Синьор колдун

Сначала Этторе обыскал весь постоялый двор и сад. Потом расспросил Джину и тех немногочисленных постояльцев, которые не спали в столь ранний час. Потом попытался сказать себе, что это и к лучшему. Без горе-подмастерья ему и раньше жилось вполне сносно, не приходилось бояться, что вот-вот нагрянет инквизиция. Завтрак, даже сдобренный мыслями о безбедном существовании, в горло не полез. Этторе чертыхнулся, закинул на плечи дорожный мешок и ушёл, заплатив хозяйке за постой, еду и уничтоженную подушку. По пути он попытался снова сесть перед мельничным колесом и сосредоточиться, но путешествие души не выходило. Да что там, даже определить верное направление для поисков не получалось, а ведь Этторе всегда умел ориентироваться! Джакомино исчез бесследно. Мысли об инквизиторах Этторе упорно гнал. В конце концов, схвати они Джакомино, непременно схватили бы и самого Этторе. Нет, Джакомино просто обиделся и удрал, это ясно, но как долго он сможет бродить по свету совершенно один? — Мариучча. Имя пришло на ум, и Этторе почти беззвучно прошептал его, держась одной рукой за амулет. Надо идти к Мариучче, она поможет. Определив таким образом ближайшую цель, Этторе повеселел и даже принялся насвистывать и пинать камешки, воображая, как Мариучча вмиг найдёт сорванца, отругает и велит впредь слушаться. Она умеет, она же ведьма. Но эта уверенность в силах Мариуччи не уменьшала срочности дела, и Этторе спешил, не сбавляя шага и даже не подремав после наскоро съеденного под сенью яблонь обеда. Защитный купол Этторе тоже не выстраивал, надеясь напасть на след, но дорога была пустынной. Иногда встречались отчаянный трепет мушки в паутине, сытый сон гадюки и безысходность лягушки в её утробе, но в остальном всё было тихо. Ничем не прерываемый, Этторе то и дело вспоминал события минувшего вечера, потихоньку теряя уверенность в своей правоте. Наверное, следовало проявить чуть больше терпения, поговорить с Джакомино, объяснить ему, почему колдовать на людях опасно… Этторе оставалось лишь надеяться, что ему ещё предоставится возможность всё исправить. Поэтому всё усиливающаяся рыбная вонь его даже обрадовала, и он ускорил шаг. Прошёл мимо таверны, принялся кружить по узким улочкам, ища ту самую… Заблудился. — Мариучча! Эхо разнесло имя по подворотням и вернуло насмешливые отголоски. — Мариучча! Громче, отчаяннее. Ничего. — Мариучча! Где-то наверху хлопнули ставни, сиплый голос крикнул: — Проспись, рогоносец! — Мариучча! — не сдавался Этторе. Из окна выплеснули ведро помоев. Этторе инстинктивно создал купол осязания, и помои расплескались полукругом, едва-едва не задев плащ и сапоги. Увидев это, Этторе торжествующе вскрикнул. Овладел-таки новым умением! — Браво, синьор колдун, — рассмеялся кто-то прямо у него в голове. — Мариучча! Этторе поспешил прочь от недружелюбного окна, оглядываясь и зовя: — Мариучча! Ты мне нужна! Ну пожалуйста, Мариучча! Вот за углом мелькнула юбка, но добежав дотуда, Этторе увидел лишь пустой переулок. Вот чуть поодаль зазвенел знакомый смех, но запыхавшийся Этторе застал лишь толстого ленивого кота, спящего на крыльце. — Мариучча! Прошу тебя! Набегавшись и окончательно заплутав, Этторе всплеснул руками и бессильно опустился на коновязь. — Кто же сдаётся у самой цели, синьор колдун? Этторе обернулся и увидел перед собой захламлённый тесный дворик. — Мариучча! Она чуть шевельнулась, проявляясь в резной тени смоковницы, и Этторе моргнул, не понимая, как мог её сразу не заметить. — Послушай, Мариучча… — Признаваться оказалось сложно, но он всё же смог: — Джакомино сбежал. — Да уж знаю, — покачала головой Мариучча. — Знаешь? — Приглядись, синьор колдун. Этторе тронул амулет и вдруг видел Джакомино в дальнем углу дворика, возле большой бочки. Вид у сбежавшего подмастерья был весьма удручённый. Этторе сделал было шаг вперёд, но Джакомино подался назад, с ужасом глядя снизу вверх, и перед глазами снова проплыла картинка с инквизиторами. Страшные, нависающие — как Этторе. — Мариучча! — Этторе отступил и с мольбой глянул в её чёрные глаза. — Послушай, я же всё делал как ты велела! Почему он сбежал? Мариучча повела плечом: — Сама не пойму. Выходит, что-то ты сделал не так, синьор колдун. — Но что?! — всплеснул руками Этторе. — Не знаю, он не говорит. Джакомино действительно молчал, сосредоточенно поджав губы и насупив брови, но Этторе не сдавался: — Послушай, что он думает! — Сам-то слышишь, синьор колдун? — усмехнулась Мариучча. Этторе прислушался, уловил доносившиеся издалека сытые и удовлетворённые мысли толстого кота, а больше ничего. Покачал головой. — Вот и я не слышу, — сказала Мариучча. — Давай-ка послушаем тебя. Она бесцеремонно влезла Этторе в голову, заставив его содрогнуться, и ахнула: — Нет, ты определённо дурак, синьор колдун! — Да что? — воскликнул Этторе. — Думай громче, — потребовала Мариучча. — И отпусти амулет, синьор дурак. Этторе послушался, обиженно фыркнув на дурака, и Мариучча тут же сказала: — Слышишь, Джакомино? Тот промолчал. — Так, синьор дурак, доставай-ка щётку, — потребовала Мариучча. Этторе вспыхнул, хотел было возмутиться, но Мариучча жестом его остановила: — Перестанешь себя вести как дурак — перестану тебя так звать. — Ну и подумаешь, синьорина злюка, — буркнул Этторе и полез в мешок. — Будто мне есть дело до того, как ты меня называешь! И если ты думаешь, что я ещё раз… Он замолчал, с отвращением сжав в руке щётку. Нет, Мариучча не заставит его воспользоваться ею снова, это невыносимо! — Джакомино, поди сюда, — велела Мариучча. Джакомино отчаянно замотал головой. — Поди сюда, — повторила Мариучча и протянула руку. — Не хочу, — буркнул Джакомино. — Он больше не мой. — Но ведь он тебя видит, — мягко сказала Мариучча. Джакомино сердито вздохнул и сделал два крошечных шага вперёд. — Синьор дурак, — дружелюбно сказала Мариучча, поворачиваясь к Этторе, — я не могу вечно прятать Джакомино от чужих, но и заставить его пойти с тобой не могу, так что давай сам. Чини то, что сломал. — Как? — пролепетал Этторе. Мысли беспокойно роились в голове. Уходить без Джакомино не хотелось, уводить его силой — тоже. Сейчас, когда Мариучча позволила ему это узнать, Этторе отчётливо видел, какая жизнь была у Джакомино в этом дворике: вечно в тени, под защитным куполом, будто в темнице. И только Этторе может его увидеть и забрать, Этторе, который кажется ему примерно таким же дружелюбным и милосердным, как инквизиторы. Бедный Джакомино! — Послушай, Мариучча, эта щетка… — Она к нему прилагается. — Может, можно как-то без неё? Этторе умоляюще глянул на Мариуччу, но та покачала головой: — Она к нему прилагается. Этторе ещё крепче стиснул в кулаке щётку, другой рукой держась за амулет. — Хорошо, я попробую. — Вот и умница, синьор колдун, — улыбнулась Мариучча, игнорируя возмущение, вспыхнувшее в глазах Джакомино. — А получится? — спросил Этторе. — Не проверишь — не узнаешь. Этторе сглотнул и позвал: — Джакомино! Джакомино, подойди, пожалуйста. Джакомино сделал шаг к бочке. — Подойди, Джакомино, — сказала Мариучча. — Он же вернулся за тобой. Джакомино медленно и обречённо прошагал к Этторе и остановился, опустив голову. — Можно? — спросил Этторе. — Угу. Щетина скользнула в спутанные кудри. Джакомино вздрогнул, и Этторе осторожно придержал его за плечо, доверительно сообщив: — Понятия не имею, что делаю. Джакомино неожиданно прыснул, и Этторе продолжил его причёсывать, потихоньку распутывая кудри. — Хоть прилично будешь выглядеть. Подмастерьям не пристало ходить неряхами. Мариучча наблюдала за происходящим с явным удовольствием, и Этторе наконец спросил: — Я всё делаю правильно? — Абсолютно, синьор колдун. Видишь ли, Джакомино у нас так устроен, что порядок на голове связан с порядком в голове. — То есть он не будет колдовать направо и налево, если его причёсывать? — ошеломлённо переспросил Этторе. — Ну, не всё так просто, синьор колдун, — рассмеялась Мариучча. — Волосы Джакомино может расчесать только эта щётка. — А зачем в этом процессе я? — уточнил Этторе. Мариучча отобрала у него щётку и попыталась провести ею по волосам Джакомино. Щётка тут же застряла намертво. — Однако, — присвистнул Этторе и снова взялся за щётку, выпутал её и продолжил причёсывать Джакомино. — Никогда не думал, что меня запишут в цирюльники. Джакомино хихикнул, и Этторе спросил: — Больше не обижаешься? — Наверное, нет, синьор колдун. Вы же вернулись за мной аж сюда, хотя и ненавидите запах рыбы, — рассудительно сказал Джакомино. — Я, кажется, должен перед тобой извиниться, — смущённо сказал Этторе. — Я недопонял насчёт этой щетки… Кстати, Мариучча, почему нельзя было так и сказать, что я должен его ею причёсывать? — Ну, я же не знала, что синьор колдун дурак! — развела руками Мариучча.