Оборотная сторона

      Это утро для меня началось легко и приятно, и не в последнюю очередь из-за того, что утро началось далеко за полдень. Сладко и до хруста потянувшись в постели, я встал легко, и прежде чем посетить бассейны для омовения, глотнул добрый глоток бальзама Кахара. Видимо, только угроза физического насилия заставила королевских слуг изменить собственным правилам и больше не уносить из моей комнаты этот бальзам. Никуда не торопясь, я окунулся с удовольствием в несколько бассейнов, а после с не меньшим удовольствием поскреб щеки и подбородок одноразовой бритвой и моя собственная рожа в зеркале стала казаться мне симпатичнее, чем раньше. День, начинающийся с череды таких простых приятных вещей, начал мне казаться лучше, чем целая череда предыдущих. Может даже и пара месяцев, а если так и совсем честным быть, не меньше полугода. Одним словом, с того момента, как все в моей жизни честно пошло наперекосяк.       Продолжая так хорошо складывающееся утро, я поднялся в собственный кабинет на крыше Мохнатого Дома и подошел к самому краю, оглядывая с высоты весь Эхо. Погода стояла прекрасная, чистое небо и мягко светящее солнце, и с Хурона дул слабый прохладный ветер. Еще один мирный день в столице, это дело стоило того, чтобы отметить его чашечкой хорошего кофе и сигаретой. Ветер завивал пар, поднимающийся от чашки и горький дым от сигареты, а я смотрел сверху вниз на город и наслаждался видом множества разномастных крыш, разноцветных домов, дорог, сплетающихся и сливающихся друг с другом. Живого города, по улицам которого люди могли ходить спокойно и жить без страха в своих домах. Совсем по местным меркам недавно, и при должной фантазии, я мог бы вообразить насколько плохо раньше было и насколько мирно и спокойно было сейчас. Разница была настолько очевидна, насколько большой разницей была агония умирающего Мира и Мира процветающего и уверенного в своей жизни. Я мог почувствовать разницу всем своим нутром и кожей, и просто радовался удачно начавшемуся дню, состоящему из множества приятных мелочей, вроде горячего кофе и легкой головы.       Я стоял долго, дольше даже, чем нужно было, не уставая любоваться городом. В моей натуре было свойственно слушаться более голоса интуиции, чем разума, и не было никакой разумной причины, чтобы я оставался здесь и дальше. Может, просто не хотел спускаться со своей башни и заниматься делами, которые неизбежно настигнут меня. Вечность бы так стоял, в таком сладком хрупком равновесии, вечно бы любоваться таким мирным видом города.       «Добрый день, Ночной Кошмар» послышался в моей голове голос Мелифаро.       «Доброе утро, Дневная Греза» в тон ему отозвался я.       «Не хочу тебя отвлекать тебя от твоих важных дел, но Джуффин собирает всех в Доме У Моста» заявил он «Всех, кроме Нумминориха – он попросил Дни Свободы От Забот, хочет провести время с семьей.»       «Я вскоре буду» нехотя отозвался я и первым прервал Безмолвную Речь. Интересно, почему сам Джуффин не дозвался до меня. Отставив пустую уже кружку на пол возле дивана, я в два шага шагнул через Темный Путь в Дом У Моста. Здесь было по-будничному оживленно, но без чрезмерной суеты и волнения. Полицейские никуда не торопились, и значит ничего сверхординарного не случилось и торопиться мне в принципе не стоило. Можно было добраться и на амобилере.       В Зале Общей Работы на нашей половине сэр Халли и Лонли-Локли сидели за столом и с лицами неимоверно серьезными что-то тихо обсуждали. При моем появлении они оба смолкли, и я успел увидеть, как Джуффин кинул на меня недобрый взгляд, и тут же отвел его. Лонли-Локли, наоборот, уставился на меня с интересом, глубоким таким интересом, как будто к новому, неизведанному существу, которое может выкинуть новые фокусы.       -У тебя есть что-то? – тут же спросил я и подошел к столу.       Между ними на столе была растленна подробнейшая карта Эхо, на которой были отмечены множество точек. Не имея даже определенного навыка работы с картами или с местами преступлений, я смог с первого взгляда увидеть, что множество отметок складываются в три группы.       Шурф только кивнул, и интерес в его глазах, направленный на меня, только усилился, стремясь прорвать все плотины и затопить его самого. Любопытство не худший из пороков, я прекрасно его понимал, так же, как и его молчание – он до того был выбит из колеи, что даже верно сформулировать интересующий его вопрос не в состоянии. Но я и без этого прекрасно знал, что он хочет у меня спросить. Мне нужно было радоваться, хотя бы тому, что он обратил на меня свое драгоценное внимание, да к тому же проявил интерес к моей персоне, однако я совсем не прельщался этим.       Зато Джуффин был избавлен от необходимости точно сформулировать вопрос.       -Откуда ты знал? – с нажимом проговорил он, не сводя с меня пристального взгляда. Тон его голоса в самом деле мог быть более дружелюбным, даже Мелифаро, занятый с самопишущими табличками, от тона его голоса поднял голову и недоуменно на него посмотрел.       -Я ничего не знал, – весело отозвался я, усаживаясь в любимое кресло Кофы. – Я мог только предполагать, что люди, устроившие это безобразие, будь то новый Орден или старый, или люди, собравшиеся по чужой глупости без злого умысла, не знают одну маленькую тайну.       С почти натуральной веселостью я глянул на Шурфа, готового уже напополам разорваться от любопытства, и порадовался искренне, за себя уже, что до сих пор способен еще довести его до цугундера.       -Что за тайна? – не выдержал Мелифаро.       -Нельзя срать там, где спишь, – с таинственным видом проговорил я зловещим шепотом. Мелифаро, слушающий меня с серьезным выражением лица, тут же заржал, представив, видимо, всю эту картину в красках. Так ему было лучше, совсем парня загоняли с этими грешными табличками. – В широком смысле этого слова, нельзя совершать преступления в тех местах, где спишь, работаешь или ешь, рядом с домами родственников или друзей, потому что это может войти в привычку, а от этого – два шага до ареста. Два маленьких и чисто технических шага.       -Ты не мог этого придумать, – проговорил наконец Шурф.       -Конечно же, не мог, – тут же откликнулся я нормальным тоном, посмотрев прямо на него. – Я же не такой умный или сообразительный, как ты можешь подумать.       -Тогда как ты...       -Это придумали еще до меня, в Мире Паука, – любезно объяснил я. – Лет двадцать, тридцать назад создали такую специальную науку, по которой обучаются и работают наши коллеги оттуда. Называется криминалистика, и с ее помощью ловят очень много плохих парней и с большим успехом. Так что я схитрил немного.       -Я придушу тебя во сне, – страстно и совершенно искренне воскликнул Мелифаро.       –И столько лет ты скрывал от нас эту «специальную науку»!       -Не придушишь, – с уверенностью заявил я. – Кто тебе тогда принесет книги для ее изучения?       Мелифаро зарычал, в два шага вскочил на стол и ринулся ко мне, явно чтобы исполнить свое желание сейчас же, по пути раскидав все свои таблички. Я не стал его ждать, свалился с кресла вбок и побежал прочь от него вокруг стола, мелко похихикивая по пути от его нелепого вида. Конечно же, убежать от него я не пытался, мне только нужно было его немного раззадорить, а после резко скакнуть в сторону, пропуская его перед собой. Как я и предполагал, он пронесся мимо меня, одураченный таким нехитрым фокусом, а после я сам кинулся на него и поймал сгибом локтя его за шею, заставляя наклониться и беспомощно задрыгаться в захвате. Издав победный вопль, я принялся кулаком энергично потирать его макушку прямо сквозь тюрбан. Джуффин захохотал и захлопал в ладоши.       -Это один из методов поимки преступников? – осведомился Шурф.       Мелифаро вывернулся и отбежал от меня на несколько шагов, с красным лицом и растрепанными волосами, торчащими из-под тюрбана.       -Нет, – отрезал я. – Это один из образов общения между друзьями.       -Это бесчеловечно! – обиженно взвыл сэр Дневная Греза. – Ты, погонщик обосравшихся менкалов! – он поправил тюрбан и уже спокойнее продолжил. – Как ты это сделал? Подошел сзади...       -Я тебе потом покажу, как надо это делать, – пообещал я. – Так что, – обратился я ко всем сразу, – мы отправимся туда?       -Я не думаю, что в этом есть нужда, – сообщил Шурф. – Можно направить кого-нибудь из Управления Общего Порядка.       -А тебе самому разве не интересно, что именно там происходит? – вскинулся я. – Мне например, очень интересно. Мелифаро, ты со мной?       -Конечно, – тут же откликнулся он. – Когда же я такое представление пропускал. Я предупрежу сэра Кофу, – он уселся на стол и прикрыл глаза.       -Джуффин? – позвал я.       Он покачал головой.       -Просто притащи мне добычу, я разберусь с ней здесь, – отказался он.       -Я пойду, – как будто в пику ему согласился Шурф и поднялся с места.       Мной овладела неожиданная тяга к действию, как будто нужно было спешить. Как будто «добыча», по меткому определению Халли, могла сбежать и навредить людям. В пару шагов я вернулся к карте и вгляделся в нее уже внимательнее.       -Вот этот перекресток, – я бесцеремонно ткнул палацем в одно из крайних скоплений, – я там бывал, и могу пройти Темным... – в одно мгновение я исчез и оказался вживую на этом месте. - ... Путем.       Я огляделся, внимательно и цепко, как будто уже так много и много раз смотрел, подмечая малейшие детали и несоответствия. Перекресток выглядел как обычно, шли люди и проезжали мимо, ничего такого, что можно было счесть подозрительным. Это было очень странное чувство, как будто я делаю то, что делал до этого много и много раз, так часто, что вошло в привычку, но в то же время я делал это в первый раз. Что именно «это»? Выслеживал человека, который причинял зло другим людям? Нет, не человека, поправил я себя же, это определенно было не человек. Позади меня возникли Мелифаро и Шурф, практически одновременно. Я развернулся на пятках и почти сразу же увидел – не глазами может даже, только их самым краешком – движение занавески на окне через два дома. Не раздумывая больше, я сразу же побежал туда, в тот дом.       Даже не заходя в него, можно было понять, что с этим домом было что-то не так. Закрытая дверь и наглухо зашторенные окна могли быть у любого дома, однако достаточно запущенный участок возле него уже мог насторожить.       -Макс, не заходи туда, – проговорил Шурф, тормозя у калитки и перехватывая за шкирку Мелифаро. – Там что-то не так.       Но проще было остановить выпущенную пулю, чем меня. Пробежав весь сад на одном дыхании, перед дверью я не остановился, только лишь привычным образом подогнул к животу руки и чуть присел в коленях, и так же привычно расслабил мышцы и немного развернулся левым плечом вперед, целясь в дверь возле замка. Я безмерно удивился такому собственному поведению, может даже не меньше удивился самой двери, которую я выбил таким образом очень легко и, можно сказать, естественно. Не останавливаясь, я ввалился внутрь и не удержался на ногах: и только свалившись на пол, я остановился и заимел возможность осмотреться.       Я оказался в доме, который являлся типичным для Эхо: широкие, просторные комнаты, высокие потолки, лестница на второй этаж, с полудюжины дверей дальше по коридору, но нигде в Эхо не было так удушливо темно в помещении. Не только из-за плотно задернутых занавесей и очертаний спящих светильников, но и клубящихся черных сгустков у стен. Здесь была тишина, глубокая и неестественная в собственном проявлении, которой быть не может в обитаемом доме. Здесь был запах, омерзительно-гнилостный, и не только давно не пригодной к еде пище, но и гораздо худший. У ног моих раздалось тихое шипение, и я увидел, что пол под моими ногами прожигается капающей у меня с подбородка слюной. Машинально вытерев подбородок рукой, я понял, что этот гнилостный запах смешивается с запахом очень аппетитным, сладостным и очень манящим, как жаренное на открытом огне мясо для голодного.       «Макс» послышался голос сэра Дневной Грезы у меня в голове. «Твой Шурф меня сейчас придушит. Что ты там делаешь? Надеюсь, тебя там еще не сожрали голодные вурдалаки.»       «Еще не сожрали» машинально откликнулся я, вставая на ноги. Сгустки у стен дрогнули и стали как будто плотнее. В гостиной справа запах был как будто сильнее, и я направился к нему. Обошел широкий диван и уставился на то, что источало одновременно запах очень мерзкий и сладкий. «Мелифаро» позвал я, тупо глядя на то, что осталось от трех, как я полагал, людей, ощущая мерзкую тошноту где-то в недрах живота. «Ты знаешь, как таких людей, как ты, называли у меня на родине, в Пустых Землях?»       «Как называли?»       «Людьми с черным языком, у которых вся мерзость, вылетающая у них изо рта, сбывалась с поразительной точностью. Таких людей обычно лишали их черного языка и избивали камнями»       «Что ты там нашел?»       «То, что осталось от тех, кого голодные вурдалаки пожрали», ответил я несколько иронично. «Вызывай дежурных с Управления Полного Порядка и Мастера Сопровождающего Мертвых.»       Когда я подошел к дивану, запах разделился, и я только сейчас понял, что главный источник аппетитного запаха остался у стен, исходил от сгустков темноты. Я медленно двинулся к стене, желая изловить один из них и посмотреть точно, что это такое. Однако стоило мне приблизиться к стене, все они пришли в движение, убегая, отстраняясь от меня. Часть из них ринулась в дверной проем, пытаясь обогнуть меня как можно более дальней дорогой, другая, что была ближе к окнам, в эти самые окна и сиганула, на свет дневной и с фееричным звоном выбивая окна. На солнце осколки стекла брызнули бриллиантовой крошкой, а занавески хулиганисто тут же раздул шаловливый ветер. В комнате как будто стало легче дышать, да и свежий ветер тут же выдул из меня весь местный запах. Кто-то попытался прошмыгнуть совсем близко ко мне, и я резко протянул руку, хватая существо. Это движение было скорее рефлексом, чем осознанным желанием поймать, больше простой реакцией на движение. В полутьме дома плохо было видно добычу, поэтому я потащился на улицу, как и был, с пойманным в руке.       При свете дня я смог рассмотреть существо получше. На человека оно походило отдаленно, и только если приложить определенную долю фантазии и чуть нестандартного взгляда на жизнь. В два человеческих роста, но худое и легкое до безобразия, с черной сухой кожей и совсем без одежды, с длинными руками и ногами, и ломкими тонкими пальцами. По моему мнению, так вообще оно было больше похоже на часть тени, чем на человека.       -Я принес одного из этих голодных вурдалаков, – довольно доложил я, поднимая и потрясая добычей, которая даже не сопротивлялась. При моем приближении Шурф отшатнулся и прикрыл лицо, нос и рот рукавом скабы.       -Убери эту мерзость! – взвизгнул Мелифаро, выпучив глаза. Я тут же разжал руку, и существо тут же молча и быстро убежало. Кажется, у него имелись зачатки разума. – Ты убить нас вздумал?       Шурф отнял руку от лица и одним резким движением бросил собранное в ладони заклинание и существо сгорело в быстро полыхнувшем ярком пламени.       -Именно, всю жизнь об этом мечтал, – огрызнулся я, провожая взглядом умирающее сознание. – Чего орешь-то?       -Эта мерзость страхом и смертью пахнет! – крикнул он, и тут же осекся, вперив в меня подозрительный взгляд и даже схватившись за рукав моей скабы. – Подожди, ты хочешь сказать, что не чуешь?       -Что мне надо чуять? Там, в доме, – я махнул рукой на дверь, – там очень мерзко пахнет, это-то я унюхать могу.       -Эта штука явно не из этого мира, – убежденно заявил сэр Дневная Греза. – И несет от нее так, будто ему приснился кошмар, только во много раз сильнее, рядом стоять даже невозможно.       Я быстро глянул на Шурфа. Он стоял безучастно, только прикрыв глаза; вероятнее всего, общался с Джуффином. Понятное дело, с таким мы еще не встречались, и ему наверняка будет интересно, возможно настолько даже, что соизволит явиться самолично.       -Ничего я такого не чуял, – упрямо заявил я. Говорить, что бегство тварей было больше похоже на паническое и как будто от превосходящего хищника, а так же про собственную капающую изо рта слюну как от голода, я не собирался. В любом случае, жрать я их не собирался.       Мелифаро неожиданно меня отпустил и отпрянул даже немного.       -Я и забыл – ты же даже безумия не чуешь, – протянул он несколько разочарованно.       Я кинул на него взгляд, задетый за живое этим напоминанием. Ну и что, что не чую, какая в самом деле разница. Однако для него это имело значение. Мелифаро важно было находиться в компании себе подобных людей, которые так же, как и он будут чувствовать и безумие, и страх, и чужую смерть. Но я же не такой, и сейчас одной только этой фразой, одним только тоном его голоса я понял, насколько глубока разница между нами. И то, что эта разница всегда была между нами, каждый раз, когда мы работали вместе, смеялись или делили трапезу в трактире, каждый раз когда я был рядом с ним, с каждым из них, я был чужаком. Дикарем с Пустых Земель, будь они всеми ветрами благословенны, пришельцем из чужого мира с непонятными повадками и странной речью. Мелифаро не упускал случая над этим посмеяться, но сейчас это была точно не дружеская насмешка.       -Сэр Халли предлагает нам последовать за ними, – вмешался Шурф. – Он сам проследит за тем, чтобы здесь все привести в порядок.       Это он так трупы в гостиной называет. Не устаю поражаться выдержке этого человека. Мелифаро скорчил самую жуткую из всех своих возможных рож, видимо, не в силах изобразить меня самого, и побежал в том направлении, куда драпанули тени. Мы с Шурфом переглянулись и кинулись следом.       Как я и предполагал, эти создания обладали разумом, по крайней мере инстинктом самосохранения, потому что прятались от нас в тенях и темных переулках. Нам втроем пришлось подняться на крыши домов, чтобы видеть направления их движения, так как они могли пойти и в другую сторону. Не первый раз я видел своих друзей в живой погоне за противником, но только сейчас понял, насколько моя собственная подготовка отстает от их уровня. Это было заметно по тому, как именно они двигались, и как умудрялись, не останавливались при беге на достаточно сложной пересеченной местности – по крышам с надстройками, каминными трубами, флюгерами и прочими излишествами, коими украшали хозяева свои крыши – и не упускали из виду преследуемых. Я едва поспевал за ними двоими, стараясь не упасть с крыш, сам был раздосадован таким фактом, и одновременно еще возмущен, что так не умею. С самого начала моего появления здесь Джуффин учил меня более плотному взаимодействию с людьми, а не их отловом. Он научил, как допрашивать их, как бить их нужно, чтобы можно было убить, и чтобы можно было просто вырубить. Наверное, он понимал, что я не способен был на именно оперативную работу, и только научил исключительно кабинетной работе, и с тех пор сферу моей деятельности не собирался расширять и проводить мне курсы повышения квалификации. Больше с тех пор он меня ничему так явно не учил, да и я, к моему собственному неудовольствию сейчас, совсем к этому не стремился.       Занятый собственными мыслями, и злясь исподволь на это, я мало внимания обращал на сами крыши, по которым бежал, за что тут же и поплатился. Не успел я перепрыгнуть на следующую крышу, как услышал предательский хруст под ногой и почувствовал, как начал проваливаться вниз. То есть оттолкнуться от края крыши я успел, однако часть крыши обвалилась под моей ногой, и оттолкнуться достаточно сильно, чтобы в один мах преодолеть расстояние между домами, я не сумел. Испуганно взвизгнув, я уже в красках успел представить себе, как упаду вниз и переломаю себе все кости, как над головой, заслоняя солнце, взметнулось белое и за руку мою схватили очень крепко.       -Макс, – донесся до меня голос Шурфа. – Макс, посмотри на меня.       Я послушно вздернул лицо кверху и увидел наполовину свесившегося с края крыши Шурфа, стальной хваткой держащего меня за запястье.       -Смотри на меня и не отводи взгляд, – проговорил он мягким и спокойным тоном. – Дыши ровно.       Я послушно засопел носом, все продолжая пялиться на него. На фоне яркого голубого летнего неба он смотрелся достаточно органично и строго, как будто всегда так и было. На моей памяти, я всегда смотрел на него именно таким образом, снизу вверх.       -Я знаю, ты боишься упасть, – продолжил он, - но я держу тебя сейчас крепко и упасть не дам, – я открыл было рот, чтобы заверить его в этом, но он и слова сказать не дал. – Не говори. Ты должен сейчас успокоиться.       Он говорил с такой убежденностью, что я не мог ему не поверить. Кажется, я даже испугаться толком не успел, так быстро все это произошло. Он бежал рядом, и совершенно естественно, что услышал, как я панически закричал и успел меня поймать. Но что я еще мог от него ожидать, в этом прекрасном и лаконичном великолепии и был весь Шурф. И я поверил ему, поверил, что рядом с ним безопасно. Шурф смотрел на меня все это время, и когда я расслабился и перестал дергаться, как кошачья игрушка на веревочке, одним плавным сильным движением вытянул меня обратно на крышу. Я цеплялся за край крыши, руками, ступнями, коленями, зубами ухватился бы, если надо было бы, но он был неостановим, он вытянул меня полностью и завалил на крышу. И мало того, что уронил, так еще и прижал меня к себе, придерживая меня раскрытой ладонью за спину и прижимая к своей груди. Я замер на месте от неожиданности такого момента, его прикосновения, на которых он скуп. Даже не то чтобы он был нерасточителен, он попросту не желал нарушать собственное и чужое личное пространство. Но вот сейчас прижимал меня, прикасается ко мне так близко, что, кажется, я чувствовал его дыхание на собственной шее, и как кончики его волос касаются моей щеки. Находиться к нему так близко оказалось для меня так волнующе и так правильно одновременно, что я не спешил разрывать объятия, наоборот, робко положил свою ладонь на его плечо.       -Тебе больше нечего бояться, – проговорил он. Звук его голоса так близко буквально обжег меня.       -Я так особо и испугаться не успел, – признался я. – Ты успел поймать меня быстрее.       Да что я горожу тут, как будто мы в салки играем. Однако Шурф, по все видимости, понял меня по-иному и тут же убрал свою руку и отстранился. Встал, не спеша отправил одежды. Значит, он обнимал меня только для того, чтобы я не натворил глупостей с испугу? Мне совершенно не понравилось, то, как это прозвучало у меня в голове, наверно даже больше того, что он перестал меня держать, но я только стиснул зубы и неуклюже поднялся на ноги. И еще мне определенно и совершенно иррационально не понравилось, что он меня отпустил.       -Мы теперь не догоним этих тварей, - проговорил я.       -Скорее всего, они направляются ко второму своему убежищу, – ровно заметил Шурф. – Ты спугнул их с одного, и как всякое испуганное животное, они направились в другое.       Руки мне пришлось сцепить в замок, чтобы не тянуться ими опять к Шурфу, это выглядело несколько унизительно. Шурф заметил мое движение и едва заметно нахмурился.       -Мы можем отправиться туда прямо сейчас, Темным Путем.       Я только кивнул. Лонли-Локли еще раз глянул на меня остро и подозрительно, и исчез с места. Он заботился обо мне только потому что я Вершитель, и ничего иного, пояснил я себе. Не будь у меня силы, он бы и взглянуть на меня не пожелал бы. Мысль эта еще продолжала крутиться у меня в голове, пока я отправлялся след за ним по его же проложенному Темному Пути, но едва я ступил на землю, все эти мысли разом выветрились у меня из головы.       Я оказался на Левобережье, по крайней мере, я тут же узнал характерный для этого места богатый, широкий дом с просторным садом, уже с первыми признаками запустения, и, соответственно, безлюдный. Голова работала на удивление споро и была легкой и совершенно пустой. Впрочем, к этой голове прикладывались усиленное восприятие слуха и усиленное зрение. Только все это сопровождалось совершенно не относящимся ко мне самоощущением собранности устремления. Спина чуть согнулась, а правая рука, наоборот, привычно поднялась на уровень живота. Эта была военная выправка, причем даже не церемониальная, а полевая. Такое самоощущение мне никак не нравилось, потому что мне совсем не принадлежало, а было чужим, как снующие вокруг черные создания.       Я чувствовал здесь присутствие Мелифаро, Кофы и Шурфа, но отдаленное и как будто приглушенное. Попытался сосредоточиться, но манящий запах еды сбил меня с толку. Поэтому я больше не пытался идти за собственным ощущением силы, которое чувствовал от того или иного колдуна. Сейчас решил опереться на логику. Кофа прибыл сюда одновременно с Мелифаро, и они вместе стали обыскивать дом. Им обоим было здесь неприятно находиться, и поэтому каждый из них поступил так, как было ему комфортнее. Тогда Кофа отправился обыскивать первый этаж, а внебрачный сын бурлеска и Шерлока Холмса, всегда предпочитающий забраться повыше, будь то собственный кабинет на самой верхотуре или попросту люстра, отправился на второй этаж. И я направился вслед за ним, стремительно взбежав по лестнице, под самую крышу. Там, в самом конце коридора, я увидел лежащую в согнутом положении фигуру в приметной изумрудной скабе, окутанную тяжелой черной дымкой. Я подскочил к Мелифаро и попытался привести его в чувство, похлопать по щекам, но не добился реакции. Он очень крепко спал и лицо при этом было каким-то потерянным и грустным. Не в состоянии разбудить его привычными способами, я потянул черную дымку, которая лежала на нем как тяжелое покрывало, и она под моими руками брызнула кровью и удушливым запахом жаренного мяса. Не медля больше ни секунду, орудуя двумя руками я избавил его от этой гадости. Оторванная от него, дымка обрела плотность и стала разорванными частями тех черных тварей.       Когда я хватанул это в первом доме, я не мог точно сказать, что это такое – тварь и тварь, нечто непонятное и опасное, но совершенно материальное. Но стоило мне прикоснуться к этому облаченному в состояние дымки, неосязательной материи вокруг Мелифаро, то я тотчас же понял, что это такое, и от осознания у меня волосы на руках стали дыбом. Эта тварь была овеществленным кошмаром, проникшим сюда из-за черты, отделяющий наш мир от мира снов. Позвали или оно проникло само, не важно даже было, обычные колдуны воспринимали это как нечто источающее страх и ужас, настолько сильный, что даже приблизиться не могли. Я уселся на пол и подтянул Мелифаро себе на колени. Лицо у него расслабилось и напомнило уже действительно лицо просто отдыхающего человека, а не застрявшего в собственном сне несчастного, на которого накинулся этот овеществленный кошмар.       Внизу, на первом этаже, что-то нарастало, что-то неосязаемое, но вполне реальное, как ощущение тяжелого, душного воздуха перед грозой. Налилось, набухло – и разразилось слепящей глаза вспышкой белого света, грозного и смертоносного, залившей весь первый этаж и выжигающей все и вся на своем пути, будь то живое или неживое, из этого мира или иных прочих. Эта вспышка прошла через весь дом, пронзила меня самого и еще беспамятного Мелифаро, осела на языке тонким металлическим привкусом и исчезла. Это означало, что Шурф добрался до Кофы, которого наверняка так же вырубили, как и моего друга, а до них самих добрались эти черные твари. В отличие от меня, Шурф никогда не брезговал убивать, и в этом благородном ремесле достиг значительных вершин. Для него нет разницы - сделать это голыми руками, Перчатками Смерти или с помощью колдовства, он всегда только оценивает затраченные и соизмеримые для этого усилия. Я точно знал, что это колдовал он, я смог бы узнать дыхание его магии даже с закрытыми глазами. И эта магия определенно была очень опасной, смертоносной, и она, при определенных обстоятельствах, могла быть смертельной для меня самого. Может, я не в состоянии додуматься самостоятельно до определенных вещей, но интуиция всегда верно подсказывала мне, когда шкура моя в опасности, как сейчас, например. И знание это, пробирающая горячая дрожь, оседало у меня в животе горячим комом, очень приятным между прочим чувством.       -Хотя бы умру счастливым, – пробормотал я вполголоса спящему Мелифаро.       Он будто в ответ застонал, недовольно больше. Я взял его ладони в свои и принялся растирать его лицо, прочесывать пальцами волосы. Вернейшее средство, по себе знаю – после мучительного кошмара, когда вырываешься из него живыми и радуешься, что проснулся, первым делом собственными руками растереть кожу лица и головы, чтобы избавиться от последних воспоминаний и малейших даже намеков на посетивший тебя кошмар.       Эта вспышка магии пробудила во мне жажду деятельности, вернее, острую необходимость разобраться с происходящем дерьмом. Кажется, у этого дерьма даже есть какое-то специфичное название, отдающее жутким до зубовного скрежета офисным канцеляризмом. Тем самым видом, которые породить могут только выходцы из моего родного мира, увлекающиеся составлением пыточных инструментов в виде официальных распоряжений и директив. Зубами я закусил согнутую фалангу пальца, пытаясь одновременно изогнать это из памяти и вспомнить, откуда взялась у меня привычка к этой мерзости. Учитывая при всем при этом, что я ни дня в офисе не проработал. Но разбирательства с собственными порывами я решил отложить на потом, потому что мне нужно было сейчас заняться делом. Только я мог закончить это все.       Осторожно переложив голову Мелифаро с собственных коленей на пол, я поднялся и столкнулся лицом к лицу с Шурфом. При необходимости этот тип мог быть совершенно бесшумным, но сейчас это меня не испугало, я еле успел это заметить.       -Ты собираешься последовать дальше, – не то спросил, не то констатировал Шурф.       Я только кивнул, резким, выверенным, очень военным жестом, который должен был меня напугать, не будь я настолько собран и сосредоточен.       -Оставайся здесь, – рубанул я.       -Почему? – Шурф одарил меня взглядом, который незнакомому с ним человеку может показаться обеспокоенным. Но я точно знал, что он ничего подобного ко мне не ощущает, просто потому что не желает этих эмоций. В этот момент я как-то остро ощутил, что природой своей я больше похож на изорванный в клочья кошмар, чем на него самого, что я так же далек от него, как и от Мелифаро.       Ему совсем не нужно было ходить за мной. Прежде всего потому, что мне активно начинал не нравится тот парень, в которого я превращался. С каждой секундой я сейчас все больше походил не на человека, а на бескомпромиссного вояку, который и выстрелить в него может, если он помешает выполнению приказа. Потому и не должен был он сейчас со мной идти, чтобы не нарваться на неприятности от меня самого в подступающем безумии. Видят все грешные и мятежные магистры, не хотелось мне этого, я душой прикипел к этому славному парню, даже не учитывая того, что я отдал ему свое сердце. Еще я не хотел, потому что в потрохах моих под ребрами нехорошо ныло, а это верный признак какой-либо грядущей мерзости. Так же, помнится, ныло у меня перед тем, как нырнуть в зеленые воды Хурона или когда я только собирался переступить порог Лабиринт Мёнина. И эта мерзость не должна была коснуться белоснежных одежд Шурфа и его самого, такого же чистого и правильного.       Я посмотрел на него взглядом, полным молчаливой боли, глубоко вдохнул и шагнул Темным Путем прочь отсюда, как будто собирался погрузиться в теплые глубокие воды, бездонные и безграничные. Третий раз, и снова я очутился в новом месте. Это не была черта города, и это не были роскошные особняки Левобережья. Я оказался на развалинах какого-то большого и очень старого дома, посередине давным-давно заросшего сада, с неухоженными деревьями и остатками стен, с которых сыпались кирпичи и пыль. Потолка и вовсе не было, открывая вид на достаточно ясное дневное небо, а деревянный пол пророс травой и мелкими цветами. Но самое главное, что вокруг меня столпились множество темных долговязых фигур. Сотня их точно была, может быть даже две или три. Они смотрели на меня, пялились, наступали друг другу на головы, чтобы поглядеть на меня получше, а я в ответ пялился на них, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси. Мы находились в одинаковом положении удивлении фактом существования друг другом, потому что до этого дня друг друга не видели. Считать их или вглядываться, какие именно кошмары тут обитали, мне не было нужды и это не имело значения. Дохера, значит, и один я тут никак не справлюсь. И даже будь тут Шурф или даже в компании с Джуффином и Мелифаро, это никак не помогло бы, их слишком много.       Один из них одним резким движением метнулся ко мне, и я даже не сдвинулся с места, приняв его на себя, как целительные полкружки эля на грудь. На мгновение я пошатнулся, прикрыв глаза, и увидел в стремительно накатившем сне молчащего Мелифаро, свернувшегося в клубочек, Джуффина, расчетливо отправляющего меня на верную смерть. Высокие, пронзительно-синие языки пламени, охватившие Мохнатый Дом по самую крышу, и даже увидел вопящие за окнами фигуры людей, оставшихся внутри. Я увидел Шурфа, в своей неизменной белой одежде, с явно написанным на лице разочарованием. При его появлении я резко мотнул головой и с усилием выдрал себя из своего же кошмара, уже пережитого мной наяву. Я даже на ногах сумел устоять и содрать с себя остатки серого кошмара. Кошмар становиться просто обычным сном, когда все самое худшее уже пережито в реальности.       Не знаю, сколько бы мы продолжали играть в гляделки, если бы мой живот не издал бы утробное голодное урчание. Возможно, если бы я следовал местной традиции набивать утробу всевозможными яствами прямо с утра, так, чтобы глаза даже навыкате оставались, то возможно, этого бы не случилось. Возможно, если бы я сегодня даже умеренно позавтракал, то сейчас бы не испытал такое всепоглощающее чувство голода. Приняв звук урчания живота за мой собственный голодный рев, твари разом, как по команде, начали разбегаться. Взглядом вычленив из них самого крупного, я немедленно кинулся за ним. Ветер дунул мне в лицо, и я почуял сладкий, аппетитный запах, исходящий от этого существа, от любого из них. Настолько вкусный, что я сразу же понял, что терпеть голод больше не намерен, это попросту было не в моих силах.       В эту самую секунду равновесие и спокойствие моего сознания нарушились, я точно отметил этот момент. Может быть потому, что ощутил, что кто-то стоит у меня за спиной. Но не в физическом смысле, а где-то в недрах моей собственной головы – или сознания – и мягкими ладонями закрывает мои глаза и рот, одновременно утягивая назад. Это был я сам, более мудрый и умный, тот парень в моей голове, который обычно тихо отсиживался и переодически подбрасывал мне отличные идеи. Сопротивляться я не стал, этому умнику я доверял, как самому себе. По правде говоря, это я и был. То, что осталось от меня в тот момент, даже с шага не сбилось. Лишенный возможности видеть и действовать, я мог только наблюдать, как здоровые инстинкты берут верх над рациональной частью. Не тратя больше лишние силы на бег, я прыгнул, с силой отталкиваясь ногами от земли, и через пару секунд приземлившись на спину удирающего существа, сбивая его на землю, одновременно наклоняясь к его шее и впиваясь зубами в ее основание. Черная и жидкая, как вода, кровь, хлынула в мой рот, но я не стал уклоняться, я все пил и пил эту наполненную силой жидкость, одновременно пытаясь достать чем-то – не руками, потому что ими держал плечи существа – его сущность и пожрать ее. «Острие духа» или что там заменяло ее, самое глубокое и главное магическое составляющее существа. Тварь взвыла и перекувыркнулось, пытаясь своей спиной, и мной на ней, снести оставшиеся стены, но я предугадал этот маневр и все еще не способный вмешиваться в происходящее, взметнул руки вверх, отгораживаясь щитом. Я продолжал цепляться за тварь и не отпустил, когда мной пару раз приложили об опасно скрипнувший пол, только наконец добрался до самой вкусной части и пожрал ее. Тварь издавала высокий жалобный вопль, дернулась еще раз и померла. Я разжал зубы и руки, отпуская труп – однако меня еще продолжал терзать голод.       Не способный вмешиваться, я только порадовался тому, что сюда я пришел один. Сейчас я представлял собой не вполне адекватное или приятное виду зрелище. Стоило только надеется, что когда наемся, то засну, и снова смогу прийти в норму. В реальности я поволок тушу в угол, где сходились две полуразрушенные стены, уселся на корточки и кусок за куском принялся отдирать и пожирать плоть твари. В ней еще оставалось достаточно магической составляющей, и я решил попросту не упустить возможность насытиться. Рук моих было достаточно, чтобы рвать мясо и ломать кости, а зубы были достояно остры, чтобы пережевывать суховатое мясо. Однако я вспомнил, что достаточно ядовит: мясо под действием этого яда, слюны в моем рту, превращалось в нечто пузыристое и склизкое, а самое главное вкусное и полезное для меня. Я сел бы поудобнее, на задницу, но вокруг меня сновали еще эти черные твари, смотря, как я пожираю их сородича, и один за одним стали исчезать, прямо на глазах растворяясь в воздухе и исчезая из этого мира навсегда. Им не видан был страх, они сами были его воплощением, они просто поняли, что в этом Мире обитает хищник покрупнее. В какой-то мере очень удобно было, что получилось таким образом выгнать их. Слишком много для того чтобы уничтожить – значит, сделаем там, чтобы убежали сами.       Чем дольше я пребывал в таком состоянии измененного сознания, тем труднее мне становилось думать. Я только и мог, что отрывать куски плоти и жевать ее, а думать одновременно я не хотел. Черных существ становилось все меньше, и через десять минут после моего появления здесь появились еще трое. Я не видел их глазами, но мог собственной магией, развернутой вокруг меня широким веером, ощутить их присутствие. Все эти трое существ были одного со мной вида, и их знал тот другой я, который не мог ни смотреть, ни шевелиться. Поэтому я трогать их не стал, и всем будет лучше, если они меня не тронут. Они были опасны, они могли меня убить, особенно тот четвертый, который появился последним. Он попытался приблизиться, несмотря на то, что его попытались остановить, и я развернулся в его сторону, являя всем желающим то, что раньше было моим лицом. От него доносилась аура весьма специфичного вида, смесь азарта и хитрости, старой крови, въевшимся духом победы и агонизирующей добычи. Я смутно помнил, что он однажды поймал меня, этот Охотник, но эти мысли, воспоминания, были слишком для меня сложны. Пусть с ними разбирается тот другой я, а сейчас мне стоило издать низкий горловой предупреждающий звук, чтобы этот Охотник не отнял мою добычу. С него станется, а мне тут и самому мало. Как только я издал этот звук, Охотник остановился и больше не приближался, наоборот даже, отошел обратно. Зато другие существа издали звуки, другие, привлекшие мое внимание. Но они не несли мне опасность, и я продолжил пировать.       Один за одним, существа исчезли, за исключением одного из них, того, чья сила была сокрыта под безмятежным собственным спокойствием. Подойдя ко мне на расстояние двух шагов, оно село, так, что наши головы оказались на одном уровне, и заговорило. Я не понимал слов, но их звучание было приятно. Звук его голоса бы мне определенно знаком, а так же сила, сокрытая в нем, чем-то напоминала мою собственную. Мы с ним были разных видов, но что-то тревожащее и одинаковое в то же время было между нами. Но это было слишком сложно, слишком сильно задевало что-то тонкое и хрупкое внутри меня, так что я попросту принял непростое решение поделиться добычей. Я был почти сытый, так что только оторвал голову добычи и с некоторым усилием раскрыл твердую кость напополам. Существо приняло череп, но есть не стало, только снова заговорило, спокойным размеренным тоном. То ли от этого тона, то ли от тяжелой сытости в брюхе, то ли от множества переживаний, случившихся с другим мной, я широко осоловело зевнул, пару минут пялился на говорившего, и так и не почуяв от него опасности лично мне, улегся там же, где и ел. Не побрезговав ни обглоданным скелетом, ни испачканной черной кровью пола, ни чужого присутствия, свернулся калачиком, удобно подтянув колени к груди, и тут же уснул.       Пробуждение оказалось гораздо тяжелее, чем приятная трапеза перед ней. Голова казалась тяжелой, а руки непослушными, как будто я пытаюсь проснуться после ночи гуляний, когда мои студенческие приятели снова угощали меня дрянной сивухой. Но сразу две подушки у меня под головой и еще одна под руками, а так же безмерная кровать подо мной точно подсказала мне, что меня не спаивали накануне. В ином случае я бы проснулся на твердом полу или в лучшем случае на узком твердом диване. Я сдавленно застонал, перевернулся на живот, все так же, с подогнутыми коленями, и уткнулся лицом в ладони. Под закрытыми веками мелькнули обрывки кошмара, где я гонялся за черными созданиями и пожирал их, и где даже рычал на друзей. Но сразу же понял, что это был не кошмар, а воспоминание, когда я обрел тот вид, которого не следовало обретать приличному колдуну, и даже попался на глаза своим друзьям. Я же говорил не ходить за мной, дырку в небе над ними!       -У тебя что-то болит? – послышался голос с дальней стороны кровати. Я повернул голову и увидел сидящего на собственных ногах Шурфа, невозмутимого и в белой длинной мантии. Он находился далеко, там, где заканчивается мягкий матрас и начинается твердый пол, лицом ко мне, и смотрел сверху вниз, внимательно и вроде как даже не осуждающе. В любом случае, это было невыносимо. Я отвернул лицо от него и уперся лбом в подушки. Слишком унизительно, чтобы он – особенно он – видел меня в подобном состоянии.       -Нет, - пробурчал я в подушки. – Уходи.       Шурф не ответил, зато с его стороны послышались звуки размеренного дыхания с глубокими и многозначительными паузами. За это время я нашел в себе силы подняться вертикально и сесть в постели, укутавшись в одеяло как в тогу.       -Ты был там, – сообразил я. Шурф перестал дышать на счет и замер. – Когда я стал... другим. Это выглядело мерзко.       Шурф поглядел на меня с некоторой долей интереса.       -С чего ты это решил?       -Я вел себя как животное. Безумный хищник, утративший человеческое лицо, – с содроганием выплюнул я. – Я мог бы напасть на кого-то из вас!       -Звучит знакомо, ты не находишь? – протянул Шурф, опустив взгляд.       -Что ты имеешь в виду?       -Тебе приходилось лицезреть меня самого в виде куда более непристойном, чем ты сам пребывал вчера.       -Без тюрбана?       -Я имею в виду Безумного Рыбника.       С такой стороны вопрос я еще не рассматривал. Запустив руку за край одеяла, я вытащил из Щели Между Мирами початую пачку сигарет, зубами вытащил одну из них, неожиданно тонкую, дамскую, и движением ладони поджег ее. Значит, он считаеет мое вчерашнее соло и его безумное прошлое явлениями одного порядка? Мне-то по нраву было его альтер-эго, этакий никем и ничем не сдерживаемый безумец, который действует по велению собственных прихотей как в противовес Шурфу, действующему исключительно по велению долга и необходимости.       -Ты знаешь, что это за создания были? – он снова взглянул на меня.       -Овеществленные кошмары, прибывшие сюда из пространства между Мирами, – проговорил я, затягиваясь. Он посмотрел на меня с интересом, вернее, на мою сигарету. - Я видел таких существ, когда водил через пространство сна Нумминориха, но никогда не думал, что могу их сожрать.       - Для тебя и твоей сущности это вполне возможный вариант трапезы. Ты мог бы и в реальности чужие сны пожирать, если взял бы за труд их выискивать.       Такое его принятие выбивало меня из колеи, смущало настолько сильно, насколько никогда не было. К себе-мерзавцу, способному выкинуть еще и не такие трюки, я был привычен, и можно было даже сказать, пользовался этим для дела и чистого эпатажа. В толк я не мог взять что кому-то такая сторона моей личности не будет казаться отталкивающей.       -Тебя не шокирует это? Я и такое проявление моей сущности?       -А должно? – несколько удивленно переспросил Шурф. - Я знаю тебя уже много лет, Макс, и ничего бы из того, что ты делал, меня не отталкивает. Ты вполне приятный парень, душа компании и просто хороший человек, и мне приятно проводить с тобой время. Иногда, конечно, у меня возникает сильное желание тебя придушить, – уточнил он с прямотой, только ему свойственной. - Не сколько просто от необходимости тебя убить, сколько от полноты собственных чувств, которые вызывает твое порой самоубийственное поведение. И только то, что ты каким-то неведомым мне способом остаешься жив и даже улыбаешься после этого так беззаботно, останавливает меня от этого бессмысленного действия.       Я не выдержал и заржал, представив, как Шурф душит меня в лучших традициях Ромео и Джульетты. Даже и не сопротивлялся бы ему, желая только чтобы он прикоснулся ко мне, приблизился бы, даже пусть и с намерением убить. Все, что угодно я был готов ему разрешить, даже то, на что собственный разум пасовал и отказывал в воображении. Тех вещей, что переходят мои собственные личные границы и чего я никогда не желал прежде, и нарушающие личные границы Шурфа, о чем я просить даже не смел, зная его отношение к подобного рода нарушениям. Собственной же смерти я не боялся, мне попусту не ведом был этот страх, долгие годы уже я твердо знал, что я слишком удачлив и хитрожоп, чтобы умереть от руки какого-нибудь уличного бандита или грешного магистра, и слишком силен, чтобы что-то иное нечеловеческого происхождения до меня добралось.       Пока я изображал из себя кусок смеющегося создания, Шурф успел перебраться ко мне поближе и расположиться рядом, на расстоянии вытянутой руки, лицом к лицу.       -Тебе не нужно расстраиваться по поводу того, что ты совершенно другой, чем окружающие тебя люди, - убежденно заявил он. Я замер на месте, глядя на него во все глаза. – В чем бы твоя самобытность не отличалась бы. Ты родился, провел свою юность и отрочество, долгие тридцать лет, под совершенно другим небом и в иной культуре. При этом совершенно нормально, что ты всегда будешь выделяться на фоне местных жителей, родившихся и выросших в Эхо. То, как ты дышишь, как говоришь и как двигаешься, то, как твоя собственная магия движется вокруг тебя – все это выдает в тебе человека, выросшего далеко за пределами столицы. С другой стороны, ничего плохого в этом нет, каждый человек отличается от других, в большей или в меньшей степени, и это совершенно нормально. Раньше, насколько мне помнится, тебя не занимали подобные вопросы.       Я только лишь несколько раз кивнул, завороженный не сколько его словами, сколько их ритмом. Мне всегда было приятно его послушать. Даже не зная, что ответить на такое его заявление, я испепелил бычок от дотлевшей сигареты и достал пальцами новую, еще не раскуривая.       -А как другие отреагировали?       -Сэр Йох хочет показать тебе несколько таверн, где подают магически питательные блюда, – почти равнодушно заявил он. – Он изволил долго хохотать, когда объяснил всем желающим выслушать, что тебя попросту долго как следует не кормили.       «Как следует» в понимании Кофы это чтобы еда больше не помещалась и повторить дважды. Меня это устраивало.       -Сэр Мелифаро был очень многословен и при этом очень рад тому, что эти создания больше в этом Мире не появятся, и, следовательно, с ним больше не встретятся. До всего прочего – он не счел случившееся чем-то из ряда вон выходящим, по его словам, он всегда об этом догадывался, – его реакцию я представил в красках и только покачал головой. – Сэр Халли же признал в конечном итоге свои рассуждения в корне неверными, когда я выдвинул предположение, что это была всего лишь встреча двух конкурирующих видов существ, претендующих на одну территорию. Ты оказался сильнее них, распугал и даже сожрал одного из них в назидание всем остальным, что сюда соваться не следует. И это сработало. Ребята из Полицейского Управления остались дежурить на местах, но никто так и не вернулся.       Я перехватил губами сигарету и несколько раздраженно ее поджег.       -Не думай о Джуффине, – с неожиданной мягкостью в голосе произнес Шурф. – Он всего лишь старый лис-перестраховщик, который предпочитает истребить проблему с корнем, чем надеяться, что все образуется само собой. При его-то биографии он так и должен думать.       -Меня должно утешать, что он считает меня теперь не «решением» проблемы, а ее «корнем»? – огрызнулся я, отнимая ото рта руку с зажатой между пальцев сигаретой. Взгляд Шурфа тут же метнулся к ней, и я уже приготовился к длинной лекции про курение моих «курительных палочек» там где не надо, но он и тут сумел меня удивить. Взметнув руку, он мягко поймал мою ладонь с зажатой сигаретой, сжав ее своей длинолапой ладонью с тыльной стороны и притянул к своему лицу. Поймав губами фильтр, как всегда делал я, он глубоко затянулся, прикрыв глаза. Мою ладонь обожгло касание его сухих губ, и едва я это понял, он отпустил мою руку. И медленно выдохнул, смакуя дым как сладость, отправляя к потолку неверными клубами дыма. Сунув сигарету в зубы, я спрятал ладонь под одеяло, прижав ее к животу.       -Ты куришь очень крепкий табак, – резюмировал он. – Всегда хотел попробовать на вкус.       Да какой к магистрам собачьим табак. Мне приснилось или он только что поцеловал мою ладонь? Или он только за сигаретой охотился? Или что это сейчас вообще было? Голова у меня работала плохо, чужие кошмары, дурные приметы, тяжелая, как оседающий туман собственная сонливость, все это мешало понять его, взглянуть на происходящее с его точки зрения, что мне всегда удавалось. Всегда, но только не сегодня. Сигарета тлела у меня в зубах, а я тупо продолжал на него смотреть, как будто от этого я смогу угадать ответ.       Наверно, Шурф ожидал от меня какой-то другой реакции. Поднявшись на ноги, он сделал несколько медленных шагов по мягкой постели, и, добравшись до твердого пола, оглянулся на меня. Он был бледен, и в глазах его сквозила неожиданно окатившая меня с ног до головы холодность. Никогда раньше он на меня так не смотрел.       -Приношу свои извинения, – он резко преломился в пояснице, отвешивая мне едва ли не церемониальный поклон. – За поспешность и неуместность в действиях.       -Да ты что, Шурф, – отмер я. – Можешь брать мои сигареты сколько хочешь, я ни в коем разе против не буду. -Прошу принять их, – продолжил он, глядя на меня неожиданно тяжелым взглядом. - Я не желал оскорбить тебя собственными смутными мыслями и ненадежными ощущениями, в которых и сам не могу разобраться.       Это была не просто форма вежливости, это была именно его внутренняя потребность. Тщательно сдерживаемый десятилетиями самоконтроль дал слабину, и такой вот напускной холодностью он больше скрывал неопределенность собственных мыслей, и это я знал, только исходя из опыта общения с ним, а не из ощущения его эмоций. Я совсем не чувствовал его. Хотя думал, что знаю его достаточно.       -Я принимаю твои извинения, – процедил я с неожиданной злостью, по большей части на себя.       Шурф еще раз поклонился мне и в секунду исчез, как будто его здесь и не было. Я не выдержал и кинул пачку с сигаретами в ту сторону, где он стоял. Это все моя вина, раньше мы могли общаться на равных, без этого мерзкого, вымораживающего страха. Последнее, чего я хотел, так это чего-либо страха, особенно моих старых друзей, и особенно его. Что я сделал не так, что он меня испугался? Он испугался того монстра, кем я стал вчера, хотя говорил совершенно иное? Или он понял, что на самом деле я представляю? С собственной нечеловеческой сущностью я был готов смириться, с этим я жил всю сознательную жизнь и для меня в этом нет никакой катастрофы или чего-то особенного – я такой есть и другого у меня нет. Но другие с такой моей особенностью могут и не смириться.       Привести себя в порядок, натянуть на себя первые попавшиеся лоохи и скабу, на этот раз черную с серебристым завивающимся узором и схватить с полки бумажный конверт с фотографиями заняло немного времени, от силы полчаса. Мне нужно было проветрить голову, а лучше бы хорошенько прочистить ее ершиком изнутри, и мне нужен тот, кому я доверял полностью и немного больше. Но раз Шурф так на меня злится, что обдает немыслимой холодностью, придется отправиться в место намного дальше, чем трактир и даже Дом У Моста.       Открыв дверь комнаты, я увидел за ней не привычный коридор, а темное пространство, откуда на меня стал выползать клочковатый белый туман. Я чуть улыбнулся эту туману, как родному, и шагнул в него. Белые клочья скрыли меня из глаз, и дверь захлопнулась совершенно самостоятельно. Этот туман был мне вполне знаком, его запах глубокого лета, солнца и еще немного запаха едва скошенной травы будили во мне самые счастливые мои детские воспоминания. Мне не нужно было знать направления движения в тумане, я только точно знал место, куда должен прийти. Для меня самого это обычно оказывалось всегда достаточно, и в этот раз хватило. Туман пришел в движение, принялся двигаться вокруг меня и мокро наваливаться на мои сапоги и край скабы, будто это и не туман вовсе, а игривые толстые щенки с кучерявой шерстью. Я потрепал эти кучерявые облачка и руки мои тут же облизали с радостью, которая бывает у маленьких детей и щенков. Эту радость я чувствовал совсем ясно, как будто она была моей собственной, и мягко ложилась бальзамом на мою душу.       Еще через несколько шагов я вышел в сад, небольшой даже по моим меркам, где этот туман заканчивался и начинались грушевые деревья, несколько вразброс поставленных скамеек и заросли неведомых мне цветов. В тумане, в стороне от тропинки я видел силуэт застывших качелей, и прибавил шаг, стараясь пройти их быстрее. Было тихо, по-уютному тихо, только камни шуршали под моими сапогами. За садом расположился уютный даже на вид трехэтажный деревянный дом, который на самом деле был кофейней с комнатами наверху, и я даже знал точно его название. Я пришел в «Кофейную гущу», самое мое любимое место в Шахруме, города, созданного из моих снов и моего сердца. Задняя дверь приоткрылась, выпуская тоненькую девичью фигуру, закутанную в лоохи – длинную шаль – которая резво побежала ко мне. Триша в проявлении своих чувств никогда не была сдержанной, и сейчас подбежала ко мне и с размаху повисла на моей шее.       -Макс вернулся, – радостно сообщила она всему миру. – Я так счастлива, что ты здесь!       -Я тоже рад видеть тебя, милая, – заверил ее я и мы вместе отправились вовнутрь.       Она болтала неугомонно, рассказывая о своих маленьких радостях и вкусных испеченных пирогах, и я слушал ее, чувствуя ее нехитрую и легкую преданность. Так, только кошки, наверно, могут искренне и бескорыстно любить только за одно твое существование.       Внутри, в самой кофейне, было пусто, и только за барной стойкой находился пожилой мужчина с хитроватым взглядом голубых глаз.       -Добро пожаловать домой, Макс, - проговорил он, зажигая плиту и вынимая джезву. - Давно ты здесь не был.       Франк умудрился сказать это таким образом, что звучало не как обвинение, а как проявление заботы и радости от встречи. Мол, тебя долго не было, мы тебя ждали, а теперь мы с Тришей рады, что пришел к нам. Она сама продолжала висеть у меня на руке и едва ли не мяукала от радости. Я четко слышал эмоции их двоих и они мне были приятны.       -Я тоже рад вас видеть, – я осторожно усадил Тришу на стул и сел рядом за ближайший столик. – Можно ли помимо твоего фирменного кофе я плотно поем? Последнее, что я жрал, сильно вырывалось.       Мужчина понимающе усмехнулся – я знал, он и сам только птичью кровь и потреблял – и погнал Тришу накрывать на стол. Она споро принесла все хорошо прожаренное и мне знакомое, и снова уселась напротив меня, смотря влюбленными глазами и болтая без остановки.       -Франк, скажи, – начал я, утолив голод и пересев за барную стойку перед ним. – Есть ли способ найти человека, который неизвестно где находится и с которым я не виделся больше пары десятков лет?       Он глянул на меня заинтересованно, побуждая дальше рассказывать. Я достал из кармана скабы конверт с фотографиями и нашел одну нужную, где были изображены в обнимку я и Бес.       -Последний раз я видел его, когда мне было двадцать семь, – пояснил я. – Он научил меня множеству полезных в жизни вещей, напоил собственной кровью и свалил в неизвестном направлении.       -Он не похож на человека, – осторожно заметил Франк.       -Пусть и не похож, – согласился я. – По-человечески я хочу с ним поговорить и поблагодарить за все, что он для меня сделал. А сделал он очень много.       -Так можешь пригласить его сюда, не вижу в этом проблемы, – предложил он. – Где лежат почтовые открытки, ты знаешь, поговорить можешь и в этой кофейне. Ты же здесь хозяин.       -Это будет так просто? – не поверил я.       -А почему должно быть сложно? – в тон ответил он. – Всем твоим друзьям мы будем здесь рады.       Я только кивнул, соглашаясь с ним, и встал на ноги, направляясь к лежащей у выхода стопки открыток.       -У нас будет новый гость! – довольно зажмурилась Триша.       -Именно, милая, – улыбнулся ей Франк. – Кое-кто особенный. Поэтому беги в погреб, будем с тобой готовить хороший прием.       Я выбрал из стопки открытку с изображением безымянного города, оставил в чаше невесть откуда оказавшийся леденец, взял здесь же ручку и, усевшись за ближайший стол, нацарапал несколько строк. Опустив его в почтовый ящик, я вернулся к Франку и, получив новую кружку с кофе, принялся болтать с ним обо всем на свете. Он свои замечательные часы не переворачивал, это была не какая-то занятная история, которыми я и мои друзья баловали их, а попусту обычный треп двух старых знакомых. Через некоторое время я повел плечами и глубже запахнул скабу.       -Что-то холодает, – пожаловался я.       -Здесь всегда тепло, – возразила Триша и посмотрела на Франка, ища поддержки. – Как летом.       -Может, будет просто дождь, – предположил он. – Иди, собери со двора посуду и пледы.       Девушка кивнула и тут же убежала. Я подошел к окну и выглянул наружу. Небо было еще светлым, но черные, тяжелые тучи уже сгущались над городом, и в воздухе повисло настороженное ожидание. Определенно нехорошее ощущение.       -В городе есть радио или системы оповещения? – спросил я, закрывая окно.       -Думаю, в этом нет надобности, – откликнулся Франк. – Сейчас все жители убирают сохнущее белье с улиц и летние раскладные столики, а после укроются в домах.       -Пойду помогу Трише, – проговорил я, направляясь к задней двери. На улице девушка торопливо собирала растленные на деревянных скамьях пледы. Сгрузила их мне на руки и побежала собирать расставленные на дальнем столике сохнущую посуду, явно ручной работы. Я высвободил одну руку и направил на столик, поднимая его вместе со всей посудой заклинанием и перемещая ее внутрь дома. Первые капли дождя, тяжелые и крупные, как град, начали падать на нас сверху. Несколько из них упали на мою макушку, и я поднял лицо к небу. Оно было уже полностью затянуто черными тучами, низкими и грозными даже на вид, и эти первые капли были только началом. Я поднял руку, прихватив пальцами край лоохи, и накрыл им послушно подбежавшую под мою руку Триш, и укрыл ее от первых этих капель, заводя в дом. Уложив пледы на ближайший стул, я плотно закрыл за собой заднюю дверь.       -Там такой дождь начинается! – воскликнула Триш, подбегая к Франку.       -Это не дождь, – я подошел к ближайшему окну и снова выглянул на улицу. Тяжелое небо не было таким само по себе, там, очень высоко над нами и над всем городом, и в нем чувствовалась чужая воля, определенно настроенная серьезно и очень враждебно. – Это будет буря. Оставайтесь здесь, чтобы не случилось.       Я направился ко входу.       -Макс, – позвал меня Франк. Я притормозил у самых дверей и обернулся на него. – Будь только осторожнее.       Я только кивнул и вышел прочь. Погода на улице окончательно испортилась, и помимо тяжелого дождя и накрывшего Шамхум плотного сумрака, по улицам его свистел холодный сильный ветер. Я машинально запахнулся в лоохи, но этого явно было недостаточно, поэтому я потрудился и вспомнил согревающие чары, которым научился уже самостоятельно. Ветер перестал выдувать из меня последние крохи тепла, только безжалостно пытался сорвать у меня с плеч лоохи. Я не ошибся, на город действительно надвигалась ужасающая буря, это чувствовалось в воздухе, растекалось по моим любимым, лелеемым улочкам и обрушивалось на дома, в которых укрылись те, кто нашел здесь приют. Никогда в этом городе такого не было, и меня искренне возмущало, что кто-то посмел напасть.       Легко переставляя ноги и идя против ветра, я направился на окраину города, там, где последние дома у подножия горы соседствовали с бездонным провалом, ведущим в Хумгат. Дождь усилился, и отдельные капли стегали меня по телу, как ледяные лезвия, высоко в небе начало недобро громыхать. Это должно было испугать, кто угодно бы на моем месте испугался бы, но я сам обычно в таких устрашающих ситуациях вместо ожидаемого от меня испуга начинаю гневаться с сопровождающими разрушительными последствиями. Оглушительно прогрохотало, и темное небо надо мной рассекла ломанная линия грозы, на мгновение осветив тучи изнутри, и в эту секунду на фоне неба я увидел темную огромную фигуру. Гроза погасла, но я продолжал видеть этот силуэт. Это точно был не человек, фигура была намного больше, слишком вытянутая по длине, с когтистыми конечностями в количестве восьми штук, и самое главное – с широко раскинутыми кожистыми крыльями. Значит, этот ублюдок пригнал сюда тучи и обрушил бурю на мой любимый и моими руками созданный город. Это он в край оборзел, мудила. Тварь под небесами извернулась и спикировала на меня, намереваясь то ли сожрать, то ли тупо размазать по земле. Этого стерпеть я уже не смог и вскинул руки вверх, то ли в заклинании, то ли попросту в попытке сдержать голыми руками ублюдка. И это сработало, но не так как я рассчитывал – в одно мгновение я перестал быть человеком из плоти, а стал собственной волей, безмерной и бесконечной. Шамхум стал как-то очень маленьким, очень милым, который я мог накрыть только одной своей ладонью, что я и сделал, одновременно отбрасывая назад неведомого летающего ублюдка. Он зло зарычал, перекувыркнулся в воздухе и, раскрыв пасть, выдохнул в меня – на Шамхум – струю беловатого испепеляющего магического пламени. Мне даже делать ничего не нужно было, одна даже моя воля оказалась сильнее любого смертельного огня. Но развлекаться и проверять себя на прочность больше не стал, ринулся вперед, прямо на летающего мудилу и схватил его, очень крепко и всеми руками, коих у меня обнаружилось куда больше его восьми.       Так я вполне способен был разорвать на мелкие кусочки, но внезапно, разом как-то узнал его. Может даже не по профилю силы, которую никогда у него не видел, сколько просто по запаху что ли, по собственному ощущению близости его присутствия. От облегчения и радости встречи я захохотал, раскалывая небеса не грозой, а своим только смехом, счастливым и безрассудным. Мудила перестал сопротивляться, кажется, только от одного удивления, а я опрокинулся назад, и не отпуская его, упал прямо на обрыв на окраине города. От моих объятий попытались избавиться, но безрезультатно, и мы вместе упали оземь. Я обнаружил себя стоящим на ногах и прижимающего к себе человека немного выше меня, в длинном дождевике, а вернее, в кожаном плаще с капюшоном. Я вымок полностью, лоохи моя была посечена дождем и ветрами, а рядом со мной стоял мужчина лет тридцати на вид, с ярко-алыми глазами с вертикальным зрачком. Я широко ему улыбнулся и еще раз стиснул в объятиях.       -Сукин ты сын, Сашка, – орал я от избытка чувств, легко перекрикивая дождь. – Где тебя драные через лисий хвост черти носили!       -Это ты, Макс? – до предела изумленным голосом откликнулся Саша, мой старый друг и наставник, Александр Торман.       Дождь продолжал лить как из ведра, но сейчас это был простой ливень, без нависающей угрозы, и я потянул его в сторону кофейни.       -Ты меня не узнал, да? Конечно, столько лет прошло, меня теперь и не узнать так просто, – протараторил я. – Пошли, не стой столбом.       Саша послушно зашагал за мной, а я резвым шагом преодолел расстояние до «Кофейной гущи». Распахнув двери, я пропустил его вперед, и он вошел внутрь, настороженно озираясь. За столько прошедших лет лицом он совершенно не изменился, зато он был неожиданно трезв и одет совершенно по-иному. Давние джинсы и рубашку сменили короткие, ниже колена штаны из плотной темно-красной ткани, такой же ткани куртку с глубоким запахом и широким поясом, на котором висело пара тканевых мешочков и в длину с предплечье меч в ножнах. Образ дополняли замотанные на предплечьях широкие алые ленты и высокие сапоги на твердой подошве. Капюшон кожаного плаща он откинул и теперь с интересом осматривал кофейню.       -Добро пожаловать в «Кофейную гущу»! – поприветствовал Франк из-за стойки. – Друзьям Макса всегда здесь рады.       -Я Бес, – коротко отозвался Саша. – Что это за город такой? Никогда прежде его и не видел.       -Раньше его и не было, – отозвался я, заклинанием просушивая одежду. – Я воплотил его только несколько лет назад.       Торман посмотрел на меня с интересом, как будто видел меня впервые.       -Как давно мы не виделись?       -Двадцать лет назад ты свел меня с теми форсами, – бросил я. Он покачал головой.       -Я тебя не видел шестьдесят лет, – ответил он. – Здесь кроме кофе что-то подают?       -Подожди, – я вскинул руку в останавливающем жесте. – Я хочу тебе показать фокус, - Торман заинтересованно сверкнул глазами, а я показным образом сунул руку под полу скабы, сразу в Щель Между Мирами, и спустя минуту вытащил ее вместе с бутылкой выпивки. – Подожди, сейчас еще один фокус, – таким образом еще вытащил еще две бутылки и водрузил рядом с первой.       -Ты выпьешь это вместе со мной? – недоверчиво уточнил он.       -Если я выпью больше стакана, – ухмыльнулся я, доставая и поджигая сигарету, – то смогу магическим образом и очень мирно уснуть под ближайшим столом. Лучше выпью с тобой за компанию кофе.       Александр шагнул ко мне и стиснул меня под ребрами, так стремительно, что я едва успел погасить огонь в ладони. Прижал к себе и ткнул лицом в свое плечо.       -Столько лет прошло, я думал, ты давно умер, – отпустил он меня и ласково взглянул в лицо.       -Ну, не без этого, – натянуто улыбнулся я. – Так мы выпьем за встречу?       Мы устроились за столом, и Триша споро поднесла нам стаканы и вяленое в тенях мясо с нарезкой из местных сыров. Я все смотрел на Сашу и не мог на него насмотреться. Он остался все прежним, лицом и телом, но движения его и одежда делали из него совершенно другого человека, гораздо более опасного и властного. Я вспомнил летающее создание в небе над небом Шахрума и сидящего передо мной человека, и меня буквально пробрало от ощущения его силы. Вот человек передо мной если не превосходящий, то хотя бы равный по силе. Он откупорил первую бутылку и налил нам обоим по полному стакану. Я же вытащил из-под полы скабы чашку с кофе и попробовал его на вкус. Привычную мне горечь кофе разбавила острота неведомой смеси специй. Довольно неплохо. Саша все не сводил с меня взгляда, а когда я перехватил его взгляд поверх чашки, не выдержал и выложил между нами мою открытку.       -Это ты мне прислал?       -Да, – не стал отпираться я. – Это своеобразный путь сюда, приглашение. Что не так?       -Дело в том, что в том Мире, где я сейчас живу, да и во многих других, ходит то ли слух, то ли легенда, то ли попросту страшная сказка для непослушных детей, – с некоторой насмешкой начал он. – Про создание настолько ужасающее, что преодолеть его никто не в силах, и только одно его только присутствие заставляет дрожать от ужаса самых сильных чародеев.       -В самом деле? – усомнился я. – И как же выглядит этот монстр?       -Ты, наверно, знаешь, насколько проблемно общаться с провидцами и ясновидящими, особенно теми, кто видит за переделы Мира и теми, кто немного чокнутый, – он дождался моего кивка и продолжил. – Его описывают как человека два метра ростом, худого и с тонкими пальцами, несущего смерть и избавление от смерти только по одному своему желанию. Его невозможно победить, потому что даже если он и умрет, то абсурдным образом останется жив и вернется к тебе, чтобы забрать жизнь того, кто осмелиться забрать его. Он способен проникать в чужие сны и взаимодействовать потаенной частью Мира, они слушаются его как ручные псы. А гнев его настолько невообразимый и ужасающий, что никого не осталось в живых или в других Мирах, чтобы рассказать об этом. Он прожорливый и ненасытный, что в еде, что в любви, он пить может только черную воду, горькую, как яд и постоянно выдыхает тяжелые клубы дыма, – я только успел затянуться в очередной раз, как поперхнулся дымом. – И ты только пойми мое удивление, когда я попросил определить, кто зовет меня в гости и когда мне сказали, что именно это чудовище приглашает меня.       -Это все говорили про меня? – уточнил я.       -И ты представь всю степень моего удивления, когда я узнал, что это ты, Макс, – закончил Сашка. – Тот самый мальчишка, которого я когда-то учил ухаживать за женщинами и проявлять фотографии.       -Жизнь полна сюрпризов, – буркнул я, еще немного смущенный таким видением меня со стороны. – Я и сам не знал, что стану в будущем таким Лихим Ветром.       -Выпьем за это, – поддакнул Саша. Я поднял свою кружку с кофе и мы чокнулись.       - Ну, рассказывай тогда, как ты докатился до жизни такой, – попросил он.       Я затянулся еще раз и начал рассказывать. Несмотря на то, что я не видел его долгие годы и даже некоторое время не помнил о нем, и даже несмотря на его непривычный наряд, ему я доверял как никому иному. Торман долгих десять лет заменял мне и наставника, и самого близкого друга, и учителя фотографии и манер, и за это время я ни на мгновения не усомнился в нем. И он ни разу не подводил меня. Он слушал очень внимательно, не перебивал, задавал только уточняющие вопросы, и пару раз попросил закурить, поджигая сигарету только одним взглядом. До такого мастерства мне еще расти и расти. Мы болтали долгие часы, и Франк ушел по своим делам, а Триша тихо заснула на диванчике недалеко.       -Я хочу тебе одну вещь сказать, – подвел итог он. – Только ты меня сразу нахер пошлешь.       -Постараюсь не слишком далеко посылать, – заверил я.       -Не возвращайся больше туда, – предложил он. Я посмотрел на него очень удивленно.       -Почему же? – от удивления я даже не стал его никуда посылать.       -Как я понял, основную задачу, из-за которой тебя притянули в тот Мир, ты выполнил, и можешь теперь оттуда валить, – подвел итог он. – Хотя по моему мнению, призывать такое опасное существо, как ты, было попросту чрезмерным и неразумным. Миром больше, Миром меньше, по большему счету не так уж важно, но ты теперь здесь и входишь в полную силу, и можешь куда больше того, что от тебя требовалось.       -Я не могу, – просто ответил я. – У меня там есть ученик и опекаемая девушка.       -Если хоть малая часть того, что о тебе говорят, правда, то ты можешь учить их и во сне, – предложил он.       -У меня так много друзей осталось, – возразил я более весомо.       -И где эти твои друзья, позволь спросить? – ласково спросил Саша. – Прости за прямоту, но ты явно не в самом лучшем своем состоянии. Ты буквально истекаешь болью, – я нахмурился, обеспокоенный тем, что это так очевидно, – и вместо того, чтобы принимать помощь тех, кого ты считаешь своими друзьями, и хотя бы немного исцелится, ты торчишь здесь со мной. Значит, они не хотят тебе помогать, и только неосознанно тянут из тебя и так немногие силы.       Я отставил кофе и потянулся к еще нетронутому мной стакану выпивки. Пару глотков спустя Бес продолжил.       -Ко всему прочему, твое поведение в первые годы пребывания в том Мире выглядит несколько странным. Ты мог быть наивным и доверчивым, стремящимся к неге и сибаритству, но дураком ты никогда не был. И ты никогда не делал беспрекословно то, что тебе прикажут, и не позволял вести себя на заклание так просто.       -Что ты хочешь этим сказать?       -Я могу предположить, что ты провел некоторое время под заклятием, воздействующим на разум. Ты все еще хочешь вернуться?       Я затянулся пару раз и пытливо посмотрел на него.       -Когда ты встретил меня, еще тогда, когда я в первый раз принес тебе на проявку снимки, ты уже знал, кто я такой и кем являюсь?       -Нет, – тут же ответил он. – Я попросту увидел, что ты скоро умрешь и проявил к тебе жалость и сострадание.       Я затянулся еще раз. Саша никогда мне не врал, он попросту никогда не видел в этом смысла, а еще он в прошлый раз сделал все, чтобы мне помочь. Я мог ему доверять полностью. Я вспомнил, как страх отразился в глазах Шурфа, и на лице Мелифаро проступило разочарование.       -Что ты мне предлагаешь?       -Пойдем со мной, – незатейливо сказал он. – Будешь в полной безопасности, сможешь поправить здоровье, научиться чему-нибудь новому. И спать сможешь сколько влезет, я помню, насколько тяжело тебе давались пробудки по будильнику.       -Мне удается перемещаться Между Мирами легче даже, чем использовать более примитивное колдовство, – сообщил я. – В этом плане я оказался вундеркиндом. Как только захочу, то вернусь обратно в Эхо.       -Значит, договорились, – обрадовался Торман и поднял свою кружку. – Выпьем за это.       Я чокнулся с ним своей чашкой с кофе. Он всегда был алкашом, таким и остался. Хоть в чем-то он не изменился.