Топь

      Я медленно открыл глаза.       Через переплетение прутьев перед лицом чернело ночное небо.       Что-то больно впивалось в щеки, плечи, грудь, бока, бедра… Попробовал пошевелиться. Меня что-то опутывало. Только получилось более-менее легко сжать пальцы. В тело будто впились сотни иголок.       Боль отрезвляла, выдергивала из сна. Нахлынула тревога и воспоминания.       На меня же рухнула Поглотительница! Ее туша завалила обломками и поранила мое тело?       Но я лежал на чем-то твердом, а не на траве.       Ощупал подушечками пальцев ложе и понял, что это камень.       Как такое возможно?!       Снова пошевелил руками, превозмогая боль. Удалось. Меня опутывали тонкие острые прутья. Они оказались не настолько прочными, поэтому удалось рывком освободить правую руку. Я выбросил ее вверх, пробивая колючий покров. Сжал пальцами воздух. Свобода так близко!       Такое чувство, что угодил в терновник.       Застонав, вырвал вторую руку из плена ветвей. Затем принялся рвать прутья с груди и лица, обламывая и отгибая сеть сучьев прочь.       Затем сел и с трудом согнул ноги, вырывая из кожи, впившиеся сучья.       На глазах от боли выступили слезы. Голова закружилась. Тело покрыл холодный липкий пот. Навалилась слабость.       Я опустил взгляд вниз. На камень. Ужаснулся, потому что он излучал голубоватое сияние. А еще был расколот. Из разлома вились черные прутья, оплетая меня. Сучья были влажные от крови.       Они пили мою кровь?!       На светлом камне оказалось множество выведенных чем-то черным символов. Древние письмена, заклинания? Ответа не было.       Вспомнил, что именно эта глыба лежала посреди деревни когда-то, а теперь стояла на проклятом капище.       Неужели, я там?!       Страх пробежал электрической волной от затылка к кончикам пальцев.       Я поднял голову и осмотрелся.       Вокруг меня стояли деревья без коры светящиеся голубоватым, как природный газ, светом.       Бросило в дрожь.       За границей призрачного сияния чернело густое полотно леса. Стволы были повсюду, окружая, как клетка.       Я на проклятом капище в центре леса, понял в ужасе. Как сюда попал пока не получалось вспомнить.       Но не это было самое страшное. Я увидел на четырех столбах овальные переплетения прутьев. Два больших и два поменьше. Они напоминали птичьи гнезда или… коконы.       Отчетливо вспомнилось, как бежал через Болтунский лес и в отчаянии выкрикивал имя жены и детей. Я хотел их спасти. С ними случилось что-то ужасное! А потом меня схватила Поглотительница…       Захотелось закричать, но сил на крик не было. Я почувствовал дурноту.       Там мои жена и дети. А кто или что в четвертом?.. Быть может, я? От догадки стало еще больше не по себе.       Надо было срочно выбираться и помочь семье.       Я с трудом сполз с камня и встал на ноги. Пошатывало. Раны саднили. Я был весь в порезах. Одежда напоминала решето. Разве, кроссовки целы. Ветки не смогли их проткнуть. Это и хорошо, иначе бы хромал, если бы были порезаны стопы.       Раны оказались неглубокими. Но их было много.       Ничего, потерплю, подбодрил себя я.       Марье и детям явно хуже! Испугался за родных сильнее, чем за себя и поспешил к маленькому «кокону».       Вдруг заметил что-то странное. Из трещины алтаря бежали четыре жгута из переплетения ветвей и уходили в «корзины» коконов.       Неужели, алтарь кровопийца?!       Надо срочно вытаскивать родных, пока ветви их не убили!       Я приблизился и увидел за переплетением прутьев личико дочки. Ее глаза были закрыты и выражение лица в голубоватом сиянии столба, словно ночника, напоминало спящее. Оно было умиротворенным.       Неужели, уже все?!       В волнении я схватился за тонкие ветви и начал оттаскивать их в стороны, отрывать, пытаясь освободить ребенка. Сучья были липкие и в чем-то черном. Кровь это или что-то еще. Но я решил не обращать на это внимания.       Внезапно за спиной раздался шорох и на плечо легла чья-то рука. Рванула назад. Другая же ладонь незнакомца схватила меня за предплечье, останавливая освобождение ребенка.       — Не смей! — прохрипел кто-то рядом. — Ты убьешь Аленку!       Я оглянулся и уставился в обтянутый кожей лысый череп с неестественно выпученными глазными яблоками. Не сразу заметил, что у мужчины передо мной не было век.       — Не смей! — просипел он.       — Ты кто такой?! — в панике спросил я и попытался скинуть его пальцы. Но он держал крепко. Видно было, что сжимать мои руки ему тяжело.       Мужик оказался тощ и гол. Буквально скелет, обтянутый кожей. Я невольно вспомнил фотографии узников из германских концлагерей, но тут было много хуже. Незнакомец оказался без волос, даже бровей не было. Кожа его была бледная с просвечивающими темными дорожками вен. Выглядел он жутко и отталкивающе.       Я собрался с силами и стряхнул с предплечья его пальцы, оттолкнул урода в сторону. И увидел еще одну странность. В грудь мужчины в область сердца впивался жгут из черных ветвей. Протыкал кожу и расползался черными нитями по груди. Я уже не был уверен, что под его кожей виднеются именно вены.       — Вернись обратно! — незнакомец указал пальцем без ногтевых пластинок на алтарь. — Вернись, иначе они умрут.       — Кто? — выдохнул я и заметил на столбе раскрытый «кокон».       Страх снова окатил волной.       Так вот откуда появился незнакомец!       Конец длинного жгута от его груди уходил в алтарь. Вряд ли это значило что-то хорошее. Я ничего не понимал. Картинка происходящего не складывалась.       — Твоя семья! — прохрипел мужчина. — Ты должен их спасти! Вернись обратно в Ее объятия. Только так Она спасет Марьюшку, Илюшку и Аленушку. Ну?       — Я ничего не понимаю… и вообще теряю время! — зло выкрикнул я, собираясь освободить родных.       А потом мелькнуло в чертах мужчины что-то очень знакомое. Я видел эти глаза на фотографии в альбоме! И овал лица…       — Григорий! — выдохнул я в ужасе, узнавая. — Ты мой дед, да?!       — У тебя нет времени, понимаешь? — он начал приближаться и протянул ко мне руки, как зомби. — Тебе надо вернуться, иначе ничего не получится! Они должны жить, понимаешь?       Он не походил на ожившего мертвеца, потому что не был гнилым. Но и в то, что он жив, я не мог поверить. Неужели, он не умер за это время?! Это невероятно! Тогда что Григорий делал в коконе на столбе? Ответов пока не было.       Я попятился.       — Что здесь происходит?! — спросил я.       Уж дед-то должен знать правду. Теперь я не сомневался, что он в курсе происходящего.       — Мы хотим спасти твою семью, — прошамкал он.       Григорий неожиданно рванулся ко мне и вцепился в правую руку и в полу жилетки. С силой потянул меня к жуткому камню.       — Тогда дай их освободить! — выкрикнул я. — Отцепись!       Раны саднило и прикосновения к ним вызывало боль.       Дед — хотя стариком он не выглядел — вцепился в меня с отчаяньем утопающего. В глазах застыла невысказанная мольба. Выглядел он одновременно жалко и жутко.       Я попытался отпихнуть настырного родственника прочь, но он хватал меня за одежду и руки снова и снова, настойчиво тянул к камню. Боковым зрением я заметил, как прутья на алтаре пришли в движение.       — Нет уж, я туда больше не лягу! — огрызнулся я.       Инстинкт самосохранения вопил, что податься деду — плохая идея.       Григорий был выше меня на голову, но массой я его тщедушное тело превосходил.       Желая прекратить борьбу, я кулаком врезал противнику в челюсть. От души ударил. Григорий упал на колени. А потом внезапно вскочил и сбил меня с ног. Потянул меня за одежду, как сумасшедший, по траве к жуткому алтарю с живыми ветвями.       — Отвали! — я ударил деда ногой и внезапно понял, что он не отстанет, не даст спасти родных. — Иначе я убью тебя!       Угроза не возымела эффекта.       — Ты должен, понимаешь, Олег? — настаивал Григорий. — Лесная мать ждет! Иначе твоя семья станет Ее жертвой! По-другому никак.       — Что?! — цеплялся я за траву и отпихивал мужчину, не давая себя тащить.       Попробовал подняться, но Григорий навалился на меня сверху, заглянул в лицо:       — Или ты, или они, понял? Она заберет троих или одного, тут нечего выбирать!       Он схватил меня за руку и потянул к камню.       Я извернулся и ударил деда ногой, вырвал руку, перекатился и вскочил на ноги.       Кожа горела от порезов. Меня била дрожь. Сердце тяжело стучало в груди. Я часто дышал.       Григорий упал и тяжело встал на колени. Его пошатывало. Видно, что борьба со мной отбирает у него силы.       Внезапно заметил на его лице морщины. Вот недавно их не было.       Не нравилось это все.       Я начал отступать. Окинул взглядом местность. Ничего подходящего для оружия не было.       — Зачем я Поглотительнице? — потребовал я ответа. — Кто Она такая?       — Лесная мать, голодный высший дух. А тут твоя семья… — дед при этом всхлипнул. — Она спала в топи, а они наткнулись на Ее идола в лесу!       — Как в даровой комнате? — уточнил я.       — Нет, — Григорий покачал головой, следуя за мной на коленях. — Больше… Вырезана из дерева… Мне становится тяжело говорить… Она решила, что они подношение… И забрала их. Если ты разорвешь пузыри, то они умрут, понимаешь? Она не отпустит их души! Отдай свою и они будут жить! Вернись на алтарь, Олег. Твоя душа за их жизни, пожалуйста… Выбери семью. Ты же их любишь!       Черт.       Верить деду или нет?! Слишком уж странно все.       Взгляд снова наткнулся на жгут, впившийся Григорию в грудь. А еще на его коже не было порезов, как у меня. Ветки кокона не впивались в него. Странно…       Или вампир — это он?!       — Нет! Не вернусь. Ты смерти моей хочешь! — отказался я.       Лицо деда исказилось мукой. Он из последних сил вскочил на ноги и бросился на меня. Попытался схватить за плечи, повиснуть, но я сбросил его руки. Отпихнул в грудь и повалил в траву. Навалился сверху и прижал к земле. Противник стал значительно слабее чем, когда напал в первый раз. А еще на его лице прибавилось морщин. Кожа стала дряхлой. Чертовщина, одним словом.       — Что с тобой происходит? — потребовал ответа я. — Почему ты выглядишь так?       — Я умираю, — прошептал дед. — И они тоже… Ты же приехал сюда спасти нас…       — Скажи, что здесь происходит?!       — Ты не посвященный. Это выше твоего разумения.       — Ты тоже из культа, да?       — Я больше не в общине.       — Ты колдун?       — Не мучай нас… Вернись на алтарь, пожалуйста… Олег… У нас нет больше времени.       — Как ты можешь быть живым, когда пропал сорок лет назад?! Ты, что, в лесу жил?       — С Ней… Тебе не понять…       Григорий больше не сопротивлялся. Дышал он хрипло, как в агонии.       — Как уничтожить Поглотительницу? — потребовал я ответа и оглядел темноту за сияющими столбами: Лесную мать не было видно.       — Ее нельзя… Она — часть мироздания….       — Ты Ее призвал, да? Как загнать обратно эту тварь?!       — Не я… Аксинья… Не надо… Она — жизнь!.. Она не дает нам уйти… Вернись на алтарь, Олег. Иначе твоя семья умрет! Прошу.       — Почему я должен тебе верить?! — разозлился я.       — Посмотри на меня! — прошептал старик. — Они выглядят так же… Она заберет наши души вместо твоей. Спаси нас! Мы не хотим умирать…       В его глазах была мольба умирающего. Я не выдержал и вскочил на ноги, оставив деда на земле.       — Ты врешь! Это не может быть правдой! — вскрикнул я и посмотрел на «пузыри» со своими родными.       — Это правда…       — Должен быть другой способ! — протестовал я, не желая принимать его реальность.       Я посмотрел на алтарь. Ветви на нем разошлись и хищно покачивались, будто приглашая меня. Нет, это были не ветви. Они лишь напоминали их. Здесь все слишком странное!       Я попятился:       — Я тебе не верю!       — Но я же твой дедушка, Олег! — взмолился мужчина и рукой взялся за жгут, врастающий в его грудь. — Спаси нас всех… Отдай Ей свой дух! Она все равно придет за тобой сама, а мы все умрем… У нас уже не осталось времени…       Что-то было не так. Неправильно.       Я посмотрел на коконы с семьей. Мне было их жаль, я хотел им помочь, но не мог решиться на самопожертвование. Не был уверен, что это верный способ. И вообще не был уверен ни в чем!       Что-то было не так. Что-то… Будто все здесь давит меня, забирает волю, хочет подчинить и выпить жизнь.       Я схватился за голову и закричал.       Я должен отдать себя Лесной матери, чтобы Мариша и дети жили. Должен. Иначе никогда себе не прощу, что они погибли. Я буду страдать без них. Не смогу жить…       — Они моя жизнь, — прошептал я, опустив руки.       — Да, — поддакнул Григорий и ободряюще улыбнулся, хотя его улыбка больше походила на оскал. — Вся твоя жизнь! Иди к Ней.       Жгут в его руке засветился голубым, а свечение камня сделалось более блеклым.       — Что ты делаешь? — спросил я в замешательстве и указал пальцем на жгут. — Почему в тебе эта штука?       — Спаси свою семью, — приказал дед твердо. — Иначе мы все умрем!       — Ты не ответил на мой вопрос!       — Это метка. Ее метка, - пояснил Григорий. - Мы все обречены кормить Ее! Ляг на алтарь, Олег. У тебя нет другого выбора.       Желание помочь семье смешалось с недоверием к деду.       Вдруг Григорий злой колдун? Вдруг он желает мне плохого? И, кажется, чего-то не договаривает.       — Я не хочу… не хочу, — замотал головой я. — Дай, мне подумать!       — У нас не осталось времени, — глаза Григория вспыхнули голубым сиянием. — Самопожертвование за близких — это поступок настоящего мужчины. Я не думал, что мой внук настолько эгоистичен. Не разочаровывай меня, Олег. Мой сын тряпка, раз не смог тебя воспитать.       Внезапно на алтаре черные прутья пришли в движение, скользнули с камня, удлинились и поползли ко мне по траве. Я кинулся в сторону столбов со своей семьей, как ветви нагнали, обвили меня за талию, ноги и рванули назад. К алтарю.       Я вскрикнул в ужасе, падая на землю.       Сопротивляться не получалось. Меня очень быстро тащило назад.       Я проехался по траве мимо Григория и в желании зацепиться хоть за что-то, чтобы замедлить передвижение, вцепился сначала одной рукой в жгут деда, а потом и второй. Потянул колдуна за собой, крепко сжав пальцы.       — Отпусти меня! — принялся упираться Григорий, испугавшись. — Ты убьешь нас обоих!       — Нет! Только тебя, — я принялся перебирать жгут, как канат, подтягивая мужчину к себе.       Дед не желал мне добра, понял я, а хотел скормить чудовищу.       Я с ужасом ощутил, как ноги ударились об алтарь. Прутья яростней накинулись на меня обвивая.       Григорий пробовал разжать мои пальцы, но я не отпускал. Притянул его ближе, чувствуя, что с каждой секундой имею все меньше шансов освободиться. А потом уперся одной рукой ему в грудь, отталкивая, а другой изо всех потянул жгут из его тела на себя.       Дед отчаянно вскрикнул.       Не знаю, хватило бы у меня сил осуществить задуманное, но меня резко рванули назад прутья — спиной на алтарь, а Григория принялись отгораживать коконом и он сам рвался прочь. Я же не выпустил жгут, как спасительную соломинку, и рывок вышел сильнее, чем планировал.       Григорий отшатнулся от камня. Схватился за грудь, словно раненый. Жгута не было. Только часть оголившихся ребер в области сердца. Его кожа враз сделалась серой, как у покойника. Мужчина пошатнулся и рухнул на колени.       Меня же перестали обвивать прутья, замерли, и я принялся выпутываться, ломая сухие ветки.       — Они умрут… — колдун прохрипел с горечью. — Это был последний шанс…       Дед завалился на бок в траву. Его руки обессиленно сползли с груди.       Я освободился и спрыгнул с алтаря. Тяжело дыша, подошел к Григорию, встал над ним. Свечение в его глазах потухло.       Мне было страшно за родных, но внутри росло ощущение, что я поступил правильно. Останься я на алтаре, точно бы умер. А, может, меня ждала бы участь и похуже смерти.       — Но и ты останешься здесь, — мстительно прошептал дед, а затем на выдохе добавил громче, вложив последние силы. — Кожла-ньё! Кожла-ньё…       Безмолвный до этого лес внезапно прошелестел кронами. От тихого голоса старика вокруг побежало призрачное эхо. А потом все снова замерло и разлилась мертвая тишь.       Я понял, что абсолютно не слышу привычных лесных шорохов. В проклятом месте все было неправильным.       Тело Григория покрывалось морщинами все больше. Его глаза мертвенно помутнели. Челюсть распахнулась. Грудная клетка замерла. Я понял, что дед умер. Возникло ощущение, что я оторвал пуповину, питавшую его.       Старик стал сморщиваться и высыхать на глазах, превращаясь в мумию. Еще несколько секунд и кости оголились от плоти. Затем пожелтели и осыпались на траву прахом.       На капище стало темнее: свечение алтаря и столбов начало блекнуть.       Я понял, что надо срочно спасать родных! Если они еще живы.