Напарники?..

Квартира опять ощущалась как-то совсем по-другому. Йор поражается тому, с какой частотой меняется её восприятие данного места. Раньше она чувствовала умиротворение, приходя домой — здесь были Лойд, Аня и Бонд, её семья, пускай ненастоящая. И ей нравилось это чувство. Потом, когда с них слетели все маски, один только вид прихожей с висящим пальто её мужа Сумрака её однажды напугал, стоило только ей вспомнить, что эта квартира была не семейным гнëздышком, а временным домом шпиона. А теперь... Йор в растерянности застыла посреди тëмной прихожей. Тусклый свет из подъезда через открытую входную дверь осветил вроде как привычные стены и висящую на крючках верхнюю одежду. «А теперь-то что?..» — застыл в этих вроде как привычных стенах животрепещущий вопрос. От событий последних дней вдруг закружилась голова. И правда, а теперь-то что делать? Йор чувствовала себя оглушëнной, потерянной и очень уставшей. Однако не могла не реагировать по-новому на каждое действие Сумрака, который удивительным образом сохранял такой вид, будто вообще ничего не случилось. Казалось бы, и двадцати минут не прошло с момента, когда она видела его виноватое лицо и слышала извинения, но Сумрак уж больно быстро пришёл в себя, будто нажал на переключатель эмоций, и теперь вообще не было понятно, что у него на уме. Даже обидно как-то. Он её, вообще-то, поцеловал. Или об этом только она одна должна беспокоиться? Постоянно хотелось прикоснуться пальцами к губам, но Йор почему-то боялась, что Сумрак это заметит, поэтому чуть ли не по швам держала руки. Раз он делает вид, что ничего не случилось, значит, наверное, и она должна так делать? Йор стала стягивать с себя пальто вдруг одеревеневшими пальцами, а потом почувствовала, как мужские руки берутся за плотную ткань, помогая снять. Сумрак сделал это по привычке, совершенно машинально, а потом замер, столкнувшись глазами с обернувшейся Йор. — Кхм, извини, — глухо и как-то тихо, будто пряча несмелость, сказал он, затем повесив её пальто рядом со своим на крючок. — Есть будешь? Учитывая, что они вернулись со сложного задания посреди ночи все в крови и поцеловавшись, всё это выглядело слишком обыденно. И возникали от этого странные, противоречивые чувства. С одной стороны хотелось продолжать жить как раньше, но было и понимание, что такого уже не будет. — Н-нет, спасибо, — качнула Йор головой. Неловко было заставлять Сумрака под утро готовить для неё еду. Да и кровавое пятно на его кофте с чужого плеча красноречиво напоминало, откуда они вернулись. — Тогда иди первая в ванную, — негромко предложил Сумрак, и она, кивнув, молча последовала туда, оставив его одного в прихожей. Йор чувствовала его взгляд на своей спине. А как только за ней закрылась дверь, в ступоре прислонилась к ней и уставилась в зеркало напротив. Отражение это ей было привычно. Но внутри... Тревожно, будто по льду, на котором Йор стояла до этого, пошли трещины. И она вот-вот рухнет. Или уже... Она потерялась. Закрыла дрогнувшими холодными ладонями лицо и сползла по двери на пол, одиноко сжимаясь посреди ванной комнаты, как заблудившаяся кошка. — Что мне делать?.. — она никогда ещё не чувствовала себя такой растерянной и уязвимой. И не у кого просить совета, даже Лавочник отказался помочь. Было бы проще, дай он чёткий приказ уйти — Йор было бы больно, но не настолько, чтобы сидеть на полу в ванной комнате, прячась в своих ладонях. Будь это приказ остаться — она бы осталась, не так сильно концентрируясь на прочих вещах. Катастрофа, которую она чувствовала, уже с ней случилась. Это ли называется «влюбиться»? Она даже любовных романов не читала, поэтому не знает, с чем сравнить. Ей казалось, влюбиться — это нечто приятное. Почему же сейчас ей страшно? Апогей её чувств к мужчине, с которым она уже столько времени делила крышу над головой, произошёл, когда он был Сумраком. Влюбись она просто в Лойда Форджера чуть ранее — было бы проще. Как же было бы проще! Сейчас она могла бы с лёгкостью уйти, смирившись с тем, что Лойд Форджер — просто пустышка, лопнувший мыльный пузырь, несуществующий человек, а значит после раскрытия личности Сумрака её ничего больше держать не должно. Уйти было бы проще. И смириться тоже. Её пугает, что её чувства окрепли, когда маска Лойда Форджера была сброшена. И вообще где гарантия, что она влюбилась в Сумрака, а не в очередную его подстроенную под ситуацию личность? Был ли он с ней хоть каплю искренним за это время? Сумрак ли это? А ещё является ли Сумрак настоящим его лицом? Доверие, доверие... всё вращается вокруг доверия, но как доверять шпиону? Ей было так хорошо совсем недавно. Хотелось остаться в том волшебном моменте навсегда — когда по ночным улицам шли плечом к плечу простые люди с одним болезненным военным прошлым. Тогда не имело значения, настоящий Сумрак перед ней или иллюзия — ей было комфортно, спокойно, кем бы он ни был. В тот момент её почти не волновало его умение подстраиваться под любого собеседника и ситуацию. Она была очарована. Но тот момент закончился, потрескался и разбился с приходом полицейского. И теперь, посреди ванной комнаты, Йор страшится выбора, стоящего перед ней. Машинально касается пальцами своих губ, вспоминая свой недавний первый и пока единственный поцелуй, после которого внутри рухнули все барьеры и она осознала свою катастрофу. Останская наëмница влюблена в вестальского шпиона... Звучит как нечто с трагичным концом. Точно ли Сумрак не вредит Остании? Можно ли считать предательством страны влюблëнность во вражеского агента? От осознания, что как раньше уже не будет, Йор становилось не по себе. И страшно — она испугалась таких перемен. И правда, будь это просто Лойд Форджер — насколько это стало бы проще... Собственные чувства сначала её ужаснули. Убить или бежать — у неё всегда стоял лишь такой выбор. Йор боится того, что она не сможет поднять руку (с серьёзными намерениями) на Сумрака, даже если его действия будут вредить Остании. Она не сможет его убить. А раз первый вариант отпадает, остаётся второй — бежать. Йор поднялась на дрогнувших ногах и подошла к зеркалу, смотря в глаза своему отражению. Её красные радужки с первой встречи привлекли Лавочника — он считал этот цвет коварным, опасно красивым. Хищным. Однако сейчас выражение этих глаз совсем не подходило под это описание — Йор чувствовала себя загнанной в угол, откуда в панике, почти истерично пыталась найти выход. Холодные руки, холодные щëки... И только губы будто горели, предательски помня тот поцелуй, воспоминания о котором так некстати вспышками проносились в сознании. Йор больше не смотрела в глаза своему отражению — она опустила взгляд на собственный рот. Вспомнила, как губы накрыл Сумрак — его касания, дыхание, кончик языка, от случайного прикосновения которого у Йор с непривычки едва волосы дыбом на затылке не поднялись. Его шёпот, его руки на её спине и щеке... Боже... совсем пропащая... Йор дëрнулась и в ужасе посмотрела в свои расширившиеся глаза. Мысль о позорном бегстве только укрепилась в её сознании — её пугают такие эмоции. И сам факт её влюблённости в Сумрака — тоже. Начиная с того, что влюбилась она едва ли не впервые в жизни, и заканчивая тем, что объектом таких чувств оказался шпион Весталиса. Правда ли Сумрак не будет препятствовать их разводу? В её усталом разуме без разбора крутились самые страшные и странные домыслы о будущем. Она забыла обо всём: о Лавочнике, о нынешней операции, в которой участвует Сумрак и которая влияет на сохранение мира между странами, об Ане. Забыла, что её решение повлияет не только на неё, и даже не только на Сумрака, но и на Аню и, быть может, на целые нации. На неё нахлынула холодная волна страха. Страх Йор не любила. И если чувствовала его — зачастую всегда атаковала, таким образом защищаясь. Но она не может атаковать Сумрака. Не может защититься от его влияния кулаками и иглами. А вот бегством... Неизвестные ранее чувства, которые вдобавок непонятно к чему приведут, страшили её. Тем более к человеку, в личности которого она даже не была уверена. Йор умывается, не чувствуя холода воды. А потом одеревенелыми пальцами стягивает с себя одежду и забирается в ванну, почти не разобрав, какой температуры принимает душ. Вода смыла пыль, грязь и оставшуюся кровь. Щипала ранки, царапины, порезы, текла по свежим, недавно полученным синякам. Йор надеялась, что она смоет и её страх, однако он остался прежним. Ей нужно отдохнуть. Время ещё есть, не будет же она сбегать на край света посреди ночи. До полудня нужно сходить на медосмотр и отчитаться Лавочнику, а потом... Внезапно вспомнилось то, что до этого совершенно вылетело из головы. — Аня!.. — Йор с ужасом посмотрела в зеркало, прямо в свои раскрывшиеся в шоке глаза. В два часа дня ведь возвращается Аня!.. Как ей теперь относиться к этому ребёнку, когда стало известно, что Сумрак вовсе не родной отец? Аня взята из приюта и наверняка всякое в своей и без того короткой жизни повидала. Что же делать?.. Хотелось схватиться за голову. Если она всё-таки решит уйти, как объяснить это Ане? Этот бедный ребёнок уже был однажды, а может и несколько раз оставлен взрослыми на произвол судьбы. А когда Сумрак закончит задание, её вновь вернут в приют? Может, просто сбежать, никому ничего не говоря?.. Лавочник наверняка примет любое её решение, и если она решит сбежать и никогда больше не пересекаться с Сумраком и Аней — её покровитель обеспечит ей безопасность. Но... Боже, какая же она трусиха. Ей так стыдно, что из-за страха будущего хочется позорно удрать и зарыться в нору. Так трусливо спрятаться от проблем и делать вид, будто всё в порядке. Какая же она жалкая. Обременëнная Йор вышла из ванной комнаты и, увидев в гостиной включённый свет, со слабым любопытством выглянула из-за стены, заметив Сумрака. Он сидел на стуле, видимо, побоявшись грязными штанами марать кресло, и отстранëнно рылся в своей аптечке. По пустым глазам было видно, что мыслями своими он находился совсем не здесь, а где-то далеко, в обдумывании своих проблем. И между бровями залегла мрачная складка. И даже в таком виде он был... так красив... И опять Йор почувствовала, как запылали жаром её губы, будто напоминая о случившемся недавно. Она, походу, не в себе. Губы Сумрака были сосредоточенно сжаты, и Йор поздно поймала себя на том, что откровенно на них таращится. В голове как назло мелькнули воспоминания, и ей словно наяву почудилось, как он этими губами накрывает её рот, перехватывает и будто забирает её дыхание. Она дëрнулась, как от удара током, и мотнула головой, надеясь, что её щëки не стали краснеть. Впрочем, надеялась она зря, и Сумрак, заметивший чужое присутствие и поднявший голову, увидел её смущение. — Тебе нужна аптечка? — спросил он, предложив свою, и Йор нервно отказалась. — Нет, у меня есть. Конечно, у наëмницы будет в комнате припрятана аптечка, причём с немного иным набором, нежели у простых людей. От обезболивающего до противоядия, включая и кое-какие хирургические инструменты. — Нужна помощь с... обработкой ран? — поинтересовался Сумрак, и Йор отрицательно мотнула головой. Она всё умеет делать сама. Правда вот Сумрак лишь утвердился в своей мысли, что она его избегает, и выражение его лица стало ещё мрачнее и задумчивее. Йор показалось, или в его глазах она увидела мелькнувшую печаль? Не знающая о его догадке Йор лишь сконфуженно скривила губы в подобие улыбки и ради приличия предложила: — А тебе... не нужна? — Нет, — как-то быстро, негромко ответил Сумрак, а потом, замерев на секунду и поняв, что звучало это резковато, попытался сгладить ситуацию: — У меня никаких серьёзных повреждений, не стоит беспокоиться. Только потом Йор поняла, что если бы он не дай Бог согласился на её необдуманное предложение — она бы умерла на месте. Потому что в таком случае ему пришлось бы снять верхнюю одежду. Не сказать, что Йор бы так смутилась при виде полуголого Сумрака — однажды они были на пляже. Однако полуголого Сумрака она ещё никогда не трогала. От одной издевательской мгновенной мысли, пронзившей её голову, ей стало так стыдно, что хотелось под землю провалиться. А представилось ей именно то, как её пальцы касаются его груди, скользят по подтянутому животу, огибая пресс. И её ладони на его спине — спина у него в водолазке была очень красива, а без неё ещё лучше. Какой кошмар... «Сдурела», — вынесла себе вердикт Йор, до этого момента никогда не ловившая себя на таких фантазиях. Вот! А теперь с ней творится полная чертовщина — хорошая причина, чтобы унести ноги и больше не чувствовать такую смуту у себя в душе и голове. В то же время какая-то частичка её сознания задала вопрос — а почему он так быстро отказался? Наверняка ему было неприятно её целовать. Вспомнив, как себя вела, Йор стало ещё хуже — ну естественно, мало того, что она с большим трудом его чуть не огрела, так это наверняка было почти так же, как целовать каменную статую — именно ею она себя чувствовала в тот момент. Она ведь совсем не знала, что делать... И всё равно так неловко. Вряд ли ему понравилось. А ей?.. Йор утвердилась в своём желании бежать, потому что не могла дать на этот вопрос отрицательный ответ. Она не знала, что Сумрак отказался вовсе по другой причине — сейчас он бы с ума сошёл, прикоснись она к нему. Он точно знал, что у него есть несколько ушибов на боку и животе, и если бы её пальцы сейчас коснулись его там — сквозь землю бы провалился. Не стоит ей пока его трогать, а то... А то... Она не знала, что Сумрак тоже хотел сбежать — так же трусливо, как и она. Сбежать всегда проще. Но из-за задания он не мог себе такое позволить. — Т-тогда спокойной ночи, — торопливо выпалила Йор и скрылась в коридоре. По пути назвала себя дурой, потому что ночь уже подошла к концу — было раннее утро. Пара часов на сон... если получится уснуть. Она чувствовала, как горит лицо. И правда сущая чертовщина, от которой стоит бежать. Пока она была красная от смущения, выражение лица Сумрака смущëнным не было. Вообще не создавалось впечатления, что между ними что-то произошло, но... Заходя в свою комнату, Йор кое-что вспомнила. У него были красные уши. «Что бы это значило?» — подумала она, но эта мысль быстро оказалась забыта. А вот Френки прекрасно знал, почему у лучшего шпиона Весталиса краснеют уши, как у школьника. Будь он сейчас здесь — однозначно поржал бы, как делал обычно. А вот Сумраку было не до смеха. Стоило только Йор скрыться в её комнате, он, уперевшись локтями в расставленные колени, зарылся пальцами в волосы. Жест бессилия и отчаяния. Что ему делать? Хотелось сбежать далеко-далеко, но он связан по рукам и ногам. Чем дальше от Йор — тем быстрее он охладеет и вырвет из себя эти возникшие чувства. Но они живут в одном доме. И вопреки своему желанию сбежать он всё равно надеется, что Йор останется. Но правда ли эта надежда обусловлена лишь миссией?.. Ему хотелось, чтобы она была рядом. Другую рядом с собой, по крайней мере в ходе этой миссии, он даже не представлял. А ещё из-за этого ему вдруг стало страшно. Его эмоции оказались глубже, чем казалось ранее. Не просто симпатия, не просто поверхностный интерес. Он прошляпил момент, когда эмоции эти пустили корни — сейчас столь крепкие, что, кажется, и не вырвешь так просто. За эмоциями — чувства, после чувств... Катастрофа... Он уже со счëта сбился, со сколькими женщинами ему пришлось сближаться ради заданий. И со всеми он держал эмоциональную дистанцию — да между ним и очередной дамой была просто пропасть, которую никогда не пересечь. Зачастую те женщины ему были не интересны, не привлекали его. А если хоть одна из них вызывала каплю интереса, то проигрывала работе. Шпионаж занимал у Сумрака лидирующие позиции приоритетов, и никто не мог соперничать с его профессией. Френки как-то раз, с лёгкой завистью посчитав примерное число тех несчастных, оказавшихся пешками в играх Сумрака, хохотнул, что тот не сможет так бегать от одной к другой вечно. Сумрак же в ответ ему сказал, что все они — ресурсы для достижения цели, а поэтому бегать он будет столько, сколько потребуется. — Нарвëшься ты когда-нибудь, — прищурился ехидно тогда Френки, — на ту единственную, о которую ты разобьëшься. На любой бараний лоб найдутся ворота покрепче. — Ты романтик, а потому временами у тебя отключается мозг, — ответил ему Сумрак. — Бред несёшь сущий. Пока у меня есть эта работа, все встречающиеся на пути люди — не более чем ресурс для выполнения миссии. Разговор этот состоялся лет этак семь назад, когда Сумрак, всё ещё ожесточённый после войны, в своём мышлении проявлял излишнюю агрессию, свойственную его юношескому возрасту. Со временем это ушло. — А если когда-нибудь ты устанешь? — всё ещё ехидно, как последний чëрт, спросил тогда Френки. — От работы-то своей ненаглядной. Сейчас никто не может соперничать в твоём сердце с твоей профессией, но ты ведь не думаешь, что так будет всегда? Наступит момент — и ты устанешь, влияние работы на тебя ослабнет, и тогда появится та, с кем не сможет соперничать даже твой шпионаж. А я буду смотреть и веселиться, аха-ха! Френки об этом разговоре, наверное, уже и не помнит. Впрочем, о нём до этого времени не вспоминал и сам Сумрак, и сейчас, сидя в гостиной, он в ужасе чувствует холодный пот на спине. В то время он просто послал своего приятеля-информатора в дальние дали, легкомысленно заявив, что не случится такого никогда. А Френки прав оказался. Или он его проклял ещё лет семь назад, когда сказал эту ересь? Его слова были правдой — в какой-то момент Сумрак начал уставать. Постепенно, понемногу, но необратимо. И работа, которой он отдавался на все сто процентов, перестала занимать всё его сознание. Образовалась брешь. И эта брешь оказалась причиной происходящего сейчас — возникшие к Йор чувства стали теснить работу. «Знала бы Сильвия... — подумал Сумрак мучительно. — Но с поличным я ей не сдамся.» Идея пойти к куратору и вывалить такую нелепицу, что лучший шпион Весталиса влюбился в останку, как сопливый мальчишка, была отклонена сразу же. По-хорошему его бы тут же сменили на другого агента, однако для столь серьёзной миссии более талантливой замены не найдётся, а потому Сумрак не ручается за решение Сильвии. Хотя, однако, даже ему мышление куратора порой казалось тёмным лесом... А ведь есть ещё Аня. «Чëрт, Аня...» — Сумрак тяжело, протяжно выдохнул, словно мысли эти доставляли ему физические мучения. Что он ей скажет, если Йор уйдёт? Аня привязалась к ней, как котëнок. Как он ей будет в глаза смотреть, если придётся отпустить её новооборетëнную мать? А ведь она приезжает... уже сегодня во второй половине дня. Кошмар. Последующие действия будто прошли мимо Сумрака — поход в ванную, снятие одежды, которая мерзко прилипла к телу, принятие душа. Выйдя после в коридор, не обращая внимания на влажные волосы, спадающие на лоб, он прошёл в свою комнату, по пути не сводя задумчивого взгляда с закрытой двери Йор, из-под которой не было видно полоски света. Значит, свои раны она уже обработала самостоятельно. Быстро. Хотя неудивительно — она ведь профессионал... Сумрак не знал наверняка, хотя догадывался, что Йор в тот момент внимательно прислушивалась к его шагам. Он не побеспокоил её, даже не остановился возле её комнаты, пройдя в свою. Бонд не вылезал из Аниной комнаты — то ли спал, то ли чувствовал, что атмосфера не совсем благоприятная для приветствий. Услышав, как за Сумраком закрылась дверь, Йор, обессиленно лежащая на кровати и сжимающая отчего-то край одеяла беспокойными руками, едва слышно выдохнула, вдруг поняв, что затаила дыхание. Чего ей хотелось? Чтобы он не беспокоил её или же наоборот — остановился бы возле её двери, может, постучался... А зачем? Она не знала, что он мог бы сказать ей, но хотелось отчего-то ещё раз увидеть его. Пускай смотреть ему в глаза было пыткой сейчас, но... Нет, оно к лучшему, что он просто ушёл к себе. По крайней мере Йор себя так успокаивала. Усталость давила на неё, но она не могла закрыть глаза. Смотрела в потолок, сжимая губы, а потом вдруг села и потянулась к прикроватной тумбочке. В её комнате, да и в квартире, всегда царил порядок — Йор убиралась на совесть, искренне считая, что только это она и умеет делать, а потому даже в тумбочке у неё всё было разложено по местам. Зная, что где лежит, она запустила руку глубоко в ящик и достала нечто, что с самого начала окрестила драгоценностью. Чека от гранаты. Наверняка окружающие посчитают это безумством и нелепицей — чека от гранаты вместо обручального кольца. Фальшивое предложение руки и сердца на фоне взрыва и криков сумасшедших пациентов. «А ведь те люди, выходит, вовсе не были пациентами... — приходит в голову вялое осознание, не ставшее для Йор сенсацией. — Хм, я упускала из виду столько очевидных вещей...» Она машинально крутит чеку в пальцах. Её драгоценность. Вовсе не кольцо с бриллиантом. Эта вещь, что, казалось бы, сейчас не имеет никакой ценности, была запрятана далеко в ящик тумбы ещё в день приезда Йор в эту квартиру в смешанных эмоциях. Сейчас эта чека холодная, однако в тот, как оказалось, роковой вечер её нагрели руки Сумрака. Йор помнит свою первую мысль, появившуюся в момент его предложения, когда металлический ободок повис на её безымянном пальце: «У него тëплые руки». И тепло это осталось на её ладони. Если она уйдёт — точно заберёт эту чеку с собой. Самое яркое, самое красноречивое воспоминание. Уйдëт ли?.. Йор лежала на кровати в позе эмбриона, держа уже нагретую рукой чеку от гранаты, и смотрела сквозь полуопущенные ресницы на стену, разделяющую сейчас её и Сумрака. Посреди всех нынешних изменений только эта стена остаётся всё такой же неизменной и недвижимой. Утро выдалось довольно неловким, несмотря на то, что все — и даже Бонд — делали вид, что всё идёт своим чередом. Йор и Сумрак сидели на своих привычных местах за столом — прямо напротив друг друга — и старательно пытались не смотреть друг другу в глаза. Сумрак готовил вкусно, но кусок в горло не лез у обоих. Разве что Бонд был вполне счастлив, и посреди людского молчания слышалось только его чавканье. Йор жевала салат, в то время как Сумрак вновь в мыслях приметил, что быть отравленной она не рассчитывает, раз так доверчиво ест еду из-под руки шпиона Весталиса. И задался вопросом — она не подозревает его в отравлении потому, что уверена в способностях своего организма, или же она доверяет ему? В то же время приготовленный ею чай он вновь не спешил пить. Окрестил себя трусом — он ведь в глубине души испугался, что она обиделась на него, а кто ж знает, как за свои обиды мстят наëмники «Сада». Сумрак привык, что на вражеской территории ему стремятся навредить все, особенно те, кто знает о его профессии. Но Йор... Ему становится больно от мысли, что в их рядах может быть и она тоже. Разошлись они в разные стороны — в чужих глазах вроде как на работу, хотя на деле просто в разные медпункты. Сумрак заявился на базу его агенства на пять минут позже Френки, который уже с крайне любопытным видом ждал его и сразу собирался задать какой-то уж точно глупый вопрос. — Отцепись, — сразу сказал Сумрак, уловив ехидство в выражении лица наглого информатора, что без толку припëрся на чужой секретный объект. — Зачем пришёл? Это не проходной двор. — Мне Сильвия разрешила, — с чувством превосходства сообщил Френки, разведя руками. Сумрак только головой качнул и с тяжёлым вздохом прошёл в одну из комнат, по пути поздоровавшись с другим коллегой. Френки увязался следом с видом любопытной маленькой собачонки. Сумрак знал, что того прямо-таки разрывает от желания вывалить на него тонну вопросов, а потому постарался закрыть дверь прямо перед его носом, но не успел. — Врачебная тайна, — сказал он, пытаясь отвязаться. — На медосмотре посторонним делать нечего. — Так врач ещё не пришёл, — хмыкнул Френки и проворно юркнул в комнату, прошмыгнув у Сумрака под рукой. — Ну что-о-о? Как прогулялся ночью со своей принцессой? — Нашёл место для расспросов, — помрачнел Сумрак. Ничего рассказывать, особенно на территории базы, причём при недалеко находящейся Сильвии и прочих коллегах, он не собирался. Френки не сдался. Просто подождал в коридоре, сыграв с одним из агентов в карты, пока Сумрака осматривал пришедший наконец врач. Затем понаблюдал со стороны, как тот отчитывается Сильвии о проделанной работе, правда содержания расслышать не смог, да его это и не интересовало. — Что теперь делать будешь? — тем временем спросила Сильвия, выслушав отчёт. Сумрак немного наклонил голову в немом вопросе. — С совместным заданием вы справились. Твоя жена не создаст проблему? Продолжит сотрудничать? Френки, сидящий далеко в сторонке, аккуратно сооружая хлипкий карточный домик, пока агент, с которым он до этого играл, лениво курил, заметил, что из-за поворота вдруг показалась знакомая фигура. «Сумерки? — прищурился Френки. С этой дамой как-то раз его познакомил Сумрак, порекомендовавший его своей ученице в качестве хорошего информатора. После этого им приходилось ещё несколько раз сотрудничать, поэтому агента Сумерки Френки узнал сразу. Она подозрительно остановилась за углом, и Френки задумчиво сдвинул губы к правой щеке. — Неужели она думает, что ни Сумрак, ни Сильвия её не заметят?» Глупо было думать, что она останется незамеченной. — Я всё решу, — только и сказал Сумрак, конечно, почувствовавший лишнее внимание. Сильвия от такого ответа в восторге не была, лишь головой качнула и повела плечами. — Хорошо, оставляю это на тебя. Не подведи. Сумрак только кивнул и задерживаться не стал. Ушёл прочь, и Френки спешно потрусил за ним, развалив свой карточный домик. Ему предстояло усердно присесть Сумраку на уши. О «Фионе» он успешно забыл сразу же, как только оказался на улице. Сильвия же, проводив их двоих взглядом, едва слышно вздохнула. — Что нужно? — спросила она, зная, что Сумерки стоит за углом. Та сразу вышла и не изменилась в лице — всё такая же безэмоциональная, холодная и невозмутимая. — Собиралась уточнить детали новой миссии, — сказала Сумерки. — Так уточнила бы, незачем стоять за углом, — Сильвия порылась в своей папке, достав несколько исписанных листов. — Не хотела прерывать отчёт. Сильвия прекрасно знала, что на деле та просто грела уши, но ничего не сказала. Лишь передала ей бумаги и сказала пару слов про новое задание. Однако Сумерки, вроде как даже собираясь уходить, всё-таки притормозила. — Отправьте меня напарником агента Сумрака, — предложила она ровным голосом. — Я справлюсь с ролью его жены лучше и проблем не доставлю. Она была на сто процентов уверена, что подходит ему куда лучше какой-то Йор. Всех подробностей Сумерки не знает, однако в курсе, что мышка Йор Брайар оказалась с подвохом и, быть может, даже опасна для Сумрака. — Не стоит, — ответила Сильвия тут же, даже не раздумывая. — Пока положение не станет критичным, ничего менять не будем. — Серьёзно оставите его женой вооружённую и подготовленную к бою останку? — ровный голос Сумерки вдруг слегка изменился. Сильвия это заметила. — Агент Сумерки, — в полной мере вошла она в образ Железной Леди, — не тебе решать ход миссии, в которой ты даже не участвуешь. — Она может ему навредить, — не отступила Сумерки. Обычно она не вмешивалась и относилась ко всему нейтрально. Ко всему, что не касалось Сумрака. А вот если дело касалось его — она упиралась, чего обычно не делала. Даже спорила, хотя ранее себе такого не позволяла. На самом деле она просто в бешенстве. Её неприязнь к Йор не только усилилась, но и трансформировалась в опасение. А ещё неимоверно злит, что эта поганка не только завладела ролью жены Сумрака, но и забрала те драгоценные крохи его внимания — часто в качестве напарницы на задания с ним отправляли Сумерки. А теперь Йор Брайар стала его напарницей и даже успешно справилась с миссией! Йор Брайар везде тянет свои загребущие ручонки! А ещё Сумерки беспокоится за Сумрака. За то, что Йор ему навредит. Хотя, если копнуть глубже, она боится даже не этого — её пугает, что Сумрак, начав проводить с Йор всё своё время, ведь она ему и жена, и напарник, потом просто-напросто её не отпустит. Да, Сумерки чувствовала в Йор конкурентку, причём очень сильную во всех смыслах. Ведь, как бы Сумерки ни старалась, своё внимание Сумрак предпочитал уделять Йор. Даже защищал её от нападок «Фионы». И хоть Сумрак — прекрасный, талантливый, профессиональный шпион, мастер своего дела, он всё равно, прискорбно, остаётся человеком. Простым человеком и усталым мужчиной, который наверняка был бы не против получить опору и заботу. Этой опорой собиралась стать Сумерки, но по итогу Йор её опередила. Как же раздражает. — Оставь это Сумраку, он мальчик большой, справится, — сказала Сильвия. — Всё, этот вопрос не обсуждается, свободна. Сумерки стиснула челюсти, но послушалась и поспешила удалиться. — И ещё, — в последний момент окликнула её Сильвия, заставляя притормозить и повернуться, — даже не думай мешать им. Если по твоей вине пострадают их отношения, с тебя спросят сурово. Бешенство, казалось, достигло апогея. Сильвии почудилось, у Сумерки убийственно сверкнули глаза, однако в лице она совсем не изменилась, лишь бросила: — И не собиралась, — и после этого ушла. Йор Брайар выводит Сумерки из себя одной только мыслью. Она принципиально зовёт её по девичьей фамилии, ведь фамилию «Форджер» должна была носить именно она, Сумерки, а не эта простушка с подвохом. Бесит, что теперь за эту вертихвостку впрягается не только Сумрак, но и Сильвия. А ещё обидно. Ну почему всё сложилось так... Признаться, Сумерки как раз собиралась начать понемногу мутить воду, чтобы испортить их отношения и выпереть Йор с роли, которой та не была достойна, однако после предупреждения куратора эту мысль пришлось оставить. Сумерки не готова ставить на кон всё ради этой девицы. Если бы она узнала, что Йор не только стала женой и напарницей Сумрака, но и целовалась с ним этой ночью, пускай и не совсем по своей воле, её бы удар хватил. Ведь Йор всегда оказывается впереди неё. Сумрак тем временем устало опустился на лавочку в ближайшем парке. — Кажется, я всё испортил, — сказал он, откидываясь на спинку скамейки. — Вау, как информативно, — хмыкнул Френки, садясь рядом и поглядывая на шастающих рядом голубей. — А в чëм суть трагедии? Сумрак рассказал ему о случившемся. Совсем без подробностей, и не потому, что Френки заставил, а потому что сам почувствовал потребность высказаться. Это может неплохо упорядочить мысли — этим Сумрак и руководствовался, совсем не надеясь на совет от приятеля. В любовных делах Френки уж точно был в пролёте. — Ты... — зачарованно, почти шёпотом сказал Френки, а потом едва не заорал: — Что-о-о?! Что ты сделал? — Не ори, если не хочешь, чтобы тебе рот зашили, — ещё больше помрачнел Сумрак. Мысли свои он упорядочил и, надо сказать, ничего позитивного сейчас не видел и в помине. По шпионской привычке он заведомо просчитывал сотни будущих вариантов развития событий, и бóльшая часть из них была неутешительной. — Ты серьёзно её?.. — Френки был, мягко сказать, удивлён. Хотя, казалось бы, удивляться было нечему — Сумрак часто крутил романы с женщинами во время заданий, и простыми поцелуями это не ограничивалось. Но даже Френки чувствовал, что с Йор всё иначе. — Того требовали обстоятельства, — оборвал Сумрак его дальнейшие вопли. — Ты чем слушаешь? — Я просто в шоке, что ты до сих пор жив, — заржал Френки то ли нервно, то ли весело. — Ты уже столько раз рисковал попасть под её горячую руку и всё ещё здоров, аха-ха! В прошлый раз она тебе подбородок расквасила, хи-хих, тебе повезло, что она тебя не убила сейчас за такие домогательства. Само это слово — «домогательства» — в его с Йор отношении Сумраку не понравилось. О себе дало знать опять внезапно появившееся чувство вины. Зато Френки знатно веселился. — Ну, если она тебя не грохнула до сих пор, значит, всё не так уж и плохо, — хохотнул он, хлопнув приятеля по плечу. — Чего такой понурый? — Вероятность её ухода повышается в геометрической прогрессии. — Ну сделай так, чтоб она не ушла, — пожал Френки плечами, всё ещё диву даваясь тому, какую встряску Сумраку устроила эта женщина. Раньше с дамами у него проблем не возникало, однако на Йор он напоролся знатно и теперь явно в растерянности. — Ухлëстывай за ней, вон, как тот голубь за голубкой. Они вместе посмотрели на пернатого, который тщетно пытался заслужить внимание своей избранницы у бордюра. Та, к слову, дала ему от ворот поворот и улетела. Френки нервно хихикнул, а Сумрак помрачнел. — Смотри, он не сдаётся! — попытался спасти положение Френки, когда голубь полетел вслед за голубкой. — Да иди ты. — Да всё нормально будет, — Френки сказал это, хотя сам полностью уверен не был. — Сейчас ещё Анька вернётся, она Йор не выпустит из своих цепких детских лапок. Честно сказать, сейчас Сумрак очень надеется на Аню. Вместе у них больше шансов оставить Йор в этой семье. Подумать только, до чего докатился! Теперь он надеется, что ему поможет шестилетний ребёнок! Позорище. — А тебе самому-то как? — вдруг раздался совсем рядом с ухом до жути любопытный голос Френки. — М? — Сумраку даже пришлось отодвинуться. — Понравилось? — спросил информатор, прищурившись. Даже уточнять не пришлось, о чём конкретно он спрашивает — по нему невооружённым глазом видно. Сумраку вдруг стало некомфортно. — Не неси чушь. — Хе-хе, — Френки всё-таки отстал, будто получив желаемый ответ, что Сумрака немного насторожило. Он-то никакого определённого ответа не дал. А Френки и без этого всё понятно было. Ведь у лучшего шпиона Весталиса покраснели кончики ушей. Обычно такой реакции не возникало. Йор тем временем сидела на кушетке в одной из комнат огромного особняка своего покровителя, пока сам Лавочник неподалёку читал итоги медицинского осмотра. Рядом стояла и медсестра, ожидавшая его комментариев. — Раз ничего серьёзного нет, можете идти, — кивнул он наконец, отпуская медсестру, которая сразу ушла, предварительно склонив голову. — Тебя что-то тревожит, моя роза? — Это так заметно?.. — тихо спросила Йор. — Я знаю тебя со времён, когда ты была нераспустившимся бутоном. Всё ещё не определилась с выбором? Йор хочется попросить, чтобы он отдал приказ. Пусть прикажет — и она выполнит что угодно, останется или уйдёт. Так проще, так легче... — Я приму любое твоё решение, — обрубил все её надежды накорню Лавочник. Ей оставалось только вздохнуть и склонить голову. Выбор действительно только за ней. А она балансирует на весах, не зная, в какую чашу прыгнуть. — Однако я удивлён твоей долгой нерешительностью, — будто сам себе сказал Лавочник, игнорируя вопросительный взгляд Йор. — Ты без колебаний вышла замуж за совершенно незнакомого мужчину с ребёнком. Что заставляет тебя сейчас выбирать так долго? — То ведь было ради работы... — А сейчас что изменилось? — Лавочник наконец перевёл взгляд на свою подопечную. Ей казалось, она давно привыкла к нему, однако вдруг его тёмные глазищи, смотрящие едва ли не ей в душу, заставили спину покрыться мурашками. — Или ты считаешь своей работой только то, что я тебе приказываю? Внешне он продолжал оставаться привычно беспристрастным, спокойным, но Йор почувствовала неожиданный напор и даже растерялась. — Напомни-ка нашу цель, — Лавочник наклонил голову, сложив руки за спиной. — В чëм смысл нашей работы? — Чистка сада... Т-то есть страны от сорняков. — Благосостояние нашей страны и граждан, — сказал Лавочник, — без задействования межгосударственных распрей, ибо гнусно выращивать свой сад на костях другого государства. Разве ты работаешь только по моей указке? Не делаешь ничего для своей страны от себя? Даже просто жить, не создавая выходящих за рамки конфликтов, уже вклад в мирное существование нашей страны, на котором благосостояние и строится. И это — тоже работа. Она не всегда касается меня, даже несмотря на то, что я заказчик. — Я... — Ты вольна сделать любой выбор, но до сих пор не определилась. Не хватило времени разобраться, схожи ли ваши взгляды с напарником? Признаваться, что боится собственной влюблённости в шпиона Весталиса, Йор не стала. Сказала лишь одну из причин своей нерешительности: — Я не знаю, как ему доверять. Я даже разобрать не могу, настоящий ли он это или очередная личность, созданная для меня. Лавочник задумчиво посмотрел ей в глаза, помолчав полминуты. — А он? — спросил он вдруг, а Йор подняла брови. — Или, думаешь, только он должен заслуживать твоё доверие, а ты его — нет? Насколько он уверен в тебе, пьёт ли, допустим, приготовленный тобою чай? Йор вдруг замерла. Сосредоточенная только на себе, она даже не догадалась посмотреть на это с другой стороны. Чай. Сумрак медлит пить его с момента раскрытия их настоящих профессий. Не выливает, правда, но и не пьёт так же сразу, как делал ранее. Йор не обращала на это внимания, но только сейчас до неё дошло, что он допускал наличие в чае яда. — Он ведь тоже не доверяет тебе полностью, — сказал Лавочник, наблюдая за сменой эмоций на лице своей подопечной. — И это нормально. Доверие достигается со временем. Однако он, хоть и не доверяет тебе, не спешит разорвать с тобой все связи, потому что ему важно то, ради чего он работает. А цели у нас довольно схожие, я достаточно давно поддерживаю связь с его агентством. — Т-то есть мне нужно остаться, так как это тоже будет моей работой? Лавочник качнул головой, делая долгий, но бесшумный вздох. — Я дал тебе выбор, потому что ты сама должна быть готова сотрудничать с ним. Я ведь говорил, что плохой напарник тащит на дно. Несмотря на недоверие, он готов работать дальше вместе с тобой, а значит в своей цели уверен. Но если ты не будешь так же уверена, лучше поставить точку, иначе ты утонешь, и он вместе с тобой. Если чувствуешь, что не потянешь такое задание — оставляй. Здесь я за тебя решать не могу. Йор наконец стало понятнее — Лавочник не выбросил её в свободное плавание, а заботится со своей стороны о серьёзной миссии Сумрака. Разговор с покровителем нейтрализовал её первоначальный испуг, смëл все ненужные эмоции. Теперь она может обдумать это спокойнее. — Спасибо, — выдыхает она, наконец, с долей облегчения. — Я сообщу, как только приму решение. Лавочник приподнял уголок губ. — Буду ждать. Когда Йор уже выходила из комнаты, её остановил его неожиданный оклик. Она развернулась в дверном проёме. — Касаемо его личностей. Не думай, что все обычные люди вокруг тебя — настоящие. У многих есть свои маски, в которых они зачастую путаются и уже сами не знают, какие они в действительности. Не берусь судить этого талантливого молодого человека, но, быть может, он тоже забыл, каким является? Десятилетний стаж работы шпиона — сносный срок, но за столько времени постоянной смены личностей человек с большой вероятностью потеряет под их толщей собственное «я». Поэтому ты можешь желать понять, «настоящий» ли он, а у него даже не будет ответа. В психологии людей Йор не разбиралась совершенно, но сказанное Лавочником показалось вполне логичным. — Приму к сведению, — кивнула она и ушла, стуча небольшими каблуками. Слушающий этот постепенно удаляющийся стук Лавочник, сложив за спиной руки, подошёл к окну, смотря сверху вниз на свой сад, который лелеял уже много лет. Он знал, какой выбор она сделает с бóльшей вероятностью, однако право решать оставил за ней. Йор вернулась в квартиру, сразу поняв, что Сумрак уже пришёл — его пальто висело на крючке. Она сглотнула, даже не зная, как себя при нём вести после произошедшего. Однако её по крайней мере не труси́ло, как кролика. — Как всё прошло? — Сумрак появился из-за угла. Помня разговор с Лавочником, Йор отметила, что Сумрак всегда делает к ней первый шаг, пытается подступиться, хотя, будь она на его месте, вряд ли осмелилась бы на такое. — Х-хорошо, — заикнулась Йор, но сделала глубокий вдох и продолжила: — Ничего серьёзного не нашли. Сумрак заметил небольшую перемену в её поведении. По крайней мере она его не шугается — уже хорошо. Сам он был в достаточно подавленном и тревожном состоянии, но отлично это скрывал, однако после этого даже немного успокоился. — Рад слышать, — улыбнулся он, и Йор неосознанно попыталась понять, искренняя ли это улыбка. Понять не получилось — в актёрской игре она не разбиралась, что удручало. — Со мной тоже всё в порядке. Он спросил, не голодна ли она, но от еды она отказалась. Не потому, что не хотела с ним и дальше сидеть за одним столом, а потому что ей и правда кусок в горло не лез. Однако даже не знала, что своим отказом вызвала очередной приступ его внутренней паники. Ему не хотелось преувеличивать, но он и правда был уверен, что всё идёт к разводу. И что в какой-то момент Йор скажет эти страшные слова, подписав ему приговор и отправление на плаху. Он привык выжидать, но данное ожидание почти убивало его сейчас изнутри. К назначенному времени они вместе, и даже взяв Бонда на поводке, вышли к автобусной остановке. Сам автобус ехал в школу Эдем, а Анина остановка просто оказалась по пути, вот её и собирались высадить раньше, как и ещё нескольких ребят. Самой же Ане не сиделось на месте. Бекки устало смотрела, как она ëрзает на сидении у окна. — Я, конечно, тоже по семье скучала, но смотря на тебя, возникает ощущение, будто тебя увезли от них на год. Аня только отмахнулась. Она была рада вернуться к маме, папе и Бонду, а потому с нетерпением ждала встречи, но её беспокоил ма-а-аленький червячок тревоги, поселившийся не так давно внутри. Предчувствие чего-то не давало ей покоя. Дэмиан, сидящий в соседнем ряду совсем недалеко, задумчиво посмотрел на Аню, которая таращилась в окно так, будто хотела увидеть бегущих за автобусом родителей. Она была в таком предвкушении, что внутри сгустилась горечь и тоска, ведь Дэмиан ничего не ждал. Разве что машину с личным водителем. Глухо фыркнув, он отвернулся. — Вот они, вот они! — подпрыгнула на сидении Аня, наконец увидев их, когда автобус уже подъезжал к остановке. — О, и Бонд тоже! Сумрак заметил её в окне и, тронув Йор за руку, указал в её сторону. Улыбнувшись, они синхронно помахали ей руками, заставив улыбнуться сильнее. «Так лыбится, что лицо скоро треснет», — подумал Дэмиан, краем глаза наблюдающий за счастливой Аней. — Аня Форджер, пора выходить, — оповестил водитель, тормознув автобус у тротуара, и Аня птичкой перелезла через Бекки и спрыгнула в проход, неуклюже таща на себе рюкзак. Небольшой чемодан с её вещами был в багажном отделе автобуса. — Я пошла, пока, ребята! — попрощалась Аня, едва ли не бегом спеша к открывшейся двери. Несколько одноклассников с ней попрощались, а Бекки громче всех, к тому же добавила: — Передай от меня привет своему папе! Дэмиан промолчал. В открытом проходе уже были видны родители и приветственно лающий Бонд, и Аня собиралась радостно пропрыгать по лестнице, даже зная, что папа потом отчитает её за неосторожность. Но, стоило только её маленькой ноге оказаться на ступеньке, в голове пронеслась мысль, которую проигнорировать не получилось. «Хватит ли мне суток, чтобы решить, разводиться или нет?» — то была мысль Йор, которая затерялась среди светлой радости Аниному возвращению. Совсем мимолëтная, однако она вонзилась Ане в голову подобно иголке с парализующим веществом. Аня споткнулась и вот-вот бы вылетела лицом вперёд из автобуса, минуя все ступеньки, если бы её не кинулся ловить внимательный Сумрак. Оказавшись в его надёжных, крепких руках она совсем не обратила внимания на его окрик, лишь вытаращилась во все глаза на обеспокоенную Йор. У Ани в горле застряли все радостные возгласы, которые она хотела прокричать ранее. Её мысли занял только один вопрос: «О чём мама подумала?!» Она надеялась, что неправильно её поняла.