***
– Я вот чего подумал, – сообщил Маркурио пару дней спустя. На самом деле все это время раздумывали они оба – история, которую им поведал жрец Терций, дала много пищи для размышлений. – И что же? – спросила Банри. – Помнишь легенды про Ремана Сиродила? Ну, что якобы его родила земля и как раз в Санкр Торе… – Кхм-кхм. Уж не намекаешь ли ты, что мой дорогой папенька Элата спутал ямку в земле с женщиной? – То есть ты решила все же считать его своим отцом? Банри пожала плечами. – Почему бы и нет? В конце концов Териону он сам так представился. – Ага, ну сказать-то всякое можно. Я вот тоже могу признаться, что на самом деле это я твой отец… – И я бы даже поверила, будь ты постарше, а я – помладше. Я все понимаю, Маркурио, но мне нужно хоть какой-то версии придерживаться, чтобы не поехать крышей. Я… мне… необходимо хоть подобие равновесия обрести. Тем более сейчас. Пусть Элата пока побудет моим отцом, хотя бы в моем воображении, раз уж личность матери мне неизвестна. Маркурио старался на нее не смотреть. – Существуют способы… добыть информацию, – сообщил он, обращаясь скорее к здоровому чугунному утюгу, стынущему на подставке у плиты, нежели к Банри. – Даже ту, которая, казалось бы, утеряна насовсем. – Ты про сделки с младшими даэдра? Я уже об этом думала, только в конечном счете пришла к выводу, что оно того не стоит. И вообще – не ты ли мне тут мозги по поводу черной магии полоскал на днях? Мол, это плохо, и все такое… – Ну я, но раз уж тут больше совсем ничего нельзя сделать… – Маркурио оглянулся через плечо и вспомнил, что бабка-хозяйка упорхнула за покупками на рынок – отвары Банри хорошо помогали от артрита, и тетка сделалась подвижнее многих юнцов. – В общем, я все же рискнул бы на твоем месте. Давай, когда вернемся в Скайрим, найдем Фалиона и проконсультируемся… – Чего его искать? Он в Морфале живет. Ну, жил еще в прошлом году, он там что-то вроде придворного мага. Значит, тебя уже сильно тянет на родину? – А тебя нет? Ну, в смысле, в Скайрим? Банри тяжело вздохнула. – На самом деле мне очень охота вернуться в Скинград. Не из-за Териона, не беспокойся. Я хочу войти в свой дом, запереться там изнутри, свернуться в уголке и заснуть на столетия. Я серьезно. – Ясно. – Маркурио почесал макушку. – Так начнем собираться, что ли? Потом решим, куда направимся. – Погоди немного. У меня возникла одна идея. С идеей его познакомили на следующее утро. Маркурио едва успел проснуться, как услышал стук в дверь спальни. Сразу после внутрь ворвалась закутанная до глаз и благоухающая морозцем Банри. – Спишь? Вставай, – распорядилась она. – Зачем? – недовольно спросил Маркурио, пытаясь утеплиться. – Мне на работу не надо. – Я собираюсь изложить тебе мои планы. – Ну излагай так. – Маркурио укутался в одеяла, так что наружу остался торчать лишь кончик носа. – И вообще, обязательно в такую рань? – Скоро полдень, между прочим. Ну ладно… – Банри прошла через комнату и уселась на старый стул, жалобно скрипнувший под массой шкур и мехов, напяленных на нее. – Я намереваюсь посетить Санкр Тор. – Чего?.. Когда? – Как можно быстрее. Я уже нашла человека, который готов проводить меня туда. У него, кстати, несколько пони в собственности имеются, не придется выкупать их у кого-то еще. Маркурио некоторое время безмолвно таращился из своего кокона, а потом медленно сел на постели. – Знаешь, мне очень не хотелось поднимать этот вопрос – очевидный, кстати, – но видимо придется. – Он потер переносицу. – Банри, послушай… Тот целитель, Тьермэйллин, жил в этих горах десятилетиями, и то, судя по всему, не смог найти никакой информации о твоей матушке, хотя хорошо знал места и людей. Нет ничего для тебя в этом Санкр Торе. Она – я не знаю, по какой причине, возможно весомой для нее – отнесла тебя, совсем малышку, в эти ледяные руины и оставила. А потом ушла неведомо куда. Банри смотрела в заплетенное снежными узорами окно. – Она могла остаться там, укрыть меня своим телом и умереть, например. – Тогда Бидди нашла бы и ее тоже, и наверняка сказала бы об этом отцу Терция, например, не говоря уж о своем старом учителе. И Тьермэйллин, напоминаю, все же ходил и искал эльфийку, которая могла разродиться осенью. Значит, твоей матери поблизости от тебя не было. Ни в каком виде. Банри резко встала. – Я отправляюсь в тирдас утром. От старых северных ворот. Если есть желание – присоединяйся. Нет – тогда давай поделим деньги и разойдемся каждый в свою сторону. Думай.***
Разумеется, в следующий тирдас Маркурио был у северных ворот вместе с ней, тем проводником и всеми его пони, гружеными разнообразным добром, необходимым для выживания в горах посреди зимы. Хотя никакого желания участвовать в сей почти самоубийственной экспедиции у него как не было раньше, так и не возникло теперь. С другой стороны, Банри в последнее время заметно приободрилась – вон как щебечет с этим горцем, который, кстати, сильно смахивает на редгарда. Маркурио так задумался, что даже не сразу понял, что уже пора выступать – и Банри, и этот проводник – Хасел, что ли? – махали ему руками. Он спохватился и заковылял к ним по глубокому снегу. – И как я сяду на это чудо? – осведомился он. Пони были меньше обычных лошадей, хотя и не так сильно – не те маленькие лошадки высотой по пояс, которых он навоображал себе, когда Банри о них обмолвилась. – Они точно меня выдержат? – Мы на них не будем садиться, – объяснил Хасел, – они только повезут наши вещи. – А нас кто? – Никто. Мы пешком пойдем. После мгновенно онемевшему Маркурио вручили пару внушительных посохов с крючьями на верхушках – чтоб цепляться за все подряд в случае чего. Он все еще не мог подобрать подходящих и не слишком ругательных слов, когда Хасел, покрикивая, повел колонну пони к дороге в горы, а Банри потащила его следом за лошадками. Маркурио бросил прощальный взгляд на старые ворота Коррола, украшенные гербом, и полез на тропу. Через несколько дней он окончательно уверился, что это путешествие затянется до весны. Прошло уже около недели, а они все еще плутали по горным тропкам, то поднимаясь, то опускаясь, и почти все время Коррол оказывался в поле видимости. Правда, он вроде бы уменьшался, или все же отдалялся – Маркурио пока не понял. Тем не менее они продвигались к цели, на восток. Вернее, на северо-восток, ведь где-то там, если верить картам, лежал Санкр Тор. Нагорье оказалось вовсе не безлюдным. Народ тут кишмя не кишел, само собой, но ежедневно они встречали на пути хутора и даже небольшие деревеньки, весьма оживленные, несмотря на царящий здесь холод. В Скайриме местность с похожим рельефом и условиями почти всегда бывала населена лишь диким зверьем, да какими-нибудь одинокими изгоями в лучшем случае. Практически всегда им давали приют в этих селениях, в основном, как понял Маркурио, потому что все в горах знали Хасела – он, оказывается, был родом откуда-то из этих мест. В общем, ночевать в лагере им пришлось всего однажды – и то, Хасел подыскал маленькую сухую пещеру, где они устроились втроем – для пони укрытия было не нужно, они прекрасно ночевали в снегу, сбившись в кучу. Припасов хватало, ведь они то и дело пополняли их, закупаясь у горцев. В общем, хотя Маркурио и уставал, дни напролет шагая по горам, но ночами высыпался, хорошо кушал и дышал свежим морозным воздухом. Конечно же, не обходилось без проблем. Дважды на пути им повстречались группы неких довольно неприятно выглядящих личностей, и всякий раз оные желали заполучить в свое пользование пони со всем грузом и еще Банри впридачу, а Маркурио с редгардом намеревались выкинуть в пропасть, предварительно обобрав, но волшебник наглядно выражал свой протест, и в пропасть отправлялись сами бандиты. А одним вечером они почти нос к носу столкнулись с огромным минотавром, но тот, посопев на обмерших со страху путников и испуганно топочущих копытами лошадей, первым свернул с тропы и исчез среди заснеженных скал. – О боги… – прошептал Хасел. – Повезло. Может, он почуял ваше колдовство и решил не связываться? – Трудно сказать, – выдавил Маркурио. – Я почти ничего не знаю о минотаврах, но чем скамп не шутит, вдруг у них и такие способности есть. Банри, ты как? – Нормально, – пробормотала та, а потом, помолчав, добавила: – Мне показалось, что он сам нас испугался. Маркурио фыркнул, а Хасел кивнул с неожиданно серьезным видом: – Может, и так. Вообще это первый минотавр, которого я вижу за последние лет семь, хотя на Нагорье провожу почти круглый год, а ведь еще примерно век назад местные скидывались на наемников, чтобы немного укротить бычков, и те хотя бы ненадолго оставили пастухов в покое. – Думаешь, они вымирают? – спросила Банри. – Похоже на то… Прямо как огры. Этих-то тоже совсем не видать, хотя это, может, и к лучшему. Одним морозным утром Маркурио сам себе признался, что все, в общем-то, идет неплохо. Даже хорошо. За ежедневными трудами и переходами он перестал каждую минуту вспоминать об Аманитис и брошенном Карасике, сердце больше не ныло, и сон выровнялся. Он вылезал из спальника в утреннем мраке, одевался, завтракал, помогал собирать лагерь и укладывать вещи, экипировался сам, а потом шел, стараясь следовать указаниям Хасела, который всякий раз не забывал напомнить, что ему заплатили, чтоб он доставил двоих чокнутых магов к Санкр Тору и вернул обратно, так что его надо слушаться. Вечером все повторялось в обратном порядке, а ночью Маркурио спал, как младенец. Банри, к слову, тоже взирала на мир вокруг с живым любопытством – приятное разнообразие после стольких недель апатии. Как-то раз после очередного дневного перехода Маркурио, глядя на нее, счищающую снег с бабок самого толстого пони, вдруг вспомнил, что она сама родилась где-то в этих горах, если верить всем вскрывшимся недавно фактам. Короче, сидя поздно вечером у костра и глядя на мириады ярчайших звезд в черном небе, он вдруг впервые за долгое время почувствовал себя… ну, не то чтобы счастливым, скорее, просто довольным жизнью. Хотя бы в этот момент. Компания способствовала – Банри почти вернула себе свою ироничность и дружелюбие, а Хасел оказался и вовсе приятным во всех отношениях парнем. И даже пони вели себя идеально. Все было прекрасно. До тех пор, пока не появился дракон.***
После очередной ночевки на земле – лагерь теперь приходилось разбивать все чаще и чаще, местность по сравнению с долинами, лежавшими западнее, сильно обезлюдела – Хасел вывел их на гребень какой-то скалы и показал тропу на другой стороне ущелья. К тропе вел навесной мост, перекинутый через пропасть, но чтобы добраться до него, нужно было одолеть весьма крутой спуск. Маркурио, глянув в его сторону, усомнился, что там смогут пройти пони, но Хасел лишь рассмеялся. – За собой следи, колдун. Мои малыши тут у себя дома, между прочим. Похлеще горных козлов будут. Давайте, шевелитесь. Надо миновать переправу за день, потом еще место для ночлега искать на той стороне. – Далеко еще? – подала голос Банри. – До Санкр Тора-то? Нет, еще пара дней пути. – Хасел посопел. – И за каким хреном вам туда понадобилось? Вы ведь знаете, поди, что там нечисто? Ну, люди так говорят. – Люди много чего говорят. Ты сам-то что слышал? – Да то же, что и все – нежить там, и прочее дерьмо. – Ты же говорил, что ночевал там. – Так не в самой крепости, а в окрестностях. Врать не буду, толком ничего не видал, кроме разве что странного зеленого света один раз. Да и то, может, мне показалось. Маркурио похлопал проводника по плечу. – Расслабься. Даже если там разгуливают толпы зомби, мы с ними справимся. Ни к чему бояться мертвого мяса. К тому же тут морозно – ходячие покойники при такой температуре должны быть совсем не резвыми. – Ага, все так говорят, а потом приходится бегать с башкой мертвяка, вцепившейся в задницу. Под ноги смотрите. Они как раз переходили мост, когда ветер донес до них… даже не сам звук, а лишь его отголосок, но и его хватило, чтобы Маркурио разом покрылся гусиной кожей. Была его очередь переходить, ведя с собой в поводу одного пони, и животное, услышав далекий вой, испуганно захрипело и загарцевало на почерневших досках. Маркурио вцепился в узду и поволок упирающегося жеребчика за собой на другую сторону ущелья, где уже ждали Банри и Хасел с остальными пони. Едва увидев физиономию проводника, он понял, что дела плохи – Хасел даже посерел от страха, одновременно пытаясь совладать с беснующимися пони. – Вы это слышали? – выдавил он. – Слышали, а? Знаете, что это?! – Знаем, – отозвалась Банри. – Мы же из Скайрима. Единственная из всех присутствующих, включая животных, она выглядела спокойной, как мамонт на водопое. Маркурио понял, что совсем не удивлен, а еще ему в голову пришла мысль, что Банри, всего скорее, уже давно слышит голоса вдалеке, а может даже различает их. Хасел трясущимися руками пристегивал худо-бедно унявшихся пони друг к другу. – Твою-то мать!.. Я надеялся, что больше никогда не услышу этот ужас… Но поди ж ты… Наверное, мы забрались слишком к северу, над Нагорьем их обычно не видно, говорят, они любят хребты повыше, типа Джеролла или Валуса. – Ага, любят, там к небу поближе… – задумчиво подтвердила Банри, глядя ввысь. – Да ты не волнуйся, он далеко. – Откуда тебе знать?! – Я же говорю, мы из Скайрима. Привыкли измерять расстояние до угрозы интенсивностью рева. Поверь, этот дракон далеко отсюда. И если он решит к нам приблизиться, то мы узнаем об этом заранее точно тем же способом. Хасел не спорил и явно уже взял себя в руки, собранно и четко определив дальнейший путь, после чего направился по едва заметной тропке в снегу, ведя в поводу груженых пони. Тем не менее, все его жизнелюбие как рукой сняло, проводник сделался угрюмым и мрачным и то и дело посматривал на небо. Маркурио нагнал его и пошел рядом, бок о бок, оставив Банри шагать рядом с последним в колонне коньком. – Без обид, но ты как-то чересчур напрягся, – заметил он. – Доводилось иметь дело с этими тварями? Хасел не отвечал, и Маркурио решил, что его сейчас просто пошлют, но тот вдруг проронил: – Из Скайрима, э? Сам-то хоть раз видел дракона? Хоть издали? – Да. И даже не издали, а вполне себе вблизи. Хасел даже споткнулся от неожиданности. Чтобы не слишком сворачивать шею, глазея на Маркурио, он остановился и протянул: – Да ладно… И чего ж тогда ты тут стоишь? – Повезло очень. – Маркурио не стал уточнять, что когда-то провел некоторое количество ужасных минут, будучи придавленным чешуйчатой задницей к каменной платформе двемерского подъемника. – Но, в общем, я даже остался невредимым после этой встречи. Дракон оказался в… очень неприятном для него месте и стремился свалить оттуда как можно быстрее. Короче, несколько карликов, путающихся под ногами, его не слишком занимали. – Звучит как брехня. – Не буду спорить. Банри там тоже была, кстати. Хасел зыркнул на нее, мирно поглаживающую пони между ушами, и отвернулся. – Пошли. Я в тех краях видел одну старую зимовку. Устроимся там. – Ты так и не рассказал свою историю, – заметил Маркурио. – Нечего рассказывать… Ай да чтоб тебя, ладно! – Хасел сдвинул капюшон на затылок. – Это было года три назад, или, может, поменьше… А, вспомнил, летом двести четвертого. Поднялся я с одним пони к Облачной Вершине – это горушка к западу отсюда, кажется, один из самых высоких пиков Коловианского нагорья. Короче, решил там и заночевать. Продираю зенки на рассвете, а рядом эдакая огромная гадина выплевывает узду моей лошади, а самой лошади уже нету. Я прямо окаменел, думал – я следующий. Но она только глянула на меня своими белыми зенками, а потом улетела, и ветер от ее крыльев чуть не сдул меня с горы. – И ты не проснулся, когда дракон прилетел к твоей ночевке и сожрал пони? Ну, то есть… – Маркурио прикинул размеры лошадок. – Наверное, он заглотнул беднягу целиком, но все равно, они же приземляются с таким грохотом – как можно было не услышать и даже не почувствовать? – Ну, я, может, немного умаялся накануне, вот и спал крепче обычного. – Какого он был цвета? – спросила Банри. – Красного? Бронзового? – Сине-черного. Как лед в ущельях. Хасел отвернулся и зашагал вперед.***
Сперва Банри позади крикнула: – Стоять! Хасел, шедший в голове колонны, замешкался, оглядываясь на нее, Маркурио, уже и сам услышавший печально знакомые звуки, с которыми гигантские крылья рассекают воздух, вцепился в поводья ближайшего пони и рванулся назад. Он почти успел. Почти. Дракон спорхнул с гребня горы, обрушив огромный пласт снега на копошащихся внизу людей и животных. Перед тем, как его накрыло тяжелым ледяным покровом, пусть и самым его краем, Маркурио успел услышать нечто, похожее на ехидный смешок. Хотя он не был уверен, что ему не показалось – от шока и страха чего только не причудится. Это была не совсем лавина, к счастью, но и этого обвала хватило, чтобы похоронить под собой весь маленький караван. Маркурио, у которого стремительно заканчивался воздух, в панике заработал руками, силясь выбраться на поверхность, и уже через несколько мгновений высунул голову из колоссального сугроба, в который превратилась только что вполне проходимая тропа. Он жадно хватал воздух ртом, когда к месту трагедии пробралась Банри, тащившая за собой двух пони – ее саму только слегка припорошило снежным крошевом. Еще один конёк барахтался рядом с Маркурио – тот видел его морду и испуганные глаза под лохматой челкой, а четвертый должен был быть где-то там, с Хаселом… Маркурио глянул вперед, где вроде бы должен был быть проводник, и ужаснулся. На том месте высилась большущая – высотой почти в два роста отца Макария – снежная горка, да не просто снежная, а вперемешку с большими кусками мутного льда. Где-то под ней очутились Хасел со своей животиной. Маркурио наткнулся взглядом на здоровенный кусок льда в шаге от себя и чуть не сомлел от страха. Еще бы чуть-чуть влево… Подоспевшая Банри привела его в чувство. – Вот, – пропыхтела она, бросая везунчику легкую и широкую лопатку на короткой рукояти из их поклажи, – раскапывайся. – Но Хасел… – Я сама попробую, магией, а то лопатами мы провозимся, они там сто раз задохнуться успеют. – Может, уже… – Нет, пони вовсю барахтается, Хасел тоже живой, но вроде без сознания. Короче, займись собой и не путайся под ногами. Маркурио послушно начал грести, краем глаза наблюдая за Банри, которая начала аккуратно раздвигать снег и ледышки магией, стараясь не скинуть все это в пропасть ниже. Довольно быстро она срыла почти половину сугробища – снег неплохо поддавался, потому что был, несмотря на тяжесть, довольно рыхлым – но потом замедлилась, смахивая теперь слои еле с палец толщиной, а ледышки аккуратно скатывая к нависающим над тропой скалам. Маркурио, который уже почти совсем раскопался и перенес свое внимание на пони, прохрипел: – Чего ты возишься? Давай бодрее… – Не могу. С Хаселом… что-то не так, боюсь зацепить. Привяжи-ка этого к остальным и хватай последнего, я его сейчас расчищу. Сладить с едва освобожденной от снежного плена и брыкающейся лошадкой оказалось не так-то просто – пришлось навалиться на нее сверху, бормоча в ухо всякие успокаивающие слова. Маркурио почти не надеялся на успех, но пони вдруг утихомирился, поднялся на неверные ноги и позволил отвести себя к трем остальным. Его хозяина они раскапывали уже руками, аккуратно отгребая снег и куски льда от бесчувственного тела. Маркурио подсунул руки под плечо Хасела, намереваясь перевернуть на спину (тот лежал ничком), но Банри вдруг схватила его за рукав. – Погоди! – Что?.. – У него… Кажется, у него трещина в одном из поясничных позвонков. Проклятье… Похоже, одна из ледяшек пришлась прямо по спине. Как его так угораздило?.. – Обливион побери… Ну не можем же мы его так оставить! Он уже холодный весь! – Не ори! Я думаю! – Банри облизала губы. – Отойди и держи коней, я попробую его перевернуть, чтобы не повредить спину еще больше. – Так срасти сначала позвонок, а потом переворачивай! Банри застыла на полсекунды. – Бляха-муха. Ну да, так-то проще будет… Она положила ладони на спину бессознательного Хасела, а Маркурио тем временем приступил к обустройству аварийного лагеря. Сперва он расчистил в этом огромном сугробе пятачок площадью со свою старую комнату в Коллегии Винтерхолда, отгребая снег от скалы и уплотняя бортик. Потом завел туда и уложил по периметру всех четверых пони, предварительно стащив всю поклажу в центр, и наконец-то занялся палаткой, воткнув сперва центральный шест для шатра посреди разровненной площадки. Хасел все еще не пришел в себя, но бояться за его сломанный позвоночник уже не стоило. Вдвоем с Банри они переместили его в палатку и прикрыли полог, засветив переносной фонарь, чтобы не маяться в темноте. – Зачем ты оставил пони снаружи? – спросила Банри. – Полога хватит, чтобы и их накрыть. – Они же тут все загадят. – Во-первых, не все, во-вторых – наплевать, нам главное, чтоб теплее было. – Можно разжечь костер… – Прямо тут, в палатке? Надо было раскошелиться и купить все-таки ту печку, хоть она и стоила четыреста септимов… – А тащил бы ее кто? У нас и так все кони были почти перегружены. Банри моргнула. – Ладно, просто заведи их сюда. Маркурио вздохнул и приступил к работе. Когда он, запыхавшись, присоединился к спутникам, Хасел уже начал подавать признаки жизни – шевелить головой и слабо моргать. – Ну и?.. – пробормотал Маркурио, глядя в посеревшее лицо. – Не торопи его, – тихо сказала Банри. – Кстати, приготовься, он сейчас начнет дергаться, придется попридержать… Она не успела договорить – кулак Хасела метнулся в воздух и чуть не врезался в ее подбородок – Банри едва успела отпрянуть. Маркурио перехватил его правую руку, а потом сжал запястье левой, навалившись на болезного грудью. – А ну уймись! – рявкнул он. – Хватит! Хасел забормотал что-то, ненадолго утих, а потом четко выговорил: – Я ног не чувствую. Маркурио похолодел и покосился на Банри, но та и бровью не повела. – Из-за трещины в позвоночнике у тебя развился небольшой отек, которым я еще не занималась, он пережал ткани, оттого и не чувствуешь. Хотя на самом деле ты ощущаешь онемение только на поверхности икр и стоп, верно? Расслабься и лежи спокойно, дай мне поработать. А Маркурио пока приготовит грелки для тебя. Последний растерянно заморгал, и Банри молча указала на пустой бурдюк среди багажа. Маркурио наконец-то понял, что от него требуется, и начал набивать кожаный мешок снегом. Потом он топил его и нагревал при помощи собственных магических сил, и когда бурдюк сделался совсем горячим, пристроил его поверх мехового одеяла, укрывающего ноги Хасела, после чего самоустранился, оставив Банри наедине с ее пациентом. Ну, почти – в конце концов все они находились в одной палатке, включая пони. Хасел слабым голосом задавал вопросы – в основном о том, что произошло – и поносил Банри. – Ты же говорила, что мы заранее узнаем, что эта тварь возвращается, – ныл он. – Но ничего же не было!.. И не надо мне тут про ветер, эту хрень мы бы услышали и сквозь рев сходящей лавины! – Видимо, он сидел в засаде и помалкивал, – пробурчала в ответ Банри. – Потому мы и не заподозрили ничего до последнего момента. «Ты-то тоже ничего не слышала?» – подумал Маркурио, но тут же понял, что Банри не было нужды скрывать от остальных присутствие дракона. Ведь не было же? – А вдруг он вернется? – не унимался Хасел. – Вы совсем одурели – устраивать лагерь прямо на месте нападения? – И далеко бы мы ушли, с твоей-то сломанной спиной? – хмыкнул Маркурио, ползая между пони и подсовывая им под морды мешки с зерном. Обычно животные сами находили себе пропитание даже под такой толщей снега, но он решил, что сегодня все заслужили немного комфорта. – Тебя вообще нельзя было передвигать с такой травмой. Хасел притих, но почти сразу снова завелся – на сей раз ему не понравилось, что колдун зазря раздает еду, а ведь им еще нужно рассчитывать на обратный путь. – Ой да заткнись ты, – не утерпел Маркурио, – и без твоего нытья тошно… – Ты бы тоже ныл, если б посреди Нагорья вдруг обезножел! – Так-таки и обезножел, – вздохнула Банри, глядя на ходившее ходуном одеяло. – Смотри сильно не брыкайся – бурдюк сбросишь. И вообще, я же велела тебе лежать смирно – магия магией, но не стоит испытывать крепость свежей костной мозоли. Хасел обмяк на спальнике. – Что ж так неудачно-то? – горько вопросил он, таращась на темный полог. – До той зимовки всего часа два ходу было… Гребучий дракон! – Погоди, погоди, – оживился Маркурио. – Хочешь сказать, мы могли быть уже сегодня в Санкр Торе? – Ну, не совсем в нем, но сегодня мы могли бы его увидеть. Я планировал обойти эту гору по кромке, и на другой стороне мы бы уже смотрели на развалины. Завтра поутру могли бы начать спускаться к ним… Маркурио выпрямился, сидя на пятках: – Значит, та зимовка тоже где-то на кромке? – Угу. – Так как много времени займет переход к ней? – Хасел пока не может ни идти, ни ехать верхом, – напомнила Банри. – Я знаю. Я этого и не предлагаю. Я собираюсь пойти туда один. – Совсем спятил? – Вовсе нет. Я уже большой мальчик. Я пройду вперед, гляну, как далеко до той зимовки, и вернусь. Хаселу будет лучше отдыхать под крышей, какой-никакой, чем тут в снегу на морозе. На самом деле в палатке было тепло – четыре небольшие лошади и трое путников надышали и нагрели воздух своими телами, пришлось приоткрыть один из палаточных клапанов, чтобы избавиться от духоты. – Я не сомневаюсь в твоих навыках, братец, но ты же не знаешь этих мест, – сердито произнесла Банри. – Если с тобой что случится, мы далеко не сразу сможем прийти тебе на помощь… – Ничего со мной не случится. Главное, чтоб дракон не вернулся, а с остальным я справлюсь. Кстати. Как думаешь, он вернется? Банри молчала. – Возможно, – нехотя отозвалась она наконец. – Но… Ладно, послушайте: если бы он хотел нас убить, то уже давно сделал бы это. – Или он собирается играть с нами, как кошка с мышкой, – произнес Хасел и уставился на Маркурио. – Зимовка не спасет нас от дракона, а бежать от него бессмысленно, но мне и впрямь хочется очутиться под крышей. Хоть какой-нибудь. Если и впрямь собрался – держись скалы. Тропа идет по склону горы дальше, огибает ее и ведет к махонькому плато. Там и стоит эта хижина. Только учти, как только повернешь, окажешься открыт северному ветру, который идет с Джеролла и Ротгара, тут хоть нас скала защищает. Возьми пони. – Не надо, – качнул головой Маркурио, набивая свой рюкзак зельями и укладывая туда же коробку с вяленым мясом и сыром и маленькую бутыль с бренди. – Я дойду пешком.***
Хасел оказался прав: едва он начал забирать к северо-востоку, как тут же пришлось бороться с сильным ветром, потом еще и снег полетел. Маркурио окинул взглядом приближающуюся широким фронтом вьюгу и забеспокоился. Нужно или возвращаться, или наоборот, ускориться. Проблема только была в том, что, во-первых, видимость стремительно сокращалась – из-за вьюги и надвигающейся ночи, во-вторых – из-за все той же вьюги стало заметно холоднее. Маркурио поколебался секунду, но решив, что ушел слишком далеко, чтобы бесславно возвратиться в лагерь, прикончил одно зельице сопротивления холоду и потопал вперед. К зимовке на уступе под скальным козырьком он подошел уже в темноте, едва держась на ногах под ударами ветра, пересыпанного снежной крупой. Хижина стояла на небольшом выступе, и построили ее с умом: вход с довольно широкой дверью был обращен к скале, а сам домишко наполовину прикрывал от стихии намерзший за долгие годы ледник. Маркурио устремился к едва различимому силуэту и, почти добравшись до входа, вспомнил, как Хасел предлагал посмотреть с уступа в долину. Но это был совет для ясной погоды – сейчас так мело, что Маркурио счел за счастье, что он вообще нашел этот дом в этом проклятом месте. Он сунулся к дверям и тут же обнаружил, что они заперты. Причем, похоже, изнутри. Маркурио приказал себе не паниковать и хладнокровно оглядел створки, сумев увидеть в щели между ними тусклое свечение – внутри кто-то был. Он примерился и от души постучал в толстые доски кулаком в меховой варежке. Звук вышел гулкий, трудно не услышать, но за дверью царила тишина. Вернее, это Маркурио ничего не слышал, почти оглушенный вьюгой. Он уже начал прикидывать, не вынести ли ему препятствие заклинанием, когда изнутри послышалась возня, и кто-то спросил: – Кого там огры несут?