Оборотная сторона

      Буквально через несколько дней после того, как я проснулся в слезах, мне во сне явился Кирилл и попросил прийти к нему. Все это время я старался держаться молодцом и держать лицо и улыбаться всем, кому выпало несчастье созерцать меня, в том числе и парню в зеркале, чтобы никакая пронырливая и провидческая дрянь не смогла прочитать по мне и моему слишком живому лицу, какая судьба мне уготована. Снова учиться врать всем вокруг и самому себе было наукой знакомой, но снова постигать это, растягивать губы в фальшивой улыбке и отводить глаза, чтобы никто в них не прочитал лишнего, оказалось практически невыносимо. Этот Мир разбаловал меня своей легкостью и искренностью, тем славным временем, когда я мог чувствовать себя свободно и быть тем, кем хочу. Притворяться, что все в порядке и я полнейшим образом счастлив, у меня не выходило, хотя такой собственный обман почти всегда срабатывал и у меня в самом деле становилось все хорошо. Наверно, это был не тот случай. Даже надпись на руке, сохраненная чарами леди Сотофы, сейчас мне самому казалась даже чуточку издевательской, как будто какой-то вид пытки – что все будет, но не сейчас и может даже и необязательно.       Кирилл очень вовремя отвлек меня от этих невеселых мыслей. Мы шли по улице, никуда не спеша, и он обстоятельно рассказывал мне что-то, несколько далекое от моего понимания. При надобности, конечно, я мог бы вникнуть, но мысли сейчас были далеки от темы его беседы. Я все посматривал на Кирилла с несвойственным мне умилением и потаенной гордостью родителя, чей ребенок вырос хорошим человеком без его дурного влияния. За прошедшие полгода с того момента, как я нашел его под кустом, задохлого и несуразного, он заметно обрел веру в себя и в свои силы, выглядеть приемлемым образом и двигаться стал не в пример легко. А так же обустроил как следует мою старую мансарду, превратив ее во вполне милое и уютное жилище, а так же не раз уже выпил легкого вина из Эхо, которого я таскал ему в награду за усвоенные способности. Я не спрашивала, а он сам не говорил, но он явно прочитал тот опус, что в свое время мне пришлось накатать, потому что перестал называть меня пренебрежительно «старпер» и преисполнился некого пиета и уважительности, отблеск которых то и дело я улавливал в его глазах. Конечно же, это было уже другое дело.       В этот раз он позвал меня по делу бессмысленному в своей беспощадности, а именно по поводу родительского собрания, которое устраивали в школе по поводу окончания учебного года. До него оставалось еще несколько месяцев, но особо ретивые родители уже собирались обустраивать все это дело с размахом, совершенно не свойственным простому окончанию в общеобразовательном учреждении, где толком-то ничему и не учат. Кирилл был того же мнения, он просто хотел доучиться здесь и чтобы его никто не трогал, так как он был занят своими делами, а их у него было немало. Ну я и развлекся, отправился на это собрание под рожей того хмыря, что был его родным отцом. Пока говорили, я сидел тихо, но когда потребовали сдавать деньги и принять участие в организации мероприятия, я оторвался за все свои школьные годы, когда ничего нельзя было сделать и ничего нельзя было изменить. Пару раз стукнул ладонью по столу, несколько раз повысил голос, и даже пришлось пригрозить собственноручно все испортить, если эти люди дальше продолжат беспокоить со своими бесполезными инициативами меня или моего сына. И даже не разу не солгал. Полный конец обеда я бы устроил им с наименьшими трудностями, а Кирилла я действительно считал за своего сына. У него даже в паспорте теперь была написана не его родная фамилия, а «Фрай».       На обратном пути Кирилл развлекал меня разговорами о том, чему он еще хочет научиться. Обретя полнейшую свободу и такого занятого наставника в моем лице, парень обрел благую тягу к знаниям; такими темпами, могу поспорить, он добьется куда более масштабных разрушений, чем он мог себе вообразить. Слушая его, я праздно поглядывал по сторонам, и, как выяснилось, совершенно не зря. На противоположной стороне улицы, на другом ее конце, я увидел знакомый силуэт женщины с длинными рыжими волосами. Несмотря на то, что я не видел ее много лет, я узнал ее тотчас же и буквально дернулся всем телом в ее сторону.       -Иди домой один, – сквозь зубы проговорил я Кирилу, неожиданно испытывая тягу, которую можно сравнить только с притяжением от чужого Следа. – Мне нужно идти в другое место.       Чему он научился еще, так не спорить со мной по значительным поводам, а может быть, он разглядел мои чувства на лице, потому что только коротко кивнул. И я сорвался с места, бросаясь бегом за скрывшимся за поворотом силуэтом. Бежать в толпе людей, не приспособленных к магии, гораздо труднее, чем можно было представить; к счастью, человеческие инстинкты более приспособлены к тому, чтобы убраться с пути бегущего во весь опор человека. По большей части, да. Те, кто успевал отреагировать, отскакивали у меня с пути, осыпая незамысловатыми ругательствами и проклятиями. Людей постарше, которые попросту не сумеют отреагировать вовремя, я огибал сбоку. Почти на самом перекрестке на меня выехал велосипедист на необычайно хрупком на вид велосипеде. Удивившись мимолетно этой нелепой и громоздкой конструкции, я подарил переднему колесу душевный и сильный пинок ногой. Велосипед занесло в сторону, его наездник испуганно заматерился, а позади меня истерически заорала женщина, таранящая впереди себя огромную коляску с младенцем. Я проскочил в образовавшуюся щель, а велосипедист все-таки не упал, а разминулся с коляской. На шум идущая впереди женщина обернулась, и я увидел ее лицо. Сердце мое радостно забилось, и я побежал дальше. Бегать на дальние дистанции я не любитель, как и всякой деятельности, требующей тяжелой физической нагрузки, но сейчас у меня как будто открылось второе дыхание, и я практически не замечал ни острого покалывания в мышцах, ни разрывающей боли в груди.       Привлеченные шумом, люди на улице стали оборачиваться, недовольно возмущаться и все-таки уходить с пути моего следования, опасливо прижимая к себе свои сумки и детей. Такой маневр позволил мне добежать до женщины очень быстро, буквально за несколько минут, и притормозить перед ней самой. Как оказалось на практике, я очень сильно по ней соскучился, даже если учесть, что виделись мы ровно два раза. Бывают такие встречи, такие люди, которые не забываются. Особенно те, которые сопроводили тебя к твоей собственной судьбе.       -Олла! - воскликнул я, заключая ее в объятия. - Как же давно я тебя не видел!       -Мужчина, простите, – забормотала она, и я соизволил вспомнить, что я до сих пор щеголяю чужой рожей. Только одним усилием воли и напором собственной силы развеяв чужую личину, я улыбнулся ей во все зубы.       -Ты меня не помнишь? Красная шерстяная нитка, «длинные нарды», гадание по книгам!       -Макс? – неверяще она уставилась на мое лицо и до боли вцепилась в плечи. – Это ты? Но твое лицо...       -Такое с ним иногда бывает, – согласился я. – Я безумно рад тебя снова встретить!       -Как ты меня узнал? Столько лет прошло!       Я пожал плечами и всмотрелся внимательнее в ее лицо. Годы были к ней беспощадны, как только они могут быть в этом Мире. Лоб и уголки губ опутали сеточка морщин, кожа потускнела, а прежде яркая копна рыжих волос потускнела и выцвела до цвета ржавой водопроводной воды.       -Капля в бескрайнем море, – легкомысленно отмахнулся я и снова стиснул ее в объятиях. Привлеченные шумом прохожие, вдоволь насладившиеся зрелищем, снова стали равнодушно нас обтекать, и я несколько отстранился, перестав вновь тискать ее от избытка чувств. Поправив помятое мной пальто, она привычно потупила взгляд и нервно поправила сумку на плече.       -Я хочу узнать, как ты жила все это время, – признался я откровенно. – Взамен могу рассказать кое-что о себе.       -О Господи Боже, – выдохнула она. – Конечно, мы можем поговорить. Только не здесь, хорошо?       -Как прикажет моя госпожа, – согласился я.       Она только устало подняла глаза к небу и, зацепив за локоть, потащила меня в неизвестном направлении. Я послушно пошел за ней, то и дело на нее поглядывая.       Прошедшие годы были не только отразились на ее внешности, но и пригасил особого вида огонь в ее глазах. Я мог увидеть это точно, этот огонь еще не погас до конца. Мне захотелось что-то сделать с этим всем, мне было это вполне по силам. Это было то ли полностью не раскрытые способности ключника, то ли собственная жадность до талантливых людей, но это особо важно не было. Олла была очень талантливой ведьмой, имеющей наиболее ярко выраженные способности к прозрению, предсказанию будущего и предначертанной судьбы, а так же возможности к видению через границы Миров. Но самое страшное, что она, в годы юности щедро одаренная своими способностями, с годами перестала их использовать, потеряла сама с собой связь, и поэтому так сильно по      старела. Я мог все это исправить, но для этого стоило немало потрудиться.       Олла повела меня в магазин с продуктами, и это было едва ли не первое мое знакомство с гипермаркетом. Чем-то это место напоминало мне одновременно и тот книжный магазин, с высокими потолками и холодным светом, и огромный зал для приемов в аристократических семьях. В одном таком я бывал, когда приходил в дом Меламори, и мне этого хватило с головой, знакомства я больше продолжать не хотел. Для человека, который застал дефицит девяностых годов и в общем-то небогатый выбор в лавках Эхо, это богатство выглядело безмерным. С энтузиазмом неофита я побежал собирать себе по всему залу себе и друзьям сувениры, а Олла только с выражением удивления и терпения на лице просто ходила за мной и собирала все себе в корзину.       -Кофе у тебя дома есть? – деловито поинтересовался я.       -Вроде оставался еще растворимый, – неуверенно протянула она, и я тут же отправил во вслед в ее корзину пачку обжаренного мелкопомолотого кофе.       -Я покажу тебе, какой замечательный кофе можно сделать, если немного с ним поколдовать, – пообещал я. Она только скептически хмыкнула, и я обернулся к ней на этот звук, широко и ободряюще улыбнулся. – Не беспокойся, я покажу тебя настоящую магию.       -Надеюсь, ты так шутишь, – заявила она без тени улыбки. Худо дело совсем.       -Нет, – весло отозвался я и пошел дальше.       Миновав кассы и выйдя из самого гипермаркета я хитрым жестом спрятал всю эту безмерную тяжесть в пригоршню, заставив женщину пораженно на меня уставиться. Всю обратную дорогу до ее дома я развлекал ее историями из моей биографии – то, что со мной случилось и то, какие слухи про меня ходили. Олла слушала меня с живым интересом, щедро разбавленным не сходящим с ее милого лица скептицизмом. Она не просто отгородилась от всего магического, что происходило и происходит в ее жизни, но и активно это отвергала, можно сказать, отталкивала руками и ногами. Дело займет времени больше, чем я рассчитывал.       Квартира, куда она меня привела, была даже невзрачнее, чем я ожидал. Узкий коридор после входной двери едва вмещал нас двоих, поэтому, поспешив разуться, я направился на кухню, чтобы выгрузить мою добычу из магазина. Сама кухня отличалась достаточной скудностью и неиспользованностью. Минимум мебели и утвари, слишком маленькая и тесная для того, чтобы с удовольствием проводить здесь время. Даже вид за окном, на рыжую стену соседнего дома, так и вовсе отбивал желание смотреть в него. Оставив пакеты, я направился в ванну. Белая чугунная ванна занимала практически все место, остальное кое-как втиснулись стиральная машинка и раковина со стиральной машиной. Самое интересное, рядом с раковиной находилась полочка со всякими моющими принадлежности, и граненный стеклянный стакан с двумя щетками разного цвета. Она еще и замужем была. Собственная уверенность в том, что парой дней здесь моя работа не ограничится, все продолжала крепнуть.       Оставив в покое чужие щетки, я обратил внимание на зеркало в ванне. Протерев его влажным полотенцем, я уставился на собственную рожу в отражении. Рожа не особо симпатичная была, но будем работать с тем, что есть. В прошлый раз мне для такого фокуса понадобился специально зачарованный фотоаппарат, но он всегда для меня был только костылем, своеобразной поддержкой для начинающего. Но сейчас мне не нужен он был, только я сам мне нужен был. Я всмотрелся в глубину небольшого прямоугольника, видя в собственном отражении другого человека. Эту глубину я осознавал прямо сейчас, и голова у меня несколько закружилась от понимания того, что я делаю. Я помнил себя таким, но это было очень давно, можно сказать даже целую вечность назад. Осознание порождало возможность взять под контроль, а не просто позволить этому случиться. А контроль рожал способность фокус этот проворачивать осознанно. Подняв руку, я провел указательным пальцем по отражению собственного лица, разделяя его пополам. Половина моего отражение улыбнулась самым довольным образом, а другая скорчилась в гримасе то ли страха, то ли передразнивания, и через секунду отражение снова стало нормальным. Ничего особого я не почувствовал, только будто я испытал сосущий голод в желудке, а еще мое собственное тело перестало болеть и тянуть. Это оказалось проще, чем я думал. Поведя плечами, заново осознавая собственную целостность, я показал отражению язык – попросту чтобы оно не зазнавалось - и выперся из ванной на кухню. Пока я занимался ерундой, Олла уже успела разобрать пакеты и сложить в отдельный все мое барахло.       -Сейчас я сварю тебе самый лучший кофе, который ты когда-либо пробовала, – пообещал я, забирая свежекупленный кофе и подходя к плите. Джезвы приличной здесь не оказалось, поэтому пришлось экспроприировать маленький ковшик. Действуя больше на инстинктах, чем зная точно, что я делаю, я прямо всухую смешал в ковшике семь ложек смолотого кофе, два щедрых ложки сахара, и еще на кончике черенка ложки несколько специй, которые я нашел здесь же. И только после этого поставил на газовую плиту, которую зажег пассом ладони, и залил на две трети водой из чайника. Тем временем женщина возилась у стола, сооружая нехитрый перекусон.       -Ты замужем? – поинтересовался я, поворачиваясь к ней лицом. Олла вздрогнула и ссутулила плечи. Явно это было ей не в радость, да и навскидку не мог назвать, что ей вообще доставляло радость здесь.       -Да, – она дернула плечом. – Павел придет к вечеру, если хочешь, я тебя познакомлю с ним...       -Не хочу, – отрезал я. – Ты мне интересна, а не твой Павел, – я поглядел на медленно нагревающийся на плите ковшик и пару секунд подержал над ним ладонь, проверяя температуру.       -И чем же я интересна? Вот тебя слушать интересно, ты же столько лет жил за границей, – она махнула на меня рукой снизу вверх. – По всей видимости, ты жил просто отлично, и даже за тридцать лет умудрился даже особо не постареть.       Она даже все то, что я ей рассказал, умудрилась переиначить по-своему.       -Ты его любишь? - полюбопытствовал я.       -Паша очень хороший человек, – как будто оправдываясь, начала она. – Он добрый, приносит домой зарплату, почти не пьет. Детей вот с ним не случилось, но мы стараемся.       -А он знает о твоих занятиях магией?       -Нет, что ты, – тут же испугалась она. – Это было так, по юности баловство. И ты ему не говори.       -Баловство? – переспросил я и отвлекся на кофе, который уже начинал закипать. Круговым движением пальца я закрутил жидкость по часовой стрелке, чтобы он не выкипел. – Мне кажется, ты до сих пор имеешь способности к магии.       -Скажешь еще мне, – отмахнулась она. – Все это только детские сказки.       Кофе вскипел густой темной пеной, я поднял ковшик с плиты, подождал, пока пена осядет, и снова опустил на газ. Трижды повторив этот ритуал, я газ погасил и в руке понес ковшик к столу, где уже были две пустых кружки. Разлив в них кофе, я убрал пустую тару на плиту и уселся за стол. Накрытый стол предлагал мне бутерброды с тонкими ломтями колбасы, вскрытые консервы, от которых даже пахло химией, а так же белые тонкие ломти хлеба. Я уставился на это пиршество почти с умилением, вспоминая обычный обед в Эхо, представляющий плотно заставленный разнообразными блюдами стол.       -Кофе действительно потрясающий, – заявила она, попробовав только.       Я привычным жестом руки поджег сигарету и долгим, внимательным взглядом посмотрел на женщину. Все правильно я увидел, внутри нее еще оставалась яростная искра ласкового магического пламени, которая при должном использовании позволит не только вернуть ей былую молодость и красоту, но развести плечи и держать подбородок вскинутым, сделает ее шаг легким и быстрым. Почти до дрожи в руках я хотел это сделать, научить всему тому, что не найдешь здесь и в книгах, чтобы она правильным образом стала яркой и сияющей. Но, с другой стороны, было ли у меня достаточно количество времени, чтобы научить всем нужным трюкам или попросту избавить ее от давящего груза этого Мира. Несмотря даже на то, что мне колдовалось здесь легко и свободно, я все-таки чувствовал внешнее давление природы этого места, слишком тяжелое и слишком плотное для начинающих. Здесь действительно не стоило начинать. Кирилл был исключением, и только потому что имел четко очерченный круг собственных желаний, очерченных его компьютерными играми.       -Пошли со мной, – предложил я, не успев испугаться. Успею, конечно же успею, хватило же мне времени так надолго остаться у Тормана.       -Что ты имеешь в виду? – тут же уточнила она.       -Пошли со мной туда, где я сейчас живу, – послушно откликнулся я. – Там ты споро научишься колдовать и заниматься ровно тем, чем хочешь.       -То есть заграницу, – понятливо кивнула она. В упор видеть не хочет того, что не вписывается в ее картину мира. Придется прибегнуть к более решительным мерам.       -Олла, – ласково позвал я ее. – Ты видела, как сейчас я поджег сигарету?       -Видела, - кивнула она.       -Чем я поджег сигарету?       Она нахмурилась, задумалась, и уже хотела было сказать, но осеклась и осторожно предположила:       -Спички? - я показал ей пустые ладони. - Прикурил от плиты?       -С места я не вставал, – я снова улыбнулся ей.       -Тогда как?       На правой ладони, на самих пальцах, я поджег небольшой пучок огня на пальцах, который взвился и заплясал, как от ветра. Она поглядела на него в упор, и все же покачала головой.       -Это невозможно, – заверила он.       Спорить я не стал и огонь загасил. Вызвав в памяти нужный образ, я торопливо затянулся и выдохнул густой дым прямо ей в лицо вместе с воспоминанием о ней же, с тем впечатлением, которое она на меня тогда произвела. С минуту она сидела неподвижно, смотря как будто в никуда, и дым стекал с ее головы и волосам как кисель. Наконец она очнулась и стряхнула остатки дыма, запуская пальцы в волосы.       -О боже, – выдохнула она. – Это же я. То есть, ты видел меня такой, какой я была тогда...       -И это только крохи, – я придвинулся к ней ближе, интимно понизив голос. – Я помогу тебе добраться до места, где магия не запрещена и где ты сможешь полностью развернуться.       Олла подняла голову и взглянула на меня со слабой надеждой.       -Ты поможешь?       -Конечно, – с готовностью кивнул я. – Предоставлю собственное покровительство, дам дом, книги и полную свободу. Пошли со мной, – проговорил я с легким нажимом, больше очаровывая и маня за собой. Ей нужен был толчок, и зазорным я не считал дать ей этот толчок снаружи, раз она сама отгораживается от всего. Она открыла было рот, чтобы возразить, но почти сразу же его закрыла, осознав, по всей видимости, что ее здесь ничего не держит.       -Мы пойдем сейчас? – только и спросила она.       -Да, нам ждать некого, – просто ответил я.       Она вскочила с места и кинулась в другую комнату. Ее торопливые шаги закончились и хлопнула деревянная дверца шкафа. Шелест одежды и невнятная пауза. Я пригубил кофе и облегченно выдохнул. Все, основная часть работы сделана, осталась чисто техническая часть.       -А что мне надевать? – крикнула она из комнаты. – Я имею в виду, там тепло будет?       Вопрос весьма своевременный для местного холодного климата и совершенно излишний для Эхо и Шамхума.       -Да, тепло, – отозвался я. – У тебя же есть любимое платье?       -Есть, только я его никогда не носила.       -Вот и будет повод, – откликнулся я, пробуя кофе. Действительно, получилось неплохо. – Не забудь еще и удобную обувь.       Следующие пять минут я только наслаждался кофе и сигаретой, бесцеремонно стряхивая пепел в консерву с рыбой. В соседней комнате я только слышал шелест одежды. Затягиваясь в очередной раз, я так же поразился собственной удачливости. Везучий я все-таки ублюдок, раз я смог в самый нужный для меня момент найти провидицу силы достаточной, чтобы спрятаться за сенью ее силы и стать вовсе непредсказуемым. Трудно было объяснить, как на самом деле это выглядело, но рядом с ней я был как камушек на склоне горы, или как затерянная в библиотеке книга, или как чистая нота, потонувшая в какафонии звуков. Впредь меня самого просчитать будет очень сложно, даже самым лучшим предсказателям и самым умным ведьмам.       Дождавшись, пока леди переоденется, я забычил в тех же консервах окурок, подобрал в пригоршню пакет с барахлом, и подхватив кофе, направился в комнату. Сейчас, с раскрытыми шкафами и разбросанной вокруг одеждой, выглядело куда более приятным, чем цивильная и пресная чистота. Я уселся в потертое кресло и уставился на задумчиво перебирающую одежду на полках.       -Советую взять одежды только на неделю, - посоветовал я. – В месте прибытия совершенно другая мода и будет лишний повод твой гардероб обновить.       Женщина только кивнула и вытащила из недр шкафа объемистую сумку, которую тут же стала набивать одеждой. Движения ее выглядели несколько нервными на мой вкус.       -Может, тебе погадать? Для успокоение нервов? – предложил я, чуть склонив голову вбок.       -С тебя станется мне нагадать ужасов, – предположила она чуть более нервно, чем нужно. – Попробуй, если не шутишь.       Не отвлекая ее от важного процесса сборов, я сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил дешевую колоду простых игральных карт; любопытно поглядывающая на меня Олла только недоуменно нахмурила брови – от этой привычки ее нужно будет отучить. Разорвав упаковку, я начал перетасовывать карты в руках, даже не смотря особо на свои руки. Смотреть мне даже не нужно было, я знал, что бумага под дешевым пластиком меняется, облагораживается, приобретая чуть более другие свойства, сакральные и чувствительные к моим пальцам. Дрянная картонка становилась лакированными прямоугольниками тонких деревянных пластинок, с вырисованными тяжелыми красками картинками, очертания которых чувствовались под пальцами. Мне самому даже стало любопытно, что такое появилось у меня в руках, пока же я мог видеть только «рубашку», угольно-черную, но с единственно проблескивающей серебром звездой посередине. Не смотря даже на карты, я уверенно вытащил из колоды три из них и выложил в линию на стол, перевернув лицевой стороной наверх. Не утерпев, она подошла ко мне и мельком глянула в разложенные карты, тут же вернулась к сборам.       -Шут не совсем хорошая карта, – заметила она, доставая что-то из серванта. – Бесстрашие и иррациональность, они кого угодно могут привести к неприятностям.       -В самом деле? – спросил я, прикладывая эту карту «рубашкой» к груди. Изображенный на ней персонаж мистическим образом имел со мной некое неуловимое сходство. Олла оглянулась на меня и только молча и удивленно вскинула брови.       -Значит, ты у нас Шут, Старший Аркан, сильнейшая из карт, – покачала она головой, будто не веря в это. – Ты производишь подобное впечатление, хотя и достаточно сложно провести полную аналогию.       -Таро не дает однозначные ответы на заданные вопросы, а только вариант разъяснения в понятной тебе форме. Здесь можно выбирать то, что ты хочешь увидеть, в отличии от пророчеств.        –А что будет значить Повешенный? Не самая благоприятная возможность, – осторожно заявила она.       -Повешенный – это мистическое слияние с потоком судьбы и это как раз то, что тебе необходимо пережить, – самым убедительным тоном заявил я, хлебнув кофе. – Бояться этого не надо, в этих водах я уже плавал и тебе помогу окунуться с головой.       -Ты говоришь страшные вещи, Макс. Что тогда с твоей точки зрения значит Башня, которая, представь на минуточку, обозначает конец света?       -Крушение мировоззрения и старых идеалов, – с готовностью отозвался я. – То, что ты проходишь прямо сейчас.       -Язык у тебя с годами стал на редкость хорошо подвешен, – заметила она. – С тобой совершенно невозможно стало спорить.       -Со мной спорить не нужно, – тут же отозвался я. – Меня надо любить и лелеять. Ты готова?       Вместо ответа она поставила передо мной сумку. Я окинул ее в последний раз и поднялся с места. Платье на ней было белым в крупные красные цветы, и шло ей к лицу. Волосы бы еще ей распустить, но это успеется. Второй рукой я убрал эту сумку в пригоршню, допил кофе и поднялся на ноги. Мне не нужно было что-то ей сейчас говорить, она уже отказалась от этого места и от этого Мира, и мне только нужно было провести ее.       -Твой кофе, - вспомнила она неожиданно и бросилась на кухню. Женский ум обладает гораздо большей пластичностью, и для это казалось запредельным помнить об оставленной кружке перед порогом крупнейших изменений. Я только усмехнулся – я помню, что тогда у меня самого был только рюкзак за спиной, который я умудрился где-то оставить. Вернулась она быстро, и я без слов я закрыл за ней дверь комнаты, улыбнулся ей, легко и светло, и снова открыл дверь, только теперь в укрытый предрассветным туманом редкий лес, а точнее, парк. Олла казалось, вовсе позабыла обо всем и встала как вкопанная перед порогом, не решаясь его пересечь. Мне пришлось взять ее за предплечье руки и перевести через порог, как маленького ребенка. Как только мы оказались в туманном английском парке, дверь за нами бесшумно закрылась и исчезла в тумане. Она оглянулась на исчезнувшую дверь и после зачарованным взглядом оглядела окружающее пространство. Этот парк был укутан мягким, теплым туманом как дитя в пеленки, и таким же безопасным.       -Мы умерли? – осторожно спросила она.       -Нет, конечно, – отозвался я тут же. – Живее всех живых. Пойдем.       Я потянул ее вперед. Дорожек тут не было, только невпопад стоящие фонари, распространяющие мягкий желтый свет, приглушенный вездесущим туманом, да и кованные скамейки. На одной из них, находящихся в отдалении, я заметил женскую фигуру, закутанную в лоохи, но леди Мерелин успела исчезнуть быстрее, чем я смог разглядеть ее получше. Парк заканчивался у обрыва, ведущего в Хумгат, и только мерно поскрипывала кабинка канатной дороги, в которую мы забрались и медленно поехали вниз, к горящим в отдалении огням. Олла всматривалась в глубину раскинувшегося под нами Хумгата, и я ясно видел, что она готова к этой глубине, и ей только стоило показать, как можно в него попасть и выйти.       -Что это за место? – спросила она, едва ступив на мощенную камнями мостовую моего города.       -Попробуй мне сама это сказать, – попросил я.       Она немного постояла, просто дыша этим воздухом.       -Что-то большое и очень доброе, – определила она. – Что-то наполняет этот город непонятной мне силой, затапливает по самую макушку деревьев. Как будто я на дне океана нахожусь.       -Этот город называется Шахрум и он создан мной из моих же снов, – проговорил я, видя, как в безмолвном удивлении распахиваются ее глаза. – Пойдем погуляем, – попросил я, снова утягивая за собой. Она без споров пошла за мной.       Прогулка наша обещала быть долгой. Каждый шаг по этим улицам, каждый вздох этого воздуха был для нее целительным, как по капле вливаемая в ее жилы и вены жизнь. Олла не возражала, она только смотрела на многочисленные дома, так не похожие на прежние бетонные коробки, с разноцветными стенами и крышами, с разнообразными флюгерами, в которых запутывался ветер, и смотрела, как жители этого города вежливо и несколько подобострастно здороваются со мной. Я завел ее в уличное кафе, простое и лаконичное в своих формах столов и тентов, где без просьбы подали нам малюсенькие чашечки с кофе и целый мясной пирог, который мы умяли в два счета. В моей чашке оказалось рисполето, крепчайший из видов кофе, явно намекая на то, что спать мне еще рано, и я выпил его в два глотка. И мы пошли дальше. Пару раз залезли в чужие сады, где она самозабвенно нюхала незнакомые ей цветы и лежала в отливающей синевой траве, а где-то прямо с дерева сорвала спелое яблоко и съела до черенка прямо на ходу. По большей части я только следовал рядом с ней, следя и направляя только немного ее и пристально следя за ней. К концу нашей продолжительной прогулки она даже идти стала легче, а на лице убавилось морщин. И тогда я повернул к «Кофейной Гуще». В этот час в кофейне Франка не случилось, и только радостная Триш выбежала нам навстречу и тут же кинулась обниматься.       -Какая прелестная кошечка, – тут же восхитилась она и тут же осеклась, виновато посмотрев на меня.       -Нет, все правильно, красивая леди! – обрадовалась Триш. – Когда я родилась, то была котенком, и в девушку меня превратили когда я стала взрослой кошкой. Макс, твой новый друг такой сильный!       -Она моя ученица, – поправил я. – Накорми нас, пожалуйста.       Триша просияла и унеслась.       -У меня голова кружится, – пожаловалась она и я помог ей присесть за ближайший стол. – Так и должно быть? Это неприятно.       -Все хорошо, – заверил я, присаживаясь перед ней на корточки. - Ты просто устала. Поешь и иди ложись отдыхай.       Она цепко схватилась за мою руку, как будто только я и давал ей опору в незнакомом Мире, что было недалеко от правды. Триша принялась подносить разные блюда, и я сел напротив своей ученицы. Позабыв о всяких приличиях, она начала жадно есть и пить. Ей сейчас это нужно было. Сам же я голода особого не испытывал, и поэтому поел чисто символически. Триша крутилась поблизости, но заговорить не пыталась, только источала флюиды безграничного любопытства и радости. Она всегда рада была, когда я своих друзей привожу.       Поев, я за ручку отвел ее в комнаты наверху, и уложил в постель. Оставив здесь ее сумку, я отнес свое барахло в первую пустующую соседнюю комнату, и, когда вернулся, она уже крепко спала. Присев рядом с ней на кровать, я долгим взглядом посмотрел на ее спокойное и красивое лицо. Можно вытащить человека из тяжёлой и липкой реальности, но эта реальность будет цепляться за человека всеми силами. Мне удалось в прошлый раз обмануть её, притворившись и поверив, что её не существует, да и Джуффин в свое время здорово завалил меня работой, чтобы я не думал об этом. С Олле придётся действовать по другому, мне придётся работать самому и вручную. Дотронувшись до ее головы, я провел рукой по ее волосам, еще раз и еще, пропуская огненные пряди между пальцев. Через некоторое время на пальцах у меня начали оставаться длинные белые волосы, то есть то, что было на них похоже. Ее век уже не будет так короток, целебный воздух Шахрума и в особенности его легкие сны позаботятся об этом, а я еще и помогу немного, отсеку от нее плохое и тяжелое, всю безнадежность и неподъемную тоску. Не знаю, сколько времени я потратил, но в конце я получил плотный клубок спутанных светлых нитей, которые кажется даже шевелились. Другой рукой я повел поверх них, и в одно мгновение они загорелись и прогорели до основания. Девушка, спящая передо мной, уже не выглядела на свой возраст, ей от силы можно было дать тридцать лет. Лицо стало гладким и без единого следа морщин, волосы стали ярко-рыжими, как и я помнил годы назад, и сон ее впредь будет мирным.       Несколько дней она потратила на то, чтобы отъесться и выспаться как следует, а между этими несомненно важными ритуальными манипуляциями она все расспрашивала меня, как жил эти годы, когда сам учился колдовать. Утаивать мне было нечего, и я не без удовольствия рассказал, насколько затейливыми у меня получались приключения. Причем рассказывал только о себе, о моих не менее интересных друзьях я не говорил, ей нужно было увидеть это небывалое зрелище вживую. Рассказывал о городе, в котором жил, и общее его обустройство, о местных нарядах и самых забавных традициях и повериях, например, почему золотые монеты стараются не брать голыми руками. Поведал об Орденах и их богатой истории противостояния.       Болтая языком, я не забывал посматривать на нее особым взглядом. Чему-то подобному учил меня Джуффин, но он учил меня именно видеть магическим образом прошлое предметов и того, что их окружало, я же смотрел ее дальнейшую судьбу. Пока ее личная судьба оставалась неопределенной, я продолжал болтать и одним своим присутствием мягко воздействовать на нее, подобно тому, как солнце может воздействовать на нераскрывшийся бутон цветка. Мне нужно было, чтобы весь груз прошлого не довлел над ней. Не чтобы она забыла про него, а просто чтобы она перестала считать его таким важным и определяющим ее будущее. Все чаще в кофейне стал слышен ее мелодичный смех и бойкий говорок, когда она уже рассказывала интересные истории Франку и Трише, слушающие ее с неослабевающим вниманием. Все больше и больше я мог увидеть в ней ту молодую дерзкую и самобытную девушку, коей я увидел ее в первый раз. Я очень впечатлительный по своей натуре человек, и тот ее образ понравился мне гораздо больше, чем то, какой я увидел ее при нынешней встрече.       Спустившись как-то за полдень в кофейню, я увидел, как она гадает на картах немногочисленным посетителям, и понял, что прошлое ее отпустило. Настанет время, и карты ей будут совсем без надобности, как и мне зачарованный фотоаппарат, чтобы видеть людей насквозь и читать их будущее так же ясно, как я сейчас вижу эмоции людей и с какой уверенностью творю всякую страшномагическую херь. Карты ей необходимы, потому что она привыкла с ними работать, знает каждую из них в лицо и в толкование, и потому что ей нужно хоть что-то знакомое в ее стремительно меняющейся жизни.       Дождавшись, пока она закончит с очередным ошеломленным клиентом, я выдул чашку кофе и подхватил ее под локоток, выводя в сад.       -Теперь мы займемся другим делом, – оптимистично заявил я. – Мы с тобой сейчас немного поиграем.       -Тебе, что, пять лет только исполнилось, – заявила она нахально, уперев руки в бока.       -Почему это я не могу поиграть? – весело возмутился я. – Хочу и буду играть, и неважно сколько мне лет. Мыслишь стереотипами, милая, – заявил я , подмигнув ей. – Это во-первых, а во-вторых, я твой наставник, и это понятие непреложное, как и мои просьбы.       -Только не смей меня просить кофе тебе варить, – буркнула она. – Потому что это у меня не получается. Во что ты хочешь поиграть?       -Прежде всего начнем с простого. Ты помнишь, как играть в салки?       -Догнать и хлопнуть, а затем убегать, – озадаченно проговорила она.       -Тогда давай прямо сейчас в салки и поиграем, – заявил я и первым легонько хлопнул ее по локтю, сразу же отступая на пару шагов назад.       Мне нужно было ее расшевелить, так, чтобы кровь ее начала кипеть, а разум был охвачен живой азарт и дурящий голову адреналин. Я мог бы сделать по-другому, просто подойти к ней поближе, взять ее ладони в свои и поцеловать ее самым горячим из поцелуев, в последующем разделив с ней постель, но что-то внутри меня противилось этому шагу. Может, это попросту моя дурная прихоть, а может это был тот самый умный парень из моей головы, у которого имелись все ответы на мои вопросы. Так что пришлось для нее вспомнить детские игры.       -Макс, ты такой еще мальчишка, – покачала головой она, но все-таки в пару шагов догнала меня и хлопнула по плечу. Не теряя времени, она с хохотом ломанулась от меня прочь. Так мы пробегали где-то полчаса, с каждым кругом я намеренно усложнял игру, используя простейшие чары – накладывал на нее замедление или на собственные ноги чары легкого шага, подсекая ее лодыжки, заставляя спотыкаться, и сам несколько раз ускользал из-под ее руки пригибаясь или уклоняясь туловищем. У нее горели глаза, видя, как я намеренно использую свои преимущества перед ней. Когда мы оба выдохлись, игру я поменял.       -Теперь по тем же правилам – прятки, – заявил я и тут же наложил чары невидимости.       Она взвыла от несправедливости, но перечить не стала. Отступив на мощенную дорожку, чтобы трава меня не выдала, я замер, и она тоже, чутко прислушиваясь. Мне нужно только немного надавить на нее, чтобы она смогла пересечь границу, отделяющую ее как обычного человека от талантливой и могущественной ясновидящей. Боевая магия ей никогда в полной мере ей не будет доступна, да и вряд ли она заинтересуется политическими интригами, однако когда она полностью овладеет собственными природными способностями, скрыть от нее что-либо будет уже невозможно. Мои все секреты, сводящиеся к тому, где я держу бальзам Кахара и откуда могу доставать ей книги для обучения, в скором времени она и без способностей узнает, а больше никаких страшных тайн не держу. И когда она сможет магичить самостоятельно, уже тогда можно было отправляться в Эхо.       Она нашла меня довольно быстро, и пришло ее время прятаться. Уперев глаза в землю, я прикурил, выжидая договоренные пять минут, а после развернулся и направился прямо к ней, руководствуясь нашей связью. Она вынырнула из кустов страшно недовольная.       -Ты хочешь мне преподать какой-то хитрый мудрый урок, – выдала она. – А почему бы просто не рассказать об этом?       -Потому что это весело, – нахально заявил я. – И это действительно урок для тебя, первый на сегодня. Я твой наставник, а это значит, что я в состоянии пересечь границы Миров, следуя к тебе, чтобы спасти твой разум и шкуру. То же касается и тебя. Поехали. Она послушно закрыла глаза, а я, стараясь особо не шуметь, вошел в кофейню и залез в погреб. Олла нашла меня только через десять долгих минут.       -Я сделала это! – восторженно воскликнула она. – Мне потребовалось время, чтобы это понять, о чем ты говоришь, но все-таки сделала это.       -Умница, – искренне одобрил я. – Теперь ты прячься.       Выждав положенное время, я осторожно, только носком ботинка, ступил на ее След. За одной из дверью, ведущей в хозяйственные помещения кофейни, испуганно взвыло, и я не торопясь, пошел на звук. Оттуда вывалилась Олла, прямо в мои объятия.       -Это что за дрянь была, – взвизгнула она. – У меня кишки скрутило, будто я юлу проглотила!       -Это я встал на твой След, – объяснил я. – Еще один способ отыскать колдуна.       -И что это дерьмо могло мне объяснить? – недовольно спросила она через некоторое время, отдышавшись немного.       -Может, чаю? – предложил я, тем самым предлагая перерыв. Она только кивнула, и я проводил ее в зал. – Чары эти такого вида, что еще позволяют на собственной шкуре прочувствовать магическую мощь чародея, напавшего на твой След, – объяснил я, разлив нам обоим чая на травах, оставленного для нас Тришей. – И еще то, то моя собственная мощь настолько большая, что подобной больше ни у кого нет. И еще я хотел показать тебе, что с тобой никто и никогда церемониться не будет, и поэтому ты сама с собой тоже церемониться не должна. Подумаешь, кишки скрутило, – фыркнул я. – Обычно люди за сердце хватаются, когда я им на След встаю, да помирают очень быстро. Жалость к себе и леность самый верный путь в могилу, – наставительно произнес я.       -Подумаешь, такой крутой здесь нашелся, – фыркнула она азартно. – Я сама так на твой След наступлю, что голову свою не найдешь, к какой заднице она у тебя прикручена!       -Жду не дождусь, – согласился я. Допив чай, я побежал прятаться, выбрав для этого свободную комнату на самом верхнем этаже. Теперь же ей понадобилось времени побольше, прошло примерно полчаса, пока меня не ударил в голову приступ нездорового воодушевления. Мне захотелось прямо здесь и сейчас, не сходя с места, начать писать стихи и немного поиграть на гитаре. Никогда даже не держал ее в руках, а вот сейчас остро, до ломоты в пальцах, захотелось. Или записать что-то очень умное и ценное на бумагу. Вытащив из Щели Между Мирами чистую тетрадь, я прикусил ее зубами, чтобы не начать ее марать. В таком виде меня и застала меня моя ученица, прийдя ко мне по моему Следу. Стоило ей с него сойти, как меня отпустило и тетрадь я выплюнул, оставив ее обугливаться на полу самостоятельно.       -Вот, видишь, у меня получилось! – выставила она на меня палец. – А ты и не думал, что получится!       -Все верно, – согласился я. – Твое первое заклинание получилось. Как и стояла, так она и села прямо на пол.       -Как так – заклинание? – озадачилась она. – Самое настоящее?       -Дурить тебя я не собирался. Отдыхай на сегодня, завтра мы продолжим, – решил я.       Назавтра я задумал обучить ее Безмолвной Речи. Так же, с игрой в прятки, я раз за разом пытался дозваться до нее, немо подсказывая, где я прячусь. Едва меня услышав, она приняла мой голос за собственную интуицию, подсказывающую ей, куда идти, пока я прямо не объяснил ей, что происходит. Франк и Триша на наши игры смотрели стоически и не вмешивались, справедливо полагая, что раз мне весело, то и городу это на пользу будет, что было верно. В черте города появился музыкальный магазин, торгующий музыкой самых разных форм и происхождений. Я наведался туда в обязательном порядке, а так же затащил Олле в магазин готового платья, подобрав ей пару нарядов, традиционных в Эхо. Носить она их прямо сейчас отказалась, но покупки забрала себе. Мы с ней прошлись по сувенирным магазинам, где она набрала себе кучу безделушек, начиная от морских камней, издающих звук приливных волн, и заканчивая какими-то косметическими штуками. Прикупили экзотических сладостей, которыми угощали визжащую от восторга Триш.       В этот день, когда Олла заснула глубоко и без сновидений, а я, не чувствуя желания спать совершенно, принял решение отправиться в еще одно место. На самом деле я даже не представлял, куда мне нужно отправиться, но значения этого не имело. Когда-то давно, еще до моего появления в Эхо и еще даже до моего знакомства с Франком, я познакомился с двумя очень интересными людьми, занимающиеся тогда продажей книг, что собственно и привлекло меня тогда. Вениамин и Раиса, мои добрые старые друзья, которые здорово помогли мне в свое время, приняли на работу и позволили заниматься любимым делом, работать с книгами. Много чего еще чем пришлось тогда заниматься, но тогда я еще не был таким привередой, как сейчас, и с большим удовольствием работал как и с простыми наемными сотрудниками, так и с бандитами. Мы принесли друг другу множество пользы, а еще я посоветовал Вене все-таки признаться в своих чувствах к Раисе, а после отправил их куда-то в другой Мир наслаждаться обществом друг друга. При чем сделал это практически неосознанно, на одних голых инстинктах и рефлексах. Сейчас же мне хотелось сознательно последовать за ними, чтобы самолично убедиться, что с ними все хорошо и они счастливы вместе. Скаба и лоохи мои остались в Эхо, и разгуливал все время в джинсах и тонкой майке с рукавами. Накинув сверху клетчатую рубашку, я сунул в карман джинс сигареты. Остальное, что понадобиться, я смогу достать уже при надобности. Подойдя к черному выходу «Кофейной Гущи», я помедлил перед тем, как толкнуть дверь и выйти. Мысленно подобрал собственную вольготно раскинувшуюся вокруг себя силу и достал заранее отложенную фотографию, где мы все втроем были запечатлены. Как я молод был, лицо практически незнакомо.       Сосредоточившись на них двоих, я толкнул дверь, и без перехода оказался в тесной комнатушке, в которой едва уместились два стола и высокий, во всю стену шкаф. На одном столе размещалось три монитора, на которых явно выводилось изображение с камер наблюдения, а возле второго в стене было маленькое окошко. Вот это оказалось для меня неожиданностью. Пропускной пункт, понял я, задерживая дыхание на секунду. Эта парочка находиться где-то рядом, значит, работает здесь. Они оба были свободными предпринимателями, и вдруг начали работать на организацию, имеющую строгую пропускною систему. Государственную, может быть, но роли это играло мало, наверняка о мое визите не предупредили, и на меня могут осерчать ребята с пистолетами и автоматами. При этом мне нужно было озаботиться о собственной безопасности. Я наложил на себя же заклинание невидимости и неслышимости, а так одно из тех, что не позволят собственной силе распространяться вокруг чародея. Подумав немного, я решил, что противника я мог недооценивать, и наложил еще парочку заклинаний, делавших меня недоступным обычному и магическому взгляду, более того, наложил чары, отводящие от меня взгляд и делавших меня абсолютно неинтересной персоной. Перестраховки много не бывает, как не бывает слишком много кофе. Сделал я это очень вовремя, потому что едва я закончил магичить, дверь в пропускной пункт открылась и вошел одетый по незнакомой форме мужчина. Я застыл на месте, опасаясь даже глубоко дышать, но меня не заметили, мужчина сел в кресло перед столом и положил принесенные с собой документы, на которых стоял незатейливый логотип – три стрелочки, собранные в круг. Насколько я знал, то, что математики в Мире Паука называли «простыми числами», в магическом мире были основой для ритуальных практик. Но это явно был не Мир Стержня, сам вкус воздуха был совершенно иным.       Выйдя за дверь до того, как она закрылась на замок, я отправился гулять по месту, куда я попал. Это явно было какое-то учреждение, с длинными серыми коридорами и запертыми дверьми. Я ходил по коридорам, всматриваясь в лица людей, ища своих друзей, но все они были мне незнакомы, и у всех были именные бейджи, даже если они были одеты в разные одежды, и на каждом из них был тот символ. Меня самого никто из них не видел, для них я был призраком, только тенью от чужой мысли, и таким же я казался сам себе. Несмотря на то, что ничем особо выдающимся на первый взгляд это место не было, в воздухе чувствовалось что-то тревожащее, как будто особый запах воздуха и сгущающиеся тучи перед грозой. Мне даже не нужно было пытаться магическим образом найти что-то, что имело магический потенциал, воздух был буквально пропитан чем-то очень реакционным, чем-то агрессивным и затаившимся, как загнанный в ловушку зверь. По собственной воле я в такое место и не пришел бы, слишком неприятным было это ощущение, тревожащим и недружелюбным. Как здесь могли работать люди, даже находиться в этом месте без желания убежать и больше никогда не возвращаться, я не понимал совсем. Но с другой стороны, я подсознательно помнил, что от большинства людей я очень сильно отличаюсь, и скорее всего, у работающих здесь людей не было такой восприимчивости, как у меня, и они просто не могли ощутить витавших здесь отвратительных миазмов. Но даже без возможности осознавать чужое воздействие или нет, люди ему подвергались. Мало было этого, источников такого воздействия было несколько, более сильные и послабее, они смешивались и влияли сильнее на людей. Например, я мог видеть, что один из мужчин, затянутый в белый халат, под этим халатом медленно превращался в нечто совершенно невообразимое, но даже он сам этого не замечал. Это совершенно точно был не Мир Паука, однако был очень и очень похож, до дрожи и жесткой ностальгии. Но жить здесь казалось просто невыносимо, даже одно пребывание здесь заставляло меня оставаться в непрекращающейся настороженности.       В такой задумчивости я миновал несколько коридоров, даже не имея возможности попасть за закрытые двери. Путь мне был открыт в подвальные помещения, но соваться туда я не стал только потому, что вредное излучение шло именно оттуда. Я мог беспрепятственно зайти в любой туалет, однако ничего интересного помимо достаточно больших аптечек над каждой раковиной. Занятная здесь у них деятельность, мог я заметить. Через некоторое время бесполезных скитаний по негостеприимным коридорам я наткнулся на общепит. Достаточно просторное помещение с раздаточным столом и многочисленными квадратными столиками на одного-двух человек. Отдельно стоял холодильник с прозрачной дверцей и кофейный автомат. Здесь я решил задержаться, потому что вспомнил, как мне говорили про то, что я должен есть и пить в других Мирах. К столу раздачи я подойти не решился, а вот в холодильнике углядел несколько подготовленных контейнеров с едой. Отыскав в карманах штанов несколько монет, я заказал себе стакан растворимой бурды и достал из холодильника чужой контейнер с непритязательного видом кашей и запиской угрожающего содержания. Мол, есть чужую еду может быть опасным для здоровья. Записку я проигнорировал, открыл крышку и принюхался. Несмотря на мерзкий вид, еда пахал достаточно аппетитно, что я едва не стал есть прямо так, загребая пальцами холодную склизкую жижу. Двойник из сна оказался прав, это для меня полезно будет. Взяв стакан с коричневой бурдой, я отправился за ближайший стол, взяв себе ложку и коротким пассом ладони разогревая кашу. Лет двадцать назад я бы не побрезговал съесть прямо так, однако сейчас я уже мог оценить все прелести собственного удобства. Горячая еда, чистые руки, удобный стул – определенно, я стал заботиться о себе гораздо лучше, чем в те времена, когда знал Веню и Раису. Однако это никак не отразилось на моем аппетите, сожрал кашу с большим удовольствием и минут за десять, залакировав бурдой из автомата.       Как выяснилось, я поступил абсолютно правильно. Едва я успел избавиться от улик, в столовую вошел высоких и сухопарый мужчина в форме офисного сотрудника. Несмотря на то, что я не видел его долгие годы и даже десятилетия, я узнал его сразу же, будто бы только что расстались. Было ли искры в его голубых глазах, то ли язык его тела, с годами совсем не изменившийся, мне очень хорошо знакомы. Я едва подавил в себе желание тут же кинуться ему на шею. Здесь были другие правила игры, и кидаться ему на шею следовало за закрытыми дверями, не у всех на виду. Опустив голову, я наблюдал за ним, как он взял кофе из того же автомата и вышел за двери. Я тут же последовал за ним, стараясь идти не слишком далеко и стараясь не наступать на его след. За прошедшие годы я стал достаточно тяжеловесным, чтобы это смогли заметить и другие люди, чтобы его не пугать понапрасну. Спокойно идти за ним было непросто, я изо всех сил сдерживал собственное желания сдернуть с себя все чары и заорать от восторга встречи с ним во все горло.       Дойдя до своего кабинета, он огляделся, прежде чем открыть дверь собственным бейджиком. В два быстрых шага я добрался до двери и сунул в щель ногу, прежде чем она закрылась насовсем, одновременно проведя ладонью перед лицом, снимая чары. Вениамин оглянулся и наткнулся взглядом ровно на меня. В первую же секунду он застыл, и только зрачки его расширились, явно узнавая меня. Я же растянул рот в приветливом оскале хорошо питающегося каннибала. За прошедшие годы он тоже несильно изменился – все так же щеголял лысиной и гладко выбритыми щеками. Лицо только рассекли неглубокие морщины, да тонкий белый шрам появился на скуле.       -Глазам своим не верю, – проговорил он негромко. – Макс, ты ли это?       -Именно я, – подтвердил я с улыбкой и негромко охнул, когда Веня крепко сжал меня в своих крепких объятьях. – Не мертвец и даже не двойник, – продолжил я, когда он меня отпустил. – Пришел увидеть тебя и Белую Ведьму.       Старое прозвище Раисы должны были подсказать ему, что я в самом деле настоящий, потому что я четко помнил, что одно время ему пришлось иметь дело с моим беспамятным отражением. Он отстранился, и, придерживая руками за плечи, внимательно осмотрел меня с ног до головы.       -Я так рад тебя видеть, – заверил он. – И Раиса будет в полном восторге. Пойдем, она здесь же работает, в другом отделе.       Мы снова вышли из его кабинета, уже вдвоем, и направились в другую часть здания, и по пути я расспрашивал обо всем, что могло прийти в голову. Здесь Веня работал на должности старшего логиста, кем-то вроде человека, обеспечивающим достаточное для успешной работы других людей – от канцелярских скрепок до живых свиней и прочей экзотики, что затребует исследовательский отдел. Знал я Веню достаточно хорошо, чтобы знать точно, что такая работа как раз ему по плечу была. Говорил с ним не повышая голоса и шагая рядом с Веней, делая вид, что делаю это с полным правом собственного пребывания здесь и с самым серьезным лицом. Со своей возлюбленной и занимаясь приятной работой, я и не сомневался в том, что он счастлив, и это было видно по его лицу и по горящим глаза, по языку его тела. Для Раисы же полное счастье состояло в другом – Веня привел меня в помещение, отдаленно напоминающее мне библиотеку из школы. Те же самые парты со стульями, закрытые стеллажи, плакаты на стенах с предупреждениями и правилами использования, и сама Раиса, похожая теперь точно на библиотекаршу – со строгим пучком седых волос, очках и закутанная в шаль. Она мне обрадовалась не меньше даже, чем ее муж, и долго тискала в объятиях. Мы все втроем устроились вокруг одного из столов в зале, и Веня притащил какие-то печения и шоколад, поломанный на куски.       -У тебя волосы сильно отрасли, – заметила Раиса среди прочих всех восторгов.       -Все забываю подстричь, - я только повел плечами.       -И не стриги, – согласилась она. – Тебе идет с длинными волосами. Так ты похож на принца из сказки.       -Ты всегда знала, какие комплименты мне говорить, – усмехнулся я, несколько смущенный ее откровением. – Как ты меня в прошлый раз называла? Медиумом?       -Шаманом, – отозвалась она с улыбкой старым нашим воспоминаниям.       -Ну хорошо что хоть не джедаем, – и я сам широко улыбнулся собственной шутке.       Вениамин поставил передо мной простую черную кружку, такую же как перед собой и перед женой, и разлил в них черный кофе из прозрачного кувшина. Я поднял свою кружку и принюхался. Конечно, это не та бурда из столовой, намного лучше и даже кажется из натуральных зерен.       -Расскажи, как ты живешь, – попросила женщина и я поставил кружку на стол.       -Шаманы издревле в основном в своей профессии били в бубен, чтобы испросить духов или наладить дела, – заявил я бодро и Веня ожидаемо поперхнулся кофе. – Название шамана и бубна может меняться, и бубен может даже стать чисто символической величиной, но суть остается прежней. Как и вы двое, я отправился в другой Мир и осел там. Завел друзей, приятную работу и даже тех, кому я должен бить в бубен, – радостно оскалился я. Раиса хихикнула как девочка, прикрыв ладонью рот. – А так я счастлив, как никогда прежде в своей жизни не был счастлив, – признался я и ничуть ни слукавил. – Ты представляешь, я больше не белая ворона там и нет нужды скрываться. Колдую, обедаю с друзьями, пляшу иногда и никто больше не говорит мне, что я делаю что-то неправильно.       -По тебе видно, что ты счастлив, – проницательно заметила Раиса. – Ты прямо светишься весь изнутри. И глаза особенно.       -Такое тоже бывает, – признался я, растирая глаза пальцами. – А ты счастлива?       В ответ она обвела помещение рукой.       -Я работаю с книгами, – усмехнулась она, – что может быть лучше? Не продавать, а именно изучать их и окружать заботой.       Я оглянулся на шкафы уже другим взглядом.       -Здесь все заперты книги? Могу я посмотреть?       Не дожидаясь ответа, я вскочил на ноги и ринулся к полкам.       -Они все закрыты и у меня нет доступа к большинству из них, – отозвалась она.       -Это не проблема, – пробормотал я и легко выдвинул первый попавшийся ящик. - «Книга не случившихся концов света», – прочитал я и тут же задвинул обратно. – Нет, это мне не надо, а то еще сбудется. Что тут еще есть? – я скользнул пальцами по ящикам, прислушиваясь к собственным ощущениям. Сделав несколько шагов в сторону, я пальцами запнулся об один из ящиков и я открыл его. – Вот это да! – восхитился я, вытаскивая толстый том, запакованный в кожу и перевязанный кожаной лентой. - «Книга забытых кошмаров»!       -Ты знаешь про эту книгу? – подал голос Веня.       -Впервые слышу, – заверил я, не сводя с нее глаз. Опомнившись, я взял из ящика ее и прижал к груди. Что-то определенно знакомое мне было в этой книге. Наверное то, что я когда-то забыл. – Я потом ее обязательно верну, – заверил я, возвращаясь к столу. – По-хорошему, эти книги не должны так храниться. Я знаю хорошее место, где они должны быть, – убежденно заявил я.       -Откуда ты знаешь? – снова спросил Веня.       -Ниоткуда. Считай, что я снова бью в бубен, – заверил я, кладя книгу слева от себя. – Я научился доверять собственным инстинктам. Ты представляешь, как здорово жить в гармонии с ними? – восхищенно заявил я. - Со стороны, наверно, кажусь полным психом, да?       -Ты всегда казался немного двинутым, – заверила Раиса и я рассмеялся. – Но в этом была твоя прелесть.       Вытерев выступившие от смеха слезы, я взял кружку и отхлебнул кофе, маленький совсем глоток, чтобы не обжечься горячим, и тут же мне стало не до смеха. Такое случилось в моей бурной жизни, что я умер однажды, выпив полную кружку камры, разбавленной приворотным зельем. Досадное недоразумение, да и вернулся к жизни я довольно быстро, но с тех пор для меня приворотное зелье навсегда стало синонимом яда. То, что был у меня в кружке с кофе, не было приворотным зельем, ни в коем разе, а чем-то гораздо более сильным и серьезным, разливающейся по всему рту обжигающей кислиной. Я аккуратно выплюнул это обратно в кружку, собрал по рту всю слюну и сплюнул в кружку еще раз.       -Если ты не рад моему визиту, то так бы и сказал, – совершенно без улыбки я поднял глаза на Вениамина. – Зря ды только переводишь.       -Что ты имеешь в виду? – не поняла Раиса и взглянула на мужа. – О чем это он?       -Природа моей силы такова, что любое снадобье, будь то чародейское зелье или медицинский препарат, влияющей на рассудок, для меня становиться чистейшим ядом, – ответил я за него и провел рукой над книгой, убирая ее в пригоршню. – Зачем ты это сделал, Веня?       -Когда ты нас отправил сюда, мы сразу попали в эту организацию, – произнес он, отведя взгляд. – В качестве задержанных, а не сотрудников. Тогда мне и пришлось про тебя рассказать все, что я знал. Когда документы на нас появились из ниоткуда, эта организация взяла нас на работу, с условием, что когда ты появишься, я дам тебе наркотик и передам на изучение.       -Веня! – гневно воскликнула Раиса. – Как ты мог! Макс же наш друг! Без него бы мы даже не смогли быть в месте. Это все равно что пытаться убить нашего ангела-хранителя!       -Я не хотел его убивать! – попытался оправдаться мужичина. – Он бы только не имел бы возможности противиться чужим приказам.       -И что бы по твоему, Фонд бы сделал с ним? По головке бы погладил и домой отпустили? – не унималась она. – Да из него бы все соки выжали, что хуже смерти даже. Ты не хуже меня знаешь, насколько паршива эта контора!       Я взглянул на свою кружку еще раз, понимая, что кофе, моя ядовитая слюна и этот наркотик превращаются в нечто новое и неприятное, и с некоторым смятением понял, что если выпью это одним махом, все мои страдания окончатся раз и навсегда. Даже на грохот выбиваемой двери позади меня я не обратил ровно никакого внимания, сосредоточенный на том, чтобы изгнать из головы такую самоубийственную мысль. Когда же я поднял глаза, вокруг меня выстраивались затянутые в плотную бронированную форму солдаты с поднятыми винтовками, нацеленным в мою грудь. Вениамин и Раиса застыли на местах, прекратив пререкаться.       -Ты пойдешь с нами, – заявил один из них.       -Зачем? – только и спросил я. Этот солдат переглянулся с другим, стоящим рядом.       -Затем, что ты теперь будешь делать то, что тебе скажут, – ответил он.       На целую секунду я обдумывал это щедрое предложение, представляя, что останусь в этом Мире, наполненный такими недоброжелательной атмосферой, этими агрессивными эманациями и такими неприветливыми людьми, как эти с винтовками и больше не имеющий возможность делать то, считал нужным. Наверняка кофе и табака мне здесь не дадут, да и спать придется по ночам.       -Нет, не хочу, – покачал головой я, вставая на ноги. – И не буду. -У тебя нет выбора, – заявил этот умник. – Ты окружен.       -Да неужели, – я оглядел окруживших меня солдат как будто впервые их увидел. Но на самом деле я кроме обычных людей, склонных к суициду и без грана способностей к магии, ничего не увидел. Один из стоящих в кругу передо мной солдат превращался во что-то несуразное и мерзкое, но процесс еще не был завершен. – Как говориться, когда вас съели, остается как минимум два выхода: запасной и штатный.       Мое чувство юмора было не всем по зубам; многие из тех, кого я знал, им давятся, так и этот солдат не понял шутки. Но он отвлекся и руки его расслабились, по крайней мере, не сжимали больше крепко винтовку, мне этого достаточно было. Я вскинул вверх перед собой обе руки, одной сразу же выставляя самый прочный щит, который мне когда-либо показывал Шурф, а второй самым простым образом щелкнул двумя пальцами. Простейшие чары, которые обычно дети использовались для того, чтобы зажигать в небе фейерверки, в кружке с моим «кофе» произвели эффект осколочной гранаты, а разлетевшиеся осколки чашки и ядовитая жидкость вполне сошли за осколки, которые посекли так удачно вставших в круг солдат. Раиса завизжала и рухнула на пол, увлекая за собой Веню; очень вовремя, потому что солдаты начали стрелять.       Но я видел происходящее несколько отстраненно – едва сработали чары, я приказал сам себе немедленно заснуть, так крепко и настолько вглубь себя, насколько это было возможно. Тело тут же стало как будто скованным и очень тяжелым, засыпать стоя оказалось очень неприятно. Кажется, я начал падать, но воспринимать собственное тело в пространстве становилось все труднее; я закрыл глаза и тут же их ослепила яркая вспышка, и уже было подумал, что это пресловутый свет в конце тоннеля, но испугаться я толком даже не успел, спиной приземлившись на что-то мягкое и пружинистое. Я ожидал боли, может быть даже от настоящих пуль, выпущенных из винтовки, но секунды все текли, а боли не было, и тогда я решился приоткрыть глаза. Я нашел себя лежащим на широкой кровати на большом складском помещении, наполненными такими же кроватями. Это был сам магазин, где продавались такие кровати, между рядами ходили люди без лиц и меня совсем меня не замечали. Но здесь было не так безопасно, как могло показаться на первый взгляд, это был все-таки мой собственный кошмар. Я скорее услышал, почувствовал чужие тяжелые шаги, шаги, несущие в одном только своем звуке обещание неприятностей. Сев в постели, я чутко прислушался, весь обращаясь в слух, стараясь определить, откуда он доносится. Но сделать это было невозможно, как будто само чужое пространство сновидений мешало это сделать. Я подобрался, сминая безупречно застеленную постель руками и ногами, как будто собирался сбежать, из этого места, от этого жуткого преследования, но быстро понял, что делать это нужно немного по-другому. Не дожидаясь, пока до меня доберутся, я твердой рукой вытащил сам себя из этого дурного сна, как делал раньше, много лет назад.       Проснувшись в собственной постели и вдохнув сладкий после чужого мира воздух Шахрума, я ощутил непередаваемое облегчение едва спасшегося от неприятностей человека и осознал глубокую и по сути своей правильную мысль. Можно было уже отсюда уходить. И даже не можно было, а нужно. Хотя я и уходил через собственный сон, где меня невозможно было отследить, инстинкт гнал меня прочь отсюда, а его я привык слушаться.       -Мы уходим отсюда, – заявил я Олле, спустившись вниз и найдя ее щебечущей с Франком. – Собирай свои вещи, захвати пакет из моей комнаты и спускайся сюда.       До этого я ничего ней не приказывал, только просил или направлял мягкой рукой, однако Олла мало того, что уже могла использовать собственную провидческую силу, так еще была и мудрой женщиной, и объяснять более ей ничего не нужно было. Она тут же поднялась с места и направилась в свою комнату. Я раскурил сигарету и внимательно посмотрел на Франка, который продолжал протирать бокал, прислушиваясь и присматриваясь к нам.       -Возможно, сюда придут гости из другого Мира, – наконец сказал я. – Гости в броне и с огнестрельным оружием. Они все будут носить такой знак, – я выдохнул дым и движением пальца сложил в тот символ, что видел на документах и на бейджах. – И они будут искать меня. Что бы они не говорили, они не будут моими друзьями и желанными гостями здесь.       Франк понятливо кивнул. В нем я мог и не сомневаться, с незваными пришельцами он справиться легко и с особой циничностью, кем-нибудь по мере дела перекусив. Ключники были простыми ребятами, и никого не боялись именно потому, что никто не рисковал пойти против них.       -В живых оставить? – деловито уточнил он.       -Только одного свидетеля достаточно, чтобы они навсегда потеряли желание иметь со мной дело, – ладонью я стер дымный символ и встал со стула, разворачиваясь к ученице. Она поставила сумки передо мной, которые я тут же убрал в пригоршню.       -Мы вместе? – спросила она.       -Нет, я пойду первым, а после позову тебя и сама пройдешь через Хумгат ко мне, – решил я. – Это проще, чем кажется.       -Хорошо, – кивнула она. – Я буду ждать тебя.       Так же легко, как и заснул по приказу, я с головой погрузился в черное небытие, переставая существовать как человек. Как и зачарованный фотоаппарат, двери мне были уже не нужны. Всегда действуя в условиях аврала и угрозы собственной жизни, у меня получалось выйти за пределы собственных возможностей и открыть в себе новую грань способностей, бесконечных, как грани сверкающего в лучах солнца бриллианта. Новые способности это было хорошо, угроза за для жизни – не очень. Но приходилось работать с тем, что есть. Мне теперь не нужна была дверь, чтобы пересечь границу между Мирами, границу перехода в Хумгат, я теперь мог использовать любую границу. Разделение между сном и явью, границу между собственным желанием жить и собственными порой самоубийственными порывами. Границу между самим собой и всем прочим Миром. Границу между самим собой и собственным отражением.       Моя конечная цель путешествия была ясна и горела в ночи, как такой своеобразный маяк посередине бесконечной темноты, и вела она на крышу Мохнатого Дома, в Эхо, в Мир Стержня, где возле края стоял я сам и смотрел на закат, накрывающий город. Этот маяк помог мне преодолеть Хумгат легко и просто, как раскаленный нож проходит через что-то мягкое и податливое. Еще секунда небытия и я осознал себя стоящим на этой крыше рядом с собственным отражением. Лил мелкий дождь, и небо было затянуто тучами, с одной стороны подсвеченные мутноватым тревожащим светом солнца. Выглядело мое отражение откровенно несчастным. Он знал, что ему предстоит пережить, потому что уже через это проходил. Он обхватил себя руками за плечи и ссутулился.       -Лучше бы ты никогда не вспоминал обо мне, – без обиняков заявил тот.       -Хорошо, больше не буду, – легко пообещал я. – Иди сюда, – попросил я, раскрывая объятия.       -Нет, подожди, – он отступил на шаг назад, и руки я опустил. – Есть одна вещь, очень важная, и я хочу, чтобы ты всегда теперь держал при себе.       Я нахмурился. Что такого могло здесь произойти в мое отсутствие, что он так об этом беспокоиться?       -Положу в карман и без нее никуда из дома не выйду, – лицо мое может быть было не слишком убедительным, потому что мое отражение не сдвинулось с места. – Обещаю тебе как самому себе.       Он покачал головой, как будто не веря, но выбора у него действительно не было. Вытащив что-то из кармана пиджака, он подошел ко мне и бесцеремонно засунул это мне в карман джинс. И не давая себе передумать, обнял меня поперек туловища. Я сам обнял его за плечи и шепнул ему на ухо.       -Душа моя, я люблю тебя.       -Люблю тебя, – всхлипнуло мое отражение и через секунду я был в своем кабинете один. Меня трясло, и на глаза наворачивались слезы. Мне казалось, я утратил что-то очень важное, как будто бы часть себя, но на самом деле я вернул ее. Тупая боль снова разлилась внутри меня, и я машинально уже потер грудь ладонью, обнаруживая, что одет уже не в джинсы и клетчатую рубашку, а в идеально сидящий на мне костюм – двойку глубокого бордового цвета, похожего на цвет хорошего вина. Отродясь у меня такой одежды не было, и тем более нельзя было такое достать в этом Мире. На всякий случай я проверил отвороты манжет – они были обработаны мелкой равномерной строчкой, явно машинная, а не ручная работа. Волосы так же оказались сколоты сзади заколкой, я потрогал ее рукой, но снимать не стал, уж больно хорошо лежали волосы.       Сейчас у меня была другая забота. Глубоко вдохнув, я рассмеялся в это низкое облачное небо, выпуская свою силу в вверх, как можно дальше, давая ориентир уже Олле. И у нее получилось, она появилась на крыше Мохнатого Дома. Я поймал ее за руки и помог не спотыкнуться на новом месте. Она огляделась, задержала взгляд на неком подобие обустройства крыши, и подошла к самому краю крыши. Тяжелые тучи истончались и медленно разошлись, унося с собой дождь и открывая на небе кроваво-красное заходящее солнце. Это могло показаться зловещим, но в то же время было восхитительно-прекрасно. Оглядевшись, она только тихо ахнула от широты и красоты открывающегося перед ней вида, и, отпустив мои руки, подошла к самому краю крыши.       -Так мы действительно в другом Мире, - проговорила она зачарованно. - Ты не преувеличивал, когда говорил про "другой Мир". Наверно, я выглядела глупо, когда не верила тебе, всему тому, что ты мне говорил.       -В любом случае, ты мне поверила сейчас, - я уселся на край крыши и похлопал на месте рядом. После секундного колебания она уселась рядом.       -Здесь пахнет иначе, - поделилась она. - Уже не говоря о том, что сам город другой. Живой более, что ли. И дома, посмотри, какие они красивые!       Она указала на видневшиеся вдалеке крыши и стены разномастных домов, и я согласился с ней, заново открывая для себя самобытную красоту этого города. Нигде и никогда прежде я не встречал такого места, который буквально дышал жизнью, который был настолько разнообразен по проявлению этой жизни. Помимо выкрашенных в разные цвета стен, крыши щеголяли друг перед другом, как будто красотки на балу - трубы и флюгера, где-то на крыше был разбит небольшой садик или огородик. Где-то сидели люди, используя крышу собственного дома как место для свиданий - это выглядело очень романтично на мой вкус. Где-то крыши таинственно светились в полумраке, эти скорее всего оккупировали дети любых возрастов. С нашего места было видно, как одна парочка сладко целовалась под самодельным тентом на крыше. И в городе разгорались огни многочисленных окон, фонарей и простых магических огней, которые теперь набирали все большую популярность. На одной из видимых площадей развернулось небольшое гуляние, до нас доносились отголоски смеха и незатейливой мелодии флейтиста.       -Смотри, смотри, какой красивый мост! - дернула меня за рукав Олла. - Как будто парит в воздухе, как будто стеклянный!       -Это Гребень Эхо, - объяснил я. - Одно из самых популярных мест для встреч, с самыми дорогими тавернами и домами.       -И здесь есть замки! - не останавливалась она. - Сколько много красивых замков!       -Самый большой из них, который ближе к нам - королевский замок Рулх, - любезно объяснил я. - А так любой, у которого будет золота достаточно, может построить собственную резиденцию или замок, кому как захочется.       -И ты тоже? - она кивнула на крышу, на которой сидели.       -Мне его подарили, - неохотно признался я. - Сам бы до сих пор в квартире бы ютился.       Увидев мое явное нежелание говорить об этом, она несколько смутилась собственным рвением, и, нагнувшись ко мне, неловко чмокнула в щеку.       -Спасибо, - искренне поблагодарила она в ответ на мой ошарашенный взгляд. - За то, утащил меня сюда, почти не спросив моего разрешения. Это место гораздо лучше Москвы.       -Тот Мир определенно тяжелее будет, - пробормотал я, несколько смущенный. В этих двух Мирах совершенно по-разному относились к открытому выражению чувств, и если в Эхо державшиеся за руки или попросту гуляющие вместе парень и девушка были явлением редким и достаточным поводом для пересудов, то в Москве мне приходилось застать более тесный вид отношений, и прямо в парках и скверах, и без стыда и совести со стороны последних. Хотя здесь люди были более доброжелательными и открытыми, открыто проявлять чувства здесь не было принято. Люк в полу, выполняющий роль двери в мой кабинет, поднялся, и под ним показалась голова Базилио, скорее всего пришедшая на звук голосов или всплеск магической мощи.       -Макс, ты вернулся!       -По идее, моего отсутствия не должны были заметить, – отозвался я.       -Какая милая малышка, – умилилась Олла, обернувшись на звук. – Ты настоящая? Выглядишь как иллюзия. Не в обиду тебе будет сказано.       -Все в порядке, я была иллюзией, но теперь настоящая девушка. Я Базилио, – вежливо представилась она.       - Меня зовут Олла, – отозвалась моя новая ученица. - Я теперь буду здесь жить.       Базилио вежливо прикрыла ладонью глаза и тут же с неистребимым любопытством оглядела новоприбывшую, и я мог поклясться, ни малейшей детали от нее не ускользнуло.       -Тогда надо будет тебе сменить одежду, – тут же заявила она, углядев самое главное. – Пойдем, я дам тебе кое-что из своего гардероба, а потом Макс купит нам еще одежды.       Олла кинула на меня взгляд, как будто спрашивая разрешения. «Ты можешь делать здесь ровно то, что бы хочешь делать» щедро разрешил я. «Здесь тебе никто и ничего запрещать не будет» Она только адресовала мне несколько удивленный взгляд и ушла вслед за ушедшей вперед Базилио. Думаю, они смогут легко сдружиться, решил я, заваливаясь на софу и прикуривая сигарету от ладони. Чуть позже мне нужно будет еще кое-что сделать, однако сейчас у меня было несколько минут передохнуть. Еще пару минут я смолил сигарету, ни о чем позволив себе не думать, а потом поднялся и направился в свою спальню. Там я обнаружил, что кто-то, то есть мое отражение, развел здесь беспорядок, передвинув некоторые вещи с их привычных мест. Обойдя комнату и поправив лежащие не на своем месте вещи, собрав разбросанную одежду. Выгрузил все взятые с собой вещи и аккуратно поставил на полку книгу, о которой совсем забыл.        Наскоро переодевшись в местное, темно-серое платье, я взял фотоаппарат и спустился вниз, в гостиную, откуда уже слышался веселый смех моих учениц. Я так и увидел их, сидящих рядом друг с другом на диване и смеющихся над чем-то очень интересным. В местном костюме Олла смотрелась как будто знатная дама далеких восточных стран – одновременно богато, экзотически со своими подобранными под тюрбан волосами и в свободных одеждах, и так же знакомо. Я не выдержал и сделал их совместный снимок, уж больно хорошо они смотрелись вместе.       -Только не говори, что души воруешь и в фотографиях запираешь, – наигранно возмутилась Олла.       -Что ты говоришь! – в тон ей ответил я. – Зачем мне держать чужие души, я их сразу пожираю. Ням-ням!       -Вы оба шутите! – облегченно догадалась Базилио. – Что это за штука интересная?       Я ей объяснил, в чем заключается сакральный смысл фотоаппарата, а затем мы сфотографировались уже втроем. Тем временем прибыла заказанная еда, и усадил Олла рядом с собой. Нужно было еще кое-что сделать, весьма нужное для нее. Я налил камры в ее кружку, и, держа двумя руками, дал ей выпить именно из моих рук. Она уже не задавала глупых вопросов, на которые у меня не было ответов, по типу «что я делаю» и «зачем я это делаю». После взял пирожок и дал ей снова съесть его из моих рук. Не спеша ее разочаровывать, я смолчал, и только убедившись, что она приняла еду и питье, позволил ей есть сам. Джуффин со мной такого не проделывал, но мы с Оллой состояли из разных материй, и ей необходимо это было, чтобы с ее материей было все в порядке, не вытянуло обратно в тот Мир и не рассыпалось в невесомый прах. Базилио только во время этого сидела тихо.       Наевшись от пуза, я помог Олле выбрать в этом большом доме ее собственную комнату, отнес вещи и помог сориентироваться в доме, сам видя в ее глазах и в моем поведении то, что отличало ее от обычных мужчин в ее представлении. Она, в полноте глубокого впечатления, должно быть полагала, что я знаю, что делаю, и в ее глазах я сам себя видел колдуном многоопытным и мудрым человеком. Она посматривала на меня не только с уважением, но и некоторым подозрением. Ей стоит привыкнуть ко мне как к стихийному явлению, которое только и случится может, а совладать так и вовсе невозможно. За прошедшие годы я сильно изменился, от того нерешительного юноши, замершего над диваном, когда она огорошила своим внезапным заявлением, до меня сегодняшнего, который небрежно рассказывал о слугах и что ими нужно командовать. Можно было списать все эти изменения на изменения собственной натуры, которые не проходят бесследно, и на изменения окружения, места и людей, которые меня теперь окружали. В компании чокнутых углугландских колдунов и сам быстро становишься чокнутым чародеем. Я понимал, что выглядел в ее глазах более чем странным, более чем даже новое окружение, но ничего с этим не делал. Это только последствия акклиматизации, пару дней и все пройдет.       Эти несколько дней я продержал ее в Мохнатом Доме, давая ей эту самую возможность привыкнуть к изменениям. Мы с Базилио на пару показывали ей и объясняли ей местные культурные особенности; попервой я конечно же рассказал ей, что даже ее дыхание или ритм речи будет выдавать в ней чужестранку, каким был здесь я. Так же популярно разъяснил, почему эти Миры называются по-разному, что в Мире Стержня больше нет нужды плести любого рода интриги или действовать с напором. Что люди здесь добры и вежливы друг с другом, что по головам и трупам других людей просто для того, выжить, идти не нужно было совсем. Я говорил, что чародеи вроде нас с ней, Базилио и многими другими, что имеют большую собственную магическую мощь, поддерживают мир, потому что гражданской войной здесь напились сполна. Конечно, с точки зрения той среды, в которой она до этого жила, звучало это утопически и несколько нереально, но это было так. Я видел в ее взгляде ощущение скрытого подвоха, но этого подвоха и вовсе не было. Новым для нее было именно это отношение, а не ее собственные способности к магии и ясновидению, она уже это познала в себе в далекой юности, я просто напомнил ей об этом.       Вскоре после этого я решил, что гостью можно было представлять большому миру. Базилио снова напросилась с нами, и я ей не отказал. Одевшись красиво, мы вышли в город просто чтобы погулять, оставив амобилер дома. Наша прогулка на троих началась как обзорная экскурсия по самым красивым и популярным местам города. Мы прошлись по Гребню Эхо, и Олла все громко восторгалась то обилию красиво одетых людей, то потрясающему виду на Хурон. Я показал и мы собственно хорошо пообедали в нескольких небольших тавернах, и я не затыкался, рассказывая истории об этих местах и прошлых временах, и Олла, да и Базилио тоже слушали меня как зачарованные. Однако эта прогулка очень быстро превратилась в банальный шоппинг, я не смог отказать девочкам в простом удовольствии пройтись по магазинам и запастись значительной коллекцией украшений и безделушек. Несмотря на обилие впечатлений, Олла казалась очень жадной до всего нового и волшебного, будь то блестящая брошь для тюрбана или изящное пресс-папье вплоть до пары книжных, где она прикупила себе несколько книг. Себе тоже кое-что приглянувшееся купил, но в основно только оплачивал девочкам все, что бы им не приглянулось.       Занятые безделицами, они не видели, что умудрялся подмечать я. Слух, что знаменитый и могущественный сэр Макс гуляет по городу в компании двух рыжих прелестных девушек, разлетелся очень быстро. Я видел чужие взгляды, направленные на нас троих, и мог предположить, что именно говорили. И если про Базилио уже все слышали, то Олла оказалась для всех сюрпризом, и здесь мнения расходились – то ли она оказалась моей женой, то ли дочерью от неизвестной благородной дамы, то ли придворной, то ли вовсе далекой кумаской принцессы. Понять взбудораженную общественность можно было легко – давно уже мое имя не трепали как следует в слухах.       Прогулку мы завершили в таверне на месте бывшей резиденции Ордена Потаенной Травы. Таверна тем была и примечательна, что можно было уединиться в густых зарослях поросшей как попало травы и деревьев. Не слишком популярное место, но вино здесь было хорошо. Едва дамы опустошили по кружке вина, Олла неожиданно насторожилась и огляделась. Подумавши попробовать вина я передумал только глянув на ее лицо, на котором к тревожности примешивался откровенный страх. Она кинула подозрительный взгляд на кусты, за которыми раздавались голоса.       -Здесь кто-то есть, - поделилась она.       -Есть, - согласился я. - Кроме нас тут еще влюбленная парочка есть, - я указал ей на те самые кусты, за которыми были еще скамейки. - Не мешай им ворковать друг с другом.       -Нет, не это, - отмахнулась она. - Есть еще кто-то, - она встала, поставила кружку на скамейку и несколько раз обошла скамейку, будто бы вглядываясь куда-то в разросшуюся зелень. - Здесь есть люди, и они смотрят на меня.       -Такое было раньше? - насторожился уже я.       -Очень давно, когда на меня попыталась наехать конкурентка, - пояснила она.       -Мне даже знать не хочется, что ты с ней сделала, - хмыкнул я. Но ей было не до моих шуточек. Олла схватилась за голову.       -Они все так пристально смотрят на меня, я чувствую их взгляды буквально кожей, - быстро заговорила она. Базилио опасливо втянула голову в плечи. - Они говорят, обо мне и о тебе, и странно даже, что ты этого не чувствуешь, так громко они говорят.       Она зажмурилась, как будто от яркого света и остановилась на месте.       -Кто они такие? - вскрикнула она. - Почему они вообще смотрят на меня?       Я подскочил с места и осторожно отнял ее руки от головы, чтобы она сама себе не сделала больно в порыве чувств. Развернул ее к себе спиной и обнял, крепко прижимая руки к телу, а второй рукой закрывая ей глаза. Не имея возможности больше физически отвлечь себя от чужих взглядов, она завизжала. Ломанулась прочь от нас напуганная парочка.       -Может, лекаря позвать? - предложила Базилио.       "Она нас видит?" возник в моей голове голос Сотофы. "Как она может нас видеть?"       -Неправильно вопрос поставлен, - процедил я сквозь зубы, пытаясь сдержать женщину. Иногда эти хрупкие создания силу обретали поистине нечеловеческую.       -А как тогда надо правильно сказать? - сбитая с толку Базилио подумала, что я к ней обращаюсь.       "Откуда ты привел сюда это сокровище?" проговорила Сотофа.       "Примерно оттуда же, где меня нашел Джуффин" сосредоточившись, я ответил ей Безмолвной Речью.       "Чудное место этот ваш Мир Паука" подивилась она. "Там все такие одаренные колдуны, что вы двое? Ты оказался Вершителем, а она такой талантливой ясновидящей" Эта леди еще про Кирилла не знает, вот будет ей сюрприз.       "Нет, только мы двое", процедил я сквозь зубы, все еще продолжая удерживать визжащую от боли Олле.       "Не мучай ее, лучше и дай своей крови" неожиданно вмешался Джуффин, я буквально как наяву увидел, как он попыхивает трубкой и криво ухмыляется. "Так у нее снизится порог восприятия и ей станет легче. И вина пока больше не давай." посоветовал он.       "Спасибо", только и сказал я, продолжая держать двумя руками девушку и одновременно две руки отняв, чтобы острым ногтем полоснуть по внутренней части ладони. Моя собственная кровь начала вытекать из раны, и я поднес натекшую лужицей в руке кровь к ее рту.       -Пей, - коротко произнес я. Привыкшая меня уж слушаться, она спорить не стала и вцепилась губами в мою окровавленную руку. Моя кровь подействовала на нее лучше любых успокоительных слов: через пару глотков она обмякла и я осторожно усадил ее прямо в высокую траву.       -Тебе лучше? - спросил я, вглядываясь в ее лицо. Она была еще бледна, но по виду ей явно было лучше.       -Стало тише, - поделилась она коротко. Машинально вытерев рот, она уставилась на кровь. - Я тебе руку прокусила?       -Нет, - отозвался я. - Я порезал кожу специально, чтобы тебе дать свою кровь. Часто кровь более могущественного колдуна может на время усилить способности более слабого, или, – я слабо улыбнулся, вспомнив, как сам пил кровь Джуффина, когда вернулся в Эхо. – Или позволяет сильному колдуну замаскироваться на небольшое время.       Олла, даже несмотря на свою бледность, слабо удивилась.       -Чокнутые колдуны, – подвела итог она.       -Да, – облегчено выдохнул я. – Ты права. А теперь пошли домой.       Обрадованная тому, что все обошлось, Базилио помогла ей подняться и мы все вместе направились домой. По дороге Олла окончательно оклемалась и тут же засыпала меня бесчисленными вопросами, на добрых две трети которых ответа я не знал.       В Мохнатом Доме нас уже ждали гости. Джуффин удобно устроился в кресле и тасовал уже карты с хитрым лицом закоренелого картежника, рассчитывающий явно на партию-другую со мной. Леди Сотофа удобно расположилась на диване, а Мелифаро носился по гостиной ярко-желтым вихрем. При их виде Олла в первую секунду спряталась за моей спиной, но углядела что-то интересное и вышла.       -Так это ты был, – обвинительно заявила она, невежливо тыкая пальцем в сэра Халли, который от такой бесцеремонности даже карты отложил. – Это ты выдумал Макса!       Мелифаро от такого заявления даже на месте подскочил и уставился на шефа. Тот старался выглядеть невозмутимым.       -Это засекреченная информация, но это так, – осторожно подтвердил он и напрягся лицом. – Что ты еще знаешь?       -Я знаю еще, что крокодилы очень страшные и зубастые твари, которые могут и человеком закусить, – тут же отозвалась она. - Это то, что вы хотели знать.       Сотофа расхохоталась от души. Теперь же удивление Джуффин и не пытался скрыть. Он перевел взгляд на меня, с явным вопросом на лице. Я только развел руками, мол, сам в восторге от дамы.       -А в твоем случае, парень, ботаник – не самое худшее, чем тебя могли обозвать, – она повернулась к Мелифаро, и тот застыл на месте, как будто бы не зная как реагировать на такое заявление. Я тоже не знал, о чем это она. – Можешь считать это признанием личных заслуг.       «Это нормально, что его двое?» поинтересовалась она у меня несколько опасливо и почти неосознанно вцепилась мне в рукав. Я расхохотался.       -Эй, Дневная Греза, ты как будто снова кошмар увидел, – окликнул его я. – К тому же, она видит твоего Второго.       Мелифаро оттаял и тут же подскочил к ней, внимательно приглядываясь к ней. И       -Прошу прощения, незабвейнейшая, я был сражен в самое сердце, – признался он горячо, – он прикоснулся ладонью к глазам. – Меня зовут сэр Мелифаро. Мое имя Ахум Набан Дуан Ганабак, – произнесли его губы чужим голосом, голосом его Второго. – Если потеряешься, я всегда смогу тебя найти. Иди сюда.       Он распахнул объятия и на секунду трепетно и крепко ее обнял. Я почти видел и уверен был, что Олла почувствует тоже, как со спины ее обнял двойник Мелифаро.       Отстранившись, он еще раз поглядел на нее, уже с некоторым умилением.       -Как жаль, что я уже женат, – с некоторым сожалением завил он. Олла погрозила ему кулачком. – Но с другой стороны, ты права, незабвейнейшая.       -А ну-ка, – Сотофа обошла диван и взяла за запястья девушку. – Дай мне на тебя посмотреть.       Глаза ее неярко засветились на секунду, и она оглядела ее с ног до головы, явно увидев все, что ей нужно было и всю ее полностью.       -Огромный потенциал к ясновидению и предсказанию и полное практически отсутствие образования, – подвела итог ведьма и покачала головой, глядя почему-то на меня. – Ты был таким же, – заявила она. Мне только и оставалось что согласно покивать.       -Леди Сотофа, ты как всегда зришь в самую суть. – Поэтому я и хочу обратиться к тебе с частной просьбой.       -Я узнала вас! – воскликнула Олла. – Вы были там, смотрели среди прочих на меня!       -Да, девочка, это так, – кивнула та.       -Поэтому и прошу тебя помочь с ее обучением, – я подошел ней ближе. – У тебя больше возможности обучить ее именно ясновидению. Сам же я мало на что способен в этой области, все способности к предсказаниям сводятся к тому только, что с громким криком убежать из того места, где меня будут убивать, – признался я честно.       -Видела я, как ты убегаешь, – усмехнулась она, – так что все Синим Огнем заполыхало, – она перевела свой взгляд на девушку. – Сама-то ты хочешь учиться ясновидению?       Олла твердо кивнула.       -Я суда пришла вслед за Максом только для того, чтобы научиться владеть магией. Долгое время в нее не верила и не практиковала, но сейчас уверенна, что у меня все получится.       Говорила она с той уверенностью, которая только одной своей волей может горы сдвигать с места и покорять чужие сердца. Я чуть ободрительно ей улыбнулся, и Сотофа заметила и это.       -Девочка, ты уже умеешь и колдовать, и предвидеть, – заверила она. – Тебе только остается вспомнить, как это делать правильно. Я помогу тебе в этом. Только для этого тебе придется вступить в Орден Семилистника.       -Это обязательно? – осторожно спросила она. – Мне не хотелось бы брать на себя такие обязательства. Я и так уже связанна с Максом, и больше никому я не хочу быть должна.       Мелифаро угнездился на диване, забравшись с ногами на него, и вместе с Джуффином они молча наблюдали за разговором. Я бы и сам не лез в дела ведьм, не будь одна из них моей ученицей.       -Это исключительно для того, чтобы секреты Ордена не ушли на сторону, – попыталась объяснить леди Ханемер, но я непреклонно покачал головой.       -Учи ее под мою ответственность, – заявил я.       Свое удивление ведьма даже и не попыталась скрыть на своем лице.       -Тогда это должен разрешить Великий Магистр, – она прикрыла глаза, сосредоточиваясь на Безмолвной Речи.       «Великий Магистр?» переспросила Олла, кинув на меня вопросительный взгляд, и снова вцепляясь мне в рукав.       «Руководитель этого Ордена» объяснил я «Не волнуйся, простая формальность» Я мог так утверждать, справедливо полагая, что Шурф не станет чинить в этом препятствий. Мелифаро заржал было, но Джуффин тут же наложил на него чары немоты, и ржать ему пришлось бесшумно.       Шурф появился в моей гостиной практически сразу же, примерно на метр от нас дальше. Ему я обрадовался как родному, развернулся к нему лицом и широко улыбнулся и даже поддался вперед немного, чтобы только быть к нему ближе. Про него я не забывал ни на секунду, он был со мной в моих мыслях постоянно, даже если и был от меня далеко, но все равно скучал. Однако он не приблизился, застыл на месте и тут же взглядом уперся в то, как Олла держит меня за руку. Со своим невозмутимым лицом в роскошной бело-голубой мантии Великого Магистра, прямой и неподвижный, он выглядел каким-то вовсе недоступными и безучастным. Он даже не смотрел на меня, уставился в точку за моим плечом и не сводил с нее взгляда, что уже говорить о его непробиваемом выражении лица.       -Макс, – тихонько и как-то жалостливо позвала она, но я только покачал головой, опасаясь, что она выдаст что-то сакральное если не про Шурфа, то про меня точно.       -Пока я нахожусь на посту Великого Магистра, мое разрешение на вступление в Орден или обучение в нем твоя жена не получит, – каким-то замогильным холодным голосом проговорил он.       «Простая формальность?» несколько напугано переспросила Олла, но я отвечать не стал, только мимолетно обернулся на нее, приложив на пару секунд к губам палец. Мол, подожди и помолчи немного.       -Большой сюрприз для меня обнаружить, что меня без меня самого связали словом и обещанием, – наигранно-бодро заявил я. – Какой незабвенной леди так не повезло? Я ее знаю?       Взгляд Шурфа метнулся на секунду на девушку, держащую меня за руку, и она отпустила мою руку.       -Я говорю о женщине, которая любит тебя насколько сильно, что ждала тебя в другом мире столько лет и которая по одному твоему слову отправилась за тобой в другой Мир, – упрямо продолжил он. – Которая хватается за твои руки в поиске поддержки каждый раз, когда она ей нужна. И которая имеет право звать тебя по имени.       -Если ты говоришь об Олле, то я действительно связан с ней, – проговорил я безо всякого больше намека на веселье, – но исключительно желанием ей лучшей судьбы, чем она имела до этого, и желанием показать ей всю радость ласкового огня магии. А с ней я общаюсь таким образом, который знаком и мне, и ей, ведь мы действительно сделали свой первый вздох под одним небом. И еще я позволяю это делать ей потому что она моя ученица.       Говоря об этом, я ничуть не лукавил и даже не врал открыто, просто говорил не все, что было на самом деле. Просто скрыл еще одну причину ее появления здесь, как будто бы и без этого их было недостаточно. Шурф перевел взгляд прямо на меня, как будто пытался разглядеть на моем лице ложь моих слов. Это уязвило меня гораздо больше, чем ошибочность его суждений.       -Если не желаешь видеть ее подле себя, то я могу обратиться к другим моим друзьям, которые мне точно не откажут в моей просьбе, – заявил я уверенно. – Например, к Гуригу. Ты можешь представить, какие слухи тогда пойдут.       Сотофа Ханемер имела такой вид, что ей нужно было только что-то сказать, но встревать она между нами не стала, только внимательно посмотрела на девушку за моей спиной.       -Макс, – позвала она снова, и я обернулся на ее голос. – Если в Орден Семилистника мне нельзя, я могу попробовать сама научиться по книгам.       -Можно так, – кивнул я. – Но в Ордене тебя все-таки смогут обучить самому лучшему и правильным образом. Ответить на твои вопросы, если у меня не будет этих ответов.       -Так вы точно не обменивались клятвами, и ты не называл ее своей женой, – продолжал упорствовать Шурф.       -Точно могу подтвердить, уважаемый сэр Лонли-Локли – вместо меня ответила Олла, – и я точно не называла его своим мужем.       Он окинул ее взглядом, полным неприязни.       -В таком случае, леди Олла, ты не имеешь никакого права обращаться к нему, как будто он твоя семья.       Терпение мое, и так неглубокое, и так истощилось.       -Да пусть хотя бы мои ученики станут моей семьей, – в сердцах бросил я. – Раз нет у меня другой семьи.       Не в силах продолжать этот выматывающий разговор и смотреть на кого-либо, даже на Шурфа, я широким шагом вышел из гостиной, кинувшись к лестнице. Не сбавляя шага, только на одном остром чувстве одиночества добрался до самого верха и подошел к самому краю крыши. Я столько времени его не видел, и даже поговорить с ним не получилось по-человечески. Почему он мне говорит такие слова, правдивые по сути и от которых становится больно? Почему бы просто не порадоваться моему возвращению, распив по случаю традиционной камры? Хотя вряд ли он даже заметил моего отсутствия, не зря же я здесь свое отражение оставлял. Это все опять было только на мне, и это было по крайней мере несправедливо.       «Макс, ты в порядке?» раздался у меня в голове голос Олле.       Никакого сомнения в том, что она искренне обо мне волнуется, у меня не было.       «Я справлюсь» заявил я, не особо веря в собственные слова.       Она немного помолчала, явно что-то обдумывая.       «То, что я увидела, ты и этот человек, Шурф, это правда?» Знать не знаю, что именно она увидела, но я мог догадаться.       «Я прошу тебя, не лезь в это» попросил я. «Тебе нельзя. Это дело только между нами»       «Хорошо. Мне к тебе подняться?»       «Не нужно.»       «Ты не выглядишь как человек, у которого все в порядке» заявила она непреклонно. «Когда надумаешь принять помощь, только скажи мне»       «Да, госпожа» вымотано откликнулся я, заранее зная, что помощи просить ее не буду, ей и так сейчас было очень сложно – в другом Мире, познакомившись со столькими новыми людьми и в преддверии интенсивного обучения.       Я стоял у перил и все продолжал думать о Шурфе. Очень своевременно было получить от него столь явное напоминание того, что семьи как таковой у меня здесь не было. Даже не кровных родственников, а просто людей, одного единственного человека, который сможет поддержать меня, когда я слаб или лишен памяти, силу, вечно стоящую за моей спиной. У меня был Мелифаро, столь же сильный колдун, сколько же острый на язык, но он всегда был себе на уме. Четверо моих учеников были мне дороже собственных детей, и я вложу в них столько, сколько смогу и сколько успею. Однако ближе у меня никого не было. Торман был для меня близким другом, однако он уже не опекал меня, как раньше, да к тому же у него сейчас собственные проблемы с его собственным Орденом. Франк был для меня хорошим приятелем, что-то между моим лучшим арендатором и несостоявшимся учителем, и нас устраивало такое обоих. Я только что потерял двоих своих хороших друзей, и это было по крайней мере обидно, после всего, что они для меня сделали, что я для них сделал, и эта рана заживет еще нескоро. Раньше я бы хотел, чтобы таким близким человеком стала бы Меламори, однако судьбы наши разошлись навечно, я чуял это так же хорошо, как пол под моими ногами. Сейчас бы рядом с собой я бы хотел видеть Шурфа, но он сам не желает со мной быть, это было видно по его действиям и реакциям. Он даже со мной не поздоровался и слова не сказал, когда увидел, что я вернулся обратно. И еще, я до конца так и не верил в то, что я смогу в скором времени умереть. Мало ли что мне сказали. Мало ли я чувствую. Возможно ли в самом деле так просто, на ровном месте буквально, умереть от разбитого – отданного в чужие руки – сердца?       Люк в полу, заменяющий дверь в мой кабинет, открылся, и на крышу залез Шурф, подбирая свои одежды, и, не слова не говоря, подошел и встал рядом со мной. Я поглядел на его лицо, не в силах приблизиться к нему ближе, чем на им самим установленное расстояние, и понял, что очень даже и возможно. Этот невероятный человек делал возможным самые невероятные вещи реальными. И сейчас, сделав замысловатое движение двумя ладонями, он явил свету наполненную до краев кружку. Сладкий запах крепкого кофе не оставлял сомнений в содержимом, и я принял кружку аккуратно и с трепетом, коснувшись его обнаженных ладоней. Это был простой жест, который который нес в себе и извинения, и обещание, и просто крошечную каплю его внимания, обращенного ко мне. Несколько минут я просто держал кружку в руках, то ли грея ладони о горячий бок, то ли пытаясь поверить в настоящее существование этого преподнесенного мне кофе. На вкус кофе был даже лучше, чем на запах – как страстный и горький одновременно поцелуй. Я даже прикрыл глаза, отпивая один за другим несколько мелких глотков, растягивая как можно дольше и просто наслаждаясь.       -Если эта юная леди так тебе дорога, то я посодействую ее обучению, – проговорил он, нарушив воцарившуюся между нами тишину.       -В свое время она открыла для меня путь к самому себе, что в конечном итоге привело меня сюда, – честно признался я кружке. – И меньшее, что я могу для нее сделать – это оказать ей ту же услугу.       Шурф кивнул и мы некоторое время стояли рядом молча. Я продолжал цедить кофе, и это молчание между нами казалось очень уютным, даже несмотря на то, что некоторое время раньше мы сцепились языками.       -Спасибо, что вернулся, – тихо проговорил он. – Твое отражение было просто невыносимым.       -Так ты заметил, – обрадовался я.       -Сложно было не заметить, – тут же отозвался он. – Остальные же, даже Джуффин, с этим не справились.       Я только неловко дернул плечом, не поднимая на него взгляда. Это слишком сильно было похоже на надежду, слишком похоже на то, что он что-то чувствует ко мне, помимо простой дружеской привязанности. Но так же просто я мог принять желаемое за действительное, поэтому не смел даже смотреть на него больше, так и продолжая держать в руках кружку обеими руками и смотреть только на нее.