***
Если бы Сяо знал, что будет так сильно нервничать в течение всей поездки до Нью-Йорка, он выпил бы успокоительное ещё дома, чтобы не трястись от собственных мыслей, нервно заламывая руки. Сяо благодарен отцу за попытки помочь — тот берет его ладони в свои и, нежно улыбаясь, сплетает их пальцы или поглаживает по тыльной стороне, пока они едут до города. Сяо пытается отвлекаться на мелькающие за окном пейзажи и тепло родных рук, однако ничего из этого не помогает: мысли раз за разом возвращаются к предстоящему завтра экзамену, заставляя всё тело дрожать, а сердце сбиваться с привычного темпа. Даже выйдя из автобуса, Сяо не чувствует никакого восхищения от вида окружившего его мегаполиса. В последний раз он был здесь совсем крохой и мало что помнит о той поездке, так что по идее город должен был произвести на него большое впечатление. В другое время Сяо бы наверняка обратил внимание на особенности архитектуры и другие детали, но сейчас мысли ускользают, погружая того в себя и не давая насладиться новой атмосферой в полной мере. Так проходит все время их небольшой поездки. Отец и сын без проблем заселяются в гостиницу с двухместной кроватью — Сяо никак не реагирует на внезапный сюрприз, а Чжун Ли просто не акцентирует на своей маленькой хитрости внимание, — и через пять минут уже раскладывают свои вещи по тумбам: всё-таки им предстоит провести здесь десять дней, а значит, стоит позаботиться о собственном комфорте. Номер, который они снимают, выглядит вполне обычным — кровать, шкаф-купе с зеркалом от потолка до пола, стол, стул и ванная комната. Скромненько, но вполне уютно и чисто, а это, по их мнению, самое главное. Чжун Ли, уже разобравший свои вещи, бросает быстрый взгляд на Сяо, который по-прежнему сидит у соседней тумбы — их разделяет лишь кровать. Он порывается спросить, хочет ли тот пойти в душ первым, когда натыкается на его взгляд и напряжённую спину. Сяо смотрит на себя в зеркало, не двигаясь и практически не моргая, а в янтарных глазах читается множество разных эмоций, быстро сменяющих друг друга; всё — от напряжения до настоящей паники. Это заставляет Чжун Ли вздрогнуть, а его переживания за сына, и до этого терзающие душу, усилиться. Он никогда не видел того настолько подавленным: ситуацию нужно срочно спасать. В ином случае, она грозит перерасти в нечто ужасное. — Сяо, — окликает отец, оставаясь стоять на своем месте по другую сторону кровати. Сяо, услышав мужской голос, вздрагивает и переводит взгляд выше, смотря на Чжун Ли сквозь зеркало. — Ты в порядке? — это звучит так заботливо и тепло, что Сяо, не удержавшись, глубоко вздыхает, прикрывая глаза. Он никогда не умел спокойно реагировать на подобное внимание со стороны отца, и едва ли сейчас сможет целиком скрыть свое состояние от него. Определенно не в подобном настроении. — Как думаешь, я ужасен? — внезапный вопрос, вырвавшийся изо рта сына действует, словно пощёчина, и Чжун Ли дёргается, поджимая губы. Как давно Сяо думает о себе подобным образом? Это связано с экзаменами или с чем-то ещё? Причина таится в их отношениях? Нахмурившись, Чжун Ли начинает медленно двигаться в сторону Сяо, чтобы взять ситуацию под контроль и попытаться как-то утешить его. Почему-то ему кажется, что физическое расстояние между ними сейчас равняется душевному, и Чжун Ли чертовски хочется исправить это. — Мне кажется, я никчёмный и ужасно сдам этот входной. Столько подготовки и все зря. Ты разочаруешься, бросишь меня, и я из любимого сына стану главным разочарованием семьи, — его голос звучит очень тихо и, кажется, к концу речи срывается на всхлип, от чего у Чжун Ли сжимается сердце. Сяо встает с корточек, но будто бы избегает смотреть на отца, от чего тот начинает переживать лишь сильнее. Несмотря на то, что слова произносятся совсем негромко, Чжун Ли слышит каждое — все они, словно иглы, впиваются в его душу, заставляя ускорить шаг, дабы оказаться подле любимого человека и помочь ему справиться с нахлынувшими негативными эмоциями. Ему больно даже думать о том, что сейчас испытывает Сяо. Встав за спиной у сына, Чжун Ли кладёт руки к нему на плечи и немного сжимает, от чего тот несильно вздрагивает и открывает глаза, моментально встречаясь с янтарным взглядом, полным серьезности и волнения, сквозь зеркало. Тепло, исходящее от Чжун Ли, немного приводит в себя, и Сяо навостряет уши, готовясь слушать ответ родителя. Он даже не сомневается в том, что тот будет — видно, что он слишком сильно взволновал отца. — Ты не ужасен, солнце. Пожалуйста, не нужно говорить о себе таких вещей, — произносит Чжун Ли ласковым полушепотом, опускаясь к уху сына, чтобы донести информацию как можно более чётко. Возможно, это поможет тому лучше усвоить истинное значение его слов и принять их к сведению или, по крайней мере, просто отвлечет от негатива. Сяо от приятного ощущения, связанного с близостью любимого, покрывается мурашками, а внезапный приступ ненависти к себе притупляется, утопая в бесконечной нежности, исходящей от отца. — Я люблю тебя не за твои достижения, а просто за то, кем ты являешься. Помни об этом, пожалуйста, и не смей наговаривать на себя. Хорошо? — Чжун Ли оставляет лёгкий поцелуй у Сяо за ухом и опускает ладони ниже, перенося их на талию, попутно нежно оглаживая его бока. Сын послушно льнет к мужской груди и искренне наслаждается незамысловатой лаской, ощущая, как клубок нервного напряжения в груди постепенно распутывается, уступая всепоглощающей любви. — Хорошо, — тихо соглашается Сяо, безотрывно наблюдая за эмоциями отца сквозь зеркало: он никогда не мог противостоять доводам Чжун Ли. К тому же, те в самом деле довольно весомы и заставляют сына постепенно менять своё мнение в некоторых аспектах. Сложно оставаться безразличным или полным негатива к себе, когда на твоей коже оставляют нежные поцелуи, а шепот у уха настойчиво повторяет перестать наговаривать на себя. Чжун Ли довольно улыбается и, согнувшись ещё немного, оставляет на шее Сяо поощрительный поцелуй, заставляя того отклонить голову в сторону, дабы открыть больший доступ к себе. От внезапной ласки у Сяо учащается дыхание, а сердце начинает биться с двойной силой. Чжун Ли не касался его довольно продолжительное время, уважая личное пространство сына и его желание качественно подготовиться к экзаменам. Зачастую Сяо и сам пренебрегал быстрой дрочкой, оставляя все на потом, что, конечно же, имело некие последствия: организм, привыкший к постоянному вниманию и изголодавшийся по ласкам, сейчас с удовольствием откликается на аккуратные поцелуи, дорожкой следующие от уха по шее к ключицам и ласковым рукам, продолжающим двигаться по его телу с целью успокоить, одновременно с этим принося удовольствие. Даже такой мелочи оказывается достаточно для того, чтобы организм Сяо начал распаляться, а член в штанах твердеть. — Позволь папочке помочь тебе с волнением, — шёпот обдает кожу горячей волной, от чего Сяо плавится, позволяя мужским рукам забираться под его футболку, оглаживая живот, а следом чувствительные соски. Тихо простонав, Сяо прикрывает глаза, постепенно растворяясь в приятных ощущениях, заполоняющих все его нутро тягучим возбуждением. — Пожалуйста, папочка, — просит Сяо, незамедлительно получая укус в районе между ключицей и шеей, от чего внизу живота все скручивается в предвкушении. Сяо не фанат укусов, однако это нравится Чжун Ли, и от одной лишь мысли о его возбуждении ему и самому сносит крышу. Тем не менее, отец никогда не перегибает с укусами, уважая предпочтения своего сына. Когда одна из ладоней Чжун Ли спускается ниже, оглаживая член юноши сквозь шорты и боксерки, Сяо осознает, что уже чертовски возбуждён и стонет громче, откидывая голову на широкое плечо. Ему действительно не терпится отдаться своему отцу. Как он вообще выживал без его прикосновений и ласк целый месяц? Настоящая загадка. Сяо подсознательно прижимается к отцу ближе, сгорая от внутреннего опаляющего пламени, и задницей трётся о начавший затвердевать член, упирающийся ему в ягодицы сквозь несколько слоёв ткани. От ощущения чужого возбуждения ведёт похлеще, чем от предыдущих ласк, и Сяо позволяет себе раствориться в чувстве желанности. Тревожность как рукой снимает: каким образом он вообще мог подумать, что Чжун Ли перестанет хотеть его, любить? Они ведь вместе через столько прошли, столькому друг у друга научились, а он по-прежнему сомневается даже в отеческой стороне его любви, хотя тот никогда не давал даже повода для подобного. Нужно будет обязательно извиниться после всего этого — вряд ли Чжун Ли приятно осознавать, что собственный сын — по совместительству любимый человек — ставит под сомнения искренность его чувств. Немного помассировав уже твёрдый член Сяо сквозь одежду, Чжун Ли, решив не медлить, приспускает его шорты вместе с трусами, оголяя нижнюю часть его тела. Сяо едва подавляет первый порыв прикрыться — всё-таки они уже не первый раз занимаются сексом, и было бы странно стесняться подобного сейчас. По всей видимости, за время их небольшого перерыва он немного отвыкает от этой стороны их отношений. Тем не менее, Сяо быстро берёт себя в руки, не давая смущению и неловкости заполонить себя целиком — всё-таки желание близости оказывается сильнее. Аккуратный член Сяо прижимается к низу живота — его не скрывает даже длинная футболка, и Чжун Ли откровенно любуется собственным сыном, словно произведением искусства. Сяо — его дар и проклятье одновременно. Дар, потому что тот восхитителен буквально во всем и заслуживает всех благ этого мира, если не больше; проклятье же, потому что Чжун Ли даже не сможет дать ему нормальных отношений, в итоге обрекая их обоих на страдания. Однако сейчас разговор идёт не о нём и его опасениях, а о Сяо, так сильно нуждающимся в поддержке и хоть каком-то отвлечении от собственных мыслей. Взяв член в ладонь, Чжун Ли неторопливо проводит по нему вверх-вниз, заставляя Сяо задрожать сильнее и прерывисто выдохнуть. Одна лишь мысль о том, что Чжун Ли сам, без намёков и давления со стороны совершает первый шаг, начиная осыпать сына ласками и вниманием, делает Сяо безумно счастливым и возбужденным. От нежных поцелуев, продолжающих рассыпаться по его шее и плечам, ведёт ужасно, а ладонь, дрочащая его член, вынуждает выгибаться в мужских руках навстречу ласкам. Наверно, если бы Чжун Ли крепко не держал сына, тот бы давно упал — ноги от происходящего подкашиваются: настолько ему хорошо от обступивших ощущений. — Открой глаза, малыш, — внезапный шепот, раздавшийся над ухом, заставляет Сяо вздрогнуть и быстро облизнуть пересохшие губы. Голос отца всегда действует на него словно наркотик, а в такие моменты и вовсе сводит с ума. От особого тембра и низких ноток волосы на затылке поднимаются, а член дергается в очередной раз. — Посмотри, какой ты красивый, замечательный, — Чжун Ли не повышает голоса, продолжая неторопливо ласкать Сяо, от чего тот прикусывает нижнюю губу и шумно выдыхает через нос. Он хочет отказаться, помотать головой или хоть как-то выразить свое несогласие: едва ли Сяо сейчас сможет посмотреть на себя — наверняка видок так себе, да и от одной лишь мысли о подобном смущение вырастает раз в десять точно, превышая любую нормированную дозировку не то чтобы в сутки, а, пожалуй, за весь ближайший месяц. Однако отец оказывается на удивление настойчивым. — Я сказал тебе открыть глаза, солнышко, — с нажимом повторяет он, и у Сяо от властных ноток в чужом голосе совершенно срывает крышу. Он просто не может не подчиниться, когда Чжун Ли говорит подобным образом. Более того, ему хочется подчиниться этой его стороне. Опасливо открыв глаза, Сяо не сдерживает громкого стона: первое, на что падает его взгляд — это Чжун Ли. Его приоткрытые в возбуждении губы, шальной взгляд, немного сбившаяся прическа и зрачок, практически целиком затопивший янтарную радужку. Отец выглядит просто восхитительно, грязно, порочно. Сяо в который раз вспоминает, почему именно влюбился: тёмная сторона Чжун Ли, которую тот скрывает ото всех — даже от собственного сына — в такие моменты проявляется очень сильно, заставляя его отодвинуть на второй план любые рамки приличия. Чжун Ли старается ее контролировать, не поддаваясь собственным желаниям и порывам, но Сяо всё равно видит, как Чжун Ли хочет быть грубее, властнее, однако, зная, как сын падок на ласку, сдерживается ради его удовольствия. Это почему-то заводит. Мысленно Сяо благодарит папу за нежность и заботу вопреки собственным потаённым желаниям. На данном этапе отношений им пока что стоит повременить с подобными экспериментами. — Посмотри на себя, дорогой, — шепчет вновь, и Сяо, поддавшись порыву, переводит взгляд туда, куда было сказано. Что ж, парень ожидал гораздо худшего: у него растрепались волосы и общий вид так и кричит о том, чем они тут занимаются, однако Чжун Ли подобное нравится — это видно по его жадному взгляду, вовсю пожирающему Сяо, — и он чувствует, что готов показать любую свою сторону этому человеку, дабы вновь увидеть скрытый в обычное время опасный блеск в его глазах. — Ты прекрасен, Сяо. И тебе не нужны никакие экзамены, чтобы доказать это. Внезапные слова, полные непрекрытой любви и нежности по отношению к сыну, едва ли не заставляют парня плакать — и всё-таки его папа самый лучший в мире. Это неоспоримый факт, который не требует никаких доказательств. — Я люблю тебя, Сяо. Сильно, — от признания ведёт лишь сильнее, и сын ощущает, как от возбуждения и общего влияния слов Чжун Ли по щекам все-таки начинают течь слёзы. Он упирается ладонями в зеркало, чтобы устоять на ногах и вновь переводит взгляд на янтарь чужих глаз. То желание, та любовь и страсть, что горят в них, заставляют парня выгнуться навстречу ласкам и шумно выдохнуть. — Ты потрясающий, — сказав это, Чжун Ли проводит ладонью выше и, нажав на спину Сяо, заставляет того выгнуться в спине, сжимая зеркало по краям. Убедившись, что сын крепко стоит на ногах, мужчина переносит руки на его бедра и, подойдя вплотную, потирается пахом о его задницу, от чего тот тихо всхлипывает и подается назад, стараясь получше прочувствовать возбуждение Чжун Ли. — Мгх, папочка, сильнее, — скулит Сяо, ощущая, как член дергается даже от такого непрямого контакта. Чжун Ли, смотря на сына, сексуально выгибающегося в его руках, отстраняется, чтобы приспустить штаны вместе с трусами и прижаться к парню уже оголённым членом. Он дразняще приставляет головку к анусу Сяо, но не входит, а скользит выше, из-за чего парень теряется в ощущениях и желаниях, накрывающих его от подобных действий отца. Когда движение повторяется, Сяо, не сдерживаясь, всхлипывает: терпеть подобное становится всё сложнее. — Трахни меня, пожалуйста, боже, я так хочу тебя внутри, — буквально умоляет он, и Чжун Ли едва сдерживается от того, чтобы поддаться и, сорвавшись, засадить сыну без подготовки и смазки. Мужчина осаживает себя и немного отстраняется, поджимая губы. Как же сложно контролировать себя, когда рядом находится человек, которого ты безумно хочешь, и это желание взаимно. Тем не менее, поддаваться нельзя — всё-таки он обещал повременить с аналом в первую очередь самому себе. Сяо издает разочарованный вздох и, прижавшись лбом к зеркалу, призывно шевелит задницей, как бы пытаясь соблазнить отца. Прикрыв глаза, Чжун Ли делает глубокий вдох-выдох, прежде чем вновь взглянуть на сына. — Пожалуйста, — просит уже тише, жалобнее. — Хотя бы пальцами. «Считается ли секс анальным, если я трахну его пальцами?» — спрашивает Чжун Ли скорее у своей совести, нежели у самого себя. Готов ли он преступить своё собственное правило — пусть и не целиком — ради того, чтобы увидеть, как Сяо будет стонать и кончать от его пальцев внутри? Сможет ли он, увидев полное наслаждения лицо сына, сдержаться от последующих действий? Член от фантазии о Сяо с его пальцами внутри дёргается, и Чжун Ли, решившись на эту авантюру, проводит ладонью по копчику сына. — Уговорил, — тягуче произносит он, наблюдая за тем, как Сяо от его прикосновения прогибается в спине. — Но я не брал смазку, солнышко. Придётся прибегнуть к слюне, — услышав согласие и столь интригующее продолжение, Сяо с надеждой вскидывает голову, сталкиваясь сначала со своим развратным видом, а затем сразу же натыкаясь на жадный взгляд отца. Тот буквально пожирает сына одними глазами. Заметив чужое внимание, Чжун Ли нарочито медленно поднимает одну из рук в поле обзора сына и засовывает себе в рот пару пальцев, несильно высовывая язык. Если до этого у Сяо просто горели щёки, то сейчас ими можно было бы, пожалуй, согреться в особо холодную сибирскую зиму. Чжун Ли, обсасывающий собственные пальцы, теперь определённо входит в топ пять фетишей Сяо. Если бы его член мог встать еще сильнее, он бы наверняка так и сделал. — Пожалуйста, — только и может проскулить Сяо, когда отец неторопливо достаёт пальцы из своего рта, смотря сыну в глаза. От подушечек к губам тянется небольшая ниточка слюны, и парень шумно сглатывает, внимательно следя за тем, как Чжун Ли заводит руку ему за спину, за поле его зрения, после чего ощущая приставленный к анусу палец. От предвкушения пальцы на ногах поджимаются, а узел внизу живота начинает ныть. — Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, — слышит Сяо, прежде чем ощутить, как нечто постороннее входит в него сзади. Чжун Ли действует медленно, позволяя сыну привыкнуть к необычным чувствам. Не то чтобы Сяо никогда не эксперементировал с собой подобным образом — бывали вечера, когда ему безумно хотелось ощутить в себе хоть что-то. Конечно же, он всегда представлял на месте своих пальцев пальцы отца, однако факт остаётся фактом — некий опыт у него имеется. Тем не менее, одно дело заниматься подобным наедине с собой и совсем другое — позволять кому-то постороннему ласкать себя сзади. Конечно же, всё это будет ощущаться иначе, в новинку. Именно поэтому сначала Сяо остается напряженным, однако, чем глубже Чжун Ли погружает палец в него и чем сильнее оглаживает внутренние стенки, тем больше парень расслабляется, позволяя себе насладиться мыслью о том, кто именно сейчас растягивает его. Чжун Ли же, поняв, что Сяо привык к одному пальцу, аккуратно добавляет второй и, решив больше не ждать, со знанием дела нажимает на простату, от чего парень, ноги которого резко подгибаются, едва ли не падает на пол, с трудом удерживаясь за зеркало. Мужчина через отражение видит, как от наслаждения у парня закатываются глаза, а рот приоткрывается в громком стоне. Чжун Ли знает, насколько подобное может быть приятным, поэтому начинает постепенно наращивать темп пальцами, заставляя Сяо теряться в калейдоскопе ощущений. Пока пальцы на одной руке начинают ускорять свой темп внутри сына, другой ладонью Чжун Ли, не выдержав, начинает дрочить себе. Сложно удержаться от подобного соблазна, когда Сяо издаёт настолько сексуальные звуки, выгибается так сильно и отчаянно цепляется за края двери шкафа-купе. Он будто бы воплощение всех эротических мечт мужчины — невинный, но развратный; милый, но резкий; смущённый, но прямолинейный. Наверно, Чжун Ли бы ни за что не променял его ни на кого другого. — Так хорошо, папочка, — задыхаясь, скулит Сяо сквозь стоны, чувствуя, как к текущим по щекам слезам наслаждения прибавляется слюна, стекающая вниз по подбородку. Он никогда раньше не ощущал ничего подобного, хотя и много читал о простате, а также ее массаже. Однако самостоятельно Сяо её не нашёл, пробовать же нечто подобное с кем-то чужим у парня не было желания. Именно поэтому сейчас острые ощущения окружают его, заставляя теряться в мыслях и словах, а местами даже забывать собственное имя. — Пожалуйста, ах-х, да! — несвязные слова продолжают вырываться изо рта сына, от чего всё внутри Чжун Ли буквально рычит, приказывая продолжать дарить парню удовольствие. Сяо находится в таком состоянии благодаря ему, никто другой никогда прежде не доводил его до подобного, и мужчина по-собственнически хочет, чтобы этот факт никогда не менялся. — Чего ты хочешь? — голос Чжун Ли садится от возбуждения, поэтому звучит сексуальнее, развратнее, от чего Сяо всхлипывает в очередной раз. — Пожалуйста, — всё так же бессмысленно скулит он, ощущая, как все внутри скапливается от предстоящей разрядки. Чжун Ли же, будто бы почувствовав это, замедляет темп и добавляет в голос немного строгости. — Скажи мне, чего ты хочешь, — изначально мужчина не хотел применять свой приказной тон на Сяо — всё-таки с сыном хочется быть мягче, ласковее — однако сейчас это приходится как нельзя кстати. Возможно, самому Сяо подобное нравится меньше, чем самому Чжун Ли, но ослушаться отца, когда тот говорит подобным образом, он просто не может. — Я хочу кончить от того, как ты трахаешь меня пальцами, папочка, — сбивчиво произносит он заплетающимся языком, моментально срываясь на стон — Чжун Ли вновь ускоряет темп, не оставляя сыну ни секунды на передышку. — Умничка. И всё, они снова срываются в бездну. Сяо, не знающий, каким образом он ещё умудряется держаться на ногах, стонет и выгибается, теряя восприятие времени от яркого наслаждения, окружившего его со всех сторон, и Чжун Ли, сгорающий от пожирающего его изнутри зверя под названием «собственничество», быстро дрочит себе в такт ласкам сына. В комнате становится на несколько градусов жарче по сравнению с тем, какой температура была до этого, а зеркало перед Сяо частично запотевает. Мужчина бы хотел, чтобы это продолжалось вечность, однако всему рано или поздно наступает конец. Парень кончает внезапно, марая стекло перед собой, а Чжун Ли изливается вскоре вслед за ним, попадая сыну на спину, после немного отстраняясь. Они оба шумно дышат, стараясь прийти в себя, а Сяо даже оседает на пол, не в силах более держаться на ногах. Мужчина не успевает подхватить того и решает сесть на кровать, дабы хоть немного отдышаться после такого необычного опыта. В голове же образуется приятная пустота, позволяющая, наконец, вдохнуть полной грудью. Всё-таки секс — отличный способ для снятия стресса. В комнате на некоторое время устанавливается комфортная тишина — слышится лишь сбивчивое дыхание двух людей и их собственное стучащее в ушах сердце. Говорить как-то не хочется, однако Чжун Ли всё равно решается прервать приятную тишину, дабы убедиться, что с Сяо все хорошо. Всё-таки это не только его долг, как любовника, но и как родителя. — Ты в порядке? Чувствуешь себя лучше? — спрашивает нежно и, протянув руку к сыну, ласково оглаживает его плечо, привлекая к себе внимание. Сяо оглядывается — его щеки еще покрыты румянцем, а губы немного пересохли. Он выглядит так, будто бы находится в лихорадке, но Чжун Ли знает, что на самом деле скрывается за этим видом, и это отчего-то приятно греет ему душу. «И как можно выглядеть настолько милым и порочным одновременно?» — Да, все в порядке, пап, — Сяо искренне улыбается, и у Чжун Ли будто бы падает гора с плеч — чувство облегчения заполоняет его нутро, позволяя внутренней пружине ослабиться. Он всё-таки смог помочь сыну: пусть и немного необычным путем; но ведь главное — это результат. — У тебя отличные способы поднятия настроения, — парень говорит шутливо, и Чжун Ли внезапно ощущает, как начинает смущаться от столь безобидной шутки. Он не испытывал подобных чувств очень-очень давно, и сейчас они обрушиваются на него, будто бы лавина, захлестывая с головой. Мужчина пытается держать лицо нейтральным, однако, судя по всему, что-то всё-таки мелькает в его выражении, потому что Сяо фыркает от смеха. Наблюдать, как отец находится в замешательстве — удовольствие весьма необычное и достаточно интересное. — Стараюсь, — произносит глухо, с намеком на стыдливость. Парень, поняв, что Чжун Ли может быть некомфортно от подобного проявления чувств, решает немного сменить тему, дабы тот почувствовал себя лучше. — Только вот зеркало теперь придётся отмывать. Не хочется заставлять клининг страдать с этим лишний раз. Тем более, — на лице Сяо образовывается неприсущая ему хитрая усмешка, — из-за этого может возникнуть множество вопросов, — он играет одной из бровей, и Чжун Ли в который раз задаётся вопросом, где его сын научился подобным манипуляциям. Явно же не от него. — Думаю, все их вопросы отпадут, когда они увидят двухместную кровать, — он нежно улыбается уголком губ, когда видит, как на лице сына расцветает очаровательный румянец — наступает его черёд вгонять Сяо в краску. Что ж, хоть что-то у них остается неизменным. — В любом случае, — убрав руку с плеча парня, Чжун Ли встает на ноги. Тот поднимает на него вопросительный взгляд, как бы ожидая продолжения: — мы можем заняться этим потом. А сейчас мы могли бы расслабиться и, к примеру, принять ванну вместе. Хочешь? — мужчина знает, что Сяо наверняка согласится — тот всегда был «за» любую деятельность, если та была связана с папой, и вряд ли сегодняшний день станет исключением. Так и происходит — лицо Сяо озаряет искренняя улыбка, а сам он бодро кивает, быстро поднимаясь на ноги вслед за мужчиной, как бы показывая, что за Чжун Ли он готов последовать хоть на край света. — Конечно! Плохие мысли покидают голову Сяо на этот вечер. Сейчас у него есть прекрасная возможность насладиться ванной со своим любимым человеком, и он не намерен её упускать. А тревожность и переживания по поводу экзаменов и неопределенного будущего могут подождать. — Только я хочу с пенкой, — добавляет он, когда они уже заходят в ванную комнату. Чжун Ли с умилением улыбается, вспоминая их водные процедуры в детстве Сяо. «Он совершенно не меняется», — думает отец, а вслух произносит: — Само собой.***
Следующее утро начинается с того, что Сяо просыпает собственный будильник и подскакивает лишь тогда, когда его будит уже умывшийся и собранный Чжун Ли. Он хотел встать пораньше, чтобы повторить материал перед экзаменом, однако теперь у парня остается время лишь на то, чтобы быстренько привести себя в порядок и перехватить что-то покушать вместе с отцом перед экзаменом в кафе возле их гостиницы. На самом деле, от нервов кушать не хочется от слова совсем, но Чжун Ли сто процентов не отпустит его на вступительные, пока не убедится в том, что тот съел хотя бы небольшую закуску, а спорить с отцом бесполезно, поэтому Сяо в любом случае придется поесть. Собравшись, они выходят из своего номера и, неловко разойдясь со своими соседями в разные стороны — те, судя по всему, намереваются спуститься на лифте, пока отец с сыном выбирают лестницу, — направляются на первый этаж. Первое время разговаривать как-то не хочется — всё-таки время ещё достаточно ранее, однако этаже на четвертом Сяо решает спросить, почему Чжун Ли не разбудил его пораньше, как тот и хотел встать, на что получает следующий ответ: — Хотел дать тебе немного отдыха. Думаю, тебе будет легче справиться на экзамене, если ты плотно покушаешь и хорошенько выспишься, — и парню честно нечего противопоставить этим словам. Он понимает, как важна забота о себе и благодарен отцу за то, что тот продолжает следить за его режимом питания и сна, даже когда сам Сяо забывает о самом базовом уходе о себе. Без отца он бы, наверно, уже помер от истощения. На ум сразу же приходит ненавязчивая забота от Чжун Ли дома: когда Сяо готовился к экзаменам, тот всегда приносил ему каких-то фруктов или воды, настаивал на ужине и прилежно готовил завтраки, при этом стараясь лишний раз не дёргать сына. Если это не любовь, то Сяо не знает, как ещё можно описать подобное. — Спасибо, пап, — смущённо бубнит парень, ощущая, как благодарность расходится волнами где-то в груди. Чжун Ли, заметив румянец на щеках Сяо, улыбается уголком губ, позволяя себе минутку гордости за них обоих. Ему совсем нетрудно дать своему сыну то, что должен предоставить каждый родитель ребёнку. Однако, с другой стороны, не все отцы оказываются настолько поддерживающими для своих сыновей, поэтому, возможно, не всё так плохо у них во взаимоотношениях. — Не за что, солнце, — произносит он, а после мельком целует Сяо в щёку на одном из лестничных пролётов. Покраснев пуще прежнего, парень поднимает на отца удивлённый взгляд. Они же договорились не проявлять чувств на публике. Что-то изменилось? Он поменял своё мнение? В какой-то момент Сяо перестал понимать логику своего отца, однако то, что она точно есть — он не сомневается. — Мы обсудим это после твоего экзамена. Сейчас тебе нужно сконцентироваться немного на других вещах, а не нашем партнёрстве, — улыбается мужчина, будто бы прочитав мысли Сяо. Тот кивает, решив, что папа прав, и следует за ним в сторону кафе. На данный момент ему стоит озаботиться тем, как он будет рисовать требуемые задания. Отношения же с Чжун Ли никуда не убегут — они наверняка переговорят вечером в своём номере. Они заказывают кофе с круассанами и, быстро позавтракав, отправляются в нужный корпус университета на метро. Чжун Ли старался выбирать гостиницу неподалеку, однако здание, где проходят вступительные испытания, располагается аж в центре города, где цены на комнаты даже в самом простом хостеле оказываются чересчур высокими для обычных людей со среднестатистическими зарплатами. Поэтому выбор пришлось остановить на чём-то попроще, но находящемся не слишком далеко от станции метро, дабы у них оставалась возможность без проблем добраться до центра, а оттуда — куда им угодно. К тому же, местечко, которое нашёл Чжун Ли, оказалось вполне неплохим с точки зрения дизайна и комфорта, так что они, по сути, убили двух зайцев одним выстрелом. Путь до колледжа не занимает много времени и уже через десять минут Чжун Ли вместе с Сяо сворачивают на дорогу, ведущую в его сторону. Нужный корпус, стоящий среди зеленеющих деревьев, кажется просто огромным, и Сяо ненароком надеется, чтобы его пары проходили не здесь — он очень боится потеряться в первый же день учёбы. В любом случае, период адаптации будет очень сложным — он буквально может чувствовать это. Когда они подходят к университету, их встречают несколько волонтёров, радостно улыбающихся и протягивающих им листовки об активе и других плюшках их колледжа. Сяо бездумно берёт одну из брошюр, и Чжун Ли решает взять её себе, дабы не захламлять рюкзак сына, незаметно вытаскивая ту из его рук. Тот, находясь в своих мыслях, даже не обращает на это внимания, и Чжун Ли вполне может его понять — всё-таки сейчас будет решаться, может, и не судьба, но явно что-то важное в его жизни. В жизни их обоих. Мужчина видит, что Сяо, пусть и нервничает, но явно меньше, чем вчера. Возможно, их интимная близость всё же оказалась полезной для него и была вполне к месту — это немного успокаивает Чжун Ли. Он решает не дёргать сына лишний раз, позволяя тому настроиться на экзамен самостоятельно. Чжун Ли лишь следит за тем, чтобы тот не споткнулся о собственные ноги или не врезался в кого-то из других абитуриентов и волонтёров от колледжа — оказаться в отделении неотложной помощи вместо вступительного испытания явно не входит в планы мужчины. Они без проблем доходят до столов регистрации и занимают очередь на общую направленность под названием «Дизайн» — об этом гласит табличка, которую сотрудники потрудились наклеить прямо над столом. Сяо, внезапно осознав, в какой толпе людей сейчас находится и что ему предстоит рисовать на протяжении пяти часов, чувствует, как паника начинает нарастать, заставляя дыхание сбиться, а сердце забиться чаще от тревоги. Он на ощупь находит руку Чжун Ли и несильно сжимает её, как бы давая отцу сигнал о своём эмоциональном состоянии. Мужчина, всё поняв без слов, сплетает их пальцы и в успокаивающем жесте начинает поглаживать его руку большим пальцем, стараясь показать, что он будет рядом несмотря ни на что. Это немного успокаивает Сяо — всё-таки он и правда здесь не один. Даже если он не сдаст этот экзамен — папа не перестанет его любить. К тому же, жизнь на этом не заканчивается. Удивительно, как одно лишь прикосновение любимого человека может оказать на тебя настолько сильное успокаивающее влияние. И Сяо позволяет этому ощущению прийти на замену внутренней панике. Никто из окружающих не обращает на них внимания — всё-таки здесь они незнакомцы, впервые видящие друг друга, так что никому, по сути, нет до них дела: окружающим, по большому счёту, плевать на парочку держащихся за руки парней — мысли каждого человека заняты чем-то своим. Родня они или партнёры — кому какое дело. Они все здесь собрались лишь за тем, чтобы сдать экзамен и поступить на желаемую специальность. Только и всего. Очередь двигается вперёд довольно быстро и уже в скором времени Сяо и Чжун Ли оказываются у регистрационного столика. Сяо, достаточно успокоившийся к этому моменту, быстро выдёргивает свою руку из ладони Чжун Ли, почему-то чувствуя себя неловко. Пусть люди и не знают, что Чжун Ли — его отец, однако от осознания того, что парень, будто бы ему снова пять лет, хватается за родителя в попытке успокоить свою тревожность, почему-то становится стыдно. Мужчина ничего не имеет против: он готов сделать что угодно для комфорта сына. Именно поэтому Чжун Ли, будто бы так всё и планировалось, флегматично убирает ладонь в карман и переводит взгляд на сидящего за столом парня. Тот быстро скользит взглядом по резкому телодвижению Сяо, но ничего не говорит, лишь ярко улыбаясь подошедшим — они втроём будто бы негласно сговорились, что ничего не произошло: со стороны это может показаться даже забавным. Чжун Ли парень кажется милым — он непроизвольно скашивает взгляд на бейджик на груди, однако на нём по какой-то причине не оказывается имени, что вызывает в мужчине недоумение. «Зачем он носит на себе пустой бейджик?» — думает он, но вслух ничего не говорит. Всё-таки они чужие друг другу люди и должны держаться соответствующе. — Добрый день! Вы на вступительный экзамен? — вежливо интересуется юноша, посмотрев сначала на Чжун Ли, а затем на Сяо, как бы пытаясь угадать, кто именно пришёл к ним на поступление. Отец отступает немного назад, позволяя сыну занять место поближе к столику так, чтобы было понятно, кого именно придётся искать в списках. — Здравствуйте, да, — вежливо отвечает Сяо немного хриплым от волнения голосом, моментально поджимая губы. Чжун Ли же лишь кивает в ответ на приветствие, но вслух ничего не произносит, позволяя Сяо самостоятельно со всем разобраться. Любое социальное взаимодействие станет для него отличным жизненным опытом, и отец не смеет отобрать это у сына. — Скажите свою фамилию, пожалуйста, — просит парень-волонтёр, опуская взгляд на свой регистрационный лист. Его ресницы кажутся настолько длинными, что у Чжун Ли в какой-то момент проскальзывает мысль, не красит ли он их. Никакого осуждения — лишь простой интерес. На самом деле, странно, что тот возник по отношению к какому-то незнакомцу — как правило, Чжун Ли не интересуется никем, кроме близких и коллег, однако он решает списать всё на необычную ауру мальца. — Сяо, — поняв, что он только что произнёс не фамилию, а имя, Сяо моментально теряется и заливается стыдливым румянцем, ощущая, как сердце в груди начинает биться чаще. Нет, конечно же, Сяо сильно волнуется и всё в таком духе, но он никогда прежде не путался в настолько простых вещах. Чжун Ли в шутку думает, что, должно быть, сын тоже засмотрелся на симпатичного мальчика — иного объяснения он просто не может придумать. Волонтёр, осознав оплошность абитуриента, поднимает свой взгляд и, стараясь сдержать смех, произносит как можно более спокойным голосом: — Фамилию, пожалуйста, — в его бирюзовых глазах мелькают смешинки, а в словах всё равно проскальзывают нотки смеха, и Чжун Ли ненароком залипает на весёлого паренька чуть больше положенного: две косички, концы которых уже очевидно вымылись и теперь кажутся просто осветлёнными, забавный джинсовый комбинезон и хитрая улыбка от уха до уха. А еще приятный голос. «Наверно, он красиво смеётся, — странная мысль. Очень странная. На мгновение Чжун Ли испуганно замирает и начинает бранить себя за неуместные мысли. — Ты теперь на всех маленьких мальчиков будешь засматриваться? Угомонись». Заметив внимание незнакомого мужчины, парень-волонтёр переводит на него взгляд и, игриво подмигнув, вновь переключается на Сяо, пытаясь выудить-таки у него нужную информацию. Тот же не замечает вокруг себя абсолютно ничего, полностью концентрируясь на собственном ощущении стыда, и Чжун Ли мысленно благодарит Богов за то, что сын не повернулся к нему корпусом — на его лице определённо мелькает едва заметная улыбка, явно не предназначенная для Сяо. — Моракс, — вмешивается Чжун Ли, когда понимает, что сын в порыве паники — и чего-то ещё, — абсолютно теряется и забывает всё на свете. — Его фамилия — Моракс, — уточняет он для большего понимания, ну, и, возможно, чтобы вновь привлечь к себе внимание привлекательного юноши. Однако тот больше взгляд не поднимает, начиная заниматься своей работой. — Моракс… — волонтёр без имени на бейджике листает регистрационные списки, задумчиво прикусывая кончик шариковой ручки. Дабы не смотреть на сие действо — по какой-то причине это ощущается, словно измена, — Чжун Ли переводит взгляд на Сяо, и его чувство вины за засматривание на красивого юношу при наличие живого любовника сразу же отходит на второй план — кажется, его сын ощущает себя примерно так же. Такой вывод можно сделать, исходя из странного взгляда, которым тот буравит бедного паренька. Сяо определённо пытается выглядеть спокойно, однако мужчина видит, что на самом скрывается за янтарем глаз — это же как в зеркало смотреться. Чжун Ли мысленно усмехается — неужели у них примерно совпадает типаж, если это не касается друг друга? То есть его шуточное ранее утверждение вполне может оказаться нешуточным? Яблоко от яблоньки. — Да, нашёл, — радостно откликается юноша, выводя отца и сына из собственных мыслей. Волонтёр выписывает что-то на листочек и протягивает Сяо, при этом не спуская взгляд с них обоих, по очереди переводя взгляд с одного на второго. — Это ваш регистрационный номер. Пожалуйста, пройдите в триста третий кабинет для прохождения вступительного творческого испытания. Портфолио соберут перед началом экзамена. Желаю удачи, — и вновь эта яркая улыбка, сравнимая, наверно, только с солнцем, и адресованная не кому-то конкретному, а будто бы всем сразу. Чжун Ли кажется, что он вот-вот ослепнет, поэтому, быстро поблагодарив юношу, отходит немного в сторону, пропуская вперед следующих за ними по очереди людей. Сяо поступает точно так же, лишь напоследок оглядываясь через плечо, чтобы в последний раз посмотреть на милого паренька. «И что это, чёрт возьми, сейчас было?» — проносится в мыслях у них обоих. Ответа, конечно же, никто не получает.***
Они без проблем добираются до нужной аудитории за десять минут до начала экзамена — здание университета оказывается менее запутанным, чем Сяо ожидал. Пока никого из подошедших не запускают внутрь, Чжун Ли с Сяо встают немного поодаль от остальных, закрываясь в своеобразном уютном коконе. Они не переговариваются — отец лишь подбаривающе гладит сына по плечу, улыбаясь уголком губ, а Сяо старается впитывать в себя это настроение и глубоко дышать — паниковать больше не хочется. Когда двери аудитории призывно открываются и абитуриентов зазывают внутрь, Чжун Ли, несильно сжав руку Сяо в своей, напоследок произносит: — Удачи, солнце, — едва слышно, прямо ему на ухо, и оставляет на щеке лёгкий поцелуй. Это заставляет сына улыбнуться уголком губ и почувствовать себя увереннее. — Ты справишься, — Чжун Ли на сто процентов уверен в своих словах. Само собой, он примет любой результат Сяо, однако что-то ему подсказывает, что усердная подготовка парня не прошла даром. — Спасибо, — так же шёпотом отвечает Сяо, ощущая, как всё внутри начинает трепетать. Уверенность вновь возвращается к нему, а руки окончательно перестают нервно дрожать. Инцидент у регистрационного столика и милый парень, сидящий за ним, отходят на подкорку сознания как что-то, чего никогда и не было. Перед взором вырастают новые цели. — Я буду ждать тебя здесь, — Чжун Ли знает, что экзамен будет длиться несколько часов, однако он готов провести всё это время здесь, если это позволит Сяо почувствовать себя немного увереннее — возможно, от осознания, что кто-то из близких находится совсем рядом, станет чуточку легче. Улыбнувшись напоследок, сын отстраняется от отца и скрывается в толпе остальных абитуриентов, чтобы предоставить свой регистрационный номер. Чжун Ли до последнего следит за макушкой Сяо, пока тот не скрывается внутри, а дверь в аудиторию не закрывается. Экзамен начинается. Мужчина, недолго думая, находит скамейки неподалеку от автомата с кофе и усаживается на них. Он привёз с собой бумаги с работы и сейчас, раз уж ему выдалась подобная возможность, будет с ними разбираться. Чайльд, конечно же, во многом ему помогает и частенько прикрывает его, однако с некоторой документацией приходится разбираться самостоятельно. К сожалению, у его заместителя есть доступ не ко всем данным и информации их участка, а копить работу Чжун Ли не любит.***
Часы тянутся, словно резина, а отчёты волочатся непрерывным потоком — работа с бумажками и без того ощущается отвратительно, а здесь даже нет нормального стола и стула, чтобы поработать с комфортом. На десятой странице у Чжун Ли затекает спина и начинают болеть ноги — всё-таки он уже не так молод, и мужчина решает немного размяться. Отложив отчёты в сторону, мужчина сначала сидя потягивается, прикрыв глаза, и, закончив с этим, уже хочет встать, когда взгляд открывшихся глаз натыкается на знакомую фигуру парня. Волонтёр, с которым они имели удовольствие пообщаться у регистрационного стола, стоит у кофейного автомата, то есть совершенно недалеко от Чжун Ли, и пялится на него так откровенно, что внутри что-то начинает непроизвольно кипеть. Чжун Ли не знает, сколько тот стоит в подобном положении, однако интуиция подсказывает, что паренёк определённо подошёл не только что, а какое-то время назад. Получается, он просто стоял и смотрел на то, как какой-то мужик занимается документацией, сидя в холле его колледжа. «Странный тип», — подумали оба. Между ними повисает странное молчание — не неловкое, а скорее смущённое, будто бы они оба поймали друг друга на чём-то постыдном и не достойном упоминания. Наверно, Чжун Ли бы так и продолжил молчать, а затем просто смотался в туалет, дабы избежать излишней неловкости — ему всё-таки здесь ещё сидеть и сидеть, — когда паренёк открывает рот и произносит своим прекраснейшим голоском: — Не подскажете, который час? И, честно говоря, это самое странное начало диалога в его бренной жизни, — не то чтобы Чжун Ли вообще вляпывался в нечто подобное до этого, — с которым ему приходилось иметь дело.