***
Когда они добрались до убогой гостиницы, что их приютила, Маркурио почти обрадовался. Они с Банри еще не успели выбраться из трущоб, когда изморось сменилась проливным дождем, и они оба вымокли до нитки, никакие дождевики не спасли. Он шагнул на крыльцо, потянувшись к двери, но Банри за ним почему-то не последовала, застыв посреди улицы и будто не замечая, что дождь усиливается. – Устала? – спросил Маркурио. – Давай руку, что ли… – Он не вернется, – сказала Банри, и голос ее был как шорох пепла под ногами на пожарище. – Что ты несешь? Конечно вернется. У этой старой гадины конечно везде связи, но всех их не хватит, чтобы прикрыть ее жопу, если она начнет почти в открытую мочить других служителей Культа. Банри качнула головой из стороны в сторону – медленно, будто сквозь боль. – Не поэтому. Он… сам не захочет. Она ему сказала… – Что? Что старуха ему сказала? – Ты забыл? Она сказала… кто я есть. Маркурио прикусил губу. – Ну и что? – нашелся он. – Батюшка не пальцем деланный, в людях разбирается, не может же он не понять, что за птица Солея, и что она врет как сивый мерин то и дело. И учит тому же своих девок. Пошли давай. Он спустился, подхватил Банри под руку и потащил в таверну. – На сей раз ты не удивился, когда Аманитис нас кинула, – пробормотала она, поднимаясь на пару с Маркурио к их комнатам. – Не все же мне дураком жить, надо учиться хоть на своих ошибках. Ты и батюшка тоже не больно удивились, кстати. Банри помедлила, а затем призналась: – После того, как мы ее нашли во Флесии, доверия у меня к ней не было и так и так. Тем более, что она чуть не убила Макария. А ему она и вовсе никогда не нравилась. Трудно его судить, как считаешь? – Тем не менее, он ее исцелил. – Он и Йамбула исцелил в свое время. – Верно, – вздохнул Маркурио. – Видать, по-другому он не может. Они остановились перед дверью в комнату, где Банри ночевала со своим батюшкой, и она потянулась к ручке, но вдруг замерла и посмотрела на Маркурио. – Ты тогда пенял мне, что, мол, я скрыла от тебя свои догадки об Аманитис, что это она там, во Флесии… Я не хотела делиться ими, потому что изначально не хотела верить, что это она, понимаешь? До последнего я надеялась, что это или Полин, или какая-нибудь другая девица, но потом я услышала ее голос из-за той огромной двери… – Она вздохнула и покачала головой. – И все-таки, что она сделала, чтобы выдать себя? – Извинилась. – Банри удивленно вскинула брови. – Да, да. Не смотри так. Когда мы выехали из Бланкенмарша, я нечаянно подслушал вашу с Макарием беседу, вы делились друг с другом, что она и у вас попросила прощения. – Ну да. И только поэтому… – Да. В основном. Помнишь, я сказал, как она покинула ту таверну вечером на пару часов? Когда она вернулась, я уже почти спал. Она разбудила меня. Долго мялась в темноте, потом вдруг сказала «Прости». Я, кретин, думал, что это она про то, что раньше было. Ан нет. Нам приготовили кое-что новенькое. – Да, мы тоже решили, что она извиняется за то вранье, а перед Макарием – еще за часовню и попытку убийства. – Банри прислонилась к стене. – И ты, значит, понял что к чему… – Да не то чтобы понял. Скорее почувствовал. Это даже догадкой нельзя было назвать. Я понял, что нам готовят «теплый» прием, вчера вечером, когда она стала настаивать на том, чтобы мы прямо щас шли в те трущобы, а конкретно осознал, что мы в жопе, когда мы вошли в тот дом. У Йамбула и его дохлых дружков попросту не могло быть артефактов такой мощи, иначе он бы давно ими воспользовался хоть как-нибудь. Например, снабдил бы ими тех ублюдков, что подкараулили нас в Дрейклоу – он ведь к тому времени знал, что я маг. Полин и Аманитис наверняка проболтались. Банри поковырялась ключом в замочной скважине и распахнула дверь в комнату, Маркурио оставил ее и пошел к себе, ненадолго замерев у двери в пустой номер Аманитис. За сегодня он еще вроде бы не успел перетрудиться, но чувствовал себя таким вымотанным, что вид застеленной потертым покрывалом постели пробудил немедленное желание улечься туда. Маркурио боролся с ним, расхаживая по комнате из стороны в сторону, но постель влекла к себе все сильнее. Наконец он сдался, сел на кровать и стал стягивать сапоги. Он почти справился со вторым, когда где-то рядом хлопнула дверь и некто с топотом пронесся мимо по коридору, а потом спустился по лестнице. Маркурио забеспокоился. Он почти решился обуться обратно, когда топот раздался вновь, дверь в его номер распахнулась во всю ширь, и в комнату ворвалась бледная Банри. – Гримуары пропали! – выпалила она, прежде чем Маркурио успел пошевелиться. – Они, мать твою, пропали, а эта сраная ящерица пучит глаза и шипит, что в мой номер никто после моего ухода не заходил! – Чего?.. Как?! – Не знаю! Их нет! Старые издания «Филогенеза» и «Кальцинаторов» лежат, а гримуаров нет! – Может, ты их переложила куда? У нас же полно сумок… – Ты что, меня совсем за идиотку держишь?! К тому же я и так все уже обыскала! Нету, пропали! Маркурио обулся снова и встал: – А ну-ка пошли посмотрим… Он не успел договорить – Банри, уже не бледная, а серая, бросилась к его багажу, вернее, к той самой сумке с зельями, где она спрятала вчера вечером свои «конспекты». Маркурио, похолодев, напряженно наблюдал, но почти вздохнул с облегчением, когда Банри достала со дна котомки пачку толстых тетрадей в кожаных обложках. – Хвала богам, – прошептала она, прижав их к груди. – Все на месте? – Да. Хоть сюда они не добрались. – Может, это потому, что о них не знала Аманитис. Так гленморильских книг точно нет? – Точно. Я все перерыла. Маркурио запустил пальцы в шевелюру и неуверенно предложил: – Может, к страже?.. – Да ладно! И что мы им скажем? Дяденьки, кто-то спер из наших вещей ведьминские книжки со страшными заклятьями, так что ли? – Ну могли бы хоть попытаться. – После сегодняшнего, Маркурио, нам нельзя высовываться. Солея вряд ли упустит свое, подозреваю, она с нами еще не закончила. Они помолчали, а потом Маркурио спросил: – Сколько она тебе заплатила? За Маску? – Не знаю, я не смотрела. – Серьезно? Ты же из-за нее хотела гнаться за Йамбулом во все края Тамриэля, а тут вдруг спокойно позволяешь старухе захапать артефакт в обмен на мешок мелочи? – Пока мы не вышли из того проклятого дома, меня это беспокоило. Маркурио моргнул, а затем мягко сказал: – Он вернется, Банри. Та лишь тяжело вздохнула.***
Макарий не вернулся ни к вечеру, ни на следующее утро. Вечером следующего дня он тоже не пришел, как и утром третьего. Банри сидела в своей комнате и не выходила даже чтобы поесть, Маркурио поскребся к ней, обнаружил, что дверь не заперта, и нашел подругу на кровати. Полностью одетая, только босая, она лежала, безучастно глядя в потолок. – Может, сходим, пообедаем? – предложил Маркурио. – Что-то не хочется. – Если ты уморишь себя голодом, ты ничем ему не поможешь. Банри издала горький смешок. – С ним все в порядке. Я бы знала, если с ним что-нибудь бы случилось. Он… просто не хочет меня видеть. Маркурио уселся на стул неподалеку и медленно выдохнул. – Придется тебе немного отстраниться от душевных страданий. У нас проблемы посерьезнее. Банри повернула голову: – Что еще произошло? – Вкратце: нас обвиняют в конокрадстве. Банри пару секунд растерянно молчала, а потом со стоном прикрыла глаза ладонью. – Та кобыла… – Угу. Оказывается, она была не у Йамбула с дружками. Какой-то купец сильно торопился в Лейавин и бросил одну из своих лошадей, захромавшую, прямо там, на тракте. Он давеча пошел в восточные конюшни, проведать своих других коней, и узнал ее. Было много шума. – Но мы же не воровали ее, а нашли в лесу, брошенную! Может, тот тип еще скажет, что мы его ограбили на большой дороге?! – Видимо, он распродал еще не всю совесть. К тому же раньше лошадь хромала, а теперь нет, на что я и указал. Короче, стражники не стали вязать меня сию минуту, но нас не выпустят из города, пока они во всем не разберутся. Банри села на постели и уткнулась лицом в ладони. – Проклятье… Почему мне кажется, что тут Солея как-то руку приложила? – Да мне тоже кажется, не волнуйся. Хоть все и выглядит простым совпадением, начинаю думать, что такое невозможно, когда эта старая мразь рядом. Банри растерянно кивнула и вдруг застыла. Пробыв целую секунду в некотором ступоре, она вдруг слетела с кровати, подскочила к двери и рывком распахнула ее. Маркурио, привставший на своем стуле, разочарованно опустился назад – это был не Макарий. Вместо него на пороге стояли двое безусых юнцов в одеяниях послушников. – Доброго денечка, – вежливо сказал один. – Мы пришли, чтобы забрать вещи отца Макария. Кажется, он оставил их здесь. Маркурио покосился на Банри: та будто разучилась понимать людскую речь и лишь тупо таращилась на молодчиков в полнейшем безмолвии. – А чего отец сам не пришел? – подал голос Маркурио. – Мы не можем отдать его имущество абы кому. – Да он же сам нас попросил! – возмутился второй монашек. – И описал, как сюда добраться, – поддакнул первый. – Прекрасно, но это все только с ваших слов. Где он? – В Великой часовне. Он очень занят, сам так сказал! – Ну-ну… – закатил глаза Маркурио, но тут Банри наконец отмерла. – Вон те четыре мешка у комода, – хрипло сказала она. – Это весь его багаж. Юнцы растерянно мялись в коридоре, пока Банри не рявкнула: – Ну чего встали?! Вперед! Забирайте его барахло и проваливайте! Послушники засеменили в комнату, подцепили рюкзаки и сумки за лямки и довольно быстро удалились. Банри захлопнула за ними дверь и медленно опустилась прямо на голые доски пола. – Вот и все, – мертво пробормотала она. Маркурио встал со стула и помог ей подняться. – Раз уж нас теперь тут ничего не держит, – сказал он, – предлагаю валить отсюда, и как можно быстрее. – Нам же не выдадут лошадей, пока идут… разбирательства, ты сам сказал. – Думаю, нам с тобой хватит навыков и умений, чтобы забрать их силой, если понадобится. В конце концов мы не чужое берем. Банри опустила голову. – Ладно. Что ты там придумал? К вечеру они обсудили все детали, договорились выехать из этой убогой гостиницы еще затемно, и Маркурио ушел к себе, напоследок ободряюще потрепав Банри по руке. До ночи было еще далеко, но зимнее солнце сходило с небес рано, и погода в Лейавине ясным небом не радовала, отчего темнеть тут начинало чуть не после обеда. «Вроде экватор тут относительно близко», – досадовал про себя Маркурио, заваливаясь спать. Он устроил голову на подушке и немедленно задремал, а после и вовсе провалился в небытие без снов… А потом кто-то позвал его по имени.***
– Маркурио, – сказал этот кто-то. – Проснись. Живее. Вы в опасности. Маркурио дернулся, моргая спросонья, и шевельнул пальцами. – Кто это? – хрипло спросил он, сплетая заклинание Молнии, но тут же его запястье сжали, да так, что он заскрипел зубами от боли. – Давай без этого, – проговорил невидимый во тьме некто, и Маркурио наконец-то узнал его. – Отче, ты? – Да. – Макарий выпустил его руку и отстранился – силуэт едва угадывался в темноте, голова была какой-то странной формы, но когда Маркурио зажег свечу на прикроватной тумбочке, стало ясно, что жрец просто накинул капюшон на свою бритую макушку. – Поднимайся, быстро. Одевайся и собирай вещи. – Что случилось-то? – спросил Маркурио, хотя на самом деле догадывался, что. Вернее, он догадывался лишь о происхождении надвигающихся неприятностей, но это были мелочи. – Объясню чуть позже, – сказал Макарий, сверкнув желтыми глазами из-под капюшона. – Собирайся, а я пока разбужу Банри. Когда Маркурио просочился в соседний номер, там вовсю царило оживление: Макарий укладывал и завязывал сумки, Банри, заламывая руки, крутилась рядом и больше мешала, чем помогала. Ладно хоть она уже была одета для дороги. – …Ты была права – они действительно ждали в Бравиле сигнала Аманитис, – вещал Макарий, запихивая запасной плащ Банри в мешок, – но случилась история с Кадлью, и она выбыла из строя. В общем, все планы прелата смешались. Да потом еще гоблины… – Почему же Йамбул рванул в Лейавин? Я так поняла, он тут никого не знает. – Он – нет. Зато один из его дружков одно время пиратствовал, и у него остались связи. Вот он и предложил махнуть на юг. Бежали они, конечно, не от нас, и даже не от гоблинов. – От Солеи, что ли? – подал голос Маркурио. Макарий повернул голову и узрел его, стоящего в дверях: – Готов? – Угу. – Отлично. Да, от нее. Аманитис в бреду все звала свою госпожу и, видно, выболтала кое-что, Йамбул сложил одно к одному и понял, что у него проблемы. – Почему же они не убили Аманитис? – Потому что он не позволил, – печально улыбнулся Макарий. – Вот почему. Кажется, она и впрямь значит для него больше, чем любая другая пассия до и после нее. За это он зарезал того данмера на дороге – они поссорились, и тот прямо обвинил Йамбула в мягкотелости. Он завязал последние узлы, вручил Банри один мешок и передвинул назад матерчатую сумку, что болталась через плечо. – Все, похоже. – Макарий закинул остальные мешки за спину и посмотрел на Банри: – Больше ничего нет? С лошадьми на конюшне вы ничего не оставляли на хранение? – Нет… Мы всегда все с собой забираем. – Вот и хорошо. Выходим. Таверна была темна и тиха. Хозяйка-аргонианиха почивала прямо в зале, за стойкой, и ее шипящее похрапывание разносилось по всему нижнему этажу. Маркурио быстро положил на крышку ключи от комнат и пару монет – компенсацию за съезд без предупреждения – и поспешил следом за Банри и жрецом. Макарий размашисто шагал по темной улице, почти не глядя под ноги. Банри и Маркурио едва поспевали, то и дело спотыкаясь о торчащие из неровной мостовой булыжники, Макарий вручил Банри свой фонарь, но света от него едва хватало, чтобы не наступать в неубранное собачье дерьмо, и только, даром что небо прояснилось. Маркурио понятия не имел, куда они направляются. Через некоторое – довольно продолжительное – время дорога улучшилась, а запахи сырости, тины и протухшей рыбы усилились. Маркурио остановился и резко сказал: – Мы не к конюшням идем! Макарий оглянулся: – Конечно нет. Мы идем в другую сторону. – С чего бы?! – С того, что на конюшнях вас скорее всего ждут. – Что?! Кто?! – Маркурио прикусил губу, тут же поняв, кто, а Банри устало понурилась. – Ладно, можешь объяснить подробнее, что тут происходит? А то у нас возникли некоторые проблемы с доверием, знаешь ли. Макарий покрутил головой. Все трое стояли в проулке между какими-то пакгаузами – темном и безлюдном. Было тихо, только издалека, видимо, с Нибена, доносился звон корабельного колокола. От этого заунывного звука у Маркурио по спине бежали мурашки. Жрец наконец отозвался: – Понимаю. Я хотел оставить все объяснения напоследок, но… ладно. – Он откинул капюшон со лба и глубоко вдохнул сырой воздух. – Думаю, не нужно объяснять, что в тех трущобах позавчера все планы пошли насмарку. Причем планы всех сторон. – Да уж само собой, – буркнул Маркурио. – Только старая гадина, кажется, получила что хотела, правда, заплатить пришлось. – Будь любезен хотя бы при мне величать прелата Мары уважительно – госпожа старая гадина, например. Так вот, как по мне, так и она не добилась идеальных результатов. – У нее есть Маска, – напомнил Маркурио. – И Аманитис. – И Йамбул, – тихо добавила Банри. – А он-то ей зачем? – фыркнул Маркурио, но Макарий закивал: – Верно. И Йамбул. – Я думал, старуха велела его замочить. – Нет, по крайней мере пока. Меня попросили привести его в порядок. Лично госпожа прелатесса и лейавинский примас Акатоша, которому я временно подчиняюсь, раз уж мой примас скончался. Я уже трижды навещал нашего «героя» и лечил. Смею заверить, что со временем он полностью придет в норму. – Ты лечил этот кусок дерьма… – выдавил Маркурио. – Опять! – Да, я лечил его, – с горьким весельем признал Макарий. – И буду лечить. И еще я лечил твою Аманитис. Ту самую, которая наверняка убила бы меня, если бы я не смог высадить ту раму. Маркурио вспомнил, как сама Аманитис всякий раз злилась, когда кто-нибудь называл Йамбула «ее приятелем», и потряс головой. Настала его очередь. – Она не моя. Она Солеи. Кстати о ней: ты начал говорить, что ей еще что-то нужно. – Да. И я думаю, ей нужны вы оба. И я, раз уж на глаза попался. – Маркурио заморгал, а Макарий тем временем продолжил: – Но меня ей так просто не получить. – А мы-то ей с какого боку… – Вспомни, – подала голос Банри, – она ведь подослала к тебе Полин еще в прошлом году. Значит, собиралась включить тебя в список своих людей, и давно уже. Она же назвала тебя перспективным. – А ты так назвала это клыкастое уëжище! Макарий поморщился: – К сожалению, в этом что-то есть. Не будь Йамбул злобным психопатом, он мог бы совершить много великого, но в результате он совершает лишь великие злодеяния. – Даже психованный убийца может быть полезным, если его обломать, – пробормотала Банри. – Солея наверняка думает, что справится с этим. – Боюсь, что она уже справилась. Йамбул уже выглядит… сломленным, я бы сказал. Я был у него вчера днем, раны и переломы большей частью затянулись, но взгляд у него совсем потухший. – Слабо верится, – буркнул Маркурио, и Макарий развел руками. Банри спросила: – Ты думаешь, солеины холуи его пытают по ночам? Или просто бьют? – Я думаю, они уже все сделали в том доме до нашего прихода позавчера. Большего не нужно. К тому же новые повреждения на нем не появляются. И еще: Аманитис пыталась зазвать нас в то место еще раньше, вечером, значит, Солея и ее люди уже были там и вряд ли они уходили куда-то ночевать. Думаю, к утру следующего дня они трудились над Йамбулом и его друзьями часов восемь, самое малое. – Макарий помедлил. – Вы ведь заметили тела в той комнате? Маркурио и Банри не сговариваясь кивнули, а жрец вздохнул: – Видно, то, что сделали с его подручными, а потом и с ним самим, произвело на Йамбула сильное впечатление. Не хочу даже представлять, что нужно сотворить, чтобы впечатлить такого, как он. – Это все, конечно, интересно, – откашлялся Маркурио, – но с чего ты взял, что старуха нацелилась на нас? Она вполне спокойно нас отпустила тогда. – Потому что знала, что из города сразу ни вы, ни я не уедем. Вдобавок, тебе, Банри, удалось до нее донести, что с этим артефактом не все так просто – вроде надел и носи, но нет. – Макарий глубоко вздохнул. – Вам уже предъявляли обвинения в конокрадстве? – А ты откуда знаешь? – Подслушал. Капитан стражи заявился вчера в дом Солеи, когда я там пользовал Йамбула, и сказал, что, цитирую, никто ничего не крал, маги нашли лошадь в лесу и вылечили ее, а хозяин подтвердил, что бросил ее на Желтой дороге… Проклятье! Знал бы, что случится, оставил бы ее пастись на той лужайке. – А Солея что? – На вид ничего, но я уверен, что она разозлилась. По крайней мере от капитана она довольно быстро избавилась, «поблагодарив» за бдительность. Вы же поняли, что так вас хотели задержать в городе? – Да уж конечно. Мы как раз собирались махнуть наутро за лошадьми и забрать их силой, а тут ты приперся. Макарий поник плечами. – Я знаю, я должен был хотя бы подать весточку, но я не мог. Сначала бесконечные беседы с высокопоставленным духовенством, потом эти сеансы лечения… В свое оправдание я могу лишь сказать, что назавтра собирался к вам, но завтра было бы слишком поздно. – Почему? – тихо спросила Банри – Потому что когда я уже собирался ложиться спать сегодня вечером, послушник привел к моей келье Аманитис. В общем, она и рассказала… Макарий замялся, а Маркурио заскрипел зубами: – Хватит недомолвок! Что именно? – Планы Солеи относительно нее, Йамбула, вас двоих и меня. Банри, она собирается обвинить тебя в некромантии. – Макарий свободной рукой сжал ее плечо и повернул к себе: – Это правда? Скажи мне. Пожалуйста. Ты оживляла мертвеца его собственной душой? Банри молчала, и Маркурио услышал собственный голос, почти истерически бормочущий: – А какие доказательства будут, а? Ты что, поверил этой… этим записным лгуньям на слово? Нет, ну ладно я поверил Аманитис – я просто кретин, которому девчонка вскружила голову, но ты-то, ты же старый, можно даже сказать древний хрен, который застал Кризис Обливиона!.. – Это верно, – глухо сказал Макарий. – И повидал я много, не только демонов, лезущих из Врат. Он разжал пальцы и отступил. Некоторое время в проулке царила тишина. – Это часть меня, – еле слышно сказала Банри, не поднимая глаз. – Солея хотела выбить это из меня еще в детстве, когда я нечаянно оживила мышь. Внушила мне страх и отвращение к моему дару. Я только… последние лет пять позволила себе быть собой, и знаешь, что? Я стала лучше себя чувствовать. Увереннее. Поставь себя на мое место. Ведь твои таланты никто не ограничивал. – Ограничивали. Мой отец, например. Он всегда не одобрял магию в любом виде. И потом, я вовсе не о твоих целительских навыках говорю. А о том, что ты нарушила все божьи законы, сделав то, что сделала. – Откуда тебе знать, что она что-то сделала? – злобно спросил Маркурио. – Опять-таки спрашиваю: где доказательства? Что тебе предъявила Аманитис? – Ничего. А вот вы оба только что предъявили все что можно. – Макарий тяжело вздохнул и тускло продолжил: – Разумеется, ни в каком суде такие доказательства не пройдут, тем более что прелатесса, кажется, уже успела поссориться со всеми важными людьми в этом городе. Знаю, что она заикалась об аресте Банри при моем примасе вчера утром, и в качестве улик собиралась предоставить те гримуары, которые вы мне показывали, но к тому моменту я уже успел рассказать ему о Кадлью и ее судьбе. И том, кто ее на нее обрек и по какой причине, так что госпоже прелату нужно серьезно подумать, готова ли она принести в жертву вместе с тобой еще и Аманитис. Солея, тем не менее, утверждает, что среди томов есть такой, где описаны некромантские приемы и практики. Весьма подробно. – Фигня! – фыркнул Маркурио. – Про колдовство и стихийные заклятия там есть, верно, травничество всякое и яды – тоже, но некромантия… – Тоже есть, – уныло сообщила Банри, – целый том посвящен. – Но… – Маркурио. Ты просто не все книги просмотрел. – Банри смотрела в сторону, словно вид Макария причинял ей боль. Хотя, может, так оно и было. – Она что, серьезно собирается использовать эти книги в качестве улик против меня? – Так я понял. – Это же бред какой-то. Мы с Маркурио нашли их на одном заброшенном хуторе на берегу притока Корболо, и никогда не использовали знания из них, даже не прочли толком ни одной. А тот единственный инцидент, из-за которого меня можно обвинить, случился более чем месяцем ранее, еще в Имперском городе… – Ты сделала это? Привязала душу к мертвому телу? – снова спросил Макарий. Банри прикусила губу. – Банри, кто научил тебя этому? – Никто, – выдавила она, и Маркурио понял, что она соврала своему батюшке впервые. – Я… раньше уже сделала один раз подобное, но тот парень не умер. И я… сделала это по наитию, понятно? Я не знала, что делала тогда. Но в ту ночь при Солее… Тогда я уже знала, что нужно делать. Макарий безмолвствовал довольно долго, изучая ее. – Хорошо, – сухо обронил он. – Пусть так. Только учти: по словам Солеи, в Лейавин скоро прибудет свидетель, который готов обличить тебя. «Илен», – подумал Маркурио, а вслух спросил: – А сама Солея что? Не будет свидетельствовать? Если гримуары не подтянуть, тут получится ее слово против нашего. – Да, и это было бы слово двух бродячих магов из Скайрима против слова главного священнослужителя Мары во всем Имперском культе. Но, странное дело, Солея отказалась свидетельствовать сама. – Почему? – Не имею представления. Возможно, это связано с тем, что как свидетелю церковного суда ей придется давать присягу перед алтарем Восьмерых и отвечать на вопросы. Любые вопросы. Правдиво. Вот она и вызвала свидетеля, который, вероятно, может не опасаться самых дотошных судей и присяжных. – Макарий помедлил. – И именно поэтому мы сейчас идем к старому порту на севере. Нужно удалить вас обоих отсюда, пока не поздно. Маркурио затряс головой. – Нет! А как же лошади?! – Боюсь, их придется оставить здесь. – Ни за что! Я не брошу Карасика! Я… Он… Он в свое время стоил мне тысячу золотых! Макарий сбросил сумки наземь и, мгновенно оказавшись рядом, схватил Маркурио за плечи и встряхнул. – Ты хоть понимаешь, что вы – вернее, мы все – в беде? В настоящей беде, Маркурио! Эта не та проблема, которую можно решить силой! Силой магии или оружия – неважно! Главное, что последствия будут в любом случае, и фатальные! Поэтому, во имя всего что тебе дорого, забудь сейчас про коня и отправляйся за мной в порт! – Но он же мой, – простонал Маркурио. – Он мой, понимаешь?.. Он неловко и глупо жестикулировал, пытаясь донести до жреца, что расстаться с Карасиком – видимо, навсегда – для него, Маркурио, смерти подобно. И конечно же дело не в дурацких деньгах, нет. Карасик занимал немалый кусок его сердца, и если его не станет в нем… Лучше уж остаться в Лейавине и попробовать сразиться с Солеей и ее обвинениями. – Понимаю, – кивнул жрец. – Лучше, чем ты можешь представить. И Банри тоже понимает. Но иначе нельзя. Более того, если вы сейчас решите остаться, то подвергнете всех животных опасности – и ваших собственных, и моих. Раз идея с обвинениями в конокрадстве не выгорела, Солея может послать кого-нибудь отравить их, чтобы вы точно не удрали посуху быстро. – Что ей помешает это сделать, когда мы удерем по воде? – тихо спросила Банри. – Желание сохранить репутацию. Если после вашего исчезновения вдруг помрут ваши кони, за которых я вдобавок недавно поручился, это вызовет немало толков и сплетен вокруг ее персоны. Они уже вовсю ходят и даже не только среди служителей Культа. – Макарий подобрал разбросанные сумки и кивнул вперед. – Идемте. Время уходит.***
Это был даже не порт, а скорее просто рваная цепочка старинных прогнивших мостков и пирсов, протянувшаяся по периметру маленького, заросшего камышом островка на Нибене к северу от города. Чтобы добраться туда, им пришлось стащить лодку в небольшой рыбацкой бухте, и плыть сперва на ней до острова, а потом чапать по зарослям до нужной точки. Когда они, наконец, добрались, то узрели, что у берега болтается только один корабль, вернее даже не корабль, а парусная лодка. Макарий сгрузил часть сумок, забрал у Маркурио фонарь и, вскинув его над головой, несколько раз повел им в разные стороны, подавая какой-то сигнал. С борта лодки ответили, но жрец не торопился подходить, изучая суденышко издали. – Вроде без подвоха, – пробормотал он спустя несколько секунд и вернул фонарь Маркурио. – Но все равно будьте наготове. Будем убегать, если что. – У тебя нет запасного плана? – спросил Маркурио. – Откуда? Я этот-то придумал в последнюю минуту, и даже удивлен, что смог осуществить. Ну, почти. Вон, смотрите, кажется, это капитан. Пока они неспешно шагали к мосткам, Макарий тихо спросил: – Помните, как я сказал, что проблему с прелатом невозможно решить силой? – Да, – отозвался Маркурио. Банри молчала, как молчала весь последний час. – Хорошо. Так вот, если вдруг возникнет проблема с этими людьми, то ее силой как раз решить можно. Не мне учить вас двоих, как с вашими способностями можно уговорить кого-нибудь сотрудничать. И… в их присутствии вам скорее всего придется спать по очереди. – Куда ты нас отправляешь? – На север. К берегам озера Румаре. Там вы живо выберетесь на Серебряную дорогу и отправитесь в Бруму. А оттуда – в Скайрим. Маркурио устало кивнул. Что ж, пришло время возвращаться домой. После так бесславно закончившейся погони за Маской Вайла. Пока они знакомились с командой из трех человек, включая капитана, пока заносили вещи на борт, луны опускались все ниже к горизонту, а звезды меняли положение. Небо, впрочем, оставалось черным – в конце концов на дворе был месяц Вечерней Звезды – самый темный в году. – Как ты узнал об этом месте? – спросил Маркурио, когда они ненадолго остались без компании капитана и двух его матросов. – Когда я был маленький, а Лейавин еще так не разросся, здесь стража частенько устраивала облавы на контрабандистов – мой отец в них участвовал… пока еще служил, да и после тоже помогал. Как видишь, до сих пор не удалось всех отвадить. Я… просто пришел сюда вчера, по велению сердца, что ли, и встретил этих господ. Поразительно, что они все еще не удрали с моим задатком. – Макарий посмотрел на понурую Банри и тихо добавил: – Я знаю, что это опасное предприятие, но в случае чего у вас хоть руки будут развязаны – никто особо не расстроится из-за исчезновения нескольких разбойников. Но когда на вас наседает городская стража вместе с Имперским культом – дело совсем другое. С суденышка крикнули, что пора отплывать – скоро рассвет, и Маркурио вздрогнул. Он, отчего-то робея, посмотрел на Макария, и тот понимающе сжал его кисть в могучем рукопожатии. – Берегите себя. И еще… – Макарий наконец снял сумку, которая всю дорогу болталась за его спиной и вручил ее Маркурио: – Вот, забирайте. Тот коснулся предмета внутри, и сквозь ткань ощутил биение чуждой силы. Он уставился на сверток – по размеру очень похоже на… – Солея тебя убьет. – Вряд ли, – криво улыбнулся жрец. – Как ты ее достал? – еле слышно спросила Банри. – Аманитис стащила ее у наставницы. Кажется, она тоже поняла, что эту вещь нельзя оставить в руках Солеи. В конце концов из всех нас она одна испытала на себе чары Маски. Маркурио медленно кивнул: – Да уж. И ей не понравилось. – Он мотнул головой. – Я не понимаю ее… Солея подложила ее под Йамбула, который ужасно с ней обращался, потом эти гримуары, Флесия… И все равно она продала нас ей, после всего этого. – Она просто не могла ослушаться ее, – негромко ответила Банри. – Она – собственность Солеи, ты сам это отметил. Старуха так глубоко засела в ней, что вытравить ее почти невозможно. – И все же она сперла Маску для нас. – Это видимо было спонтанное решение, эдакий проблеск во тьме, когда Аманитис поняла, что все может быть еще хуже, если Маска останется у Солеи. Наверняка сейчас она в ужасе от содеянного и рвет свои кудряшки. А то и кается перед старой жабой на коленях. – Поэтому вам пора, – кивнул Макарий. – Людей у нее немного, но они, к сожалению, профессионалы. Хорошо еще, что Лейавин – большой портовый город. – А ты? Тебя она не оставит в покое тоже. – Со мной все будет в порядке. Я прямо сейчас заберу лошадей с конюшен и уйду на болота. Йамбул телесно здоров, и мое пребывание в городе никто никак не ограничивал. Пускай попробуют найти меня там, в топях. Макарий вдруг шагнул вперед и стиснул Банри в объятиях. – Я люблю тебя, – услышал Маркурио его шепот. – Клянусь всеми богами и собственной душой, что люблю, как никого и никогда раньше. Но не делай этого больше, Банри. Никогда не делай. Или мне придется догнать тебя и убить.