Напарники?..

— Ты в порядке, Аня? — обеспокоенный голос папы над ухом слышался словно через слой ваты. Спеша подхватить свою споткнувшуюся дочь, он упал коленями на асфальт, но шокированную Аню, вылетевшую с круглыми глазами из автобуса, всё-таки поймал. — Не ушиблась? — подскочила Йор, не зная, что именно её мысли стали причиной Аниного падения. — Не-е... — почти проблеяла Аня, таращась на неё так, словно увидела привидение. Неосознанно своими маленькими руками крепче вцепилась в рукав отцовского пиджака. В порядке ли она? Какое там «в порядке»! «Развод?!» — вопросила мысленно Аня, словно надеясь получить ответ, при этом не сумев сказать ничего более. Детский мозг не особо понимал, что такое развод в мире взрослых, единственным понятным для неё определением было — родители поругались и разойдутся, как она раньше и боялась. Бонд беспокойно ходил рядом. Для профилактики ткнулся носом в розовую макушку и глухо гавкнул, заставляя Аню прийти в себя. Она растерянно проморгалась. — Всё нормально? — спросил высунувшийся водитель, пока Бекки в недоумении прилипла к окну, не понимая, что происходит. Где-то за ней в то же окно пытался посмотреть и Дэмиан. — Да, простите, что задерживаем, — натянул Сумрак улыбку, хотя улыбаться ему вовсе не хотелось. Всё ещё держа притихшую Аню в своих руках, он встал с колен, отряхнув штанины. Йор в это время, постоянно оглядываясь на них, достала из багажного отдела автобуса небольшой розовый чемодан с большой наклейкой «Шпионских войн». «Почему она вдруг так изменилась? — подумал Сумрак, опустив взгляд на молчащую Аню, когда автобус благополучно уехал. Детские руки всё не отпускали рукав его пиджака. — Была ведь вполне счастливая, пока не полетела с лестницы. Испугалась падения?» Это было единственным возможным объяснением, хотя у него всё ещё были сомнения. Он знал Аню достаточно — стала бы она цепенеть, навернувшись со ступеней автобуса? Несколько раз он ловил её, когда она падала в местах и похуже, и никогда у неё не было такого испуга. Странно, хотя, если дело касается ребёнка, это не было столь удивительным. Дети ведь часто непредсказуемы. — Вы поссорились? — вдруг спросила Аня, и от этого вопроса и у Йор, и у Сумрака пошли мурашки. Они синхронно вздрогнули от неожиданности. Непредсказуемы? Не то слово... — Что? — в один голос спросили они, переглянувшись. Ссорой это сложно было назвать. Скорее трудности и неопределённость в отношениях, которые вскоре предстоит решать. Однако какое дело Ане до каких-то нюансов, когда, оказывается, даже ребёнок видит, что они друг с другом не в ладах? «Дети правда настолько чуткие? — задался Сумрак вопросом. Сколько времени прошло, а он всё ещё поражается детской натуре. — Неужели всё так заметно?» У Ани тем временем холодели руки от страха. Папины мысли только подтвердили, что она права — поссорились, ей не показалось, что мама думала про развод. — Вы должны помириться! — взволнованно заявила Аня, переведя свой тревожный взгляд с растерянной Йор на Сумрака. Находясь у него на руках, она задрала голову, воззрившись на него своими большими-большими зелëными глазищами — они показались ему бездонными омутами наивной детской тревоги, и он замер, молча смотря на своё отражение в Аниных радужках. — Мы не ссорились, Аня, — улыбнулся он слабо, чувствуя свинцовую тяжесть на душе. Словно камень к шее привязали. — Зачем же нам мириться? «Папа — врушка! — подумала Аня, обиженно надув губы. — Если не ссорились, тогда почему так плохо думаете?» Мысли обоих родителей Ане сейчас не нравились — чувствовались они слишком безнадëжными, тяжëлыми, тревожными. Мама размышляла, стоит ли уходить из семьи, а папа этого опасался, но ничего не говорил. — На всякий случай! — заявила Аня, естественно, Сумраку не поверив. — Миритесь! — И как же нам мириться? — вздохнул смиренно Сумрак, с долей неловкости переглянувшись с вдруг немного покрасневшей Йор. — Мы с ребятами миримся на мизинчиках, — сказала Аня и крайне внимательно посмотрела на родителей, одним только взглядом настойчиво побуждая их к этому глупому, ребяческому действию. С целью успокоить неожиданно буйную дочь, Сумрак, секунду помедлив, протянул в сторону Йор свою руку. Это было детским представлением, но смотрел он на свою напарницу странно — словно это вовсе не было неловким ребячеством, а имело серьёзный посыл. Так смотрят, когда действительно сожалеют и хотят извиниться. А ещё в голубых глазах вдруг мелькнула по-детски наивная надежда на прощение — или же Йор просто хотелось так думать? В любом случае, что-то внутри неё отозвалось на этот взгляд Сумрака — казалось, шпионы не должны смотреть так. Аня глазела на них на удивление требовательно, настойчиво и решительно. Йор протянула свою руку в ответ, сплела свой мизинец с мизинцем Сумрака, вспоминая, как он нашёл её недавно на детской площадке и таким образом просил о сотрудничестве. Их касание пустило по телу волну тепла и мурашек. — Ну как, ты довольна? — спросил Сумрак у Ани, но почему-то всё ещё смотрел Йор в глаза. На секунду ей показалось, что вопрос этот адресовался ей. — Нет, не довольна! — закапризничала вдруг Аня. Сумрак и Йор не могли понять, чем вдруг вызвано её поведение, но обоим подумалось, что ребёнок чувствует натянутость между ними и потому беспокоится. — Поклянитесь, что не будете ругаться! И что вы — команда! Команда — это слово заставило Сумрака и Йор неожиданно вздрогнуть. Их сплетëнные мизинцы шевельнулись из-за напрягшихся рук. — Мы не будем ругаться, — сказал Сумрак, с какой-то слабой, кривой улыбкой посмотрев на Аню. А она наклонила голову, не удовлетворëнная его словами. Вынудила его чуть тише продолжить: — И мы команда. Но и на этом Аня не успокоилась, переведя свой требовательный взгляд на Йор. — Э-э... — растерянно сглотнула та, но потом так же криво, как и Сумрак, улыбнулась. — Мы не будем ругаться, Аня. — И-и-и? — признаться, Аня непомерно сейчас их удивляла своей настойчивостью. Сумраку, может, и хотелось бы как-то её приструнить, шикнуть, но его мучила вина, ведь поведение такое определённо было вызвано ими. Аня канючит не просто так, это не каприз — это они виноваты, не она. Её поведение — лишь следствие их разногласия. Поэтому если и шикать, то на себя, а не на ребёнка, который просто беспокоится. — И мы команда, — всё-таки была вынуждена сказать это Йор, стараясь не смотреть Сумраку в глаза от собственной неловкости. Конечно, проблема на этом не исчезла, но Аня так же неожиданно изменилась в лице, лучезарно улыбнувшись. Сама, однако, решила пока понаблюдать за родителями. — Вот и отличненько! — по-детски наивно сказала она, обняв Сумрака за шею. — Мама, папа, я очень скучала! А вы скучали по Ане? Мама, иди сюда! Она вытянула вперёд свободную руку, словно потянувшись к Йор, выражая своё желание перебраться к ней в объятия. Выдохнувшие с облегчением родители не подозревали о коварстве детской натуры. Йор шагнула ближе и была готова забрать Аню из рук Сумрака, как вдруг оказалась поймана в хитрую ловушку собственной дочери. Своей на удивление цепкой ручонкой Аня обняла её за шею и потянула на себя, вынуждая наивную Йор потерять равновесие и случайно полностью прижаться к ним. В ужасе та осознала, что носом уткнулась в мужское плечо, но из-за Ани отпрянуть не смогла. Признаться, этого не ожидал и Сумрак, для которого внезапно прижавшаяся к нему Йор была подобна грому среди ясного неба. То была вина Ани — находясь на руках папы, она изъявила желание в то же время обнять их обоих, а потому буквально столкнула их едва ли не лбами. Этого можно было ожидать от ребёнка, но они не знали, что Аня сделала это специально. — Я вас люблю! — довольно заявила коварная девочка, пока Йор заливалась краской, как маков цвет. Она даже не могла поднять голову от мужского плеча, не зная, куда себя деть. А ещё от него очень приятно пахло. От этой мысли Йор только сильнее краснеет. — Аня, не слишком ли... — как-то хрипло хотел было сказать Сумрак, но оказался безбожно перебит ею. — В лагере было очень весело, но дома мне нравится больше! — соловьëм звонко заливалась Аня, так и не отпуская никого из своих удивительно хватких ручонок. — И еда была вкусная, но папа готовит лучше. Но какао там мне не понравилось, у мамы вкуснее получается! Её щебетание слилось для них обоих в неясный звук. Очень близко, даже слишком — Сумрак сглатывает, чувствуя, что ворот рубашки стал удивительно тесным для его шеи. Йор по Аниной шалости оказалась настолько близко, что друг от друга их отделяла только сама Аня, а без неё Йор бы прижалась к его груди. Такая близость, к ужасу самого Сумрака, слишком взволновала его. Каждый раз он утверждается в мысли, что давно уже не воспринимает Йор как простой объект в ходе миссии. С женщинами, которых он воспринимал подобным образом, никогда не было проблем — с ними он не чувствовал неловкости, ибо считал это только своей работой. Нельзя его было смутить какими-то объятиями. Теперь же он чувствует, как начинают гореть уши — верный признак его смущения, от которого он так безуспешно пытался избавиться. Совсем пропащий. Йор была рядом, настолько близко, что чувствовалось её тепло, было слышно дыхание почти у самого уха — с каждым её нервным вздохом у Сумрака от мурашек волосы на затылке поднимались. А она в это время вдруг подумала, какие приятные у него плечи. В меру широкие, крепкие, надёжные — это было видно и со стороны, но от касаний к ним внутри расцветало какое-то странное чувство. Трогать его было неожиданно приятно. Однако то, что в его плечо она была вынуждена уткнуться носом из-за коварной дочурки, смущало непомерно. — Всё-всë, Аня, прекращай, — сказал Сумрак, как вдруг едва не упал вместе с ними из-за внезапного толчка. То был Бонд, с радостным гавканьем кружащий вокруг них. В ужасе Сумрак ногами почувствовал тугой охват его поводка — как в глупой комедии их фактически связали друг с другом, и Бонд неугомонно стал прыгать рядом. — Нет, Бонд, стоять! Позабыв о смущении, Йор вцепилась в мужской пиджак, пытаясь не упасть, а сам Сумрак, держа хихикающую Аню, обнял её, придерживая за спину широкой ладонью. «Молодец, Бонд!» — с улыбкой до ушей подумала Аня, втихаря показывая радостному псу большой палец. Тот только загавкал в ответ, мотая пушистым хвостом с чувством выполненного долга. Йор с Сумраком оказались ближе некуда, а Аня смеялась, сидя у папы на сгибе локтя. Жаль, что их нельзя было связать покрепче, чтоб наверняка, пускай они бы даже упали — зато вместе. Поводок Бонда лишь на короткое время запутал их. — И-извини! — вспыхнула Йор, когда случайно наступила Сумраку на ногу, почувствовав на спине его ладонь. Тому с трудом хватило сил не скривиться от внезапной боли. — Всё нормально, — процедил он, хотя по ощущениям у него определённо отвалился мизинец на левой ноге. На них оборачивались прохожие. Почему-то Сумрак не был удивлён. С появлением семьи он даже привык, что многие его планы летят коту под хвост, а происходящее не соответствует продуманному в его голове сценарию. Что ребёнок, что жена — все слишком непредсказуемы. Произошедший цирк, в котором ему пришлось выступить клоуном, Сумрака вымотал окончательно. По тротуару он шёл потом молча, одной рукой держа собачий поводок, другой — Анину маленькую ладонь. Сама же Аня бежала посередине, прямо между родителями, и держала за руки их обоих, периодически притягивая их к себе и заставляя как бы невзначай касаться друг друга пальцами. Не сказать, что Аня осознавала, как на них влияют прикосновения — просто следила за их мыслями, которые сбивались всякий раз, как она соединяла их руки. Аню это подстëгивало. Неожиданно в мыслях папы мелькнуло слово «наëмница», а в маминых — «шпион». И пускай их размышления для понимания ребёнка были слишком сложны, кое-что Аня всё-таки поняла. И испытала внезапный ужас, в мыслях родителей прочитав, что они узнали друг о друге правду. Она неосознанно сильнее сжала своими ручонками их ладони, испугавшись. Вот почему мама хочет уйти — она знает папин секрет! Более того, сам папа о её тайне тоже знает! Какой кошмар! Аня утвердилась в своих прошлых мыслях, что им ни в коем случае нельзя узнать правду — и она была права, нельзя было такое допускать! Как она и думала, они разойдутся, и от осознания этого сделалось страшно. Снизу вверх она в ледяном ужасе посмотрела на родителей, идущих сейчас с ней к супермаркету. Отвратительное чувство беспокойства словно весь воздух выжало из маленьких лëгких, а сама Аня неожиданно споткнулась, повиснув на руках взрослых — только они спасли её сейчас от падения на тротуар. — Аня! — взволновалась Йор, вместе с Сумраком остановившись. И на секунду замерла, поймав на себе странный взгляд зелёных глаз дочери — такой испуганный и тревожный, что мурашки пробежали вдоль позвоночника. — Ты... ты в порядке? Беспокойно она переглянулась с нахмурившимся Сумраком и присела на корточки рядом с притихшей Аней, обхватив ладонями её лицо. «Аня сама на себя не похожа, — сжал сухие губы Сумрак. — Неужели она и впрямь так остро чувствует, что между нами что-то не так? Чëрт, до неё я ещё не имел дел с детьми, даже не знаю, с чем сравнить... Выходит, ей плохо, и это наша вина?» Чувство тяжести в груди у него усилилось после таких раздумий. Подвергать ребёнка лишним переживаниям не хотелось, хотя, казалось бы, ещё в самом начале операции «Неясыть» он не шибко беспокоился о подобных вещах. Хоть дальнейшее решение остаётся за Йор, но он решил всё-таки ещё раз с ней поговорить при удобном случае в ближайшее время. В конце концов, он действительно должен сделать всё возможное, чтобы избежать плачевного для миссии... и для Ани, стало быть, исхода. Усилилось осознание его ответственности. Читающая его мысли Аня моргнула, наконец концентрируясь на маме, сидящей перед ней на корточках. Женские ладони были тёплыми и грели её побледневшие щëки. Не даст Аня ей уйти, не даст! Со столь решительными намерениями Аня подалась вперёд и обняла удивлённую Йор, собираясь действовать наверняка. — Аня? — растерялась та, машинально обнимая её. Детское тело было таким маленьким... — Ну чего ты?.. — Я просто соскучилась! — наконец подала Аня голос, пряча нос в складках маминого пальто на плече. А потом вдруг подняла глаза на Сумрака, стоящего совсем рядом. Тот смотрел на них сверху вниз со странным выражением глубокой задумчивости. «Аню впервые увезли от нас так надолго, — послышались тем временем размышления Йор. — Наверное, если она до этого жила в детдоме и только недавно обрела новую семью, даже такая разлука может сильно на ней отразиться. Бедная малышка...» Аня в удивлении нахмурилась, получив подтверждение, что часть истины о её происхождении теперь не является для Йор тайной. — Мам, а ты скучала по мне? — спросила Аня. Голос её был тихим и глухим, так как она жалась к женскому плечу, однако у Сумрака был чуткий слух. Понятное дело, он услышал и наблюдал молча. — Конечно, — вполне искренне ответила Йор. Буря в душе Сумрака немного утихла: всё-таки он был прав, ожидая, что присутствие Ани будет иметь благотворное влияние на ситуацию. — Хе-хе, — Аня заговорщически улыбнулась, хотя никто из родителей этого не заметил. Значит, раз и она, и папа не хотят отпускать маму, можно сказать, что они заодно? Аня почувствовала себя настоящей героиней, напарницей едва ли не самого Бондмэна. У них с папой теперь одна общая миссия под названием «не дай маме уйти», и она не намерена её провалить! Мало того, что от этого зависит пресловутый «мир во всём мире», но Аня не хочет расставаться с Йор не только поэтому. Грустно терять недавно обретённую лучшую маму. — Хочу арахис! — совершенно невпопад заявила Аня и потом, схватив опять родителей за руки, под одобряющий лай Бонда уволокла их в сторону супермаркета. Следуя за дочерью, как на буксире, они переглянулись. Йор слабо улыбнулась и пожала плечами, а Сумрак посчитал это хорошим знаком: сейчас она его не избегает и даже поддерживает невербальное общение. Значит, всё не так плохо, как он успел себе надумать. Может ли он рассчитывать на положительный исход? Оставив Бонда у входа, они зашли в магазин, поместив сумки в специальный шкафчик для хранения. Йор пребывала в глубокой задумчивости после беседы с Лавочником — незамедлительное решение бежать при первой возможности теперь казалось слишком импульсивным. В конце концов, если её беспокоит вопрос доверия, то к доверию должны стремиться оба — это совместная работа. Сумрак делает шаги ей навстречу, и для достижения результата она должна отвечать ему тем же. А ранее выходило, что о доверии она думала, но со своей стороны не делала ничего для его достижения. Только сомневалась во всём без конца и края. Пока Аня прыгала по квадратной плитке на полу, явно играя в воображаемые классики, Йор отстранëнно наблюдала, как Сумрак складывает продукты в магазинную тележку. Тот определённо чувствовал на себе её взгляд, но предпочёл делать вид, что ничего не замечает. Лишь иногда задавал ей вопросы насчёт каких-то продуктов, на деле прощупывая почву и проверяя её к нему отношение. Её реакция определённо не была отрицательной. «Вроде всё не так уж и плохо», — пришёл к заключению Сумрак, хотя ожидал по меньшей мере неприязни или отторжения в свою сторону. Они вместе шли вдоль полок, и в какой-то момент, потянувшись за одной и той же сгущёнкой, столкнулись руками. С удивлением Йор почувствовала, что пальцы Сумрака, обычно нейтрально тёплые, оказались холодными. Вероятно, так на нём сказывалось напряжение. Да и сама реакция его вышла странноватой — в каком-то волнении он сразу принялся извиняться. — Прости, — как-то виновато и слабо улыбнулся он, хотя руку свою отдëргивать не спешил. А извинялся, видимо, чтобы Йор не восприняла это касание за попытку влезть в её личное пространство — после ночного происшествия он, кажется, стал относиться к этому вопросу более щепетильно. Почему-то возникло ощущение, что его «прости» относилось даже не к нынешнему случайному касанию. — А... — даже немного растерялась Йор, а он к хорошим знакам добавил пунктик, что она от него не шарахается. Руку-то она тоже убрать не поспешила. — Арахис, арахис! — влезла вдруг Аня, сама того не зная спасая положение, пока ситуация не стала слишком неловкой. Её розоволосая голова встряла между ними: Йор она схватила за руку, Сумрака — за штанину, всё порываясь отвести их в отдел с орехами и сухофруктами. — Пойдëмте за арахисом! — Имей терпение, Аня, — ответил ей Сумрак, положив ту самую сгущёнку в тележку. — Он в другом конце магазина, мы до него ещё успеем дойти. — Ну-у! — заныла Аня, однако в следующее мгновение оказалась со вздохом подхваченной сильными руками. Сумрак молча усадил дочь в тележку и покатил её дальше, а Йор пришлось устремиться за ними. Неосознанно в кармане пальто она сжала ладонь, которой его коснулась. — Будешь сортировать продукты. Аню это, на удивление, устроило. Сумрак отдавал ей покупки, а она резво выхватывала их из его рук и складывала в тележку, сидя там же и порой косо посматривая на Йор. А та шла рядом, со стороны наблюдая за ними и чувствуя внутри что-то очень тёплое и хрупкое. Аня, устроив впереди себя несколько бутылок молока, с довольным видом запрокинула голову, воззрившись на Сумрака снизу вверх так по-детски открыто, и широко заулыбалась. И в этот момент выражение лица Сумрака почему-то слегка изменилось — стало более тëплым, чем обычно, и более мягким. Его губы тронула лёгкая, но отличающаяся от предыдущих улыбка. Йор внимательно наблюдала, как он опустил руку на розовую макушку, как разворошил на ней волосы. Его ладонь большая, полностью способная охватить детскую голову сверху. Аня смеётся, щурится и перехватывает его руку своими ладонями, такими маленькими в сравнении с его. Это мгновение показалось Йор, к её удивлению, до невозможного прекрасным. Мимолётным, повседневным, обыденным, но таким искренним — она искала в Сумраке эту искренность и наконец сейчас была уверена, что в этот миг он был настоящим. Не сразу Йор поняла, что Аня внимательно на неё смотрит. Да так проницательно, так внимательно, будто насквозь видит её голову. — Мой папа — лучший папа на свете! — заявила Аня, но почему-то казалось, будто сказала она это не просто так, а именно ей, Йор. Словно целенаправленно хотела убедить, подтвердить, как она любит недавно обретëнного родителя. Показывала, что Сумрак заботился о ней и своим отношением заработал искреннее расположение ребёнка. Что он не плохой. Миссия того не требует — вот, что понимала Йор, ибо Сумрак действительно вжился в роль отца. Настоящего отца, не подставного — она помнит и своего папу, его отношение и любовь к собственной дочери. Если Сумрак говорил правду, когда признался ей, что у него не было хорошего отцовского примера, то заботился об Ане он от сердца. Миссия не требует его ласки в адрес подставного, приёмного ребёнка. Аня была никем для него — просто ребёнок, совершенно чужой. Но так обращаются, когда любят. Йор знает это по себе — её отец при жизни души в ней не чаял. И она видит ту же заботу Сумрака в сторону Ани. — Не голоси на весь магазин, — потрепал Сумрак Аню по макушке, хотя, кажется, её внезапный выкрик его даже несколько смутил. И вовсе не тем, что на них обернулись несколько покупателей. Но Аня, смотря Йор в глаза, поняла, что ей нужно делать. Вот оно — вот так она поможет папе. Если мама не может пока доверять ему, то ей, Ане, она поверит. А Аня покажет ей, что папа хороший. Пускай своим детским наивным разумом она не осознаёт все тонкости, но она может помочь. Этим Аня и руководствовалась, по приходу домой не отлипая от Йор. Читала её мысли и знала, что мама к ней привязалась. Аня не особо осознавала, что, быть может, использовать эту привязанность довольно подло — всё равно что давить на больное место и манипулировать этим. Но Аня не понимала и никакой вины не чувствовала — она всего лишь хотела, чтобы мама не оставляла её. И ей было страшно — а вдруг не сработает? А вдруг мама всё-таки уйдёт? В искренних чувствах ребёнка не было никакой подлости. Весь вечер Аня не отходила от Йор почти ни на шаг. Вместе с ней заваривала чай, мыла посуду и даже не унеслась смотреть свои любимые мультики по телевизору, хотя привыкший Бонд уже занял свою излюбленную позицию у дивана на полу. Он ждал свою маленькую хозяйку, но Аня не пришла — казалось, о мультиках своих она напрочь забыла. Появились дела поважнее — у неё настоящая миссия, прямо как у Бондмэна, какие мультики? Решается вопрос о целостности её новой семьи! Йор не отталкивала её. Сначала удивлялась внезапной тяге дочери к ней, но затем, поразмыслив, решила, что удивительного в этом ничего нет. Пришла к выводу, что ребёнок чувствует неладное и беспокоится — и в этом Йор почувствовала виноватой себя. К тому же она видела теперь Аню иначе — она ведь сирота из детского дома. Бедный ребёнок, так нуждающийся в заботе и любви взрослых. Сумрак, наблюдающий за происходящим, решил, что Аня перебарщивает. Не хотелось, чтобы Йор оставалась здесь исключительно из чувства вины — ничего хорошего из этого не выйдет. Аня, конечно, помогала ему, но переходить черту не стоило. — Аня, не стоит... — хотел было сказать Сумрак, видя, как Аня прилипла к ноге стоящей Йор уже в который раз, но договорить не смог. Йор мягко прервала его с лёгкой улыбкой, в которой была видна какая-то светлая грусть. — Всё в порядке, — уверила она, погладив дочь по макушке. Прижавшись щекой к её бедру, Аня посмотрела на папу, но не отошла. — Пусть делает что хочет, я не против. — Если тебя это утруждает... — Нет, — опять мягко не дала ему договорить Йор, хотя ранее так не делала. Раньше она считала себя отчасти лишней в этой семье — Лойд и Аня Форджеры в её представлении были настоящими родственниками, и соваться в их семью Йор считала наглостью. Заменять бывшую жену Лойда и маму Ани было неловко. А потому она держалась немного в стороне, считая, что не заменит ту женщину. Но раз никакой бывшей жены не было и в помине, а Аня — девочка из приюта, Йор впервые ощутила себя действительно мамой. Не заменой кого-то. Пропало ощущение, будто она влезла в чужую ячейку общества подобно осе в пчелиный улей. Ведь и Сумрак для Ани был приёмным отцом — оказывается, они на равных позициях. И семья эта образовалась совсем недавно, и Йор была неотъемлемой её частью — осознание этого добавило ей уверенности. Она важна, она нужна. Не в качестве замены, а как часть семьи и даже часть миссии. Сумрак не знал, как воспринимать это. Хороший ли это знак или же Йор так прощается с Аней перед своим уходом? Однако Йор стала чувствовать себя немного увереннее — он это уловил и теперь в напряжении задавался вопросом, к худу или к добру это. Судьба операции «Неясыть» решалась в эти часы. — Я хочу поспать с тобой, — заявила Аня спустя некоторое время, всё так же не отлипая от Йор. Мамины мысли из хаотичных стали более связными — Йор, видимо, успокаивалась и обдумывала всё трезвым умом. — Можно? Можно, мама, можно? Аня очень надеялась, что она останется. А если нет — пусть хотя бы эту ночь они проведут вместе. Сумрак это слышал и видел, но теперь уже вмешиваться не спешил. Ковырялся на кухне, поглядывая на жену и дочь через проëм в стене. И утвердился в своём решении поговорить вновь с Йор, но уже утром, и теперь прокручивал в голове варианты разговора. Подбирал собственные реплики и приводил доводы, но уверенности в себе не чувствовал. Может, прав был Френки в том, что надо было шантажировать? Так было бы проще. Но проще — не значит лучше. — Можно, Аня, — улыбнулась Йор мягко, вновь гладя дочь по волосам. Сумраку кажется, или она стала чаще проявлять к Ане тактильную привязанность, нежели ранее? — Конечно, можно. Аня улыбнулась во весь рот, хотя ей было страшно — никакой конкретной мысли в маминой голове она не уловила и не знала, какое решение та собирается принять. Выполнив все вечерние процедуры, Аня ушла не к себе в комнату, а вместе с Йор отправилась к ней. В своей пижаме, сжимая одной рукой мягкую ткань штанины, а второй — мамину руку, Аня остановилась перед дверью и посмотрела на папу — тот стоял в конце коридора, выглядывая из гостиной, и во взгляде его было много эмоций: от задумчивости до странной тоски. Он переживал, хотя скрывал это, но Аня умела читать его мысли. «Я очень постараюсь, папа», — подумала Аня, смотря ему в глаза. Он вопросительно поднял бровь, не зная, почему она так на него смотрит. — Спокойной ночи, па! — улыбнулась Аня и энергично помахала ему вспотевшей от волнения ладошкой. Он устало, но по-доброму улыбнулся ей уголками губ. — Спокойной, Аня, — отозвался он и посмотрел потом на Йор. Придерживая открытую дверь, она тоже смотрела на него и взгляд свой не прятала, а глаза её были задумчивыми. Спокойной ночи желать ему она не стала — просто улыбнулась и кивнула. Они обе скрылись в комнате Йор, и только тусклая полоска света пробивалась в узкую щель под дверью. Сумрак устало прислонился плечом к стене. Он вымотался и чувствовал себя хуже выжатого лимона. Прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Спокойной ночи — да какое там! Ночь эта спокойной уж точно не будет. Кажется, он почти истратил свои эмоциональные ресурсы, а ещё физические силы, ибо долгое время не спал. Почувствовав чей-то тычок, опустил голову, видя подошедшего Бонда. Словно чувствуя подавленность своего хозяина, пëс потëрся мордой о его бедро и глухо заскулил. Ситуация влияла и на него. — Не переживай, дружище, — вымученно приподнял Сумрак уголок рта и хмыкнул, погладив Бонда по массивной голове между ушами. И не понял, сказал он это Бонду или себе. Йор тем временем с Аней сидела на своей кровати, листая страницы её любимой манги. Очередной томик похождений Бондмэна. — Он так тебе нравится? — спросила Йор о главном герое произведения, и Аня, медленно читающая реплики по слогам, подняла голову. — Да! — закивала она энергично. — Он умный, смелый и герой, — и добавила: — И похож на папу. Йор вздрогнула: Бондмэн, как и Сумрак, был шпионом. Аня сказала это так, будто знала об этом. «А, ой», — прикусила Аня язык и тут же заулыбалась: — Папа — мой герой! Йор смотрела на неё странно. Задумчиво и внимательно. — И вообще, папа — самый лучший из всех других пап. — Да? — склонила Йор голову к плечу. — Много у тебя было пап? — Три, — ответила Аня, для наглядности показав три маленьких пальца. — До папы было три. «Она такая маленькая и успела сменить три семьи до нас?» — с печальным изумлением подумала Йор, даже не зная, что это не самое страшное, с чем пришлось столкнуться этому маленькому ребёнку в её руках. — Три... — повторила Йор за ней тихо-тихо. Внимательно следящая за ней Аня решила продолжать нахваливать папу. К тому же она не врала — папа действительно был лучшим. Йор искренне интересовалась Аниным прошлым, задавала ей вопросы о прошлых семьях. Ничего толком рассказать Аня не могла, ибо с теми людьми жила очень мало. Рассказала о детском доме. — Вы — самые лучшие мама с папой, — в завершении сказала Аня, не совсем понимая, почему же мама так грустно на неё смотрит. А Йор было больно. Погрязшие во вранье шпион и наëмница были лучшими родителями для этой маленькой девочки, чем три супружеских пары до них. Аня уснула, сжимая женскую руку своими маленькими ладонями. Во сне она что-то порой бормотала, проскальзывали тихие «мама» и «папа», а Йор ласково гладила её по плечу и спине, собирала разметавшиеся по подушке пряди розовых волос. Впервые в полной мере она почувствовала себя матерью — и, оказалось, имела на это полное право. И в полной мере осознала, насколько этот ребёнок, спящий у неё под боком, нуждается в защите. Аня — часть мира, того самого шаткого мира, который хотят удержать и Сумрак, и Йор в своей стране. И если миру этому грозит опасность, Йор наконец нашла причину для собственной решимости. Она приняла решение. — Не уходи, мам... — едва слышно пробормотала Аня, утыкаясь затем лицом в подушку. Йор это слышала, и сердце её дрогнуло. Она легла рядом и ещё долго не могла уснуть. А на тумбочке возле кровати лежала манга с Бондмэном на обложке — и он действительно был похож на Сумрака. Встала Йор рано — только недавно минуло пять утра — и спать дальше не могла. Аня раскинулась звёздочкой на кровати, вынуждая Йор жаться к стене. Посмотрев на безмятежно спящую дочь, она хмыкнула и аккуратно встала. Коридор был тёмным и пустым, и Йор прислушалась — в комнате Сумрака стояла тишина. Зато какие-то шорохи доносились из кухни — фиктивный муж не спал, и Йор решила, что пора озвучить собственное решение. Пока она не передумала, не испугалась и не дала заднюю. Сумрак стоял на кухне, оперевшись рукой о столик, и пил кофе, через кухонный проëм в стене невидящим взглядом смотря на зашторенное окно. Бонд спал у дивана. И когда Йор появилась вдруг в поле зрения, Сумрак увидел её не сразу, а потом даже вздрогнул — она заметила, как дëрнулись его плечи. Выглядел он неважно — так, будто и вовсе не спал. С бледным лицом, тенями под усталыми глазами и взъерошенными волосами. Он хотел было начать разговор, но почему-то застопорился. — У тебя ведь желудок болит, — напомнила вдруг Йор, прерывая тишину первой. Запах кофе был отчётливым и крепким. Посмотрев ей в глаза, Сумрак невесело, скорее как-то печально усмехнулся, сделав ещё один глоток из кружки. — Не удержался, — ответил он тихо, не двигаясь с места. — Йор, я... Я хотел поговорить с тобой. Раз уж появилась такая возможность... — Постой, — прервала его Йор и подошла ближе, пройдя на небольшую кухню. Встала рядом. — Сначала я скажу, что решила. Она боялась, что в любой момент может сдуться. Ей стоило последней уверенности начать этот разговор, смотря Сумраку в глаза. Щëки, кажется, стали краснеть — они у неё всегда краснеют при эмоциях, но Йор старалась не думать о том, что могла выглядеть глупо. А Сумрак, казалось, вообще дышать перестал. Будто боялся спугнуть — неясно, её или себя. — Лойд, я... Я буду тебя так звать, хорошо? Не называть же тебя кодовым именем да... — Йор нервничала и стала бормотать это быстро, но потом кашлянула и вобрала в лëгкие воздух, пытаясь успокоиться. А он молчал. Она впервые за эти дни с момента раскрытия их личностей назвала его Лойдом — да вообще хоть как-то назвала. Ранее она избегала этого и не называла его ни Сумраком, ни Лойдом, обращаясь вовсе без имени. Теперь же он едва не вздрогнул, услышав недавно такое привычное «Лойд» её голосом. «Дайте мне сил», — непонятно зачем взмолился Сумрак, чувствуя невероятное напряжение. По спине у него поползли мурашки, а сам он застыл подобно памятнику. Он так устал. А сейчас вот-вот с ума сойдёт от неизвестности ближайшего будущего. — Я останусь, — сказала Йор, и у него словно в ушах зазвенело. Он прикрыл глаза, медленно выдыхая до боли задержанный в лёгких воздух, пытаясь не показывать своё облегчение так явно. В ту секунду он чуть не умер. Господи, спасибо... Спасибо, что она дала такой ответ. — Я тоже хочу мира, Сумрак. Ой, Лойд, — она явно терялась. — И я хочу помочь. Если нужна жена для прикрытия, я буду ею. И... постараюсь играть эту роль правдоподобнее. Она покраснела. — Ты и так была хороша, — тихо сказал Сумрак, но она нервно помотала головой. Взметнулись её распущенные чёрные волосы. — Я подумала, что если у нас более глобальная цель, чем формальности для школы «Эдем», нам нельзя допускать ошибок. Никто не должен заподозрить. Я-я... с непривычки шарахалась от тебя всё это время, но теперь, если для убедительности... нужен будет... э-эм, т-телесный контакт, — казалось, она сейчас от неловкости закипит подобно чайнику на плите, — я готова. И сторониться тебя не буду. Мамочки, она сейчас умрёт — вот прямо здесь возьмёт и умрёт от смущения. А вдруг он подумает, что она озабоченная? — Не заставляй себя, — качнул Сумрак головой. — Я не буду нарушать твои личные границы. — Я не заставляю себя, — краснея сильнее, сказала Йор на удивление решительно. И посмотрела ему в глаза так прямо, так пронзительно. — И ты не нарушаешь, если я согласна на это. Если того будет требовать ситуация — я готова, просто... знай это. Нам ведь нельзя рисковать, так? Я плохо притворяюсь, поэтому, надеюсь... ты... поможешь мне? — Конечно, — на выдохе ответил Сумрак. Ему казалось, что он сейчас спит, и это больное воображение подсовывает ему эту сцену. Как так вышло? Он уже готовился к самому худшему. — Конечно, Йор. Ещё немного, и он уверует, что она — ангел. Непонятно как свалившийся на его грешную голову, как недавно заявил Френки. — Я готова сотрудничать. Можешь положиться на меня... если сможешь, конечно. К тому же, мы ведь... напарники, да? И она вдруг протянула ему руку с оттопыренным мизинцем. Совсем как два раза до этого. Только если раньше первым мизинец протягивал Сумрак, то теперь это сделала она. Такой детский, глупый, но искренний жест. — Напарники, — эхом повторил за ней Сумрак тихо и протянул ей руку в ответ. Их мизинцы вновь переплелись. — Спасибо, Йор. Правда. Я благодарен тебе, честно. Сам не осознавая этого, он пытался уверить её в своей искренности, зная, что шпиону трудно доверять. Но она по глазам видела, что он честный. И то, что она чувствовала в его взгляде, нравилось ей. Она вдруг улыбнулась — открыто и тепло. А у него будто огромный груз упал с усталых плеч. «Я постараюсь не стать плохим напарником, господин Лавочник, — подумала Йор, смотря на своего фиктивного мужа. — Я не потащу его на дно.» Теперь та трусливая первая мысль о побеге казалась ей отвратной. И в то же время она надеялась, что не совершила ошибку. Что она всё сделала правильно. Правильно ведь? Сумрак в эти мгновения показался ей таким прекрасным. И его холодные пальцы, которых она продолжала касаться, теперь согревались. Им нужно будет многое обсудить. Но теперь они чувствовали себя одной командой, действительно напарниками. И на душе вдруг стало куда спокойнее, будто успокоилась буря, утих шторм. Они в самом начале пути и пройдут этот путь вместе — она согласилась, а он безмерно ей благодарен за помощь. Они были готовы принять тайны друг друга, не зная, что не только у них в этом доме есть секреты. Близилось новолуние.