Flashback
Горящие свечи, расставленные по поверхностям, должны были создавать уют и расслабленную обстановку. Вместо того они лишь нагоняли ещё большую мрачность атмосферы, усиливали и без того растущее желание поскорее убраться из двухэтажного особняка. — Я могу оказать тебе услугу, — лицо господина Шу напоминало звериный оскал. Чонгук усилием воли проигнорировал то, как внутри него медленно зарождалось дурное предчувствие. Ему не нравился этот человек, который ранее уже отпускал «комплименты» его телу и даже сегодня бросал плотоядные взгляды. Будто бы Чимин, сидящий рядом, не являлся его альфой и парой, будто бы их связь ничего не значила для Шу. Омеге оставалось лишь надеяться, что он, Хосок, Юнги и Чимин выйдут отсюда целыми и невредимыми. Пак, напротив, совсем не разделял чужих волнений. После слов партнёра он весь приободрился и даже позволил себе усмешку, радуясь внезапной лазейке. Его поведение никак не походило на поведение человека, оказавшегося в безвыходном положении. Совместное дело Пака и Шу прогорело именно по неосмотрительности первого, и Чимину следовало бояться. Его долг перед Шу был огромен, и брошенная наживка о новой сделке оказалась как никогда заманчивой. В противном случае альфа предстанет перед господином Намджуном, и лучше смерть, чем то, как этот страшный человек карает за предательство. Ким никогда не простит ему связь с Шу, главным конкурентом по бизнесу. — И что ты предлагаешь? — спросил Пак, нагибаясь корпусом в заинтересованном жесте. — Могу простить часть долга за твою суку, — небрежно бросил Шу, склонив голову вбок с ухмылкой. Чонгук дёрнулся, уставившись на своего альфу со страхом в глазах. Происходящее должно было звучать абсурдом, но никто не засмеялся как из-за глупой шутки. Хосок и Юнги, стоявшие неподвижно, не показали никаких эмоций, даже капли гнева перед таким низким предложением. Чона затопило отчаянное желание того, чтобы человек, которому он жаркими ночами шептал о привязанности и глубоких чувствах, прямо сейчас встал и ушёл вместе с ним. «Только не отдавай меня», — пронеслось в голове. Но Чимин не сделал ничего из того, о чем безмолвно молил его Гук. Нарекая омегу товаром, куском пушечного мяса, который можно купить да продать подороже, он только ровным тоном спросил: — Насколько большой будет прощенная часть? — Выплати два миллиона, и я забуду об этой маленькой оплошности в виде долга. Так уж и быть, твой господин Намджун об этом также не узнает. Это выгодное предложение, партнёр. Наивное сердце омеги пропустило удар или даже пару, когда стартовал реальный скотский торг за его тело: — Миллион. И он твой. — По рукам. Шу, что сидел в просторном кресле, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, наслаждался своим триумфом. Убытки в несколько миллионов никоим образом не повлияли на его состояние. Поиграть с чужой жизнью стало для него больной целью, похотливым стремлением отомстить за оскорбление в свою сторону при всех в том клубе, прихотью сломить собственными руками и подчинить себе жертву. Извращенный разум альфы окрестил месть делом чести. Гуку захотелось закричать. Но вместо того лишь задушенный хрип, так никем и незамеченный, вырвался из его горла. «Я ведь люблю тебя. Как ты можешь так поступить со мной?» Вот только Чимин, вырвавший свое запястье, которое Чон схватил, стоило тому подняться с кресла, лишь окинул теперь уже бывшего возлюбленного безразличным взглядом и приказал своим людям принести деньги из машины. Горькое чувство предательства осколками осело в горле. Шок, пронзивший тело, затормозил реакцию. Жалкая попытка омеги вскочить с места и спастись от рук охранников Шу была пресечена чётким ударом кулака в солнечное сплетение. Молчаливые тени протянули руки, лишая возможности двигаться. Казалось бы, вот он момент, когда нужно заступиться. Но никто не помог. Люди, к которым было доверие, остались на своих местах, уставившись в пол, и покорно молчали, слыша, как задыхающегося от боли Чонгука оттащили к другой комнате и бросили на пол. Перед тем, как захлопнулась дверь и наступила тьма, омега напоследок увидел, как некогда любимый человек отдал сумку с миллионом и пожал чужую руку. «Ты никогда не любил меня, верно? Всё это... Всё это было бессмысленным. Односторонним».***
Когда разбитый Гук с разводами под глазами, наливающимся синяком на правой скуле и болью между ног вышел из комнаты, придерживая дрожащими руками ошметки былого свитера, его личность оказалась сломлена. С уходом Чимина в этом мире больше не осталось ни одного человека, способного защитить его. Даже сам омега не сумел отбиться от похотливых рук, всё, на что хватило сил после нескольких ударов по животу, – это беспомощно задыхаться в рыданиях, ощущая каждый болезненный толчок от нависшего и придавившего тяжестью своего тела Шу. Чей взгляд, брошенный напоследок перед тем, как с довольной ухмылкой выйти из кабинета, на ходу застегивая ремень, означал свою безоговорочную победу. И вместе с тем – поражение омеги. Шу опрометчиво оставил Чонгука в своём кабинете незапертым, будучи слепо уверенным, что Гук утратил все силы к сопротивлению и никуда теперь от него не денется. Будто он был игрушкой, которая смиренно лежит там, где её оставили. Однако Чон, превозмогая боль, всё же сбежал из особняка своего насильника и укрылся в душной комнатушке наподобие коммуналки, сняв её за несколько зелёных купюр. Желание умереть во сне было единственной мыслью, крутившейся в голове. Тогда омега ещё не знал, кто такой Ким Тэхён. Не знал, что этот человек покинул город за некоторое время до сделки Шу и Чимина, а вернулся лишь на следующее утро после случившегося. Два дня спустя Чонгук из последних сил решился выползти из укрытия до ближайшей аптеки в поисках обезболивающего. По дороге его, измученного и больного, насильно затолкали в черную машину, ударив по голове. Не слишком сильно, чтобы не потерял сознание, но достаточно болезненно, чтобы прекратил остатки сопротивления. Шу не наигрался и желал продолжить, взбесившись, когда обнаружил пропажу Чона. По его мнению, теперь, когда Пак покинул страну и оставил свою суку, никто не мог ему помешать приручить наглеца. В первую же минуту, когда парня привезли после долгих поисков, альфа почти что до хруста костей схватил Чонгука за оба запястья. Они возвращались в ненавистный омеге кабинет, сдавливающие стены которого отныне обрели облик личного кошмара Чонгука. Но он не собирался сдаваться. Единственная мысль, звучавшая в голове, била набатом: «Лучше умереть, чем пройти через этот ад снова». Никто из слуг дома не знал, что случилось за закрытой дверью в тот страшный момент. Не было истошных криков или довольных стонов господина, как в первый раз после сделки на миллион. Стояла звенящая тишина. И в ней был лишь одинокий Чонгук, который, казалось, вечность смотрел на распластавшееся по полу грузное тело своего насильника. Из его дрожащих рук выпало горлышко от разбитой бутылки, мгновением ранее ударившее Шу аккурат по затылку. От пятна крови, что медленно начало расползаться по зелёному ковру, внутри омеги не ощущалось облегчения или чего-то ещё. Только пустота. «— Я всегда буду находить тебя, маленькая тварь. Сбегай сколько угодно, — прошипел Шу ему в лицо, сжимая пальцами горло. — Я нашёл тебя в этот раз и найду в другой». Чонгук словно на автомате шатаясь дошёл до двери, более не смотря на своего мучителя. В замыленном от шока сознании даже не промелькнула мысль о том, что Шу точно запер их в кабинете, когда втащил его внутрь двадцать минут назад. Чон лишь дернул ручку и вывалился с воспаленными красными глазами, желая бежать что есть сил. И совершенно точно не заметил оставшуюся позади тень человека, подарившего ему шанс на открытый замок. Вернувшемуся Ким Тэхёну не составило труда узнать, что произошло за время его отсутствия в городе. Ему, взбешенному и разъяренному от таких новостей, не пришлось прикладывать усилий, чтобы пробраться в дом и забрать у испуганной служанки связку ключей. Однако альфа подошёл к кабинету слишком поздно, уже когда послышался глухой удар бутылки об чужой висок. Ему оставалось только открыть дверь и остаться незамеченным, чтобы не испугать Чонгука своим видом в такой момент. Сожалеющий взгляд его серых глаз коснулся спины убегающей фигуры. Через несколько часов дом Шу сгорел в результате несчастного случая вместе со слугой. По складной теории следствия, она была избита особенно взбешенным господином за какой-то проступок, от сотрясения головы потеряла сознание и при падении в обморок сбила стоящие на лестнице свечи. Пожар заколыхал на весь город. Никто не разбирался, почему абсолютно все замки и окна особняка были наглухо запреты и по какой причине ни один человек в доме не позвонил в пожарную службу. Тэхён бросил все силы на поиски внезапно исчезнувшего Чонгука, боясь, что тот наложит на себя руки в результате эмоционального потрясения и исправить что-то будет уже поздно. Стоя на пороге чужого укрытия спустя долгие часы блужданий по городу и обнаружения омеги в загородном поместье, Ким уже знал, что будет нелегко. Чонгук был сломлен. В их первую встречу он, едва сумевший открыть дверь, испугался вида опасного мужчины, тут же сбежал в свою спальню и заперся там. Тэхён понимал: должно пройти время, прежде чем безумный блеск в покрасневших глазах пройдёт. Именно поэтому поначалу он лишь оставлял продукты возле порога и со скрипом в сердце каждый раз наблюдал сгорбленные плечи. Когда спустя два месяца омега не скрылся в доме, как обычно, а сорванным хриплым голосом спросил: — Кто ты такой? То ответом ему стало короткое, немного запоздалое приветствие: — Меня зовут Ким Тэхён. — Почему ты приходишь сюда? Какое тебе до меня дело? — Я не хочу, чтобы ты умер от голода. — Ты человек Пака или... Шу? — последнее далось особенно сложно. — Нет. Я никому не принадлежу. Мужчина потянулся корпусом вперёд, и Гук тут же шарахнулся, точно кипятком облитый. Но альфа лишь поставил пакет из магазина возле тумбочки у прохода и сразу учтиво сделал шаг назад, засунув руки в карманы. — Я никогда не причиню тебе боль. Чонгук стал его личным смыслом. Почему? Ким и сам не знал. Почему чья-то безопасность и здоровье стали ему жизненно важны? Почему от одного вида маленького тела в большой толстовке и домашних штанах ему становилось до безумия тепло внутри? Размышляя над этим, Тэхён как-то раз вспомнил слова матери, ушедшей в иной мир в его девять лет. «Однажды, мой милый, ты встретишь своего человека. Ты сам поймёшь, что это твоё, родное». На вопрос ребёнка о том, как мальчик это поймёт, она лишь ласково потрепала его по мягким волосам. «Почувствуешь». С годами альфа больше не думал об этом, заперев все воспоминания о матери и вместе с ней – о чувствах, любви, привязанности. Люди наносили ему раны, однажды и вовсе хотели перерезать глотку, неровным движением ножа оставив уродливый шрам. Маска безразличия на лице превратилась в выточенную сталь, походка стала твёрдой, а тон – непоколебимым. И никто не нашёл бы в городе хоть одного человека, способного поверить, что Ким Тэхён, известная ищейка, которую нельзя ни купить, ни заставить смиловаться, подобно преданному псу таскается к чужому порогу и смотрит преданными глазами. Впервые Гук пригласил его зайти спустя тринадцать месяцев. Тактично не говоря о настенных полосах, оставшихся, очевидно, от ногтей, о давно засохших каплях крови на ковре, о треморе чужих рук, альфа с осторожностью и деликатностью двигался, контролируя каждое своё движение. — Чай? — нарушил тишину Чонгук. — Да, пожалуйста. Чёрный, без сахара. Тэхён сидел на деревянном стуле в маленькой пока ещё пустой кухне напротив своего личного сокровища и стойко выдерживал подозрительный взгляд, отвечая на абсолютно все вопросы. Если он хотел доверия Гука, если желал и дальше входить в этот дом свободно, то должен был готов довериться в ответ. — Что такого есть во мне, что ты таскаешься сюда? Ты покупаешь лекарства, успокоительные, дорогие продукты, удобные вещи. — Я хочу, чтобы ты был в безопасности, — просто ответил альфа, не отводя глаз. — Какой в этом толк для тебя? — горько усмехнулся Чон. — В чём интерес наблюдать за стенаниями разбитой игрушки? Он сходил здесь с ума. Когда паника накатывала, хотелось одного – умереть. Чтобы боль, сидящая внутри и жрущая всё, что там есть, успокоилась, умолкла. Заперев себя в четырёх стенах, Гук собственноручно лишился социума. Мысль о том, чтобы сделать шаг за порог, всегда сопровождалась страхом быть вновь похищенным, пусть Шу уже давно кормил червей в земле. И будь у омеги достаточно смелости, он наглотался бы снотворного ещё в тот вечер, когда впервые увидел его в принесенном пугающим незнакомцем пакете. Вот только сделать последний шаг не удавалось. Раз за разом его что-то останавливало, не давало сделать шаг туда, откуда уже никто не возвращался. — Ты не игрушка. Возможно, тебе больно и будет ещё очень долго, но ты не вещь, которую можно разбить, — твёрдо сказал Тэхён, выдерживая зрительный контакт. — Для меня ты – всё.If I could change the way that you see yourself
Если бы я мог повлиять на то, каким ты видишь себя,
You wouldn't wonder why you're here, they don't deserve you
Ты бы не спрашивал себя о том, зачем ты здесь. Они тебя не заслуживают.
End of Flashback
— Я начинаю думать, что ты самая настоящая хозяюшка, — хрипло раздалось сзади. Ким даже не вздрогнул, продолжая раскладывать молочные продукты по полкам в холодильнике. — Должен ведь кто-то покупать еду. Удивительно, что ты не пользуешься доставкой, с твоими-то познаниями. Пошёл третий год***
Чимин с опаской оглядел заброшенное здание, куда неизвестный шантажист приказал ему явиться. Кожу за пазухой холодил металл пистолета. Ощущая слякоть под подошвой дорогих ботинок, он показушно медленно и бесстрашно шагал вперёд, затем открыл скрипучую дверь и вошёл внутрь, приготовясь следовать всплывшим в памяти указаниям из сообщения. Спуск вниз. Два поворота налево. Один направо. Вперёд до упора и крайний проход. Именно такими путем Пак и оказался на скрытой подземной стоянке со множеством колонн. — Ну и? Где ты, маленький шантажист? — протянул он нарочито громко, создавая эхо. Внимательно разглядывая обстановку после наступившей тишины, Чимин заметил в середине парковки на небольшом блоке бетона какую-то вещь и двинулся в её сторону. Подойдя ближе, он осознал, что это телефон, тут же ставший вибрировать и светиться уже знакомым номером. Проведя пальцем по сенсорному экрану и приняв вызов, альфа услышал в трубке: — Ты так сильно хотел меня увидеть, ублюдок? Расстроен, что не наблюдаешь моего лица? Голос звучал механически, его явно подделали так, чтобы было невозможно разобрать владельца. — Хватит играть со мной в игры, — взбешенный Чимин от гнева сжал пальцами мобильное устройство. — Чего тебе от меня надо? — Не будь таким нетерпеливым. Я тут с удовольствием наблюдаю за твоим страхом. Пак дёрнулся в попытке найти глазами силуэт человека неподалёку, но всё, что он мог разглядеть в полутьме стоянки, – это светящаяся красная точка в углу, явно от камеры. — Назови. Свои. Условия, — прорычал в динамик Чимин, утратив всякое обладание. — Чего я хочу? — издевательски повторил незнакомец. — Хотелось бы твою голову. Но сегодня ты не в настроении, кажется, да? Ну, значит, мы пообщаемся в другой раз, маленький предатель. — Ты... — начал альфа, но в ответ раздались гудки. Чимин не мог поверить, что позволил какому-то мерзавцу шантажировать себя, тратить время на бесполезные хождения по мусоркам, разговаривать таким тоном. Его изводили напряжением и внезапностью, держали в постоянном стрессе. Пак в чувствах швырнул телефон в стену и развернулся к выходу, слыша треск упавшей позади пластмассы. Ему срочно нужно было решить этот чёртов вопрос и убрать препятствие на пути, а иначе вся система, построенная им с годами, пойдет ко дну. И Чимин вместе с ней руками господина Намджуна. Пора поторопиться с поисками.