри ездили утром. Народ взвыл пуще прежнего. Кто-то начал орать на деревенских стражников, требуя, чтоб они отправились на помощь жрецу, но те лишь растерянно топтались на месте, блея в ответ что-то невразумительное. Впрочем, сами селяне тоже не спешили вооружаться дрекольем и выступать на юг – видно, наглядная иллюстрация к старинной байке лишила их всякого боевого духа. Словом все только причитали да руки заламывали, но не трогались с места. Маркурио вспомнил про Банри и нашел ее взглядом. Даже при таком освещении он заметил, что она смертельно побледнела, а глаза помертвели от ужаса. Он схватил ее за руку: – Бежим! Может, еще не поздно, и мы сумеем хоть что-нибудь сделать! Он потащил ее к конюшням. Лошади нервно переступали в стойлах и фыркали, всеобщая истерия затронула и их. Маркурио отвязал Карасика, толкнув Банри в сторону кобыл, а затем взнуздал жеребца, краем глаза наблюдая за подругой: она пыталась застегнуть пряжки на морде лошади, но руки так тряслись, что ничего толком не получалось. Маркурио отпихнул ее и, велев выводить уже готового Карасика, взялся за дело сам. Через несколько минут он гнал коня галопом на юг. Банри поспевала за ним на своей кобылке, но в седле держалась с трудом, Маркурио вообще можно сказать впервые видел ее такой деморализованной. Неужели возможная гибель случайного любовника так подействовала?.. Они скакали уже около часа. Тьма сделалась почти непроглядной, и Маркурио начал опасаться, что Карасик может споткнуться и что-нибудь себе сломать, но не решался сбавить ход – до часовни еще было далеко. Банри вдруг издала придушенный визг, и он мгновенно покрылся холодным потом, натягивая поводья с такой силой, что Карасик взвился на дыбы и протестующе захрипел. Кобыла Банри отстала, а потом Маркурио услышал, как вопит ее всадница: – Макарий! Макарий! Маркурио лихорадочно завертел головой, но нискампа вокруг не видел. Он сплел Магический Свет, пустил сгусток энергии с ладони, а потом поднял его как можно выше, чтобы на пляже стало хоть чуть-чуть светлее. И только тогда разобрал среди ночных теней тень еще более темную – чей-то силуэт. Кто-то устало брел по песку вдоль кромки воды на север, навстречу им. Банри скатилась наземь почти кубарем. Она с трудом встала и неловко побежала к фигуре во мраке. Маркурио хотел крикнуть, что это опасно, что это может быть кто угодно, но потом понял, что она просто узнала своего попа. Он спешился, наблюдая, как она обнимает этого лысого бугая в рясе, а потом подозвал волшебного светляка поближе к себе и направился к парочке у воды. Отец Макарий выглядел ужасно. В таком виде обычно пребывали те счастливцы, которым чудом удалось избежать смерти в пламени – кожа покраснела от ожога, одежда закоптилась и обуглилась, как, впрочем, и ресницы с бровями – единственная растительность на голове жреца. – Во имя всех богов, отец, только не говори, что на тебя напал дракон, – сказал он. – Я могу драться хоть с целым воинством бандюков, но только не с летающей смертью. Макарий слабо улыбнулся. – Думаю, будь это дракон, мы бы сейчас не разговаривали. Нет. Просто один знакомый пришел меня повидать, но мое гостеприимство не пришлось ему по вкусу, и его подручный маг спалил мою часовню, которую я вот этими вот руками реставрировал последние семь лет. Он уставился на свои слегка подрагивающие ладони, а потом опустил левую на макушку Банри, которая молча прижималась к нему, обхватив за талию. Маркурио покосился на нее, заметил, что глаза у нее блестят от непролитых слез, и вздохнул. – Это печально, конечно, но как по мне – главное, ты сам уцелел. А что там со знакомым? Есть шансы, что он и в деревню заглянет? – К сожалению да. Поэтому я предлагаю поторопиться. – Макарий приобнял Банри за плечи и спросил: – У того бандита, с которым у вас личные счеты, случайно, орочьи клыки из-под губы не торчат? Это при том, что в остальном он больше похож на человека. – Нам сказали, что торчат. Его зовут Йамбул гро-Орум. – Сказали?.. – Мы его никогда не видели, – тихо пояснила Банри. – Угу, зато много слышали – и только плохое, – кивнул Маркурио. – Кажется, нам нужно обсудить не только гоблинов, отец. – Согласен. Но в другом месте. Нужно поторопиться. На самом деле я не думаю, что они отправятся прямиком в деревню, но… Ладно, теперь я ни в чем не уверен. Банри уговорила его сесть на свою кобылу – батюшка собирался проделать весь путь-дорогу до деревни пешком – а сама уселась позади Маркурио, который взобрался на Карасика обратно. Разворачивая коня, он бросил взгляд на жреца – Банри в свое время постаралась выбрать себе лошадок пониже, потому что сама была небольшого ростика, и теперь огромный и длинноногий отец Макарий верхом на такой смотрелся слегка комично. Тем не менее, до деревни они добрались без проблем. Там все еще никто не спал, но было непохоже, что Аурус подвергся атаке бандитов. Жрец спешился и на пару мгновений прислушался к крикам на площади. – Вон там, на холме у берега, видите здание? – спросил он, снимая с веревочного пояса большой ключ. – Это деревенская часовня. Ждите меня в ней. Банри спрыгнула с карасикова крупа и ухватила его за руку. – А ты?.. – Я успокою и предупрежу людей, а потом присоединюсь к вам. – Макарий погладил ее запястье. – Не бойся. Маркурио вновь почувствовал себя третьим лишним, но жрец уже исчез из виду, и ему не пришлось отводить глаза в сторону. Они с Банри обошли деревню по окраине и приблизились к часовне. Здесь даже была коновязь, потому они пристроили лошадей, а затем Маркурио отпер дверь, и они вошли в темное здание. Пока он осматривался, светя себе магией, Банри принялась зажигать свечи в светильниках у алтаря. Маркурио развеял заклинание, и они оба устроились на скамье для прихожан прямо перед образами Восьмерых, возле маленькой купели – пустой. Видимо, Макарий наполнял ее непосредственно перед службой. Маркурио медленно выдохнул, прислушиваясь к звукам внутри и снаружи. Банри все еще выглядела, будто ее ушибли из-за угла пыльным мешком, и он легонько сжал ее предплечье. – Он в порядке. Ну, может, обжегся слегка. Ты разве не видела? – Да видела… Просто… – Банри наклонилась вперед и спрятала лицо в ладонях. – Я… я решила, что он погиб, и мы никогда больше не увидимся… Без шуток, это был самый ужасный час в моей жизни. Даже в сравнении с Сидной, Хелгеном, драками с драконами и путешествием в Сов… э… ладно. В общем, ты понял. – Да вроде, хотя меня и удивляет твое внезапно вспыхнувшее чувство. Ты уверена, что он тебя не приворожил? Банри откинулась на спинку скамьи и устало посмотрела на него: – Маркурио… – Да ладно, ладно, замяли. Это была шутка. Просто… ну просто ты сама на себя не похожа. Банри вздохнула, устало опустив голову, и в часовне вновь стало тихо. – Довольно уютно, – через некоторое время признал Маркурио, оглядываясь. – И мрачновато, – усмехнулась Банри. – Подходящий антураж для какой-нибудь истории о призраках. Этот форт неподалеку, опять же… – Не припомню, чтобы кто-то болтал о призраках в Аурусе, – заметил Макарий, входя в часовню и тщательно запирая за собой дверь. – Там, правда, когда-то обитал небольшой ковен, поклоняющийся даэдра, но Дозорные Стендарра разобрались с ними еще в начале этой эры. Банри при виде него засияла как люстра в сотню свечей, Маркурио даже стало завидно – на него никто так никогда не смотрел, как на этого лысого хрена. – Все-то вы знаете, везде-то вы побывали, – несколько желчно произнес он, а Макарий тихонько засмеялся. – Должность обязывает. – Он нашел себе стул в углу и расположился напротив магов. Устроившись на седалище, он разом посерьезнел. – Я забыл вам сказать, чтобы вы не упоминали имя Йамбула здесь, в деревне. Никогда. – Мы и не упоминали ни разу. – Это хорошо. Маркурио покосился на Банри, но она, кажется, не интересовалась ничем, кроме самого священника. Что ж, оставалось надеяться, что это когда-нибудь пройдет.