***
Он то и дело поглядывал на нее, пока они выворачивали из Бланкенмарша на Желтую дорогу, но Аманитис вела себя так, будто ничего не было. Она была дружелюбна, улыбалась, но ничто в ее поведении не говорило о том, что прошлой ночью кое-что произошло. Маркурио уже начал думать, что ему все приснилось. Он бы попытался поговорить с ней, но конечно не в присутствии Банри и Макария, которые ехали неподалеку и еще управлялись с вьючными животными. И все-таки они оба слегка отстали, ведя в поводу мула и ту найденную кобылу, Маркурио слегка оторвался от парочки, а Аманитис и вовсе обогнала процессию корпуса на три, словно спешила сильнее, чем остальные. Маркурио подумал, что она, наверное, сильнее них хочет поставить точку в этой истории. Банри и Макарий негромко переговаривались, и Маркурио смог уловить кусочек беседы: – …Угу. Странно, что она принялась извиняться именно сейчас, а не, скажем, сразу после того, как я ее вылечил. – Сделай скидку на гонор, – предложила Банри. – Аманитис только с виду милая тихоня, а на самом деле… К тому же, думаю, ей нелегко признаться даже самой себе, что это по ее вине все и случилось. В конце концов никто ее силком на хер этого четвертьорка не подсаживал… Маркурио стиснул зубы, а Макарий вздохнул: – Не надо так. – Чего ты ее защищаешь? Она спалила труд последних восьми лет твоей жизни… – Семи. – Ладно, семи, да еще и тебя самого чуть не поджарила. Боги… Как вспомню то зарево… – Все обошлось, хвала Отцу Акатошу. – Маркурио не имел глаз на затылке, но в красках представил, как Макарий тянется к подружке и все-таки сплетает ее пальцы со своими. – К тому же это было почти месяц назад. – Ладно, ладно, – проворчала Банри. Возникла пауза, а потом она добавила: – Знаешь, она и передо мной извинилась… – Когда? – Утром, когда ты за Маркурио наверх ушел. – Надо же. Наверное, просто созрела… Маркурио ускорился. Он довольно быстро поравнялся с Аманитис, и некоторое время они оба ехали молча. Потом она проговорила: – Я рада, что это повторилось. Маркурио перевел дух – не приснилось, значит. – Я тоже, – сказал он и не покривил душой. – Только… Почему ты убежала? – Я не убежала. Просто встала пораньше, чтобы помочь с багажом. – Она помолчала. – Ну ладно, ладно… Просто… Я все никак не привыкну, знаешь… Ну, к отношениям. Или к чему-то подобному. Я слышала, это часто бывает с такими, как мы с Банри. – С полукровками? – Нет, дурачок, с теми, кто рос не с папой и мамой, а в приюте, например. – Я рос с папой и мамой до семнадцати лет, но тоже никак не могу привыкнуть. – У нас с тобой разные случаи. Ты – просто довольно ветреный парень, любящий молодок и не любящий обязательства. А я… Я – боюсь и убегаю. На самом деле я была с Йамбулом, потому что он был первым, кто схватил меня, когда я готовилась сбежать снова, и не пускал, пока я… не успокоилась, что ли? «Скорее, пока ты не смирилась», – подумал Маркурио, а вслух произнес: – В конце концов он пленил тебя не только в переносном смысле. – Да. Верно. И, видимо, одно связано с другим. Те, другие мужчины, все-таки не считали меня своей собственностью, в отличие от него. Некоторое время оба молчали, затем Маркурио, глядя на медленно приближающиеся серые стены Лейавина, спросил: – И что будет теперь? Аманитис уставилась на луку своего седла. – Я… не знаю. Давай не будем забегать вперед. Я ведь только что сказала, как для меня непросто все это. – Банри тоже было непросто, – негромко проговорил Маркурио, надеясь, что та его не услышит, занятая жрецом, – совсем не просто. Даже еще хуже. А теперь, посмотри только на этих голубков. Он оглянулся: Банри и Макарий, хвала богам, не держались за ручки – это было бы затруднительно к тому же, но ехали почти вплотную друг к другу – сапог Банри почти касался обувки жреца. Аманитис взглянула прямо на Маркурио: – Как я поняла, тут дело в самом отце Макарии. Будь на его месте кто другой… Что ж, допускаю, что Банри переспала бы с ним и упорхнула, но не стала бы так привязываться. – Ну где уж мне тягаться с батюшкой, – пропел Маркурио. – Куда мне, убогому… – Пожалуйста, прекрати. Ты сам знаешь, что дело не в том, что кто-то лучше, а кто-то хуже. Просто ты другой.***
Лейавин заливало дождем уже четыре дня – все то время, что они успели здесь провести. Маркурио высунул голову из окошка крохотной комнаты в таверне, где они поселились, и тут же отпрянул назад. Только зря вымок – снаружи при такой погоде все равно ничего не видать. Аманитис опять удрала куда-то, сказала, что за новой порцией зелий, и он остался один. Вернее, он и так был один – на сей раз им не пришлось делить одну комнату, в этой гостинице хватало свободных, и Аманитис заняла соседний номер. Помаявшись, Маркурио выбрался в общий зал заведения, почти пустой, и узрел Банри и Макария, которые, мирно сидя бок о бок недалеко от сложенного из необработанных камней очага, тихо переговаривались. – …Я хотела отправить эти проклятые гримуары в Коллегию той магической почтой, думаю, наскребла бы денег, но оказалось, что в Лейавине нет ее представительства. А прощелыга Тарер, между тем, уверял, что их организация действует по всему Нибенею. – Ну, в Бравиле есть отделение, – проговорил Макарий. – А в Лейавине чего тогда нет? – В Лейавине есть, но не в столице графства. Оно как раз в Бланкенмарше, я и там, и в бравильском письма оставлял. Синод и Лига не разрешили им работать в городе, потому эти эльфы и устроились в поселке. Кажется, он и вырос за счет них – раньше-то это была просто небольшая деревня… – Вот скампово дерьмо… Мы же прямо оттуда… – Не выражайся. – Да мне просто надоело таскать эти долбаные фолианты – они ужасно тяжелые, а выбросить или сжечь их мне совесть не позволяет, хоть и по разным причинам. – Вообще-то их таскает твоя лошадь в основном… – Иногда ты такой зануда. – Как и ты. Ладно, ладно. Но ты бы хоть раз обмолвилась, что хочешь отправить их телепортом. Маркурио пересек зал и опустился на стул напротив парочки, устало положив локти на столешницу. – Негусто тут народу, э? – отметил он. И впрямь, кроме них троих в зале никого не было, даже хозяйка – угрюмая аргонианка, судя по выцветшему узору чешуек на морде – довольно пожилая – куда-то делась. – Ну, это заведение с самого своего основания не пользовалось успехом, – сказал Макарий негромко. – Хотя как-то существует до сих пор. «Пять когтей», который стоит у старых западных ворот, до сих пор популярен, хотя и куда хуже выглядит. – Еще хуже, чем этот? – Маркурио обвел взглядом обветшалую отделку трактира. – Угу, намного. Его уже раз пять перестраивали и все время подновляют, подновляли на моей памяти, по крайней мере, но он все равно выглядит, как гора хлама. Если попадем на другой берег, может, сходим, посмотрим. Банри шевельнулась. – Ты ведь тут вырос? – спросила она негромко. – Ну, в Лейавине, я имею в виду. – Я жил тут с отцом лет до семи, кажется, потом мы переехали в деревеньку на болотах недалеко от Топальской бухты. Там жить было дешевле. – Макарий помолчал. – Ее давно уже нет… Корсары талморцев во время Войны хорошо потрепали побережья Сиродила. Хотя… старый дом отца, который ему выделил тогдашний граф еще в конце Третьей эры, где-то здесь, на западном берегу Нибена, в трущобах у воды. Если еще не развалился, конечно. – Он же твой должен быть, разве нет? – Когда я… вернулся из… – Макарий передернул плечами, – неважно, в общем, я отсутствовал, и хотя отец оставил дом за собой, получилось, что после его смерти он оказался ничейным, и там кто-то уже жил… – Тебя не было рядом, когда твой отец умер? – догадался наконец Маркурио. – Почему же ты не заявил права на наследство? – Верно, – кивнула Банри. – Насколько я знаю, если у тебя была уважительная причина для отсутствия, закон будет на твоей стороне. – Я отсутствовал слишком долго, – сухо ответил Макарий. – Настолько, что немногочисленные знакомые и приятели отца, которые меня помнили, успели умереть сами. Не осталось тех, кто подтвердил бы мою личность. Пожалуйста, давайте поговорим о чем-нибудь другом. – Давайте, – покладисто кивнул Маркурио. – Раз уж мы выяснили, где – примерно – остановился наш дорогой друг Йамбул гро-Орум, как будем действовать дальше? Банри взяла пару очищенных железных орехов из небольшой миски на столе и с хрустом раскусила один. – Пойдем в тот район, постучимся и предложим поговорить. – Блестящий план. – У тебя есть получше? – Ну… Нет, но у меня тогда есть поправки к твоему. Ты могла бы пойти первой и слегка отвлечь их – тебя эти типы точно не знают в лицо… – Нет, – резко возразил Макарий. – Это слишком рискованно. – Банри – адепт Восстановления… – И что дальше? Одного Йамбула хватит, чтобы ее убить, и быстро, а он наверняка там не один. Маркурио не стал спорить, тем более, что сама Банри, жующая орехи, возражать не спешила. Макарий провел по своей макушке, на которой отросла короткая щетинка – он уже несколько дней пренебрегал своими процедурами по «бритью» головы, только убирал поросль с лица. – Вы уверены, что он тут, в городе? – спросил он, помявшись. – Маска здесь, по крайней мере, – проговорила Банри, расправившись с орехами, и Маркурио кивнул – он тоже опробовал Ясновидение с вполне удовлетворительным исходом и до сих пор не мог перестать поражаться собственной тупости – оттого, что не подумал использовать его раньше. Макарий не унимался: – А сам Йамбул? – Аманитис первой указала на тот район, – напомнил Маркурио, – мы с Банри лишь подтвердили ее результат. – Хорошо. Когда начнем? – Когда дождь наконец перестанет, – пожала плечами Банри. Макарий улыбнулся: – Это может случиться весьма нескоро – сейчас уже почти зима, на юге это сезон дождей. – Ладно, тогда завтра утром. Вряд ли эти бандиты соблюдают режим. Утром они, поди, спят зубами к стенке. Мы как раз их и прихватим. Я говорила, что умею открывать двери… тихо? – …Нет, – пробормотал Макарий, а потом прикусил губу. – Я… тоже умею. Но только если они не очень сложные. Маркурио захихикал: – Ах, отче, и на что тебе такие знания? Пузыри из церковных погребов таскать? – Смейся-смейся. Пока не потеряешь ключи от очень важных дверей и сундуков. Например, когда приспичит в уборную, которая закрывается на амбарный замок от… неряшливых прихожан, а ключик-то от него – ку-ку. Маркурио изо всех сил старался не хихикать, но сохранять серьезный вид было непросто. К счастью, когда он уже был готов расхохотаться в голос, в зал таверны вошла Аманитис и поставила на стол перед соратниками небольшой ящичек с маленькими флакончиками. – Вот, – сказала она, – отдаю долг по снадобьям. – Не дури, – фыркнула Банри, – хватит и тех зелий из Бланкенмарша. Зачем ты опять тратилась? Кстати, откуда у тебя деньги? – Деньги у меня все время были, если помнишь, я уже говорила, что сумела спрятать немного от парней. А тратилась я затем, что зелья из Бланкенмарша недостаточно хороши. Эти куда лучше, хотя, конечно, далеки от совершенства. – Нам их девать будет некуда. – Ничего, найдем место, – сказал Макарий и придвинул ящичек к себе. – Ты не против, если… – Нет, забирай. – Зачем они тебе? – полюбопытствовал Маркурио. – Ты ж сам целитель. – Они не для меня, а для моих будущих пациентов… – Вы обсуждали, когда пойдете… туда? – спросила Аманитис, довольно невежливо перебив жреца. – Да, – сказала Банри, – договорились на завтрашнее утро. Аманитис затрясла своими кудряшками. – Нет. Давайте прямо сейчас. – Это еще зачем? Мы не знаем города, чтобы таскаться по темным подворотням, и вообще – он слишком большой. – Зато ночью стража не сильно бдительна. Представьте, что будет, если мы полезем в логово Йамбула среди бела дня. – Откуда ты знаешь? – спросил Макарий. – Насчет стражи? Ты же вроде впервые в Лейавине, как и Банри с Маркурио. Да и я сам был здесь в последний раз… много лет назад. Аманитис моргнула. – Я… Боги, да, конечно, я здесь впервые, но сдается мне, стража по своему поведению не слишком отличается во всех графствах. В Чейдинхоле, к примеру, стоит начаться какой-нибудь возне, как все слуги закона сразу испаряются и выходят только когда становится тихо… Маркурио откашлялся. – Вроде ты сама себе противоречишь. – Как хотите, – покраснела Аманитис. – Тогда разбудите меня завтра пораньше. Я спать. Остальные засобирались следом за ней, Маркурио вернулся в свою комнату, провел ладонью по заросшему подбородку и передумал ложиться. Он распахнул дверь номера и чуть не столкнулся с Банри, которая возникла на пороге, судорожно прижимая к груди какие-то книжки. – Чего?.. – начал Маркурио, но Банри быстро проскользнула в комнату, заталкивая его обратно. – Я у тебя оставлю кое-что, – быстро сказала она, хищно оглядывая пожитки Маркурио, покоящиеся в нескольких сумках в углу. Она безошибочно метнулась к небольшой кожаной котомке с клапаном, где Маркурио хранил зелья, и принялась запихивать свои книжки туда. – Что ты делаешь? – осведомился Маркурио под аккомпанемент звяканья и шуршания. – Оставляю тебе вещи на хранение. – А у тебя чего не хранятся? Банри закрыла сумку и выпрямилась. – Скажем так – мне не хочется, пока, по крайней мере, чтобы Макарий знал обо мне слишком много. А он только что чуть не узнал, когда я ему предложила устроить те зелья в моем багаже. – Ты что, забыла, где хранишь свои… «конспекты»? – Ну, в общем, да. – Он успел увидеть?.. – Увидел, но не обратил внимания. Хвала богам. Но я решила убрать от греха подальше. Пусть побудут у тебя. – Надеюсь, мне из-за них не будут сниться кошмары? – Раньше вроде не снились, хотя ты частенько дрых на расстоянии вытянутой руки от них. Ладно, я пошла. – Погоди. Батюшка еще не лег? – Собирается. А что? – Хочу его попросить избавить меня от этой шерсти. Бритву-то я так и не купил.***
Дом, к которому привело их заклинание Ясновидения, ничем не выделялся среди себе подобных – обычная трущобная халупа, правда, двухэтажная, в так называемом «новом» районе. По крайней мере так его называл Макарий – во времена его юности город досюда еще не дорос. Изначально, видимо, это было что-то вроде доходного дома, но нынче здание совсем обветшало и даже крыша местами просела – еще чуть-чуть и провалится внутрь. Маркурио поправил капюшон – дождь сменился мелкой изморосью, но приятнее от этого не стал – и покосился на Макария, который напряженно следил за Банри, остановившейся перед «парадным» входом в развалюху. Аманитис тут тоже присутствовала – где-то за спиной Маркурио, ее не было ни видно и ни слышно, но он знал, что она никуда не денется. Особенно теперь. В этом проулке кроме них четверых, кажется, никого не было, даже завалящего забулдыги возвращающегося домой после ночи возлияний, что уж говорить о страже. Банри тем временем постучала в убогую облезлую дверь, громко – Маркурио услышал даже из своего укрытия сквозь капюшон и беспрестанный шелест дождя – и быстро отступила, не сводя с нее взгляда. Время шло, но ничего не происходило, и на пороге никто не появлялся. Дверь была недвижима. Банри постояла еще немного и зашагала к спрятавшимся в подворотне спутникам. – Только не говори, что там никого нет, – выпалил Маркурио. – Я минут пятнадцать назад пользовался этим скамповым заклинанием, и оно показало на ту дверь. – Как это никого нет?! – запищала Аманитис. – Они… они все там. – Может, вы дадите сказать? – вопросила Банри. – Я думаю, что внутри все-таки кто-то присутствует, да и действительно заклинания-то туда показывают, так что могу сказать со всей уверенностью, что Маска где-то в этой халупе. – А ты разве не можешь… – Нет, не могу. Маркурио растерянно умолк и переглянулся с Макарием. – Банри, в чем дело? – спросил тот. Она повела плечами. – Что-то внутри блокирует мои заклинания. Не так, как это было в Дрейклоу – что-то вроде барьера, не пропускающего чужую магию, – а начисто отрубает. Будто там, в доме, безмагическая зона какая-то. В подворотне воцарилась тишина. Маркурио медленно выдохнул через нос. – Итак, нас, похоже, ожидают, – ровно проговорил он. – Что ж, давайте не будем заставлять их ждать еще дольше. Он шагнул вперед, но Банри быстро преградила ему путь: – Маркурио… ты уверен? Когда мы войдем туда, то окажемся практически беззащитны. Макарий, вон, при оружии, а у нас по кинжалу, но толку от них совсем немного. Конечно я могу… использовать последний довод, но, как ты понимаешь, мне не очень хочется этого делать. Маркурио легонько сжал ее руку. – Не боись, может, «довод» твой и не понадобится, – проговорил он и пошел к развалюхе.***
Входная дверь была не заперта, а просто плотно прикрыта. Они обнаружили это сразу, когда Макарий, подвинув Маркурио с передовой позиции, толкнул створку, и та со скрипом отворилась, явив за собой длинный темный коридор, воняющий сыростью и грибами. Маркурио почти на автомате попытался сотворить заклинание света, но лишь напрасно потратил время и силы – энергия утекла в никуда, будто вода в губку впиталась. Он тихонько выругался и оглянулся на спутников, собираясь спросить, не захватил ли кто-нибудь факелы, когда Макарий, отодвинув полу дождевика, снял с пояса небольшой масляный фонарь. Вскоре он уже закрывал маленькую стеклянную дверцу, за которой трепетал маленький язычок пламени. Макарий поднял фонарь повыше и осветил ту часть коридора, где они находились. Маркурио увидел два чернеющих проема – проходы, ведущие в комнаты, но почти сразу понял, что там ловить нечего и некого. К его удивлению, Макарий шагнул к первому черному прямоугольнику, и Маркурио прошипел: – Зачем?.. Понятно же, что там пусто. – Они чем-то блокируют наши способности. – Ага, значит, и святошу проняло. – Сомневаюсь, что они как-то закляли сам дом, так что это, наверное, какие-нибудь артефакты, зачарованные на сопротивление магии. Предлагаю быстро осмотреться тут, внизу, если сможем устранить их – получим хоть какое-то преимущество. – Немного неожиданные познания для жреца… – Мне уже больше двухсот лет, сын мой. – Ага-ага. Ладно, давайте осмотримся. Пока они вчетвером обследовали темные захламленные каморки на первом этаже, стараясь производить поменьше шума, Маркурио то и дело напрягал слух, силясь распознать какие-нибудь подозрительные звуки. Но было тихо. Вернее, он сам ничего не слышал, кроме возни напарников и тихих шепотков во время кратких переговоров. Он знал, что у Банри слух чутче, но не решался спросить, удалось ли ей что-нибудь разобрать. Макарий замер перед целой грудой хлама в дальнем углу комнаты, а потом, сунув фонарь в руки Аманитис, шагнул вперед и с силой отпихнул всю рухлядь в сторону. – Кхм, разве мы не должны вести себя тихо? – поинтересовалась Банри. – Я подумал, что это бессмысленно, они ведь и так знают, что мы вошли, так какой толк от шепота? – Жрец наклонился и подобрал то, что Маркурио сперва принял за старую кость. – Кажется, оно. Маркурио открыл рот, чтобы спросить – что именно, и тут же почувствовал покалывание в кончиках пальцев. Он шевельнул ими, и по фалангам побежали лиловые искры. – Ну как? – Погоди. Я попробую сотворить Магический Свет. Он мгновенно сплел заклинание, и с его руки вспорхнул сгусток голубоватой энергии и закачался под потолком. – Неплохо, – кивнула Банри. – Значит, надо найти остальные. Сколько их на этом этаже, по-вашему? – Еще как минимум две, – пробормотал Макарий, разглядывая «кость», всю изрезанную какими-то символами. Маркурио глянул тоже и озадаченно нахмурился: – Никогда не видел подобного, даже не могу определить, откуда взялось. Хотя, конечно, я не совсем знаток… Символы эти ни в Скайриме, ни в Сиродиле не встречаются. Может, откуда-то с востока?.. Аманитис буркнула: – Скорее с юга. Очень похоже на старый босмерский тотем. – Она оглядела три растерянные физиономии вокруг и фыркнула: – Что? Я немного поизучала культуру своих эльфийских родственников, ну и что, что им до меня дела нет. – Я… э… – Маркурио потер лоб и тряхнул головой. – Ладно, мы поняли. И не хотели тебя обидеть. Так как… – Нет, подождите. – Аманитис затрясла головой. – Я не понимаю. Там, у входа, вы не смогли сотворить даже это простейшее заклятье, а здесь, рядом с этой штукой, Маркурио сумел? Как так? Банри ткнула пальцем кость-тотем и пояснила: – Штука зачарована на сопротивление магии. Но такие артефакты никогда не дают стопроцентной защиты, невозможно создать зачарование такой силы на одном предмете, прочность вместилища под вопросом всегда, и что важнее – не хватит мощи души, даже великой или черной. Поэтому, их делают малыми, самое большее треть… – Да даже четверть считается крутым артефактом, – хмыкнул Маркурио и посмотрел на Аманитис. – Короче, где-то в доме есть еще такие же штуки, ну или с тем же зачарованием, и когда они располагаются на определенном расстоянии друг от друга, то дают такой… эффект пузыря, в котором не работают или плохо работают заклинания. Но мы сместились прямо к одному из них, и вблизи нее эффект от остальных оберегов не чувствуется, они далеко от этой косточки, так что… Макарий резко сжал пальцы, раздался хруст, и в тот же миг Маркурио почувствовал, как незримая пелена, сдерживающая его силы, сдвинулась и исчезла. Жрец стряхнул с ладони пыль и кусочки кости, а Банри покачала головой: – Зачем? Это ведь дорогая вещь, артефакт. Ты же мне сам не так давно говорил, что древности надо ценить. – К сожалению, сейчас мы не в том положении, чтобы заботиться об историческом наследии. – Макарий помолчал. – По правде говоря не думал, что невозможность обратиться к моим талантам будет так неприятна. Маркурио усмехнулся. – Ну и ну, отче, ты не перестаешь меня удивлять. И я соглашусь – без магии чувствуешь себя мерзко, особенно если владеешь ей всю жизнь. С другой стороны – артефакт действительно жаль… – Хорошо, когда найдем другие, я просто выброшу их наружу. Оберегов они нашли два, если не считать того, что сломал Макарий. Второй найденный представлял собой похожую на первую косточку, зато третий был уже каменным. Впрочем, Маркурио не сомневался, что батюшка справился бы и с булыжником. Четвертый оберег явно присутствовал где-то неподалеку, но его они найти так и не смогли, вернее, не успели, потому что Банри в разгар поисков задрала голову к потолку, а потом прошептала: – Кое-кто начинает терять терпение. – М-да, мне тоже надоело. – Маркурио отбросил какую-то ветошь в сторонку и повернулся к спутникам: – Где тут лестница на второй этаж? – В конце коридора, – сообщила Аманитис, оглядываясь через плечо. – А что, если наверху тоже есть такие обереги? – Наверняка есть, мои заклинания поиска похуже чем у Банри, но до второго этажа достали бы, а тут нихрена. – Тогда зачем мы искали их здесь, внизу? – Чтобы было куда отступать при случае, – ответил Макарий и пошел к выходу, сжимая в кулаке найденные артефакты. Впрочем, вскоре он вернулся – уже без них – и проговорил, кладя ладонь на рукоять меча: – Я готов. Могу идти первым.***
Второй этаж выглядел менее захламленным, чем первый, но казался таким же пустым. Фонарь Макария светил исправно, беспристрастно озаряя плесневелые стены, толстый слой пыли на полу и провисшие двери. Маркурио нахмурился – кто-то протоптал заметную тропку в этой пыли, причем ходили не двое и не трое. Он проследил взглядом направление и понял, что «тропа» упирается в слегка приоткрытую дверь недалеко от входа, а еще – что из щели между створкой и косяком исходит свет. Достаточно яркий. Макарий, совершенно не таясь, двинулся к ней, Маркурио нагнал его в два прыжка и прошипел: – Выглядит же как ловушка! – Ага, я знаю, – ровно возвестил жрец и пинком распахнул дверь, да так, что та, повернувшись на ветхих петлях, с грохотом ударилась о стену изнутри комнаты. Оная оказалась довольно большой для такой халупы, и внутри чьей-то заботливой рукой почти на всех поверхностях были расставлены разнообразные светильники и канделябры. Маркурио заморгал, привыкая к свету, и ступил внутрь вслед за Макарием, одновременно оглядываясь и изучая присутствующих там лиц. Собственно, он ни с кем не был знаком, кроме прелатессы Солеи, чинно восседавшей в ободранном креслице возле грязного оконца. Помимо Солеи присутствовали: трое мутноватых типов в кожаных доспехах и при оружии, две бабенки монашьего вида и еще один, с которым Маркурио точно никогда не встречался лично, зато много о нем слышал. Данный хрен, по виду смахивающий на очень крупного коловианца, только с жуткими оранжевыми орочьими зенками и орочьими же здоровыми клыками, торчащими из-под нижней губы, восседал на стуле посреди комнаты, раздетый до нитки и привязанный к этому самому стулу целой бухтой толстой веревки. Кто-то хорошо поработал над ним кулаками и чем-то потяжелее – помимо опухшей рожи Маркурио отметил посиневшие и окровавленные пальцы на ногах. Еще что-то похожее на пару трупов валялось в дальнем конце комнаты, прикрытое грязными полуистлевшими покрывалами, намокшими от свежей крови, но мертвецы заботили Маркурио в последнюю очередь. – Бабуля, – вежливо начал он, – а за каким хреном ты весь дом-то обезмагичить решила? Надела бы на себя пару амулетов, и дело с концом. – Потому, дорогуша, что твои заклинания в таком случае хоть и не подействуют на меня, могут подействовать на обстановку, – отозвалась Солея, разглядывая свои ногти на правой руке. – Только не говори, что не думал – как было бы здорово прозондировать молниями весь верхний этаж прямо снизу, не поднимаясь по лестнице. – Вообще не думал. Тебе следует держать в консультантах нормальных магов, старуха, знающий чародей Разрушения не станет маяться такой херней, если не имеет при себе кучу накопителей, заполненных магикой. То, что ты себе надумала – чересчур тупо и энергозатратно. – Что ж, буду иметь в виду. Иди сюда! Маркурио чуть не вздрогнул от неожиданного окрика, и увидел, как Аманитис, выскользнув откуда-то из-за спины, просочилась между ним и Макарием, миновала привязанного Йамбула и подошла к Солее. Та взяла ее ладони в свои и тщательно изучила. – Что ж, блестящая работа, – проговорила старуха. – Отец… Макарий, полагаю? Право жаль, что тебя с такими талантами занесло сперва в такую глушь, а теперь и в такую компанию. – Компания меня устраивает… в целом, – медленно сказал жрец. – С кем… имею честь? – Это Солея, действующий прелат Госпожи Мары, – вежливо представила до сих пор молчавшая Банри. – Кто остальные – мне неизвестно. – Солея… – пробормотал Макарий. – Прелат? Разве ты не была настоятельницей приората Готтлсфонт? Я помню, ты получила этот сан еще до войны. – Это в прошлом, – прищурилась старуха. – Теперь, по милости Госпожи, я занимаю более высокое положение. Итак, на чем я остановилась? Ах да, твоя компания – скайримский маг-недоучка и девчонка-деревенский некромант. Самое то для почтенного жреца Акатоша. Маркурио сжал зубы. Солея же продолжала насмехаться, и весьма злобно. – Ладно, ладно, мы все поняли, – прервала ее Банри, – скажи лучше, как ты так быстро тут оказалась? – Да, действительно, – хмыкнул Маркурио. – Вон та рыжая барышня отправила тебе весточку меньше недели назад, и ты за столь короткий срок успела собрать команду и примчаться сюда из Имперского города? Он заметил краем глаза, что Макарий с недоумением смотрит на него, и пояснил: – Когда мы ночевали в Бланкенмарше, Аманитис накануне вечером ненадолго сбежала из тамошней таверны, якобы чтобы купить зелий… Ну то есть да, она и впрямь их купила, только теперь-то мы знаем, что еще она сходила к тем любезным господам, которые за денежки переправляют посылки и письма по всему континенту. – Это же стоит кучу денег, – пробормотала Банри. – Откуда они у нее после плена? – Она же сказала, что кое-что спрятала «от парней». Все это время она хранила целое состояние в своем поясе. Банри глубоко вздохнула. – Они не из Имперского города приплыли, а из Бравила, – догадалась она. – Они ждали там подходящего момента, чтобы пересечь Бухту и схватить этого парня за яйца вместе со всей его бандой. И с артефактом заодно. О нем тебе Аманитис сообщила еще в Чейдинхоле, верно ведь? Рассказала, что это за артефакт, мы-то ведь не сказали тебе, что это такое. Только все пошло наперекосяк из-за гоблинов. Солея мягко улыбнулась. – Неплохо. Я-то всегда считала тебя простушкой, а вот смотри ж ты… – Где Маска? – мирно спросила Банри. Солея вскинула брови: – Что, прости? Какая такая маска? – Хватит играть, старуха, – процедил Маркурио. – Ты прекрасно знаешь, какая. – Ну допустим знаю, – сдалась Солея и кивнула на измочаленного Йамбула: – Я забрала ее у этого и намерена оставить себе. – Курва старая!.. – выплюнул Йамбул, и закашлялся. Потом он и вовсе захрипел, когда одна из «монашек» сперва с недюжинной силой врезала ему по морде, а потом вцепилась в горло, передавив сосуды по сторонам шеи. Когда он обмяк и повис в своих путах, Солея, наблюдавшая за экзекуцией с индифферентным видом, повернулась к пришельцам: – Есть возражения? – Вообще-то есть, – кивнул Маркурио. – Эта хрень принадлежит мне, и я хочу вернуть ее обратно. – Боюсь тебя разочаровать, малыш, но этого не будет. Кстати, зачем такому, как ты, этот артефакт? – А тебе зачем? – Я спросила первая. Маркурио прищурился. – Так и быть. Хотел заработать. Собирался продать ее Синоду, а твоя засланка ее стибрила. – И ты проделал весь этот путь, чтобы ее вернуть, надо же какой алчный. Хотя мне тут говорили, что ты на самом-то деле гнался за нашим орчонком, чтобы наподдать ему как следует за Полин. Аманитис, переместившаяся за спину бывшей приорессы, старательно разглядывала грязный пол под своими сапогами. – Ну, одно другому не мешает, – пожал плечами Маркурио. – Так где она? – Я только что пыталась донести до тебя, что ты ее не получишь. – Тогда как насчет компенсации? Эта хрень стоит кучу денег. – Обойдешься. Маркурио засмеялся, краем глаза отмечая, как Банри, все это время державшаяся позади, неспешно продвигается вперед и встает между ним и Макарием. Она уже успела снять со спины Розу Сангвина, закутанную в холстину, и теребила завязки тесьмы, которая стягивала ткань. Правда, пока не снимала покров. – Объясни мне, госпожа прелат, с каких это пор духовенство занимается грабежом и пытками? – подал голос Макарий. – Разве у тебя мало других забот? Он все еще не убирал руки с рукояти меча, и следил взглядом за типами в доспехах, а пуще того – за теми двумя «монашками». Маркурио и сам догадался, что эти бабы могут быть опаснее троих головорезов, поэтому поглядывал на них тоже. Банри тем временем выставила Розу перед собой, и Солея прищурилась. – Тут колдовство не работает, забыла? – Посмотрим, – спокойно сказала Банри. – Кстати, если уж ты не хочешь возмещать ущерб Маркурио, почему бы не заплатить мне? В конце концов, Маска сперва была моя. – И как же ты ее получила, моя дорогая? – Ее хозяин дал мне ее. А я потом выменяла на нее кое-что у Маркурио. Солея прищурилась. – И я должна поверить тебе на слово? Банри пожала плечами. – Да не верь. Слушай, Солея, ты можешь продолжать оскорблять меня, подвергать сомнению мои слова и умственные способности, но сдается мне, забрав Маску себе, ты откусишь кусок, который не сможешь проглотить. Чем больше я думаю, тем сильнее мне кажется, что я должна вернуть эту дрянь себе, коль уж Вайл подсунул ее мне, хотя бы ради безопасности окружающих. – Еще скажи, что она проклята. – Это даэдрический артефакт, – напомнил Макарий, – они все по определению «прокляты». – Не знала, что ты такой знаток даэдра, отец. Хотя… доводилось слышать, что ты увлечен древними культами. И вообще, у тебя, как говорят, весьма интересное прошлое. – Я увлечен историей и мифологией, да, и да – древними в основном. Тот, кто обвиняет меня в даэдропоклонничестве – лжец. – Придется поверить на слово, а то в нашем Культе ты известен как закоренелый смутьян. – Солея перевела взгляд на Банри: – Что ты там говорила про безопасность? Я слушаю. Банри пожала плечами: – Да я уже все сказала, собственно. Хочешь навесить топор над своей шеей – дело твое. Только вспомни, какая судьба постигла предыдущих «владельцев». Маркурио, которому я отдала ее добровольно и с наилучшими пожеланиями, просто ограбили, после того, как он пару лет продержал эту штуку в загашнике, не пользуясь. Полин сперла ее и потом едва жива осталась – у нее Маска продержалась месяца четыре. Теперь этот. – Банри указала на Йамбула, который все еще не пришел в себя. – Три месяца активного использования, а в результате – побег из Чейдинхола, потеря всей банды и остатков репутации, и вот наконец ты прихватила его за жопу. Уверена, что список потерпевших не пополнится твоим именем? Да, трех случаев для выборки недостаточно, но все же… Короче ты точно хочешь проверить это на себе? Солея молчала. Кажется, ее все же слегка проняло. Она посмотрела на вторую «монашку», не ту, что душила Йамбула, и приказала: – Заплати ей. – Но, госпожа… – Заплати ей. – «Монашка» с недовольной миной полезла в сумку, которая болталась на ее плече, а Солея уставилась на Банри: – Так и быть, поверю тебе на слово, девочка. Приходится признать, что из тех троих, кто точно владел этим жутким шлемом, только твой маг не сильно пострадал. – Вероятно, это связано с тем, что Маркурио Маску подарили, – заметил Макарий. – А другие двое взяли ее без спросу. – Да, я вижу, к чему ты клонишь, отец. Поэтому и собираюсь выкупить эту вещь. – Чтобы сделка состоялась, нужно согласие обеих сторон. Даже хозяин Маски не нарушает этих правил. «Еще бы он нарушал, – подумалось Маркурио, – он же сам их обуславливает…» – Ну с моей стороны проблем не будет. А что до вашей… Скажем так: либо твоя подружка забирает деньги, и вы уходите, либо… Что ж. Вас трое против пятерых моих людей. Ваша магия тут не работает. А если вы выгляните на улицу, то увидите, что там теперь довольно людно. И говоря «людно», я имею в виду не пару местных трущобных жителей. Солея кивнула в сторону окошка. Маркурио покосился на Банри: та безмолвно изучала противника, легонько шевеля концом посоха в воздухе. – Деньги, – наконец проговорила она. – Умница, – кивнула Солея, и «монашка», не без опаски приблизившись, вручила Банри увесистый кошель. – А теперь пошли вон отсюда.