***
— Я соскучился, пап, — это становится первыми словами, которые Сяо выдыхает прямо в губы Чжун Ли. Они не успевают даже переодеться или просто пройти дальше в квартиру; Сяо с поездки наверняка устал, хочет принять душ и поесть свежего супа, который Чжун Ли приготовил совсем недавно, однако сейчас, увидев отца после двухнедельной пытки на расстоянии, он не удерживается и прямо с порога увлекает Чжун Ли в поцелуй, пропитанный отчаянной страстью и взаимной тоской. Всё, чего ему хочется в это мгновение — прижаться к папе как можно сильнее и больше никогда его не отпускать. Или, по крайней мере, быть с ним рядом ближайшие несколько часов. — Я тоже, малыш, — только и успевает ответить Чжун Ли, прежде чем Сяо, прерывисто вобрав ещё немного воздуха через нос, возобновляет их стремительный поцелуй, позволяя себе обнять, прижаться ещё сильнее. У Сяо от столь долго желанной близости с отцом всё внутри переворачивается и просит о большем: как же он всё-таки скучал по Чжун Ли — его мягким прикосновениям, граничащим со страстным помутнением, горячему языку, старательно вылизывающему его рот, тихим выдохам между поцелуями, заставляющим узел возбуждения внизу живота затягиваться сильнее, а пальцы на ногах поджиматься. Не зря Кай убеждал его, что стена между ним и Чжун Ли исчезнет, когда они начнут заниматься сексом по телефону и другими непристойностями на расстоянии. Более того, вирт, судя по всему, всё это время отлично подогревал их желание увидеть друг друга как можно скорее: та страсть, с которой Чжун Ли сейчас целует его, сжимает его тело в своих руках и прерывисто выдыхает между поцелуями, сравнима лишь с самым началом их отношений, когда сексуальное напряжение, копившееся месяцами, неожиданно начало выплёскиваться из их тел, напрочь сметая здравый смысл. — Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе, Сяо, — сбивчиво шепчет Чжун Ли, когда воздух в лёгких заканчивается, и им приходится отстраниться друг от друга, дабы отдышаться и немного прийти в себя. Он проводит рукой по щеке Сяо, заправляя волосы ему за ухо, от чего тот заливается краской: казалось бы, они только что страстно целовались прямо на пороге квартиры, не успев даже нормально поздороваться, но он всё ещё чертовски стесняется, когда дело доходит до нежности со стороны Чжун Ли. То, в каком состоянии сейчас находится отец, до какого состояния Сяо сам его довёл, заставляет его внутренне дрожать и желать большего. Как же давно они не занимались сексом. — Мне кажется, я догадываюсь, — усмехнувшись, Сяо опускает руку ниже и накрывает ладонью пах Чжун Ли: его член уже стоит, что не может скрыть никакая одежда, и один лишь этот факт заставляет Сяо испытывать настоящую бурю самых разнообразных эмоций. Он быстро проводит языком по губам в предвкушении: фантомное ощущение члена Чжун Ли во рту заставляет податься ближе. Если отец разрешит сделать ему минет сегодня, Сяо, наверно, скончается от счастья. — И когда ты стал так быстро возбуждаться? — дразнится он, сжимая стояк отца прямо сквозь несколько слоёв ткани: несильно, но ощутимо; так, чтобы тот смог в полной мере ощутить близость Сяо, — отчего Чжун Ли несдержанно выдыхает через нос, совершенно не скрывая своего истинного состояния. — Тогда же, когда ты научился соблазнять меня на расстоянии, — довольно хмыкает Чжун Ли, специально толкаясь навстречу Сяо так, чтобы тот полностью осознал масштабы бедствия, причиной которого стал он сам. По виду Чжун Ли можно смело сказать, как сильно он истосковался по их близости, и насколько необходимо для него сейчас касаться Сяо, чувствовать его ласки, отвечать на его поцелуи и просто быть рядом. — Мой мальчик вырос так быстро, — ощутив, как сын начинает таять от всего происходящего, Чжун Ли усмехается, и Сяо не удерживается от хаотичного румянца, постепенно расползающегося по его щекам нежной волной. Чжун Ли не может оторвать от него взгляд: настолько Сяо прекрасен. — Не говори таких вещей, когда мы собираемся заняться сексом, — ворчит Сяо в ответ, отводя взгляд, но Чжун Ли видит: на самом деле, он не имеет ничего против. — Но мне так нравится наблюдать за твоим смущением, малыш, — шепчет он в губы напротив, искренне наслаждаясь тем, как от каждого сказанного слова Сяо плавится всё сильнее, погружаясь в пучину сладострастного стыда. Как бы тот не ворчал, Чжун Ли отлично видит — Сяо всё происходящее нравится не меньше него самого, и это не может не радовать. Когда Сяо, не сдержавшись, агрессивно накрывает губы Чжун Ли вновь, тот улыбается прямо в поцелуй: порой его сын становится настоящим цундере, выпуская коготки, как маленький котёнок. Он опускает обе руки ниже, прямо на ягодицы Сяо, и сжимает их, с наслаждением ловя возбуждённый выдох своими губами. — Нам стоит перейти на кровать, — горячо шепчет Сяо между поцелуями, прикрывая глаза: ему так хорошо сейчас, он мечтал об этом дне на протяжении нескольких недель; несомненно, Сяо был бы счастлив, даже если бы Чжун Ли решил подрочить ему прямо в прихожей, но всё же стоит задуматься о смене места, если они не хотят делать генеральную уборку все выходные. Чжун Ли, словно не услышавший его, оставляет его губы в покое и опускается ниже, к шее, заставляя сына выгнуться в его руках и тихонько простонать. Конечно же, его тело, такое отзывчивое и податливое в обычное время, становится ещё более чувствительным — в конце концов, Сяо никто не касался на протяжении такого долгого срока. Эта мысль действительно сводит Чжун Ли с ума, и он оставляет языком очередной влажный след на нежной коже. — Ах-х, папочка, — Чжун Ли, услышав приятный полустон, сорвавшийся с губ Сяо, с трудом удерживается от поспешного укуса. Он едва может контролировать себя в этом состоянии: его мальчик так соблазнительно выгибается в его руках и бурно отзывается на каждую его ласку, что Чжун Ли приходится приложить немалые усилия, дабы не сорваться в эту бездну и просто-напросто присвоить Сяо, пометить его, полностью сделать его своим. Он не должен причинить Сяо вред — это его главная задача, а значит, им нужно слегка притормозить. — Малыш, как насчёт того, чтобы ты сходил в ванную и принял душ, а я, тем временем, совершу нужные приготовления для нашей близости? — Чжун Ли всеми силами пытается подавить в себе нескончаемое желание завладеть Сяо: в конце концов, его изначальный план состоял совсем не в этом, и для того, чтобы порадовать, Чжун Ли позарез нужно сохранить здравомыслие. Как бы сильно ему не хотелось сломать Сяо, ему нужно держать себя в руках. — Так говоришь, будто собираешься трахнуть меня своим членом сегодня, — ухмыляется Сяо, искренне наслаждаясь поглаживаниями Чжун Ли и его жадным взглядом. Сам он давно переместил руки выше и обнял отца за шею, дабы быть как можно ближе к его разгоряченному телу, ловить каждую его эмоцию, пропуская её через себя, и сгорать в этом адском пламени вместе с ним. То, в каком состоянии сейчас находится Чжун Ли — полностью его заслуга, и он собирается воспользоваться этим взращённым в душе Чжун Ли желанием овладеть Сяо в полной мере. — Не совсем, — Чжун Ли на мгновение отводит взгляд, дабы не выдать разочарования в собственном ответе, однако быстро берёт себя в руки. Он всё ещё считает, что они не готовы к переходу на новый уровень в их сексуальной жизни: не потому, что Сяо слишком юн или вроде того — хотя и это тоже, — а потому что он искренне боится навредить ему. Порой Чжун Ли кажется, что, стоит ему хоть на мгновение отпустить бразды, как его внутренний дракон-собственник вырвется наружу и растопчет всё то, что они с Сяо вместе построили за эти долгие месяцы отношений. По-хорошему, ему бы найти специалиста и проработать свой страх с профессионалом, однако от одной лишь мысли о том, что ему придётся кому-то рассказывать об их необычной ситуации, становится дурно. — Колледж на тебя плохо влияет, — переводит тему Чжун Ли, стараясь пошутить. Конечно же, Сяо и до отъезда на учёбу был довольно открыт с отцом, однако за месяц жизни в Нью-Йорке он значимо изменился. Чжун Ли видит, что тот стал более социальным и менее застенчивым, а ещё стал немного игривее. В целом, Чжун Ли знает, почему это произошло, но всё равно ощущает смутную тоску: как родителю ему остаётся лишь принять, что его ребёнок повзрослел и изменился. Всё же этот процесс неминуем. — Думаю, дело не в колледже, а в моём соседе, — хмыкает Сяо, вспоминая, как Венти в течении сентября постоянно пытался вытащить его на разного рода тусовки и перезнакомил его, наверно, со всеми своими приятелями в надежде, что круг общения Сяо выйдет за рамки одной группы и их этажа. Венти всегда возмущается, что Сяо слишком асоциальный, вот только он не знает, что такое количество новых знакомых — это уже достаточно социально для Сяо. Чжун Ли улыбается уголком губ: Сяо много рассказывал ему об этом Венти — как они проводят вечера за домашкой, как Венти старается помогать ему в некоторых моментах и иногда, когда Сяо, к неудовольствию Чжун Ли, засиживается за домашним заданием, приносит ему ужин в комнату; как они спорят о раскиданной одежде Венти (— Ты не можешь мне указывать — это моя сторона комнаты! — передразнивал его Сяо во время их традиционного разговора с Чжун Ли по телефону. — Ну и что, что это его сторона? Комната всё ещё одна, и она должна быть чистой! — Эй, прекрати жаловаться своему отцу на меня! — слышалось приглушённое, практически неразборчивое возмущение со стороны трубки Сяо. Чжун Ли предположил, что это и есть Венти. — А ты не подслушивай! — огрызнулся Сяо, и Чжун Ли улыбнулся уголком губ: судя по всему, они с соседом ладят просто прекрасно) и новом графике мытья посуды; какая у Венти интересная причёска и как он постоянно пытается вытащить Сяо куда-то погулять. Что бы он там не говорил, Чжун Ли видит кое-что, скрытое от глаз посторонних, но открытое ему, как родителю — Сяо влюбляется в Венти, пусть и сам этого пока не осознаёт. И, честно говоря, Чжун Ли пока не знает, как к этому относиться. Заметив, что отец о чём-то задумался, Сяо вздыхает: не хватало ещё, чтобы он снова загнался, — и быстро отстраняется. Если Чжун Ли нужно время, он в состоянии дать ему немного. — Хорошо, я ненадолго, — чмокнув Чжун Ли в уголок губ напоследок, Сяо улыбается и скрывается за дверью ванной, оставляя его наедине с собой. Что ж, теперь у Чжун Ли есть около пятнадцати минут, чтобы закончить подготавливать для Сяо свой сюрприз, а заодно — настроиться на их скорую близость.***
— Папочка, сильнее, — простанывает Сяо, когда Чжун Ли, продолжающий растягивать его изнутри, задевает пальцами простату. Разгорячённый и податливый, он стоит на четвереньках, перегнувшись через колени отца, и плавится от того, как тот медленно ласкает его сзади; обводит внутренние стенки, разводит пальцы в стороны, заставляя Сяо раз за разом скулить, мечтая о продолжении. — Пожалуйста. Мне нужно больше, — он практически умоляет, и Чжун Ли нажимает на простату ощутимее, от чего Сяо давится воздухом и, закатив глаза, цепляется за простыни сильнее. Очевидно, ему сейчас безумно хорошо, и это не может не радовать Чжун Ли. Когда они занимались сексом по телефону, Сяо довольно часто прибегал к удовлетворению себя пальцами изнутри, и видео, которые снимались специально для Чжун Ли, буквально сводили его с ума одинокими вечерами. Он пересматривал их так много раз, просто чтобы увидеть, как Сяо толкается пальцами глубже, как старательно ищет простату и бурно кончает, смотря прямо в камеру. Чжун Ли даже не всегда дрочил на эти видео — простого просмотра и восхищения прекрасным сыном было достаточно, чтобы наполнить его энергией и силой продержаться до следующей их встречи. Когда Сяо в очередной раз издаёт протяжный стон и прикрывает глаза, а капелька его спермы остаётся на брюках Чжун Ли, он ловит себя на мысли о том, что был бы не против прямо сейчас узнать, каким горячим сын может ощущаться внутри, как тот выгибается от каждого толчка и молит о большем с его собственным членом в заднице. Эта возможность так соблазнительно манит его к себе в образе Сяо, подзывая указательным пальцем в заманчивом жесте, что Чжун Ли на мгновение хочет ей поддаться, однако, громко выдохнув через нос, лишь прикрывает глаза. Нужно взять себя в руки и продолжить исполнение своего плана. Чжун Ли всё ещё хочет сделать Сяо счастливым, и он сделает это. — Хочешь, чтобы я использовал вибратор сегодня? — неторопливо произносит он, следуя первому пункту мысленного плана. Чжун Ли искренне наслаждается реакцией Сяо на его слова: казалось бы, его лицо не может покраснеть ещё сильнее, но оно будто всё равно краснеет; его член дёргается, а с губ слетает тихое «ох, чёрт». Кажется, Чжун Ли застал его врасплох. О, да, вибратор. Они купили его вместе с анальной пробкой: Чжун Ли не знает, но Сяо каждый раз мысленно благодарит Кая за смущающие, но такие дельные советы о сексе и отношениях, — однако, дабы не ставить Сяо в неловкое положение, вибратор был отправлен к ним домой, тогда как анальная пробка — к Сяо в общежитие. Конечно же, пока первый пролёживал без дела, дожидаясь Сяо из Нью-Йорка: он настаивал, чтобы тот был опробован именно на нём, а Чжун Ли лишь выполнял желание сына, и потому не трогал игрушку, — вторая активно применялась самим Сяо. Чжун Ли всё ещё помнит, как сын, поддавшись на его небольшую провокацию, пошёл вместе с анальной пробкой на пары. Как он сгорал от смущения, читая пошлые сообщения отца, как тайком присылал фотографии из общественного туалета и прямо на занятии, и как не трогал себя вплоть до дома. И только там, когда Чжун Ли, наконец, дал своё согласие, бурно излился себе в руку, глядя прямо в камеру. С того самого дня Чжун Ли с нетерпением ждал момента, когда, наконец, сможет использовать вибратор по назначению. Раз уж обычная статичная анальная пробка вызвала в Сяо столько эмоций: и да, он знает, что публичность их маленькой сексуальной шалости сыграла не последнюю роль, но всё же, — то вибрирующий искусственный член наверняка произведёт гораздо больший эффект, и Чжун Ли отчаянно желает увидеть сына в состоянии, близком к помешательству, воочию. — Нгх, да, папочка, вставь его, умоляю, — Сяо отвечает тихо, хрипло, но достаточно звучно, чтобы Чжун Ли услышал его и усмехнулся. — Ты такой нетерпеливый, солнышко, — он поддевает подбородок Сяо двумя пальцами и поворачивает его голову на себя. Их глаза находятся на разном уровне: в конце концов, Сяо стоит на четвереньках, но Чжун Ли всё равно. Он медленно ведёт большим пальцем по нижней губе сына, несильно оттягивая её, а после улыбаясь шире, когда Сяо, приоткрыв рот, всасывает и начинает облизывает его с крайне непристойным звуком. Если таким образом он пытается соблазнить Чжун Ли ещё сильнее, то ему не стоит прикладывать так много усилий, ведь он соблазнён Сяо уже очень-очень давно. — Ты мой личный дьяволёнок, знаешь об этом? — в янтарных глазах сына Чжун Ли видит — знает, знает и активно этим пользуется. И откуда он такой замечательный взялся? Сяо в ответ на его слова неразборчиво мычит и прикрывает глаза. Ему наверняка не совсем удобно находиться в таком положении — всё же шея могла затечь в постоянном повороте, как и руки — устать от того, что он постоянно на них опирается. Взвесив все за и против, Чжун Ли отпускает Сяо, получая в ответ возмущённо-удивлённый взгляд. Пустота внутри ощущается слишком обширной, а возбуждение — болезненным. Сяо бы с удовольствием сейчас провёл по своему члену несколько раз, доведя себя до разрядки, однако у Чжун Ли на уме определённо есть что-то поинтереснее, и поэтому, когда он говорит: — Давай немного передвинемся, — Сяо беспрекословно слушается. Они садятся у стены так, чтобы папа мог достать до тумбы, на которой уже оказываются заранее приготовленные презервативы, смазка и, конечно же, вибратор. У Сяо при одном взгляде на игрушку фаллической формы неестественно-бирюзового оттенка, перехватывает дыхание. С одной стороны, его охватывает толика страха: в конце концов, одно дело — совать в себя пальцы и анальную пробку, которая по размеру сильно уступает настоящему члену, и совсем другое — вибратор, максимально приближенный к реальности, а порой даже преувеличивающий её, — но с другой, он ощущает возбуждённое предвкушение: всё-таки вибратор, приближенный к размерам настоящего члена, наверняка будет чувствоваться так, словно его трахает сам Чжун Ли. Судя по всему, что-то мелькает на его лице, потому что отец, до этого занятый надеванием презерватива на вибратор, моментально замирает и хмурится, внимательно вглядываясь Сяо в глаза. Однако прежде, чем он успевает озвучить свой классический вопрос, Сяо его обрывает. — Я этого хочу, пап. Просто вставь мне, — он, конечно, бурно краснеет к концу фразы, но старается звучать убедительно. Сяо знает — если сейчас показать хотя бы малейшую неуверенность, Чжун Ли тут же прервёт их секс и не вернётся к нему до тех пор, пока не убедится, что Сяо в порядке. Он ценит эту заботу отца о себе, но порой она оказывается чрезмерной, поэтому Сяо зачастую приходится доказывать Чжун Ли то, что он в порядке и готов пойти дальше. Остаётся лишь надеяться, что рано или поздно они придут к анальному сексу. А пока что Сяо готов дать Чжун Ли столько времени, сколько ему нужно, дабы настроиться. — Разве так я тебя учил просить о чём-то, Сяо? Неужели всё мое воспитание пошло коту под хвост? — Чжун Ли приподнимает брови, выражая своё якобы недоумение, и Сяо неловко замирает, не зная, чего именно от него хотят. И тогда он решает быть более прямолинейным: — Где твоя вежливость, Сяо? — с нажимом спрашивает отец, моментально вгоняя Сяо в краску. — Я-я, прости, папочка, — робко отвечает Сяо, отводя взгляд. Со сменой положения он оказывается стоять на коленях между разведенными ногами Чжун Ли, а его руки — на широких плечах в качестве опоры. Она ему, как Сяо кажется, пригодится. — Вставь мне, пожалуйста, — лицо Чжун Ли моментально приобретает подбадривающее выражение, отчего Сяо расслабляется и, позволив себе насладиться мгновением, вновь встречается своим взглядом с отцовским. В янтаре плескается искренняя гордость вперемешку с животной похотью, и Сяо чувствует, как начинает тонуть в нём. — Ты такой молодец, малыш, — Чжун Ли же тем временем заводит вибратор Сяо за спину, помогая ему подвинуться другой рукой. Он нежно поглаживает его бедренную косточку, словно заранее пытаясь успокоить, и Сяо отвлекается на это ощущение, не сразу замечая, что головка фаллоса уже оказывается приставлена к его анусу. — Выдохни, солнышко. Сейчас придётся потерпеть, — и прежде, чем Сяо осознаёт, к чему были сказаны эти слова, Чжун Ли начинает медленно вводить в него вибратор. Ощущения не кажутся ему неприятными или болезненными — в конце концов, папа отлично смазал его во время растяжки, а так же покрыл смазкой вибратор, да и сама подготовка была очень уж тщательной: если не считать сегодняшний фингеринг, Сяо регулярно растягивал себя самостоятельно и, к тому же, время от времени пользовался анальной пробкой. Тем не менее, довольно непривычно ощущать, как в тебя входит нечто большее, постороннее, и Сяо непроизвольно напрягается, сжимая плечи Чжун Ли. Тот предсказуемо останавливается, однако вибратор не вынимает. — Тебе нужно расслабиться, малыш, иначе будет больно, — заботливо произносит отец, не переставая поглаживать его бедра. Отвлечься это почти не помогает, и Сяо раздражённо вздыхает. — Легче сказать, чем сделать, — Чжун Ли в ответ на его слова улыбается умилённо, будто Сяо, возмущающийся посреди их секса — это нечто бесконечно очаровательное, а затем давит на бедро, чуть сильнее, призывая приблизиться. — Иди сюда, — ласково шепчет он и, когда Сяо делает, как было велено, накрывает его губы своими. А вот это действительно расслабляет: то, как Чжун Ли нежно всасывает его нижнюю губу, ведёт языком между ними, проникая тем в его рот, как переносит руку на его член и проводит по нему несколько раз, заставляя срываться на стоны, вынуждает Сяо ненадолго позабыть о происходящем стрессе и позволить отцу продолжить. Вибратор погружается в него сантиметр за сантиметром, но Сяо, увлечённый поцелуем и ласками со стороны Чжун Ли, практически не обращает на это внимание, позволяя отпустить себя. До него доходит вся полнота ситуации, когда чувство наполненности сменяется легкой дрожью. — Ах, — от внезапности он выдыхает прямо в поцелуй и резко открывает глаза, сталкиваясь взглядом с Чжун Ли. Тот смотрит пристально, цепко, словно пытаясь запомнить каждую деталь, что открывается его глазам, и Сяо в самом деле готов умереть от настолько внимательного взора. Раскрасневшиеся щёки, приоткрытые в стоне губы, мутный от возбуждения взгляд… Чжун Ли думает, что Сяо слишком прекрасен, о чём спешит ему сказать. — Ты такой красивый, малыш, — шепчет он завороженно, заставляя Сяо смутиться сильнее. Ответить он не успевает — Чжун Ли вновь прокручивает крышечку вибратора, от чего Сяо моментально забывает всё, что хотел сказать до этого, захлёбываясь в стоне. — Тебе, должно быть, так хорошо сейчас, малыш. Ты такой отзывчивый, такой великолепный, — Чжун Ли, до этого полностью сосредоточенный на принесении удовольствия сыну, неожиданно чувствует, как член, уже твёрдый на протяжении какого-то времени, болезненно ноет: он по-прежнему не снял штанов, а потому с каждой минутой находиться в них становится всё теснее и теснее. Решив уделить внимание и себе, Чжун Ли отпускает член Сяо и, расстегнув ширинку, приспускает свои штаны. Когда пальцы обхватывают ствол члена, он едва удерживает себя от тихого стона и шумно выдыхает через нос. Чжун Ли явно недооценил силу влияния близости Сяо на собственный организм. Судя по всему, он соскучился по сыну даже сильнее, чем представлял, потому что ему хватает одного лишь взгляда на возбуждённого Сяо, чтобы практически потерять контроль и выкрутить регулятор вибрации сильнее. — Ха-а, — Сяо, ощутив новую волну наслаждения, немного выгибается в спине и стонет громче, и Чжун Ли едва не кончает от одного лишь факта, насколько тому сейчас хорошо. — П-папочка, да-а, — кажется, Сяо совершенно теряет голову: Чжун Ли видит в его глазах лишь похотливое безумие и немедля целует открывшуюся для ласк шею, заставляя того выйти за грань. — Н-не могу, так хорошо, папочка, я, нгх, — он говорит сбивчиво, словно не осознавая сказанного, и Чжун Ли, всё-таки не сдержавшись, тихо простанывает ему в шею. Такой разгорячённый, страстный, сексуальный — Сяо действительно сводит его с ума. — Кончи для меня, солнышко, — произносит он хриплым от возбуждения голосом, начиная постепенно набирать скорость рукой. — Ты ведь такой потрясающий, Сяо, и наверняка сможешь сделать это без рук, — похвала легко срывается с губ Чжун Ли, заставляя тело Сяо дрожать. Кажется, он на пределе, но Чжун Ли всё равно выкручивает регулятор на максимум: в нём просыпается то собственническое и садистское, что обычно отодвигается куда подальше по крайней мере на время занятия сексом с Сяо ради его собственной безопасности. Будь Чжун Ли животным, он бы наверняка зарычал. Он хочет, чтобы Сяо кончил от одного лишь давления на простату. Он хочет, чтобы Сяо излился прямо в его руках, а затем изнывал от чрезмерной стимуляции изнутри. Ему хочется посмотреть, как Сяо в его руках будет умолять его остановиться. — Да… Я… Сейчас, — издав последний, самый громкий стон, Сяо замирает с широко раскрытыми глазами. Он чувствует, как из глаз начинают литься слёзы истинного наслаждения, а из уголка рта течь слюна. Оргазм накрывает его с головой, даря мгновенное облегчение. Наверно, ни один из его оргазмов ещё не был настолько восхитительным: Сяо каждый раз открывает для себя всё больше новых граней секса с Чжун Ли, и это действительно поразительно. На какое-то время Сяо полностью выпадает из мира, тяжело дыша и бездумно пялясь в стену перед собой, и осознаёт, что вибрирующий фаллос всё ещё находится в нём, только когда стимуляция становится неприятной, вынуждая его морщиться. — Пап, не мог бы ты, — Сяо запинается о собственные слова, когда натыкается на этот взгляд: жадный, хищный, ничуть не похожий на тот, который он привык получать от отца. Конечно, у Чжун Ли бывали подобные моменты помешательства, однако он всегда быстро брал себя в руки, не позволяя себе навредить сыну. В этот же раз Сяо кажется, что, если он ничего не предпримет, Чжун Ли не остановится и, очнувшись, наверняка будет винить себя в совершённом. В том, что тот сейчас может совершить нечто страшное и непоправимое, Сяо почему-то не сомневается. — Можешь остановиться, пожалуйста? — хрипло просит он, накрывая ладонью щёку отца. И обычно это работало — вот сейчас Чжун Ли помотает головой, словно отгоняя собственных демонов куда подальше, а затем они обнимутся, извинятся друг перед другом и всё будет в порядке. Но этого не происходит: Чжун Ли продолжает смотреть на него так, будто бы прямо сейчас сожрёт на месте, и Сяо громко сглатывает, совершенно не зная, что ему сейчас делать. Он впервые в жизни испугался собственного отца. От безысходности Сяо прислоняется своим лбом о его и трется их носами, а после оставляет на губах Чжун Ли нежный поцелуй. — Папочка, пожалуйста, отпусти меня, — проходит порядка пяти секунд, прежде чем взгляд Чжун Ли проясняется, почти моментально становясь виноватым. Он моментально выключает вибратор внутри Сяо и, вынув тот из него, отбрасывает в сторону, растерянно смотря куда-то сквозь Сяо. — Я… Боже, Сяо, прости, я не хотел, я… Господи, я отвратителен, — сбивчиво произносит Чжун Ли, будто по-прежнему не совсем осознавая, что сейчас произошло. Прежде чем он успевает надумать ещё больше, Сяо крепко обнимает его. Уткнувшись носом в висок отца, он оставляет на его волосах ещё один ласковый поцелуй и прикрывает глаза, надеясь, что его тело не дрожит от страха. — Пап, всё нормально. Ты просто задумался, — на самом деле, Сяо уверен, что тот слышал его и намеренно ничего не предпринимал. Вот только это так не похоже на самого Чжун Ли, что он не уверен, стоит ли верить собственным глазам. — Я тебя напугал, Сяо. Так не должно быть, — Чжун Ли звучит подавленно, будто он только что разрушил их отношения собственными руками до самого основания, и Сяо честно старается не показывать, что, вообще-то, отец прав и напугал его до чёртиков. «Не в бровь, а в глаз», — мысленно вздыхает он, а вслух произносит: — Это неправда. Тебе постоянно кажется всякая херня. Хватит выдумывать и послушай человека, которому доверяешь, — Сяо немного отодвигается от Чжун Ли и заглядывает ему в глаза. Он смотрит внимательно-внимательно, без слов пытаясь внушить, что всё в порядке, и ему просто нужно меньше думать. Сяо хочется надеяться, что папа не включит свой внутренний детектор лжи прямо сейчас и просто поверит ему на слово. Ему совершенно не хочет расстраивать Чжун Ли. Не тогда, когда они видятся так редко: тратить драгоценные часы совместного времяпровождения на ссоры совершенно не хочется. Спустя непродолжительный промежуток полнейшего молчания, Чжун Ли всё же вздыхает, признавая своё поражение, и Сяо едва не выдыхает от облегчения. — Тебе действительно следует проводить меньше времени с Венти. Материться вон начал, — когда Сяо разглядывает в глазах отца смеющиеся искры, в груди непроизвольно теплеет. Его добрый и славный Чжун Ли вновь вернулся к нему. Возможно, ему и вовсе это показалось, однако от сердца всё равно отлегло. Даже если Чжун Ли действительно хотел совершить что-то тёмное, он наверняка не причинил бы вреда Сяо. Правда ведь? Ему стоит забыть об этой ситуации. — Ну-у, пап! — Сяо возмущённо надувает щёки, чувствуя, как смех подкатывает к горлу, однако до последнего сдерживает его, дабы не сдавать позиций. — Не папкай мне, — Чжун Ли чмокает его в нос, от чего Сяо, всё же не выдержав, широко улыбается и дарит отцу лёгкий поцелуй в губы в ответ. — Пойдём, вымоем тебя, — он пару раз слегка шлёпает Сяо по бедру, как призывая подниматься с кровати, но Сяо не был бы собой, если бы не попытался вновь съязвить. — Я уже взрослый мальчик и справлюсь сам, — Чжун Ли на это фыркает от смеха. Его улыбка становится шире. — Правда? Раз уж ты такой взрослый мальчик, то и спать сегодня будешь отдельно, — а вот это уже игра не по правилам! Чжун Ли знает, как Сяо любит спать в одной с ним кровати и что точно не станет отказываться от возможности, выпавшей впервые за столь долгий промежуток времени, просто шутки ради, даже из сильного упрямства, и активно пользуется этим, склоняя Сяо на свою сторону. Не то чтобы он вообще против принять душ вместе с Чжун Ли, однако подобные препирания здорово разряжают атмосферу, и Сяо думает: это именно то, что им сейчас нужно. — Ладно, я понял. Но это шантаж, — он скрещивает руки на груди и прищуривается, совершенно не скрывая смеха в голосе. Папа в ответ несильно щипает его за бок, заставляя тихо ойкнуть и захихикать. Вот всегда он так! Никакого уважения! — Такова жизнь, мой милый Сяо, — Чжун Ли смотрит нежно, так, как может лишь он один, и Сяо, наконец, позволяет себе облегчённо выдохнуть. Он не знает, увидел ли Чжун Ли что-то у него на лице, однако в его глазах вмиг проскальзывает искреннее переживание, и Сяо понимает: сейчас его снова спросят о чём-то серьёзном. — Ты уверен, что в порядке? Я ведь правда мог тебя напугать, — он начинает неосознанно поглаживать Сяо по рёбрам, и тот ощущает, как по коже от лёгкой щекотки пробегаются мурашки. — Да, всё хорошо, пап. Ты снова надумываешь лишнего, — пожалуй, это был первый раз, когда Сяо нагло соврал отцу о чём-то важнее съеденной тайком конфеты в детстве. Но ведь всё будет в порядке? Он просто не хочет, чтобы Чжун Ли волновался почём зря. Вот и всё. По всей видимости, Сяо, к его собственному удивлению, удаётся качественно соврать папе, потому что тот мгновенно расслабляется, и только тогда Сяо осознаёт, как быстро бьётся его сердце и как сильно вспотели его ладони. Всё-таки врать Чжун Ли — самое ужасное, что ему когда-либо приходилось делать. — Хорошо, — Чжун Ли чмокает его в щёку. — Тогда пойдём искупаемся, а после этого покушаем. Я купил твой любимый миндальный тофу, — он ластится к Сяо, словно большой кот, и тот моментально забывает все свои тревоги, поддаваясь ему навстречу. — Звучит потрясающе. Весь оставшийся день они обсуждают последние новости и нежатся в объятиях друг друга, и Сяо практически сразу забывает о произошедшем, искренне наслаждаясь вкусной едой своего папы, его глубоким тембром голоса и ласковыми прикосновениями. Всё-таки Чжун Ли — его настоящий дом и всегда им будет.***
— И куда же делся твой ненаглядный Сяо? — насмешливо спрашивает Скара вместо приветствия, когда Венти заходит в кофейню. Тот выглядит непривычно задумчиво уже не первый день, и Скарамучча вполне может его понять. Исходя из того, что Венти рассказал ему в последний раз по пьяни, Скара в очередной раз сделал вывод о том, что нахер ему сдались эти влюблённости и отношения. Ему и одному вполне себе неплохо. — Уехал домой к отцу, — коротко отвечает Венти, заползая на высокий барный стул. Скаре не нужно лишних слов — он тут же начинает готовить раф с солёной карамелью, попутно продолжая разговор. Всё равно пока других клиентов в округе не наблюдается — можно и послушать очередные пиздострадания Венти. — Это он так тебе сказал. Уверен, что он сорвался к своему папику-бойфренду и сейчас прекрасно проводит время на его толстом, длинном члене, — Скара надеется вывести Венти на эмоции: ему кажется, что если тот выплеснет весь свой негатив на него, ему станет полегче — по крайней мере, это ослабит внутреннее напряжение. Однако, судя по всему, его мысленные метания выходят на какой-то новый уровень — на этот раз он даже не настаивает на том, чтобы Скарамучча прекратил оскорблять Сяо, и тупо уставляется куда-то поверх плеча Скары, стоящего у кофемашины. — Ну, не может же быть такого, что он всё ещё мутит со своим бывшим… — растерянно откликается Венти: он определённо не выглядит как человек, уверенный в собственных словах. Скарамучча бы даже сказал, что тот пытается самовнушением убедить себя в этом, однако Венти, скорее всего, лишь отмахнётся от его слов. Закончив, наконец, с кофе, Скара придвигает к нему стакан и внимательно наблюдает за реакцией. Ответом ему становится лишь медленный кивок. Однажды он заставит Венти оплатить все свои рафы — в ином случае, Скарамучча привяжет его к своей стойке бариста и заставит отмывать грязь, скопившуюся между плитками на полу, до тех пор, пока тот не заблестит. На его взгляд, такая отработка вполне покроет все вычеты из его собственной зарплаты. — Мне казалось, это вполне очевидно, нет? Он буквально занимался с ним сексом по телефону на прошлой неделе, — как бы между делом упоминает Скара, всё же привлекая внимание Венти. Тот хмурит брови и поджимает губы, всем своим видом выражая осуждение. «Вот. Уже лучше», — самодовольно думает Скарамучча, на всякий случай готовясь уклоняться от летящих в него предметов. Отмывать форму от кофе посреди смены было бы весьма проблематично, впрочем, как и лечить ожоги. К его счастью, Венти остаётся милостив, и Скаре не придётся даже тратить часть своей страховки на лечение ожогов средней тяжести в больнице. — Я рассказал тебе об этой ситуации не для того, чтобы ты уведомил всю кофейню о ней, большое спасибо, — ворчит Венти и, подвинув к себе раф, немного отпивает из трубочки. Всё дело в том, что не так давно Венти зашел в их с Сяо комнату, когда тот разговаривал с кем-то по телефону и одновременно с этим мастурбировал. Он не хотел делиться чем-то подобным со Скарой, однако во время очередной их попойки просто не удержал язык за зубами. Ему надоело каждый раз переживать, что в следующий раз, когда он вернётся в их комнату, Сяо снова будет заниматься сексом по телефону со своим «папочкой», и поэтому обратился к Скаре за советом. Однако у Скары для таких ситуаций только один совет: нахуй он тебе сдался, посылай его и найди себе кого-то получше, — а Венти такие советы не устраивают. Так что теперь Скара вынужден выслушивать размышления Венти по этому поводу практически каждый божий день. Однажды он даже предположил, что, возможно, Сяо просто смотрел порно, но Скарамучча настолько выразительно на него зыркнул, что Венти больше газлайтить себя не решался. «Он даже на шутки о себе так не оскорбляется, как на подколы про Сяо. Видимо, реально влип», — мысленно вздыхает Скараммуча, а вслух произносит: — Тут никого нет, — он показательно разводит руками, демонстрируя собственные слова. Венти в ответ фыркает, но вроде бы меняет гнев на милость. Скара же продолжает говорить: — Да и какое самомнение надо иметь, чтобы считать, что нас кто-то нарочно подслушает? Ты кто, суперзвезда? Модель? Блогер? — Венти на очевидную насмешку закатывает глаза. — Даже если бы он действительно встречался со своим бывшим… — судя по всему, Венти решает вернуться к предыдущей теме — наступает черёд Скары закатывать глаза. Вот не может он и минуты не пиздеть о своём Сяо. — Почему тогда он продолжает настаивать на том, что не состоит в романтических отношениях? — Венти подпирает голову рукой и вопросительно заглядывает в глаза Скары, будто у того есть готовые ответы на все его вопросы. Однако всё, что есть у Скары — это задолженности по учёбе, низкооплачиваемая работа с постоянными сверхурочными часами и полное отсутствие какого-либо опыта в отношениях. И если первые пункты он бы как-то хотел исправить, то последний его вполне устраивает. И почему Венти вообще идёт за советом к человеку, который даже за ручку ни с кем в жизни толком не гулял? — Он просто мудак, который хочет замутить с тобой и одновременно остаться со своим бывшим, — Скара пожимает плечами и делает такой уверенный вид, будто лично знаком с кучей людей, пережившими нечто подобное. Вот только Скарамучча ни с кем почти в универе не общается, и Венти об этом прекрасно знает, но всё равно почему-то его внимательно слушает. Ну, Скара видел что-то подобное в сериалах, а они же не на ровном месте снимаются, правда? — Помяни моё слово, ничем хорошим это не закончится. Лучше держись от него подальше и побереги силы для кого-то получше, — судя по всему, Венти хочет возразить и уже открывает рот для этого, однако Скара, заметив, что в кофейню кто-то направляется, одним взглядом приказывает ему замолчать, и тот моментально закрывает рот обратно, с любопытством оборачиваясь через плечо. К стойке подходит мужчина в возрасте с седыми волосами и бородой. Одетый в обыкновенный синий костюм, он ничем не отличается от обычных профессоров их университета, однако Скара при виде него кисло морщится: к ним пришёл никто иной, как профессор Азар, у которого они с Венти посещают элективную астрономию для набора дополнительных часов. Все ходившие на его занятия студенты, как один, утверждали, что сдать экзамен у профессора Азара будет проще пареной репы, и они, решив поверить другим учащимся, записались на этот курс вместо электива по арабскому языку у мадам Фарузан. Они поняли, почему предыдущие студенты рассказывали про лёгкие баллы только на прошлой неделе. Однако было слишком поздно — вряд ли они смогут перевестись на другой курс после начала семестра. В любом случае, Скара попытается выбить им пару мест на арабском — иначе, он чувствует, добром это всё не кончится. — Здравствуйте, мальчики. Как вы? — спрашивает профессор Азар с напускным добродушием. И если Скара абсолютно никак на него не реагирует, Венти, встретившись с ним взглядом, вздрагивает и быстро отворачивается. Нет, Скарамучча определённо пожалуется на этого пидораса в Студенческий совет, а лучше сразу в полицию. Едва ли харассмент со стороны преподавателя следует оставлять без внимания. — Здравствуйте, профессор Азар. У нас всё в порядке, — тихо отвечает Венти, напряжённо сжимая свой стакан двумя руками. По одному его виду можно смело сказать — ему некомфортно, возможно, даже страшно. Скара может понять, почему Венти до сих пор не обратился за помощью в нужные службы, но всё равно чертовски злится на Азара. И как его ещё не уволили? Скарамучча сжимает губы сильнее, чтобы случайно не послать профессора нахуй, и начинает делать его традиционный заказ. К своему сожалению или счастью, он помнит, что обычно берёт профессор Азар, поскольку тот является завсегдатаем их кофейни. «В следующий раз, когда Венти не будет рядом, я обязательно вылью этот прекрасный эспрессо ему прямо на седину, а пока что обойдёмся и этим», — незаметно для Азара, Скара подносит пластиковый стаканчик к своему рту и смачно плюёт прямо туда. Взгляд Венти в эту минуту стоило видеть — всё это время они практически не разрывали зрительный контакт, и количество эмоций в бирюзовых глазах, промелькнувших за одну секунду, пожалуй, не поддаётся никаким расчётам. Однако профессор оказывается слишком увлечён своим рассказом и наглым разглядыванием Венти, чтобы заметить странные махинации Скарамуччи. — Я проверил ваши эссе. Венти, ты мог бы постараться получше. Я оставил балл и замечания на портале для вашего ознакомления, — как ни в чём продолжает говорить он, и Венти, заметно приободрившись после небольшой шалости Скары, медленно кивает. Судя по всему, он, наконец, полностью расслабляется. «Правильно, Венти, здесь тебе ничего не угрожает», — одним взглядом убеждает его Скарамучча, и Венти, верно поняв его посыл, дарит ему скромную полуулыбку. — Да, я видел… — отвечает он спокойным голосом, в котором едва-едва можно услышать смешинки. Скара отворачивается, чтобы достать крышечку и накрыть кофе для Азара. — В следующий раз я обязательно постараюсь написать его лучше, профессор, — Венти натянуто улыбается, и этого, кажется, достаточно для ничего не подозревающего Азара. Когда Скарамучча протягивает ему готовый напиток, профессор отдаёт ему пять долларов в качестве оплаты. Скара открывает кассовый аппарат и принимается считать сдачу, когда тот поднимает руку, как бы призывая его остановиться. — Спасибо за кофе, Скара. Можешь оставить сдачу себе, — Азар сегодня кажется ещё более самодовольным, чем обычно. Венти задумывается, не пострадал ли из-за его отказа какой-то другой студент, и это немного портит ему настроение, однако, когда он вновь смотрит на Скару, то едва удерживается от смешка. В глазах Скары читается настолько очевидное желание убивать, что Венти искренне удивляется тому, как Азар не заметил его. — До свидания, мальчики, — прощается с ними профессор, на ходу отпивая свой кофе. — До свидания, — прощается Венти за них двоих, а затем, дождавшись, пока Азар скроется из их поля зрения, разражается громким хохотом. Скара смеётся тоже, пусть и не так громко. И вот, они уже вдвоём хихикают как ненормальные, просто потому что Скарамучча так удачно сотворил какую-то хуйню. — Ты что, плюнул нашему преподу в кофе? — спрашивает Венти после того, как отсмеялся. Кажется, на его глазах выступают слёзы. Давно он так не веселился. — Ну, этот мудак занизил тебе балл, только потому что ты отказался с ним переспать. Пусть подавится, — Скара скрещивает руки на груди и закатывает глаза, будто бы в его действиях не было ничего особенного, однако это заставляет улыбку Венти стать шире. Вот всегда он так — заботится какими-то своими окольными путями и даже не просит благодарности. Возможно, они всё же ближе, чем Венти думал. — А тебя не уволят за такое самоуправство? — усмехается он, наблюдая за тем, как Скара закатывает глаза в очередной раз. — Нет, если не узнают. А они не узнают, потому что об этом знаем только мы с тобой. И вряд ли от тебя можно ждать жалобу на меня, — резонно замечает Скарамучча, и Венти не остаётся ничего, кроме как пожать плечами и продолжить пить свой раф. — Твоя правда. Но что насчёт камер? — он кивает на одно из устройств, находящихся под потолком и снимающих всё происходящее в реальном времени. — Даже если менеджер увидит что-то по камерам, она ничего не сделает. Она ненавидит Азара не меньше нас, — что ж, это действительно аргумент. Венти отчего-то кажется, что, если Дэхья увидит, как Скара плюёт в кофе Азару, она скорее выпишет ему премию, чем уволит. — Ты неисправим, — сдаётся Венти, признавая, что это было действительно хорошим способом поднять ему настроение, одновременно с этим отомстив Азару. Тем не менее, его проблем это не решило, и, вспомнив о том, что, вообще-то, ему нужно решить вопрос с Сяо, Венти задумчиво уставляется в пустой стакан с разводами от кофе, размазанными по прозрачным стенкам, в поисках ответа. Предположим, Сяо действительно всё ещё состоит в отношениях с тем красавчиком со вступительного экзамена. И, может быть, только возможно, у него к нему реальные чувства, а не нечто, вызванное детской травмой. Что тогда нужно делать Венти? По-хорошему, следует последовать совету Скары и больше не сближаться с ним. Это действительно самый логичный и безопасный вариант. Вот только внутри у Венти от мысли о том, что Сяо в отношениях и ради него может пойти на измену или даже бросить своего бойфренда, внутри всё приятно сворачивается в желании сблизиться ещё сильнее. Это ведь настоящий вызов, челлендж для него. Даже если у Сяо кто-то есть, Венти же не настолько плох, чтобы не стать хотя бы вторым, правда? С другой стороны, если Сяо сейчас свободен, это даёт Венти лишь больше возможностей для манёвра. Возможно, они даже смогут вступить в отношения. Для этого ему нужно всего лишь приложить кое-какие усилия и, вуаля, они уже встречаются! Начать следует обязательно со совместной деятельности, какого-то проекта, может. Затем, возможно, Венти как бы невзначай пригласит Сяо на их посиделки на этаже: если они сблизятся на достаточном уровне, тот обязательно согласится и пойдёт туда вместо того, чтобы ехать домой. И всё это можно подкреплять небольшими подарочками и случайными встречами. Отличный план! Осталось только привести его в действие. Венти настолько уходит в свои мысли, что, когда Скара вынимает стакан из его рук, чтобы помыть, и подаёт голос, крупно вздрагивает. — По твоему лицу я вижу, что ты хочешь сделать что-то глупое, — комментирует он, открывая воду и начиная мыть грязную посуду. — Лучше расскажи мне о своём очередном сумасшедшем плане сейчас, пока не стало слишком поздно, и мне не пришлось вытаскивать тебя из тюрьмы, — язвит Скара, тщательно промывая стакан изнутри. — Как думаешь, если я приглашу Сяо на наши этажные посиделки, он согласится прийти? — как бы между делом спрашивает Венти, совершенно не реагируя на сарказм своего друга. Ну, стиль общения у него такой — тут уж ничего не поделать. Скара в ответ на слова Венти раздражённо вздыхает, однако удивленным совершенно не выглядит. — Что из слов «держись от этого придурка подальше» тебе непонятно? — он резко закрывает кран и, отставив стакан в сторону, смотрит на Венти так осуждающе, что тот даже начинает чувствовать себя виноватым. И как кто-то настолько невыразительный и токсичный может обладать настолько весомой харизмой? — Ну, Скара-а-а-а, — жалобливо тянет Венти, заглядывая Скаре в глаза так, будто бы от его участия в этой авантюре зависит вся его жизнь. На самом деле, ему совсем необязательно привлекать к своему плану Скарамуччу, однако иметь на стороне хоть какую-то поддержку, даже если в лице такого язвительного и злобного гнома, как он, было бы неплохо. Скара упрямится ещё несколько секунд, прежде чем с громким стоном запрокинуть голову к потолку и, пробормотав какую-то молитву-проклятье на неизвестном языке, взять стакан, дабы начать его протирать. — Делай, что хочешь. Я не твой отец и даже не твой папочка, чтобы запрещать тебе что-то делать, — и прежде, чем Венти начинает радоваться, Скара выставляет указательный палец перед его лицом, призывая помолчать ещё немного. — Но потом не зови меня напиваться. Меня мутит от твоих коктейлей, — стоит Скарамучче закончить это предложение, как глаза Венти моментально загораются неподдельным счастьем, будто Скара подарил ему личный самолёт или оплатил его образовательный кредит. С громким «еху» он вскакивает со своего места и, не дав Скарамучче и мгновения на размышления, перегибается через стойку, утягивая того в быстрые объятия. — Спасибо за поддержку, Скара! Тогда жду тебя на посиделках через пару неделек! Ты не пожалеешь, уверяю тебя! — Скарамучча даже не успевает толком попрощаться с Венти или как-то огрызнуться на него за нежелательный тактильный контакт, когда тот, окрылённый новой идеей, быстрым шагом скрывается где-то в коридорах университета, оставляя его в кофейне одного. — Как бы ты сам об этом потом не пожалел, — бормочет себе под нос Скара и, громко вздохнув, возвращается к работе. Ему определённо не стоило соглашаться на всё это.