Тройную порцию Забвения, пожалуйста

      Гарри не мог уснуть. Снова. Из ночи в ночь едкие, ядовитые мысли просачивались в его сознание, пуская корни в глубины разума. Они крали сон, лишали радости, подобно дементорам, против которых не существовало патронуса. Ни одно отвлечение не способствовало радикальному выкорчёвыванию проклятых паразитов, лишь временно притупляя их атаку, усыпляя днём. Ночью же, когда Гарри оставался совершенно один, мысли оживали, двигались, роились в его голове, словно дьявольские силки. И снова, без возможности прогнать их Люмосом.       Его истязали сразу несколько проблем: регулярные провалы дамблдоровского задания по выманиванию профессора Слизнорта из его скорлупы, ебучий Дин Томас, укравший сердце Джинни Уизли, и, конечно же, чёртов Малфой. Главная и первоочерёдная проблема, потенциальная или вполне реальная опасность прямо внутри Хогвартса. Засланный шпион Волдеморта, который за всю свою никчёмную жизнь не совершил ни единого достойного поступка. Сын Пожирателя смерти — этим всё сказано.       Но, почему-то, кроме Гарри, никто не видит в Малфое никакой угрозы. Ни Дамблдор, ни Хагрид, ни даже Рон с Гермионой. Его лучшие друзья, его преданная команда, связанная общими интересами и общей ненавистью к слизеринскому выродку. И если Уизли не разделяет опасений Гарри из нежелания вникать и детально разбираться, утверждая, что «хорёк ни на что ужасное не способен», то острая реакция Гермионы уже начинала настораживать. Каждый раз, как только Гарри пытался лишь заикнуться про тёмные делишки белобрысого змеёныша, подруга свирепела и краснела от злости, пресекая эту тему на корню.       За неимением поддержки от приближённых, Поттер зачастую не просто ощущал себя одиноким параноиком, но и правда задумывался временами: а не стоит ли отступить, абстрагироваться, бросить эту затею и прекратить примерять на себя роль детектива из маггловского кино.       Гарри перевернулся на бок.       Проблема была в том, что интуиция ещё ни разу его не подводила. На втором курсе он с первого взгляда невзлюбил Локхарта, в то время как Гермиона в нём души не чаяла, ровно до тех пор, пока он не облажался с пикси на первом же уроке. Рон, наоборот, обладал уникальной способностью воспылать ненавистью к любому, кто по какой-то причине ему не угодил. Даже к самому Гарри однажды. Рон-Сделал-Свои-Выводы-Уизли. Он всегда руководствовался эмоциями. Сейчас он был увлечён другим. Вернее, другой. Лаванда завладела его мыслями и гормонами, и пока острый период полового созревания не пройдёт, добиться от него здравых рассуждений на посторонние темы не удастся.       Гарри перевернулся на спину. Третья ночь без сна буквально танцевала на осколках уничтоженной нервной системы.       «Я пообещал Гермионе больше не думать об этом. Я обещал ей успокоиться и, наконец-то, посвятить эту ночь оздоровительному сну. Хоть она со мной и не согласна, она беспокоится обо мне. Давай же, Поттер, деактивируй мозги и закрой глаза. Просто отключись».       Прислушиваясь к внутреннему голосу, Гарри крепко зажмурился и накрылся одеялом с головой. Как там говорил Невилл? Сосчитать до ста? Маловероятно, что сработает, но попробовать стоит.       Один, два, три…       Магазин Горбина в Лютном переулке. Малфой стоит у прилавка и о чём-то спорит с хозяином…       Гарри затряс головой, отмахиваясь от ненужного воспоминания.       Двадцать два, двадцать три…       Пустующая парта во время занятий. И где же носит этого уродца?       Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят, пятьдесят один…       Поттер рывком сбрасывает одеяло, хватает с прикроватной тумбочки очки, палочку и карту Мародёров.       — Люмос! — раздражённо шипит он, а затем бормочет скороговоркой:       — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!       На пустом пергаменте замелькали чернильные разводы, складывающиеся в упорядоченные узоры и стандартные слова приветствия от Лунатика, Бродяги, Сохатого и мерлиномерзкого Хвоста. Гарри даже как-то пытался предать огню область пергамента, на которой крепко обосновалось упоминание Петтигрю, но, к сожалению, Мародёры позаботились о том, чтобы карта оставалась невредима, не подвергаясь никакому магическому и, тем более, немагическому вмешательству.       Хогвартс спал. Многочисленные ярлычки с именами студентов и профессоров неподвижно застыли в башнях и подземельях. В дневное время карта Мародёров напоминала муравейник: кипящая жизнь, транслирующаяся на небольшом клочке бумаги. Сейчас коридоры, классы и залы пустовали, неподвижный рисунок создавал впечатление, будто карта — не магический артефакт, а обычный исписанный и расчерченный пергамент.       Гарри полностью развернул карту, усаживаясь поудобнее на кровати в позу по-турецки. Глаза пекло, голова кружилась и раскалывалась, но ему просто необходимо было убедиться в том, что его беспокойство не имеет никаких оснований. Только так он сможет спокойно уснуть.       Перевернув ещё одну половинчатую страничку, он уже собирался произнести прощальное заклинание и погасить палочку, как вдруг взгляд уловил едва заметное движение. Гарри схватил карту, громко шелестя пергаментом, и поднёс к лицу, дабы убедиться, что его слабое зрение его не подводит.       — Ха! — воскликнул он, позабыв о спящих товарищах. — Так я и думал.       На кровати напротив послышалось недовольное кряхтение Рона, бессознательно прижавшего к уху подушку, но Поттер не обратил на него никакого внимания. Он впился глазами в движущийся по коридору пятого этажа ярлычок с надписью «Драко Малфой».       — Куда же ты направляешься, придурок? — пробубнил Гарри себе под нос. — Чего не спится?       Жаль, что плывущий по бумаге ярлычок его не слышал. А если бы и услышал, то сказал бы что-то в духе: «Разве мамочка не учила тебя, что подглядывать невежливо, Поттер?». Дальше бы прозвучала бездарная шутка про смерть, но вот обездвиживающему заклинанию сквозь бумагу точно не прорваться. Как и подошве ботинка. Однако, на всякий случай, Гарри отодвинул карту подальше от лица.       Малфой вышел к лестницам, а затем направился на шестой этаж.       «Наверное, опять в Выручай-комнату попёрся», — подумал Гарри. Он давно догадывался, что слизеринец пропадает именно там. Его имя то и дело исчезало с карты, а этому могло быть лишь два объяснения: либо Малфой покидал территорию школы, либо находился в Выручай-комнате. Первый вариант отпадал, так как Поттер видел однокурсника каждый день. Но для друзей этот факт не показался неоспоримым доказательством затеянного вселенского зла. «Может, он туда самоудовлетворяться ходит», — предположил Рональд, глупо хихикая. Гермиона же закатывала глаза и рекомендовала Гарри направить своё внимание в более полезное русло.       — Это и есть полезное, — зло прошептал Гарри в ответ на собственное воспоминание.       Несмотря на жжение в глазных яблоках, он следил за ярлычком, не моргая. Малфой ни разу не остановился и не сбавил шаг, его маршрут был явно заранее спланирован. Оказавшись на площадке шестого этажа, вопреки ожиданиям Гарри, слизеринец свернул в коридор. Поттер нахмурился, продолжая наблюдать за движением надписи. Он настолько сфокусировался именно на ней, что даже не заметил ещё одного ожившего участка на карте.       — Что за… — Гарри уловил боковым зрением неуверенное шевеление в противоположном углу карты, и его сердце пропустило удар.       «Гермиона Грейнджер».       Вскочив на ноги, неловко проваливаясь ступнями в матрас, Гарри пытался отследить траекторию движения нового, такого знакомого и родного имени. Он знал, что Гермиона частенько задерживается в библиотеке и, на правах старосты, может себе позволить вернуться в башню позже остальных. Но на часах уже был второй час ночи, а библиотека находилась вовсе в другой части замка.       Вопросов без ответов становилось с каждой секундой всё больше и больше. Грейнджер пренебрегала школьными правилами исключительно ради общего блага. И пока Гарри анализировал, какую благую миссию сейчас могла выполнять Гермиона, предварительно не уведомив об этом друзей, ярлычок Малфоя методично двигался прямо на неё, огибая все повороты и развилки.       — Вот тебе и доказательства, Гермиона, — усмехнулся Поттер. — Завтра утром я с удовольствием погляжу на твоё растерянное, виноватое лицо, когда ты признаешь, что я был прав. Надеюсь, ты примешь необходимые меры, чтобы вытрясти из этого кретина хоть что-то.       Тем временем до столкновения ярлычков оставались считанные секунды. Было видно, что Малфой, будучи убеждённым в своей неуязвимости, шагал быстро и уверенно, в отличие от осторожной Гермионы, останавливающейся через каждые несколько шагов, изучая местность на предмет какой-либо опасности.       Они должны встретиться прямо на углу. Губы Гарри растянулись в злорадной ухмылке, пульс участился в предвкушении позорного разоблачения недо-Пожирателя.       «Сейчас она тебе устроит встряску, мудила».       Крохотные чёрные следы невидимых ботиночек внезапно замерли, смешавшись друг с другом. Ярлычки зависли внахлёст. Встреча состоялась.       Гарри ликовал, приятное волнение наполняло его до краёв. Как же жаль, что ему не удастся самолично насладиться малфоевским фиаско! Их с Гермионой склоки и словесные поединки были излюбленным зрелищем всех студентов и даже некоторых профессоров. Блестящий ум гриффиндорки всегда находил наилучшее искромётное оскорбление для змеиного ублюдка, из любого спора она выходила победительницей. О да, Гарри бы многое отдал, чтобы сейчас увидеть и услышать, как Малфой виртуозно упадёт мордой в грязь.       Однако дальнейшие события на карте приняли неожиданный поворот. Вместо того, чтобы один ярлычок в порыве ярости бросился прочь, а второй с гордо поднятой головой победной походкой прошествовал в противоположную сторону, крошечные следы возобновили движение… в одном направлении.       — Это ещё что за хрень…       Гарри судорожно сглотнул, улыбка бесследно погасла, а сердце заколотилось ещё быстрее. Приятное волнение сменилось удушающей тревогой.       — Чёрт, чёрт, чёрт, вот дерьмо, — выругался под нос Гарри, спрыгивая с кровати и поспешно натягивая ботинки. В голове сменяли друг друга неутешительные мысли, одна страшнее другой.       Взгляд был прикован к карте. Ярлычки всё ещё двигались в одну сторону. На пергаменте это выглядело совершенно безобидно, но на деле Малфой мог обезоружить Гермиону и прямо сейчас волочить её за шкирку по коридору. А если он заколдовал её Империусом?! И собирается заставить сделать какую-то несусветную гнусность. Или…       Пока в голове мелькало бесчисленное количество разнообразных «или», Гарри стремглав мчался к портрету Полной дамы, перескакивая через ступеньку. Не позаботившись о том, чтобы хотя бы накинуть тёплый халат поверх футболки и тонких пижамных штанов, гриффиндорец ощутил, как ледяной воздух замковых коридоров безжалостно обжёг кожу, но ему было всё равно. Он даже не стал накладывать согревающие чары: в них не было никакой нужды, так как он нёсся со скоростью света.       Практически не сводя взгляда с карты, он несколько раз споткнулся и едва не упал. В какой-то момент ярлычки остановились. Это был закоулок перед развилкой на шестом этаже.       «Он сейчас убьёт её. Или будет пытать. Наколдует вокруг них Муффлиато, чтобы не были слышны её крики о помощи, и будет вымогать информацию для своего Лорда, — паниковал Гарри, перебирая все варианты надвигающейся катастрофы. — А Гермиона, конечно же, будет молчать до последнего. И тогда… тогда он точно замучает её до смерти».       Признаться, хоть Гарри и подозревал, что Малфой замешан в чём-то тёмном, ему было сложно представить, что Хорёк всерьёз мог проявить настолько бесчеловечную жестокость. Он был трусливым и малодушным — разбил лежачему Поттеру лицо в сентябре на станции Хогсмид, лишь когда убедился, что тот не в состоянии дать сдачи, но издеваться над девочкой у него кишка тонка. По крайней мере, так думал Гарри до того, как увидел необъяснимую аномалию на карте. Сейчас же он уже ни в чём не мог быть уверен.       Взбежав по бесконечно длинным лестницам на шестой этаж, он сбавил шаг, вслушиваясь в темноту. Ни вспышек, ни криков, ни слабого свечения Люмоса. Сверившись с картой, Гарри убедился, что следует по верному маршруту. Малфой с Гермионой всего через пару поворотов. Но, как бы ни хотелось бежать сломя голову, сейчас было важно действовать осторожно, чтобы застать врасплох эту блядскую рептилию и напасть со спины. Пожалуй, лучше даже погасить палочку.       Прошептав «Нокс», он прислушался к темноте. Слабый лунный свет пробивался сквозь сводчатые окна, освещая коридор до последней развилки — следующий коридор, где находились Малфой и Гермиона, уходил в другое крыло замка и не имел окон: на обеих стенах висели разномастные холсты с пейзажами, натюрмортами и не самыми дружелюбными портретами.       Никаких звуков не доносилось. Гарри в какой-то момент подумалось, будто ему всё это снится, и сейчас он разгуливает по ночной школе по причине неконтролируемого приступа лунатизма, возникшего в результате продолжительного нервного напряжения и хронических недосыпов. Едва эта мысль промелькнула в его голове, как до его слуха донёсся слабый стон.       Гермиона!       Гарри поспешил на звук, осторожно ступая по ковровому покрытию, словно по раскалённым углям. Благо, толстая ткань поглощает отголоски шагов, и они не отражаются от стен. Завернув за угол, он надеялся увидеть огонёк света, исходящий из палочки Малфоя, но и здесь Гарри встретила темнота. Он прищурился, пытаясь лихорадочно высмотреть хоть какие-то намёки на очертания местности и тел, но тьма была непроглядна.       Он расслышал какое-то копошение. Рваные выдохи. Вполне узнаваемое звяканье пряжки ремня.       «О, Мерлин. Нет. Нет-нет-нет! Эта блудливая мразь собирается надругаться над ней! Да он ещё больший псих, чем я думал!».       И, в подтверждение своих мыслей, Гарри услышал слабый, жалобный писк:       — Пожалуйста…       Черта с два он будет красться, как трусливая мышь, пока этот прилизанный обмудок распускает свои чешуйчатые лапища по непорочному телу лучшей подруги Гарри Поттера. В конце-концов, он ведь Избранный, мать его! Достойнейший из соперников и страшнейший из врагов самого Лорда Волдеморта!       Позабыв об осторожности и наплевав на все основополагающие правила качественной засады, Гарри бросился вперёд, направив палочку перед собой, и наощупь, доверившись собственному слуху и точности природного глазомера, выкрикнул:       — Ступефай!       Разумеется, заклинание в цель не попало, но зато эффект неожиданности сработал на «ура», порядочно перепугав не только объекты слежки, но и спящие на стенах портреты.       Всё случилось за какие-то доли секунды. Сразу после вспышки заклинания послышался испуганный крик, а затем, в буквальном смысле слова, из волшебной палочки Малфоя пролился свет на всё происходящее. Гарри поморщился, всё ещё держа палочку наготове, пытаясь оценить обстановку. Но, как бы он ни пытался, ему это не удавалось.       Прямо перед ним стоял раскрасневшийся Драко с совершенно безумным взглядом, вечно идеальная причёска представляла собой полнейший бардак, рубашка была полностью расстёгнута, как и ремень, пряжка которого надсадно отзвучала всего с полминуты назад. За его плечом пряталась опешившая Гермиона, чья пышная шевелюра спуталась окончательно, а степень красноты лица и прикрытости тела совпадала аккурат с внешним видом её «мучителя».       «Бедняжка, она до такой степени напугана, что думает, будто он защитит её».       — Поттер?! — воскликнул Малфой, пытаясь перекричать возмущённые голоса портретов. — Какого хера ты творишь, четырёхглазый извращенец!       — Это я извращенец?! — взбесился Гарри, с ужасом переводя взгляд с него на подругу. — Ты намеревался её изнасиловать! Если бы я не успел вовремя…       — В каком смысле — успел вовремя? — скривился Малфой. Его взгляд упал на смятый пергамент в руке Поттера. — И что это ещё за обоссанное барахло?!       — Гарри, успокойся, я в порядке! — наконец, подала голос Гермиона, делая шаг вперёд, наспех застёгивая блузку. Её встревоженный взгляд с оттенком чего-то неуловимого явно пытался сказать нечто очень важное, но Поттер вытаращился на неё, как на умалишённую.       — Ни черта ты не в порядке, — процедил он, стиснув зубы. — Мы сейчас же отправимся к Макгонагалл и поставим её в известность, что этот псих — не только прислужник Волдеморта, но ещё и чокнутый маньяк!       Тут произошло то, чего Гарри ожидал меньше всего. Малфой прыснул и заливисто рассмеялся, запустив пальцы в растрёпанные волосы.       — Снова забыл выпить зелье от беспросветной тупости, Потти?       Гарри почувствовал, как у него внутри всё накаляется, закипает и, в скором времени, покроется волдырями.       — Клянусь бородой Мерлина, уёбок, я изучу каждое заклинание из фолианта колдомедицины и лично кастрирую тебя, чтобы ты больше никогда…       — Господи, Гарри, всё не так, как ты думаешь! — вдруг выпалила Гермиона, закрывая лицо руками.       — Не так?! А на что, по-твоему… — и тут до него начало доходить. — О… — а затем осознание окончательно навалилось и придавило своим многотонным весом. — О-о-о…       — Глядите-ка, Поттер выучил новую букву, — надменно протянул Малфой, сложив руки на груди.       Что ж, кажется, он был прав, и Гарри не помешает обратиться к мадам Помфри за нужным зельем. Всё потому, что он просто не мог даже на секунду допустить в своей голове нечто подобное. Это было чудовищно. Противоестественно. Антиприродно. Тошнотворно.       — Какой же я идиот, — обречённо прошептал Гарри, присаживаясь на корточки и обхватив голову руками с палочкой и картой.       — Это первая мудрая мысль за сегодня, которую изверг твой крошечный мозг, — с высокомерной ухмылкой произнёс Малфой. — Ты никогда дальше своего носа не видишь, Поттер. Я бы порекомендовал тебе заменить очки, хотя, боюсь, это не поможет.       У Гарри даже не было сил огрызнуться в ответ. Никуда не исчезнувшая головная боль сдавила виски с новой силой, тело молило об отдыхе, мышцы сводило усталостью. Гарри отнял руки от висков, вскинув голову на возвышающуюся над ним сладкую парочку. Малфой по-прежнему уничтожал его своим ледяным взглядом и коварной полуулыбкой, Гермиона же стыдливо прятала взгляд и, казалось, была готова расплакаться.       — Как давно это у вас продолжается? М-м? И как… Как?       Малфой обернулся на Грейнджер, вопросительно выгибая бровь. Обхватив себя руками, она чуть слышно пролепетала:       — Уже пару месяцев.       С губ Гарри сорвался нервный смешок.       — Зачем? — поинтересовался он, не найдя лучшего вопроса.       — Так вышло, — Гермиона встретилась с ним взглядом, вздрогнув от ядовитого презрения в глазах друга. — Ты всё не унимался, твердил о том, что Малфой опасен. Я решила проверить и устроила слежку…       — Постой, что?! — возмутился Малфой, поморщившись, но Гермиона проигнорировала его.       — …а потом мы встретились в туалете Плаксы Миртл после того, как Малфой выбежал из Выручай-комнаты…       — Так ты следила за мной?! Ты же сказала, что шла из библиотеки!       — …он был расстроен. Очень сильно, — Гермиона не могла остановить словесный поток. — А я… ну, я была расстроена почти постоянно. Из-за Рона. В общем… нам обоим было очень грустно. Сама не знаю, как это произошло, но мы стали встречаться всё чаще…       — Блять, — Гарри зажмурился и покачал головой. — Пожалуйста, не продолжай. Я понял.       — Ты следила за мной! — всё не унимался Малфой. — Охуеть, Грейнджер!       — Что здесь происходит? — медленно, с расстановкой произнёс низкий ледяной тембр самого узнаваемого голоса в Хогвартсе, что моментально отрезвил всех участников внепланового ночного собрания.       Профессор Снейп, как обычно, не переставал удивлять своей непревзойдённой способностью появляться из ниоткуда в самый неподходящий момент. Ощутив спонтанный прилив несуществующих сил, Гарри вскочил на ноги, отчего виски болезненно запульсировали, а в глазах заплясали тёмные пятна.       Снейп внимательно изучал каждого студента пронизывающим взглядом чёрных глаз, остановившись на своём подопечном.       — Мистер Малфой, вам жарко? — надменно протянул он, оценивающе, с пренебрежением окинув взглядом оголённый торс Драко.       — Разумеется, жарко, — нашёлся Малфой. — Сейчас грёбаный февраль.       — Позвольте узнать, что вы трое забыли в этой части замка посреди ночи? — монотонно пробормотал Снейп, изогнув брови чёрной параболой. — Мистер Поттер. Вы снова взялись за старое? «Оскорбляющий пергамент» из «Зонко», не так ли? — с неприкрытым сарказмом уточнил профессор.       «Эта шалость определённо не удалась», — подумал Гарри, не удостаивая Снейпа ответом.       — Возвращайтесь в подземелья, мистер Малфой, — скомандовал слизеринский декан. — А вы двое, — обратился он к Гарри и Гермионе, — пройдёте за мной. Профессор Макгонагалл терпеть не может, когда её будят, и будет рада выместить злобу на двух непутёвых гриффиндорцах.       Друзья переглянулись, одарив друг друга отнюдь неодинаковыми взглядами с примесью усталости, стыда и презрения, но последовали за профессором, оставив позади злорадно ухмыляющегося Малфоя.       — Пиздец, — пробурчал Гарри себе под нос, в надежде, что никто не услышит, но даже здесь он потерпел неудачу. Снейп остановился и резко повернулся к нему.       — Что-то не так, мистер Поттер? — сквозь зубы процедил профессор, вплотную приблизившись к ненавистному студенту. — Может, у Вас что-то болит? Или Вам нужна какая-то помощь? — выплюнул Снейп, утрированно акцентируя внимание на последнем слове.       Гарри даже не вздрогнул. Ему было плевать на профессорский гнев. Единственное, чего он желал — упасть на кровать, забыться крепким сном и никогда — никогда — не знать того, что он сегодня узнал.       — Тройную порцию Забвения, пожалуйста, — из последних сил выдавил он.       Обогнув профессора, он зашагал по коридору, машинально передвигая ногами.       Это была одна из самых длинных и самых худших ночей в его жизни. Он будет вспоминать о ней с содроганием.       А ещё Гарри теперь точно знает: в следующий раз он воспользуется картой Мародёров ещё очень нескоро.