Оборотная сторона

      На следующее утро случилось нечто, что давно со мной не случалось и признать, я весьма точно от такого с собой обращения отвык.Открыв глаза, я бодро откатился с места, потому что на подушку, где только что лежала моя голова, вылилось приличное количество воды, от которой веяло холодом. Тряхнув головой, я попытался сфокусировать взгляд и обнаружил нависающую надо мной Олле с пустой посудой и отвратительно бодрую.       -Вставай, ленивая задница, – посоветовала она. – Время уже за полдень, а ты еще дрыхнешь.       -Есть одна очень важная вещь, которую ты должна понимать, дорогая, – растерев лицо, проговорил я. – Я могу лечь очень поздно, и еще могу во сне работать, так что будить меня, тем более таким варварским способом совершенно необязательно.       -А что делать, если ты на Безмолвную Речь не откликаешься, – парировала она. – Мы с Базилио уже с утра столько полезных дел переделали! А ты знал, что у тебя тут есть прекрасно вышколенные слуги? Базилио сказала, их предоставили вместе с домом, и я провела некоторую разъяснительную работу с ними, – посетовала она и спохватилась. – Ты же не против?       -Если ты не будешь будить меня раньше обеда, так делай что угодно, – махнул рукой я, ошалевший от ее напора.       -У тебя есть где-то час, чтобы привести себя в порядок, – оповестила она.       -Подожди, – я попытался соображать побыстрее. – Ты-то как себя чувствуешь?       -Леди Сотофа Ханемер, – Олла прикрыла глаза и чуть наклонила голову, выговаривая трудное имя, – наложила на меня какие-то чары, которые, по ее словам, будут помогать моему дару, и велела через дюжину дней приходить к ней, как попривыкну. Но это достаточно просто, как будто по дому прибираться и одновременно телевизор смотреть. Замечательная женщина, между прочим, а какая сильная! – между делом восхитилась она.       -Раз все хорошо, то выметайся из комнаты, – посоветовал я.       Она хихикнула и выбежала из комнаты. Мне только и оставалось, что первым делом вытащить из Щели Между Мирами чашечку кофе, и после только выбираться из постели. Постель моя, между прочим, еще с моего возвращения была накрыта какими-то неизвестными чарами, но ни желания, ни сил их развеивать у меня не было, да и вреда особого от них не видел. Ранний подъем не добавлял мне хорошего настроения, но и завалиться спать дальше не позволяло затаенное опасение, что на этот раз Олла холодной водой не ограничиться. Взяв чистую одежду, ради какого-то внутреннего противоречия выбрав брючный костюм, близнец того бордового, только черный, что я обнаружил на себе, вернувшись обратно, и обернувшись одеялом как саваном, осторожно выглянул из комнаты. Слуги носились по дому, будто им задницы наскипидарили, и занимались безусловно очень важными делами, о которых я и знать не желал, и мешать точно не собирался. Добравшись до подвалов, я по очереди окунулся в несколько бассейнов с головой, сгоняя последние остатки сна, и пытаясь хоть как-то приободриться, но бесполезно. И только уже одетый, я возился с волосами у зеркала, я проснулся настолько, что поведению собственной ученицы возмутился. Подняла меня как шкодливого младшеклассника в школу, только завтрака не дала. В сторону кухни я понесся со всем своим возмущением, готовясь вывалить его на голову Олле, но, не дойдя до нее, я притормозил, потому что услышал чужой разговор.       -Сэр Лонли-Локли, – донесся до меня почтительный голос Олле. – Я попросила слуг приготовить кое-что, что может в скором времени понадобится, – я услышал шуршание и недолгую паузу.       -Благодарю, леди Олла, – проговорил Шурф.       -Могу ли я кое-что сказать, что возможно, вы до этого не знали? – с явной осторожностью в голосе проговорила девушка.       -И что же я могу не знать? – в такой знакомый голос Шурфа вкралась ядовитая нота.       -Я говорю про людей, которые родом из тех же мест, что и я, – начала Олла. – Я гадала многим людям, и очень часто видела, как люди врут друг другу, по разным причинам. И часто они врут сами себе.       -И почему же они это делают?       -Обычно они это делают, чтобы избежать душевной боли, – заявила она.       Я не выдержал и вошел на кухню. Шурф и Олла сверлили друг друга взглядами, как будто дуэль здесь устроили. Я подозрительно посмотрел на них по очереди.       -Олла, ты помнишь, о чем я тебя просил? – я тяжело глянул прямо на нее.       -Да, я помню и просьбу твою выполняю, – она вежливо чуть наклонила голову, по местным обычаям. – А мы и не тебе совсем говорили, что бы ты не вообразил. Сэр Лонли-Локли, мне было приятно видеть вас.       Он так же вежливо наклонил голову и когда она вышла из кухни, повернулся в мою сторону.       -Не ожидал, что ты придешь сегодня, – я потер ладонью шею, удерживая при себе то, как рад его видеть и какой он элегантный сегодня в своем темно-сером наряде.       -Сэр Макс, – позвал меня Шурф. – Мне бы хотелось пригласить тебя на обед в одно очень особое место, прямо сейчас.       Веских причин отказывать ему не было, но я все равно медлил с ответом.       -Не думаю, что в таком виде меня пустят в приличную таверну, – я поглядел на собственную одежду, как будто видел в первый раз – угольно-черный костюм, узкие брюки и приталенный пиджак. – Подожди меня несколько минут, я переоденусь во что-нибудь более приемлемое, и мы можем пойти.       Мне самому следовало догадаться одеться должным образом, но с утра да с такой побудкой я представляю собой не самый лучший образец здравого мышления. Шурф смерил меня внимательным взглядом, под которым я почувствовал себя голым, с самого верха и до носков лакированных ботинок на тонкой подошве.       -Можешь оставить и так, – предложил он.       Такого рода одежда - штаны да рубаха - считались здесь одеждой рабочей, рыбаков, портовых служащих или вовсе мореплавателей, как наиболее простой и удобной для тяжелой работы. Несмотря на то, что костюм в целом выглядел приличным, вряд ли он мог понравиться Шурфу. Однако он даже виду не подал, что его что-то не устраивало. Более того, он хотел меня в таком виде повести меня куда-то, где мой варварский наряд будет привлекать чужое внимание.       Он только протянул свою правую руку по направлению ко мне, раскрытой ладонью вверх, явно ожидая моей реакции. Длинные пальцы его были чуть согнуты, как будто он держал что-то в ладони, и именно такое положение ладони заставило меня насторожиться. Никогда не любил такого рода загадки, такие нюансы социального взаимодействия, когда от меня ждут определенных действий, предполагая, что я действительно их знаю, и своим таким незнанием я чувствовал себя до предела глупо. Несколько долгих секунд я просто смотрел на его протянутую руку, а потом догадался жест его отзеркалить. Я даже не думал, что такой жест может означать, но как только я поднял правую руку, Шурф мою ладонь перехватил, поймав ее в свою, крепко ухватившись за мою ладонь своими сильными пальцами, явно не намереваясь отпускать в ближайшее время. Только когда он сжал мою руку, я догадался, это было рукопожатие, только вот необычного вида - ладонь свою я так и не перевернул, и он перехватил ее именно так, чтобы наши ладони оказались параллельно полу. Ни говоря ни слова, он потянул меня за руку, увлекая за собой, протягивая через Темную Сторону. Я пошел за ним абсолютно послушно, что бы он не задумал, и оказался на краю отвесной скалы, обрывающуюся прямо в море, в его спокойную гладь до самого горизонта. Зрелище в своей простоте и лаконичности было красивым и впечатляющим. Здесь пахло морем, соленой водой и свежим ветром, который, будто забавляясь трепал мне заколотые волосы и полы пиджака. Все огромное пространство передо мной, казалось, было разделено на две части, состоящие только из глубокого моря подо мной и бескрайнего неба над моей головой. Море подо мной плескалось и бесконечно билось о скалу, поднимая брызги.       Мне понравился такой вид, я наслаждался этим ощущением и готов был просто смотреть вечно и чувствовать легкий свежий ветер на своей коже. Помимо этого, все это пространство будило во мне странные желания. Огромное открытое пространство звало меня, умоляло, чтобы я с разбегу спрыгнул с обрыва, но не для того, чтобы закончить собственные мучения, а для чего-то иного, принципиально нового в моей жизни, безусловно хорошего, интересного. Захотелось одновременно захохотать и закричать, закрутиться на месте в безумном танце и побежать вперед что есть мочи. Как будто я мог вобрать в себя все это пространство, стать его частью или чтобы оно стало частью меня. Как будто бы это возможно было для человека.       -На грани вечности, где океан принимал в свои объятия вечное небо над собой, и где небо в трепетном касании было с океаном, – явно процитировал кого-то за моей спиной Шурф, и я обернулся к нему. Он стоял прямо за мной, смотря в ту же сторону, что и я, сложив руки спереди, прикрывая одной ладонью другую. - Здесь к своему костюму никто не придерется.       -Это залив Гокки? - зачем-то уточнил я, ясно видя впадающий в море Хурон, который я отлично видел в дали несколько в стороне от нас, – Я даже не подозревал как это красиво, – заявил я, показывая пальцем на море. – В самом деле, прекрасный вид.       -Именно поэтому я тебя и пригласил сюда, – он отошел назад и я обернулся вслед за ним. Он уже держал в руках огромную корзину, и даже отсюда я чуял доносящийся из нее запах вкусной еды. Я поспешил ему помочь, на время оставив потрясающий вид. Вся моя помощь свелась однако только к тому, что я расстегнул пиджак, засунул руку в пространство между полой пиджака и собственным телом, пошарил хорошенько в Щели Между Мирами и вытащил сложенный плед, более тонкий и плотный, больше похожий на брезентовую ткань пестрой расцветки и расстелил его прямо на земле. И уселся на ноги прямо возле корзины, которую Шурф поставил посередине этого пледа, усевшись на скрещенные ноги, в то время как сам он сел, подогнув колени в одну сторону по другую сторону корзины.       -Я попросил собрать обед на кухне Ордена Семилистника, – прокомментировал он, доставая крытые блюда и закрытые горшочки. – Ты можешь не волноваться, всю еду и питие проверили на яды и примеси.       Я, уже с горячим пирожком в зубах, застыл на месте, откусил то, что уже было в моем рту, проглотил с усилием и замахал рукой.       -Даже и в мыслях не было, что еда могла быть отравлена, – заявил я.       -Тогда и не думай об этом, – кивнул Шурф, наблюдая смятение на моем лице. Но если он говорит, что все в порядке, тогда так и есть. Я повел плечом и продолжил есть с аппетитом и энтузиазмом человека, который не жрал уже неделю. Сидя ровно напротив, Шурф все поглядывал на меня, то ли следя, как я ем, то ли еще зачем-то.       -Все грешные магистры бы побрали твоих поваров, – промычал я набитым ртом. – Все так вкусно, – промычал я, накидываясь на хитро приготовленный горшочек с мясом, горячий еще.       -Мои повара еще мне самому нужны, – заявил Шурф, и я мог поклясться, в в уголке его тонких губ промелькнула усмешка. – Не жалеешь, что пошел за мной?       -Ты определенно знаешь, чем меня можно приманить! – воскликнул я. – Что еда       эта, что место – лучше не придумаешь! Шурф опустил глаза и потянулся за очередным блюдом из его явно безмерной корзины, но я успел заметить его явно довольный блеск в глазах и тонкую усмешку на губах, прежде чем они исчезли с его лица. Некоторое время мы оба молчали, занятые интенсивным поглощением содержимого корзины. Давно я так не пировал, я имею в виду и еду, и приятную компанию, это целительным бальзамом ложилось мне на сердце. Я уже и забыть мог, когда мне в последний раз мне было так хорошо. Это простое чувство, видимо, отлично отображались на моем лице безо всяких слов. Возможно, я даже довольно щерил зубы, не отрываясь от увлекательного дела поглощения еды.       -Ты давно так не улыбался, – проговорил Шурф. Мне только и оставалось, что широким жестом вытереть рот и хмыкнуть в ответ на такое его заявление.       -Маловато поводов в последнее время для радости, – покачала головой я. -Раньше тебе не нужны были поводы, чтобы смеяться, – тут же парировал он.       Вместо ответа я послушно растянул губы в глупой лыбе. Шурф посмотрел на сие представление и явно остался недоволен, судя по тому, как свел брови вместе.       -Не надо так улыбаться, через силу, – заявил он.       -Ну если тебе не нравится созерцать мою кислую рожу, то и не смотри, – я только повел плечом.       -Мне всякая твоя рожа приятна, – проговорил Шурф, как будто впервые пробуя эту мысль на вкус. – И кислая, и горькая, и сладкая.       Мне только достаточно представить, какое мое лицо может быть горьким, успел за две секунды выдумать сущую несуразицу и от души рассмеяться этому абсурду.       -Вот так лучше, – заметил Шурф.       -Все для твоего удовольствия, – не замедлился с ответом я. – Могу еще рожи покорчить, какие угодно?       -Мне угодно будет твое лицо, когда ты не сдерживаешь себя, – заявил он неожиданно.       Я только криво, уголком рта, усмехнулся, и полез за сигаретой. Не торопясь, раскурил ее от ладони и выдохнул дым в высокое небо над своей головой.       -"Блаженны умеющие смеяться над собой, ибо не иссякнет источник их услады до конца дней их", – процитировал я на память неизвестно кого.       -Макс, – вкрадчиво позвал Шурф. – Я могу записать твои слова себе?       -Это не мои слова, я уже и не скажу, чьи именно, но забирай себе свободно, – махнул рукой и не удержавшись, посмотрел, с каким именно выражением лица он записывает эту фразу в тот самый ежедневник, который я когда-то ему подарил.       -Что значит «блаженны»?       -Счастливы и умиротворенны до полной потери внятной связи с остальным миром, самодостаточны в нем, – отозвался я, и он записал и это. Академический ум и острое мышление не могло пригасить даже время отдыха и пикник на природе в чертовой дали от города. Мне нравилось и это, каждый его наклон головы, когда он на пределе своей внимательности записывает в ежедневник, и каждое движение его пальцев, отточенное до совершенства и скупое в своей лаконичности.       Поняв, что наелся и кусок больше в пузо не полезет, я лег на спину, устроившись на подстилке как на голых камнях, едва ли заметив последние. Будь здесь удобно, я бы уснул уже через пару минут, а так просто вытянулся во всю свою длину на краю пледа и закинул руки за голову. Мне было хорошо. Вот так вот просто лежать и ничего не делать, обожравшийся и довольный. Мне было приятно смотреть на небо над своей головой и слушать бесконечный медитативный рокот волн, и мысли мои становились такими же, как эти волны – неспешно текущими и неторопливыми. Далекий горизонт, рассекающий надвое небо и море, был столь же прекрасен и столь же далек, как и сидящий другой стороне покрывала Шурф. Ими обоими можно было любоваться издалека, как величиной недостижимой и прекрасной в своем существовании, и все так же не иметь возможности приблизиться. Я не знал, о чем думал он, смотря на этот горизонт, но его лицо было спокойным и довольным, и только в линиях его век пролегала неведомая мне грусть. Мне было хорошо, но не замечательно – я мог только вообразить, как я прекрасно себя чувствовал, если бы лег спиной и головой не на твердые камни, а на скрещенные его ноги. Это не было моим желанием, я не мог позволить даже думать об этом, это только мои сожаления и все крепнущая тоска от того, что я не могу этого сделать.       Мы разговаривали, о вещах столь незначимых, что даже и не припомнишь. Я только наслаждался возможностью просто говорить с ним, слушать звук его голоса и изредка только, не поворачивая головы, поглядывал на него из-под полуприкрытых век. Любовался линиями его лица, наклона головы и положения тела, изящных и в то же время наполненных скрытой силой. Тем самым аристократизмом и изяществом, на которые я был не способен. По сути своей я парень простой, а по сравнению с ним, так и вовсе грубая деревенщина. Мы говорили о поэзии и о судьбах поэтов. О поэтах из Мира Паука я мог рассказывать очень много и долго, и он слушал меня с неослабевающим вниманием. И я все продолжал говорить, наслаждаясь таким его вниманием ко мне, пусть даже таким частичным, не ко мне лично, а к моим рассказам. Рассказывая о других поэтах, я просчитывал, как бы половче перевернуть тему и сообщить, что я когда-то и сам писал стихи. Можно было заявить, какие поэты и чьи стихи мне нравились, и какие именно из них вдохновили меня написать свои, пусть даже я и рвал тут же все свои записи. Это же считается, да? Сможет ли его это заинтересовать во мне, если учесть, что он в одно время даже женился на одном таком поэте? Мы говорили, а еще мы молчали, и нам одинаково было спокойно и легко что разговаривать, что молчать, тишина между нами была приятной и ненавязчивой.       «Макс, прости, что отрываю», неожиданно раздался в моей голове голос Олле. «Ты знаешь, что такое цунами?»       «Допустим, имею общее представление» признался я. Ничего хорошего такое неожиданное заявление нести не могло, и я непроизвольно скривился.       -Что-то случилось? – спросил Шурф, обеспокоенный моим выражением лица.       -Да, погоди, – попросил я, поднимаясь и опираясь рукой в землю позади меня, одновременно подтягивая к себе ноги.       «А в этом Мире знают о таком явлении?» Исключительно точный вопрос, и даже я не мог ответить на него. Благодаря стараниям правящей королевской династии здесь я даже по-настоящему плохой погоды не наблюдал, не говоря уже о стихийных катастрофах.       -Шурф, – позвал я его как будто выдохнул его имя. – Здесь когда-нибудь происходили цунами?       -Что это такое? – тут же спросил он.       -Огромная, выше человеческого роста, волна из моря, затапливающая и разрушающая берег.       -Никогда в своей жизни не слышал о таком, – проговорил он, поднимаясь на ноги. – Так же во всех исторических хрониках не было об этом упоминания.       -Тогда тебе придется прямо сейчас вернуться в Орден, – предложил я.       -Это сейчас предсказала твоя ученица, леди Олла? – уточнил он, и дождавшись моего кивка, просто и без изысков исчез на месте.       Я оглядел расстеленный плед, оставшуюся еду и напитки взглядом полным неприкрытого сожаления, и тоже встал на ноги, тут же переносясь одним в Мохнатый Дом. Олла сидела в гостиной, обхватив опущенную голову руками, и даже со стороны было видно, что ее значительно потряхивало. Я тут же подошел к ней и присел на корточки, заглядывая в ее лицо. Сомнений в том, что она правду сказала, не было никаких – по искаженному от стаха лицу ее струились еще не высохшие слезы. Рукавом обтерев слезы, я обнял ее, утешающе погладив по голове.       -Ты уже это увидела, – пробормотал я тихо. – Теперь это можно исправить. Олла, – позвал я и она подняла ко мне голову. – Ты мне веришь?       -Это было ужасно, – поделилась она. – Столько людей погибло. Там было несколько небольших прибрежных городков, и их смело волной как... – она запнулась, а я потянул ее за руку и заставил встать.       -Давай, пойдем со мной, – попросил я. – Закрой глаза и иди за мной.       Она послушно закрыла глаза и еще дополнительно прикрыла их рукой, а я взял ее за другую руку и провел Темным Путем в Зал Общей Работы. В этот час он был пуст, только на другой половине Управления доносился обычный шум его работы.       -Садись здесь, – подведя ее к столу, я усадил за него. – Подожди пару минут, а пока выпей водички, – я снова засунул руку за борт пиджака и вытащил оттуда литровую пластиковую бутылку воды с газом. Она взяла у меня из рук воду почти машинально, и так же машинально скрутила одним движением пластиковый колпачок. Я же метнулся в кабинет сэра Халли. Он сам находился на месте и моему появлению несколько удивился, особенно когда я стал рыться в его шкафу.       -Могу предположить, что наводить беспорядок в моем кабинете тебе принудила исключительно крайняя нужда, а не праздный интерес, – проговорил он, вынимая трубку изо рта. Говорить я с ним не хотел, тем более смотреть на него, мне все чудилась та насмешка надо мной.       -Если только можно считать спасение Соединенного Королевства праздностью, то второе, – отозвался я, едва ли не цедя слова сквозь зубы. – У тебя есть физическая карта всего Мира?       -Какая карта?       -Любая, с ясно нарисованной береговой линией и городами, – объяснил я, поморщившись, будто сожрал горькое лекарство.       Он достал требуемое из ящика стола и протянул мне. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что без крайней нужды я с места не сдвинусь и тем более не стану рыться в его кабинете.       -Что происходит? – потребовал он ответа.       Вместо него я взял карту и поманил за собой. Заинтригованный, он встал со своего кресла и пошел за мной в Зал Общей Работы. Я положил на стол перед своей ученицей карту и снова нырнул рукой в Щель Между Мирами, доставая простой тонкий карандаш.       -Отметь линию тектонического разлома и пути распространения волн, – попросил я и она тут же взяла карандаш. – Твое преимущество в том, что ты видела все своими глазами и ты знаешь, что ты видела.       Джуффин тем временем стоял рядом, застыв и вперившись взглядом в одну точку. В Зал к тому времени вошли Мелифаро и леди Кекки, встревоженные не на шутку, и почти сразу за ними вошли сэр Трикки Лай и Нумминорих. Явно Чиффа позвал прямо сейчас Безмолвной Речью, и я только кивнул им. Олла занялась расчерчиванием карты, а я вытащил из кармана сигареты и прикурил одну прямо от ладони. Я знал не очень много, но то, что я видел мельком, по телевизору или в фильмах, выглядело очень страшно и очень разрушающие.       -Сотофа говорит, что эту огромную волну видели еще несколько предсказателей как и в Ордене Семилистника, так и при королевском дворце. Король уже в курсе положения дел, – отмер Джуффин и вид приобрел сразу настороженный, как взведенная пружина.       -Цунами, – поправила Олла, не отрываясь от карты.       -Именно таким понятием и обозначил сэр Шурф это бедствие. Так понимаю, в Мире Паука такие бедствия не редки.       -Гораздо чаще случаются, чем хотелось бы, – я выдохнул дым. – Но людей там спасают благодаря тому только, что заблаговременно узнают о цунами. Эвакуируют, ставят заграждения в опасных местах.       Едва успел я договорить, в Зале появился склоненный человек в лоохи цвета королевской обслуги.       -Король Соединенного королевства Угуланда, Гугланда, Ландаланда и Уриуланда, а так же графств Шимара, Вук и Хотта, Пустых Земель, земель Благостного Ордена Семилистника, вольного города Гажин и острова Муримах, его Величество Гуриг Восьмой идет! – скороговоркой и очень четко проговорил он, согнулся пополам в поклоне и тут же исчез, уйдя Темным Путем. Вслед за ним тут же появился сэр Кофа Йох и окинул взглядом собравшихся. Кивнул Джуффину, явно отвечая на незаданный вопрос, и окинул любопытным взглядом Оллу. Как только глашатай исчез, я положил руку на ее плечо, привлекая ее внимание.       -Становись за мою спину и кланяйся до пола вместе со мной, – проговорил я, испепеляя сигарету. Она послушно встала и спряталась за мной, когда я встал по правую руку от Джуффина. Мелифаро мне подмигнул ободряюще и встал от него с другой стороны. Нумминорих встал рядом со мной вместе с сэром Трикки, а Кофа в несколько шагов оказался рядом с Мелифаро.       Через три минуты после исчезновения глашатая в центре Зала появилась целая группа людей. На шаг впереди всех стоял молодой парень со светлыми длинными волосами и бесконечной добротой во взгляде. Одежды его были расшиты золотом, а на голове вместо тюрбана покоилась широкополая шляпа. Весь Тайный Сыск поклонился ему разом, глубоко и с почтением, и только я один не вытерпел и поднял глаза. За спиной короля стояли рядом друг с другом Сотофа и Шурф, а также еще трое незнакомых мне служащих.       -Полноте, – мягким тенором проговорил Гуриг Восьмой. – И поднимайтесь. Сейчас на церемонии нет времени. Сэр Макс, приветствую тебя. Слышал про твою новую ученицу, леди Олла, которая знает специальное название для грядущего бедствия.       -Рад видеть в добром здравии, – я машинально почти приложил ладонь к глазам и обернулся назад.       «Выходи и поздоровайся» проговорил я. «Мы с королем хорошие друзья, не бойся его.»       «Я и не боюсь» отозвалась она и глубоко поклонилась королю «Он симпатичный»       -Ваше Величество, познакомиться с тобой большая честь для меня, – проговорила она.       -Для меня честь еще большая, незабвейнейшая, – с мягкой улыбкой отозвался он. – Расскажи мне пожалуйста про это цунами, и с подробностями.       Один из подданных подвинул к королю стул и тот не глядя, сел в него. Олла устроилась на стуле напротив, а я сел на стол позади нее, так, чтобы и король, и все, кто с ним пришел, были видны мне очень хорошо. Шурф стоял за его спиной как и был буквально двадцать минут назад, в том же наряде, и я даже со своего места видел, как размеренно и глубоко дышит он, со своим лицом, выражающим благоговение и почтение.       -Цунами это высокие волны, стремящиеся от глубин моря к берегу, – начала она, смотря прямо на Гурига Восьмого. «Никто и не будет спорить, что он красивый» проговорил я, смотря прямо на Шурфа. - Они накрывающие сверху всей своей высотой и огромной толщей воды все, что окажется расположенным на берегу и в глубине берега на несколько километров. Первая же ударная волна самая ужасная, она разрушит все, на что обрушиться – дома, людей, растительность и дороги, и тут же отступит назад в море, сминая и перемалывая все на своем пути, с одинаковой легкостью и камень, и человеческую плоть.       «Все, что он делает, красивое» подумал я, не отводя прямого взгляда от Шурфа, пока тот смотрел на короля.       -От чего же возникает такая высокая волна? – спросил весь обращенный в слух король.       «Даже когда на меня не смотрит, на него я могу смотреть бесконечно»       -Чаще всего – от сильных подземных толчков, случившихся в море, или из-за извержений вулканов в море, – вслух сказала Олла и продолжила уже Безмолвной Речью. «Ты же знаешь, что я тебя прекрасно слышу» сказала она мне. «И ты сейчас явно не о короле говоришь» В ответ я только скорчил рожу, наморщив нос и лоб, и взгляд от Шурфа отвел.       -Как в Пустых Землях от них защищаются? – настоятельно спросил Гуриг. Под «Пустыми Землями» он явно имел в виду другой Мир, но рядом находились его подданные, так что приходилось говорить иносказательно.       «Сэр Шурф может очень хорошо держать собственное лицо» Джуффин совершенно неожиданно послал мне Зов. «Однако его руки могут быть весьма красноречивы, особенно когда он едва сдерживает себя. Интересно, кто довел его до такой ярости?» Я не ответил ему и тут же снова посмотрел на Шура, вернее, на его руки. Еще совершенно недавно сложенные мягко, сейчас они были сомкнуты в замок, да так сильно, что кончики его пальцев побелели от той силы, с которой он их сжимал.       -Их предсказывают заблаговременно и людей выводят из опасной зоны, – отозвалась она. – А в тех местах, где высока вероятность возникновения этих волн или они случаются часто, ставят специальные заграждения, из стали и камня, которые просто физически останавливают такие волны. Самая опасная первая волна, после нее идут уже волны меньше.       -На границе с Йохалимской Пустыней стоят шаманы, и сдерживают безумные ветра, обитающие в этой Пустыни, – вслух заговорил Джуффин, и все внимание, и короля, и всех остальных присутствующих в зале, сразу же обратилось на него.- Для вашего понимания, леди Олла, ветры эти яростны в своем разуме и настроены решительно для того, чтобы выбраться из Пустыни и развеять в ничто все, до чего доберутся. Поэтому и шаманы используют достаточно действенные заклинания, чтобы остановить их. И поэтому я могу предполагать, что если это заклинание действенно для безумных ветров, то и большую волну воды сможет остановить.       -Сэр Халли, я всегда знал, что на тебя можно положиться, – искренне отозвался Гуриг. – Спасибо за идею. Леди Олла, как вы думаете, это сработает?       -Не могу утверждать точно, – осторожно проговорила она, – но могу предположить, что сработает.       Король воссиял всем своим лицом, однако Джуффин не торопился радоваться.       -Для этого заклинания нужен шаман, и достаточно сильный, чтобы остановить волну на всем побережье, – добавил он. – Однако сейчас у нам нет времени искать и уговаривать шамана с границы Пустыни нам помогать.       -Я могу вместо шамана, – подал голос я. – Вернее, достаточно будет того, что меня несколько раз называли шаманом.       -Кто ж тебя так называл? – воскликнула Олла, поворачиваясь ко мне.       -Ты же и называла, – напомнил я. – Вместе с тем, что я буду гадать по книгам, по трещинам в земле и мыслям проходящих мимо людей. Кроме того, еще двое моих друзей меня так называли, когда я гадал уже им.       -Сэр Макс, да вы полны талантов, – радостно воскликнул король. – И способностью пробуждать чужое любопытство. Вы можете прямо сейчас так погадать?       -Не смею возражать своему почитаемому королю, – я почтительно склонил голову, правой рукой ныряя в Щель Между Мирами за бортом собственного пиджака. Прежде чем открыть книгу, которую я достал оттуда, я глянул на обложку. «Шарлотта Бронте. Гордость и предубеждение» Гадать по любовному роману я не собирался, не желая зачитывать при всех и вслух про собственные чувства. Поэтому я спрятал книгу в пригоршню и достал другую, название и автор которой мне ни о чем не говорили, и точно не были любовным романом.       -«Это еще не конец», – прочитал я, открыв на первой попавшейся странице. - «Я соглашусь с изложенными фактами и признаю, что это выглядит и ощущается как наша собственная смерть и конец мирной жизни, но на самом деле это не так»       «На самом деле конец происходит весьма обыденно и не впечатляюще, но это только предстоит узнать. Позже, но не сейчас» Последнюю часть я зачитывать вслух не стал, только чтобы не расстраивать его Величество.       -Просто прелестно! – взволнованно произнес он. – Так полагаю, это и есть доброе предзнаменования того, что все у вас получится. Так этим и занимайся, останови эту грешную «цунами», сэр Халли и леди Ханемар, помогите ему в этом, – названные глубоко поклонились. – Сэр Йох и сэр Лонли-Локли, отправляйтесь немедленно в близлежащие города и займитесь безопасностью населения. Для них подготовьте Королевский Указ, немедленно, – бросил он еще одному подпевале, который исчез с места немедленно. Кофа степенно поклонился королю и тут же исчез на месте, Шурф же немного помедлил.       -Сэр Макс, – проронил он, подходя ко мне ближе, огибая по широкой дуге вокруг короля и Олле, которые еще о чем-то тихо переговаривались. – Ты позволишь мне забрать книгу?       Я глянул на него, несколько застигнутый врасплох официальностью его обращения, и, не слова не говоря, просто развернул кисть, закрывая книгу и отдавая ее просящему. Шурф глянул на меня еще раз и тоже ушел Темным Путем.       -Я позову нескольких своих учениц, чтобы они помогли нам. Сэр Мелифаро, тебе лучше будет позвать свою жену, – попросила Сотофа, и, поклонившись своему королю, исчезла на месте.       -А при чем тут она, – проворчал недовольно Мелифаро, но Джуффин незаметно показал ему кулак, и он послушно заткнулся и сосредоточившись на Безмолвной Речи.       Я еще сидел и пялился на то место, где до этого был передо мной Шурф. Его несколько официальный тон и то, как быстро он ушел, несколько задели меня. На моей памяти он никогда так быстро от меня не уходил, все пытался задержаться лишнюю минуту, а тут исчез так быстро, как будто за ним разъяренные гарпии следовали. Как будто он специально держит расстояние между нами. Это сбивало с толку.       -Когда я буду готов, я позову и тогда встанете на мой след, – отчего-то хрипло проговорил я, пытаясь проглотить ком в горле. Даже не удосужившись посмотреть, чтобы мои слова кто-то услышал и принял во внимание, и даже не соизволив отнять задницу от стола, я исчез из Зала Общей Работы.       Не успел я ступить на побережье Хонхоны, как запутался в ногах и упал на землю с высоты собственного роста. Примыкавшая к самой отмели земля была покрыта мелким песком, мокрая и влажная, и в нее я впечатался телом и лицом. Двигая собственными руками как чужими, я уперся в землю и приподнялся, отплевывая песок. Я ничего себе не ушиб, только попортил костюмчик и лицо все было в мокром песке. Не стесняясь никого и ничего, я крепко выматерился, выражая свою досаду испорченной одеждой и собственными неуклюжими ногами, а после поднялся и сел на попу, подгибая под себя ноги. Я оказался на длинном побережье на другом от Ехо конце материка. Вправо и влево от меня тянулась отмель, а в далеке я мог разглядеть какие-то небольшие постройки, несколько тоненьких хлипких пирсов, будто вычерченных тонкой кистью, и едва различимые пятна мелких рыбацких лодок. Неизвестные мне рыбацкие поселки, которые только ловлей рыбы и живут, которые только своей простой незамысловатой жизнью и живут. Не торопясь, я раскурил сигарету и поглядел, как серый дым растворяется в таком же сером небе над моей головой. Хотя был еще разгар дня, море выглядело неспокойным, а серое небо над ним – низким и угрожающим. Совсем не таким, как возле залива Гокки, где остались наши припасы и расстеленный плед. Чем-то походило на Мир, созданный из моих снов, но там никогда не было столь неспокойно, как здесь, низкие серые тучи как будто несли в себе угрозу.       Нехорошо получилось, что мне пришлось соврать королю в лицо. Гурига я знал лично и знал его как хорошего парня, да и любят его здесь, так что мне не нужно было его обманывать. Не в том, что я могу сыграть за шамана, это мне вполне по силам, а в том, что смогу остановить надвигающуюся катастрофу. Никогда не видел цунами вблизи, но по словам Олле, это сила достаточно серьезная и чтобы остановить его, понадобиться мощь несоизмеримо большая. Хоть моя репутация и мои прошлые заслуги буквально кричали о том, что мощи колдовской у меня с избытком, прямо сейчас я был исключительным образом пуст. Сила моя по большей части строится на собственном самоощущении, но ощущал я только лишь сейчас пустоту внутри самого себя. Я был один, и сердце мое было утеряно, и с этим ничего сделать было нельзя. Мне нужно было принять этот неприятный факт и жить уже с этим, но все продолжал цепляться за собственные какие-то призрачные надежды. Я мог кричать, мог и плакать, мог в истеричном порыве разбивать вещи, я мог сделать вид, что все как прежде и ничего такого ужасного не случилось, а мог и вовсе исчезнуть, убежать отсюда куда-нибудь очень далеко, где ни моего имени, ни лица не знают, но это все было бесполезно, со мной эта боль и эта пустота останется.       Мне нужно было на что-то опереться, вспомнить что-то, что могло дать мне силы, ощутить хотя бы миг того огромного, неизведанного и оттого немного пугающего могущества Вершителя. Только один такой миг, и я смог бы собраться и положить ее на то, чтобы не дать такой разрушительной и смертельной мощи добраться до мирных жителей. Я так один раз уже сделал, спас весь этот прекрасный Мир, смогу значит и сейчас. Однако сейчас я был пуст, да и мало того разбит изнутри той непрекращающейся постоянной болью, что уже долгое время меня выжигала изнутри. Мне нужно было на что-то опереться, на что-то вне меня самого, раз я не могу найти опору и вдохновения в самом себе. Что-то вроде счастливых воспоминаний или предмета, вызывающего у меня сильные чувства, которые заставят меня снова вспыхнуть, как бенгальский огонь на свой короткий миг горения.       Я честно попытался, пытаясь вызвать в памяти лица тех сновидцев, которых я вернул к жизни, но получалось думать только о тех, кого спасти не смог. Я мог бы вспомнить собственноручно написанную серию книг об Ехо, призванную спасти и уберечь это место, однако я понимал, что этот опус без следа затеряется во «второсортной» и презираемой литературе. Мне можно было сосредоточиться на собственных учениках, которые должны были вызывать у меня гордость и счастье в их продолжении себя, однако они тянули мои силы и занимали мое время, которого у меня оставалось не так уж и много. У меня было много побед, которыми я мог бы гордиться, но я столько раз жертвовал собой и проходил через такие страдания, что и собственному заклятому врагу не пожалеешь. Прямо сейчас мне казалось, что вся моя жизнь всегда была такой, наполненной болью и моими собственными страданиями, и ничего иного я сейчас не мог видеть. Может быть, я действительно Вершитель, как меня многие называют, может тварь куда более страшная и сильная, но прямо сейчас я ощущал себя очень слабым и беспомощным человеком, который даже и не человек даже, а мимолетная тень, блеклая иллюзия, с рассветными лучами которая исчезнет навсегда. Исчезать было страшно, и я этого не хотел, но выбор у меня был небольшой, вернее даже, у меня не было вовсе. Все это не имеет ни малейшего значения, когда я сижу один на мокром песке и глаза мои слезятся от дыма крепких сигарет.       При попытке затянуться еще раз я обнаружил, что скурил сигарету до основания, и машинально потянулся во внутренний карман пиджака за пачкой. Вытащив едва начатую пачку, я нащупал в кармане еще один предмет, меньше и с холодным боком. Явив его на свет, я обнаружил, что это зажигалка, но не газовая, а с вечным пьезо-элементов в качестве вечной батарейки. Я видел такие в продаже, но стоила такая игрушка заоблачно дорого. Так откуда она у меня? Пытаясь прикурить, я почувствовал под пальцами какой-то тонкий узор, но сосредоточенный на новой вещи, не с первого раза у меня еще получилось поджечь сигарету. Однако с первой же извлеченной искрой на мое сознание обрушилось воспоминание. Не мое, но я определенно видел себя в зеркале, медленно снимающий одежду, стягивая через голову майку и расстегивающего джинсы. От неожиданности я едва не выронил собственную сигарету. Шоу тем временем продолжалось. Достав из большого бумажного пакета сложенную одежду, я так же, не торопясь, расправил и провел рукой по одежде. Натянул брюки из тонкой дорогой ткани, нижнюю майку и рубашку. Это был тот же костюм, что сейчас был на мне. Последним я надел пиджак, который пришелся ровно в пору, и поднял глаза на собственное отражение. Это он и был, тот, кого я оставил в Эхо вместо себя, когда принял решение заняться Олле. И в глазах его была целая буря сокрушающих эмоций, которые я прямо сейчас ощущал заново - неверие и смущение, стыд и зависть к самому себе. Бесконечное доверие и открытость перед человеком, который озаботился моими нуждами, даже не спросив о них. Призрачная надежда под всей этой бурей. Тряхнув головой, как будто пытаясь фактически вытрясти эти разрывающие меня на части воспоминания, я перевернул зажигалку, зная уже про дарственную надпись. «Максу, на долгую память. Шурф» И костюмы, и зажигалка, были его подарками, его проявлениями заботы и внимания ко мне. Физическим доказательством того, что равнодушие его и каменное лицо всего лишь напускная маска, и что на самом деле я ему не безразличен. У меня закружилась голова, а может это просто содрогнулась земля под моими ногами.       Я судорожно хватал ртом воздух, пытаясь справится этими всеми эмоциями, с эти сокровенным знанием, и почувствовал, как с каждым вдохом разливается и вздымается вокруг меня моя сила, огромная и привычная, которую, откровенно признать, я уже давно не чувствовал. Едва я обратился Безмолвной Речью к Джуффину, как тот тут же прошел по моему следу Темным Путем и оказался рядом со мной, и он был не один. Мелифаро держал свою жену Кенлех за руку, за спиной Сотофы маячили Хейлах и Хелви, а Нумминорих находился рядом с Анной.       -Опять ты, – проворчала последняя, едва увидев меня. – Надеялась больше никогда с тобой не встретиться.       Я не выдержал и расхохотался, больше из-за того, что Джуффин на краткую минуту встал на мой След. Но в эту секунду я чувствовал себя безбашенным и необыкновенным образом защищенным Шурфом, как будто он был здесь, как будто обтягивающие меня одежды это и есть он сам, и знание об этом жгло меня, распаляло и будоражило.       -Мы можем поговорить об этом позже, – отсмеявшись, заметил я, показывая на кромку прибоя. – Если у нас ничего не получиться, умрем мы здесь и умрем первыми из череды многих сотен смертей.       Анна развернулась и только высоко охнула, отступила на несколько шагов от кромки, которая стала медленно отходить вглубь моря. Все дальше и дальше, обнажая дно морское, разом на всем побережье, заставляя мелкие лодочки унестись далеко в море. Выглядело это огромным, давящим, смертельно опасным и одновременно очень красивым. Я бы поглядел бы еще, но надо было немного поработать. Я не мог подвести такого хорошего человека, как Гуриг. Еще чувствуя себя немного пьяным от собственных эмоций, которые казались даже больше меня самого, как эта наступающая волна, собравшаяся на горизонте, была больше обычного человека, я легко вскочил на ноги, выплюнул в сторону окурок забытой в губах сигареты и обоими руками, самыми кончиками пальцев коснулся мокрого песка под собой. Подскочив к Мелифаро и Нумминориху, я схватил их за руки.       -А как же заклинание? – спросил Джуффин.       -К чертям собачьим твое заклинание! – весело откликнулся я. – Я знаю, что делаю, повторяйте все за мной.       Кенлех второй рукой взяла за руку Хелви, которая в свою очередь взяла за руку Хейлах. С другой стороны Нумминорих вежливо подал руку Анне, а та взяла руку Сотофу, которую уже держал за руку Джуффин. Тем временем огромная волна, больше чем даже замок Рулх, все приближалась, заслоняя собой даже небо, пытаясь накрыть побережье и потопить всех нас. Я даже почувствовал характерный тяжелый запах морской воды, прежде чем вздернул руки вверх, отправляя всю свою мощь вперед и вверх. Песок под моими ногами зашевелился, закрутился и целенаправленно двинулся навстречу волне. Песка этого было много, я направлял его самого и направлял сквозь песок свою сокрушающую силу. Вслед за мной свою силу направили три сестры, и я явственно почувствовал в воздухе их магию, отчетливо пахнущую резкими степными травами и диким ветром. Я так же мог ясно различить мощь своих коллег, ясно выделить влияние Сотофы, отливающей благородным белым, и даже каплю магии Анны, окрасившей нашу смешавшуюся вместе мощь в прозрачно-алый, который окрасил расплавившийся в прозрачное и крепче стали стекло. Взмыв ввысь расплавленный песок неаккуратными всполохами острых своих краев вонзился буквально в гладь вздымающейся волны. Несмотря на то, эта волна была смертельно опасна в своей сокрушающей мощи, я искренне залюбовался ею, глубиной сине-зеленой чистой воды, вздыбившейся над нами, увенчанной белоснежной шапкой пены. На секунду даже я представил себе, как это все убийственное великолепие накрывает меня с головой, ощутил практически, как горит грудь от горькой и соленой воды, а тело раздирает на части ее огромная сила, которую никакой даже самый сильный колдун преодолеть не в состоянии. К большой удаче, для всех на нас, я смог собраться, вернее даже мне помог Шурф и его неожиданный подарок снова почувствовать себя всесильным, как прежде.       Держать ее стало все труднее, но я все продолжал держать руки вскинутыми. Застонали сестры, матерщина посыпалась с губ Нумминориха как литургия, я увидел воочию, как Сотофа прикусила от усилий губу и тонкая струйка крови стекла по подбородку. Сокрушающую силу этой волны я тоже почувствовал на своей шкуре, но просто продолжал держать в голове мысль, что одежда, что сейчас на мне, купил и подарил мне Шурф. Как будто прикосновение его руки, переданное через ткань, как будто поцелуй его тонких губ, коснувшихся меня через сигарету. Я позволил себе быть обманутым сладкой иллюзией чужого присутствия, чужой любви ко мне, на целые бесконечные пять минут, пока волна бессильно обрушивалась на препятствие, ею непреодолимое. Как будто я мог почувствовать что-то кроме чувства сокрушающего опустошения, как будто бы я был не один, а с бескомпромиссно поддерживающим меня Шурфом, единственным, кому я сам мог бесконечно довериться. Это было трудно, но я продолжал держать стену собственным бескрайним упрямством и упертостью, даже когда руки занемели и закружилась голова. Еще бесконечную секунду волна всей своей яростью разбилась о вздыбившийся песок, разбиваясь сама и разбивая преграду в неисчислимое множество сияющих частиц. Меня оросило плотными брызгами соленой воды, и я снова попытался отдышаться. Вода, теперь не сокрушающей волной, а безвредной лужей начала затапливать берег. Те неизвестные рыбацкие поселки вдали скорее всего затопит, но всего лишь зальет тротуары и размоет тропинки, а не раздавит сверху огромным массивом нисходящей волны. Вода зажурчала, затапливая мои ботинки и тут же намочив брюки практически до середины.       Только тогда я отпустил руки друга и ученика и отпуская заклинание. По ощущениям, так сказать, я выложился полностью и даже больше, сгорев до основания. Даже осознавать это было трудно, я не чувствовал особой боли или опустошенности, только мутить меня начало очень сильно, да голова закружилась, так, что я не устоял на ногах. Так, с поднятыми руками, я и начал падать: ноги мои ослабли и подрубились в коленях, голова моя запрокинулась и я повалился спиной назад. Одно я только понимал точно, катастрофу получилось не допустить. Мелифаро закричал, высоко и пронзительно, как сойка, и обнаружил себя лежащим ничком на чужой спине, на собственном ученике, который не позволил мне упасть. Голова задралась, обессиленно болтаясь на шее, и только в руке я продолжал сжимать зажигалку. Надо будет принести Шурфу еще книг, поймал я ускользающую мысль, и живых цветов, которые будут цвести самым красивым цветом. Вымотанный полностью, не способный даже пошевелиться, я осознал, что где-то рядом со мной, но вне пределов досягаемости, гудит от избыточной мощи чужая сила, вернее даже, моя собственная, отданная Шурфу. Может быть даже я мог дотянуться до нее, но я сознательно делать этого не стал, позволяя себе не слышать чужих встревоженных голосов, и сползая в спасительное бессознание, и даже еще глубже. Последнее, что я услышал – такой знакомый и наполненный ужасом крик Анны, когда я истаял прямо у нее на глазах.       Следующее, что я мог осознать – чужие кроссовки, о которые я запнулся в темноте. Прислонившись плечом к стене и обретая тем самым подобие здравого смысла, я попытался вспомнить, как я здесь оказался. Последнее, что я помню точно – это то, как я был на берегу, и рядом со мной были мои друзья, а ноги мои и брюки затапливала набежавшая волна. Я помню, что мы вместе остановили ее разрушительное и убийственное действие, и на это ушли все мои силы, буквально, мне самому не осталось ни капли. Поэтому я и ушел, один. А куда я ушел? Я попытался вспомнить, но в памяти только отложились множество цветных пятен, мелькавших перед глазами. Что-то очень мягкое и удобное, под моими руками и телом, обнимающее подобно мягкой перине, и что-то темное и орущее, что рвалось под моими зубами. Выключатель находился выше и позади меня, но я не стал так усложнять себе жизнь. Потерев пальцами друг о друга, я сотворил тусклый лепесток огня и повернулся направо, где по моим расчетам должно быть зеркало. Не самая удачная идея была. В тусклом свете я увидел свое лицо, искаженное и ужасное, с дикими глазами и перепачканными губами и подбородком, в чем-то черном и липком. Я глядел на такого красавца, и в один миг отражение мое шевельнулось, и на меня из зеркала глянул незнакомец, широко и зло ухмыляясь испачканными в крови чужих кошмаров губами, а в глазах проступало нечто, чему я всегда старался не следовать. Чужак сомкнул губы трубочкой и дунул, так, что неверный огонек в моих руках погас, и раздался звук бьющегося стекла. Я машинально отступил назад, пытаясь зацепиться рукой хоть за что-то, и ухватился за висящие на крючках куртки, скрывая их с петель и неловко падая на тумбочку.       На грохот на мансарде зажгли лампу и в полутьме передо мной появился Кирилл. Я тут же нагнул свою голову вниз, сожалея мимолетно, что не знаю скрывающих заклинаний, я совершенно не хотел пугать его своим лицо. Сам я видел его, да и все прочее ощущал как будто под наркозом, неявственно и отстраненно.       -Макс, это ты? – позвал он. – А я-то думал, что за алкаш здесь шарится.       Я немного подумал и дернул подбородком вниз, соглашаясь со всеми его словами. Спиртное я не пил, но после пребывания в мире сновидений чувствовал свое тело немного не своим, как после хорошей попойки.       -Где же ты так ужраться умудрился, – покачал головой он. – Ты дойти до кровати сможешь или тебе помочь?       Я сделал рукой отталкивающее движение и поднялся на ноги. Меня здорово шатало, но на ногах я держался, и даже мог идти. Хорошенькой синусоидой, и мотало меня по сторонам, но шел сам, и дошел ровно до тахты, на которую и повалился, неуклюже и очень тяжело. Кирилл молча накрыл меня чем-то теплым, и я свернулся комком, подогнув под себя конечности. Мне нужно было поспать, хорошим крепким сном, и работать даже, а просто отдохнуть, чтобы хоть немного восполнить собственные силы. Пожирание кошмаров дало мне возможность существовать, что-то вроде обязательного минимума, глотка воды при глубокой жажде, которым можно только смочить рот и губы. Полностью утолить жажду такой малостью невозможно было.       Я попытался заснуть, но полностью погрузиться в сон у меня так и не получилось. Едва задремав, я услышал как скрипнул стулом по полу садящегося за стол парня, его дыхание и шуршание одежды. Мне случалось засыпать и в куда более шумных местах, но сейчас я представлял собой один только оголенный нерв, настороженный и взведенный до мелкой трясучки. В таком состоянии я не только чужое дыхание услышу, я спаривающихся мышей на первом этаже засеку. Мне хотелось прекратить это, встать и рявкнуть как следует, но мне даже двигаться не хотелось. Мало того, в дверь со страшной силой и с большой яростью заколотили, явно кулаком и игнорируя напрочь дверной звонок. Этот шум резал мне по ушам, и я невольно поморщился. Кирилл оказался менее деликатным.       -Я никого не жду, идите нахер! – заорал он нежданным гостям.       -Открывай немедленно, малолетка недоделанный, – глухо донесся и-за двери женский голос.       Кирилл снова поднялся со своего места, и я даже с тахты различал его медленно разливающееся в воздухе густое недовольство. В дверь продолжили стучать.       -Сказал же, нахер иди, – повторил он. Глухой стук, раздавшийся при этом, наверняка были его пинками в дверь с внутренней стороны.       -Губы сначала от мамкиного молока оботри, и только потом нахер посылай, недоносок, – посоветовали ему.       Раздались щелчки отпираемой двери. Конечно, Кирилл не выдержал, у подростков всегда такое непомерное самомнение, особенно когда говорят им, что можно все и сможешь все.       -Слушай ты, шалава рыжая, – с напором начал он. – Ты хоть понимаешь, с кем ты связалась? Да я слово скажу, и ты все что угодно сделаешь, да еще с улыбкой да извинениями! Ты знаешь, кто я такой? Я Вершитель, это тебе не тряпкой обтереться! И ты хоть представляешь, кто меня учит? Таких могущественных людей ты и не встречала никогда!       -Могу предположить – Макс Фреи? – на немецкий манер произнесла Олла, голос которой я наконец-таки услышал не приглушенным.       -Откуда ты знаешь? – теперь голос Киррила звучал ошеломленно и почти испуганно.       -Оттуда же, откуда и ты – по велению судьбы нас с тобой на него вынесло и он взял нас под свою опеку. Так что впусти нас, ублюдок.       -Черта с два, – огрызнулся Киррил.       -Ты думаешь, что он пьяный пришел только потому что его ноги не держали, – услышал я голос Нумминорииха. – Но от него же не пахло вином, не так ли? Почему ты ему не помог? Он же твой учитель!       -А что я мог сделать? – снова огрызнулся он. – Минералочки поднести наутро?       -Прежде всего нас впустить внутрь, – донесся до меня еще один голос и я неосознанно обхватил себя руками. Я не хочу, чтобы он видел меня таким слабым, таким беспомощным. Обычно же он видит только сквозь призму моей собственной силы, и показывать ему то, каким слабаком я на самом деле являюсь, не собирался, но сделать сейчас что-то не мог. Я даже лежать не мог нормально, мне все казалось, что кровать куда-то плывет в сторону. Куда хуже, чем от нетрезвой головы.       -Вершитель? – послышался безмерно удивленный голос Нумминориха.       -Он сам меня так назвал, – голос Кирилла звучал теперь несколько растерянно. – Сказал, что я могу теперь ровно все, что захочу. Это же правда?       -Конечно, правда, – тут же отозвался тот. – Сэр Макс просто так молоть чушь не будет, просто это очень редкая способность.       Тем временем в несколько шагов Шурф оказался возле меня и положил руку на голову. Я сжал зубы, только чтобы только одного этого движения не застонать. И затем, видимо удостоверившись в моем наличии здесь, перевел руку на мою спину, так знакомо, что от острого чувства дежавю меня протряхнуло насквозь. Он уже ложил мне так руку на спину, с исключительной точностью между лопаток, но где и зачем это он делал, я сказать этого не мог.       -Эй, господа, а я знаю, кто вы такие, – снова заговорил Кирилл, – я знаю ваши имена.       -Тебе о нас рассказал сэр Макс? – спросил Нумминорих.       -Ну почти что, – в голосе Кирилла слышалась отчетливая ухмылка. – В «Хрониках Ехо» ваше описание было дано довольно точным. Поверить, блядь, не могу...       -Магическое истощение, – не слушая его, проговорил Шурф. – Макс, пожалуйста, посмотри на меня, – позвал он меня.       Меня потянули за плечо, и пришлось перевернуться на спину, при этом посмотрев на всех собравшихся на мансарде. Шурф и Нумминорих выглядели в моей старой квартире слегка иррационально, но мой вид, с горящими глазами и весь перепачканный черной кровью, впечатлял их куда больше. Олла машинально перекрестилась, Нумминорих чуть согнул колени, вскинув руки в атакующем жесте, при этом не направляя заклинания. Кирилл так и вовсе с испуганным всхлипом закрыл лицо руками. Только вот Шурф от меня взгляда не отвел, только чуть сощурил глаза, как будто такое мое лицо он уже видел.       -Судя по твоему лицу и запаху, ты уже успел перекусить чьими-то кошмарами, – предположил Кута, выпрямляясь.       -Скорее уж брюхо набил по полной, – прохрипел я в ответ.       -Молчи, ради всех богов, – тут же попросил Шурф, и я снова посмотрел на него, и даже сквозь неприятную слабость и головокружение я видел его лицо четко, будто в фокусе. Он молчал и смотрел на меня долгие несколько минут, и сквозь его непроницаемое выражение лица проступало отраженное мучительно раздумье. Он принимал для себя решение, мучительное и непростое, очень трудное для него лично. Я уже было хотел его попросить его не делать, что бы он там не задумал, но не успел. Шурф опустился перед тахтой на колени, и, продолжая смотреть мне в лицо, расстегнул пиджак и две верхних пуговицы рубашки, положив обе свои раскрытых ладони мне на грудь и сосредоточился.       Первые две секунды я ничего не чувствовал, а потом на меня буквально обрушился поток чужой силы. Это одновременно было похоже на разгорающееся в недрах моего сознания ласковое пламя, не обжигающее, а согревающее меня изнутри. Это был одновременно как глоток свежего воздуха и прохлада утоляющей жажду воды. Я едва не захлебнулся всем этим, и вцепился руками в простынь подо мной, цепляясь за нее и за край тахты, подгибая ноги и превращая в хаос до того аккуратно застеленную постель только для того, чтобы этот мощный поток не снес меня с места попусту, не в силах отказаться от него, не способный ничего иного сделать, как только принимать в себя все то, что он мне дает. Сырую магическую мощь, которую отдавал мне Шурф, совершенно добровольно и широким потоком. И это делал человек, которую всю свою весьма занимательную и долгую жизнь охотился за чужой силой, выдув все дырявые бассейны одного Ордена, уничтожив самолично другой Орден и бесцеремонно подмяв под себя третий. Я мог различить совершенно точно все тончайшие нюансы чужой магии. Магию Ордена Дырявой Чаши я ощущал как горькие соленые воды, наподобие морской, которые можно пить вечно и все не напиваться полностью. То, что осталось от Ордена Ледяной Руки, было очень мало, буквально как кусочки льда из пресной воды, холодящая губы и кончики пальцев. Магия Ордена Семилистника больше походила на гомон многолюдной толпы, крики торговцев в базарный день или вовсе нескончаемый гул волн, накатывающих на скалы. Однако наследие этих Орденов оказалось лишь неясным эхом по сравнению с моей собственной мощью, ревущей, дикой и мной основательно забытой. Такая мощь могла в клочья порвать и даже в буквальном смысле чужака, посягнувшего на не свое, но ко мне ластилась сладостным ощущением возвращения домой. Моя собственная мощь, столь легкомысленно отданная Шурфу, он теперь возвращал ее мне совершенно сознательно.       Я смотрел на него, на его сосредоточенное и сфокусированный со собственных руках взгляд. Почему он так со мной поступает? В один момент даже не смотрит на меня, одержимый буквально своим вечным «должен» и «не должен», а потом так бескорыстно делиться со мной силой, и почему это, драть всех грешных чертей, это выглядит и воспринимается так правильно и естественно? Это здорово сбивало с толку. На лице его и мускул не дернулся и взгляд остается спокойным, будто и в самом деле он ничего особого не происходит, а вот его руки, узкие кисти с длинными пальцами, украшенные изрисованными рунами ногтями, были очень теплыми, почти горячими. И один мизинец касался моей обнаженной кожи, и несколько раз отчетливо погладил ключицу под распахнутым воротом. Мне нравилось тепло его рук, и нравилось то, как касался меня, и только поэтому только я не скинул его руки прочь в протесте.       Голова совершенно перестала кружиться и голова прояснилась настолько, что я начал ею думать. До меня второй раз дошло, что Шурф отдает мне свою магию, а трое моих учеников взирают на это безобразие и бесстыдство. Он не должен так делать, не должен отдавать обратно то, что теперь принадлежит ему. Он всю жизнь стремился к безграничной магической силе, и способен ее собрать и удержать, так почему же он мне помогает? В самом же деле, не умер бы я от этого, отоспался бы и все. Это и вовсе и не имело смысла. Круг замкнулся. Веских причин отдавать ему свое сердце у меня не было, так как у него отдавать свою силу мне.       -Хватит, – прохрипел я и коротко прочистил горло. – Хватит этого.       Он еде держал несколько секунд, а потом руки отнял и поднялся на ноги.       Стараясь двигаться медленно и неторопливо, я сел в постели, подобрав под себя ноги и доставая из разхристаного пиджака пачку сигарет вечным, как движение планет, жестом.       -Как ты себя чувствуешь? – участливо спросила Олла.       -Лучше, чем полчаса назад, – я поджег сигарету крохотным огоньком с ладони и поднял взгляд на Шурфа. – Спасибо, – искренне поблагодарил я, не находя больше слов.       Мои заверения не вызвали должной уверенности Шурфу, а может он захотел самолично проверить мое состояние, потому что снова потянул руку к моей голове. Но сейчас я увернулся от его вытянутой руки, и на целую секунду он таки и стоял, с протянутой рукой.       -Не нужно этого делать, – попросил я.       -Почему? – тихо спросил он.       Двое парней стояли и смотрели на нас, а Олла уселась прямо на пол передо мной и вытащила из внутреннего кармана лоохи знакомую мне уже стопку своих карт Таро и принялась их перемешивать. Кирилл, узнав эти штуки, присел на корточки рядом. Я сам молчал, не в силах подобрать правильные слова. Хотелось бы, чтобы все было как в старые времена, когда мы могли просто поговорить друг с другом, честно и искренне, и мы бы вместе подумали, что нужно сделать. Но так же я понимал, что по-старому уже не получится. Так могли повести себя друзья, но дружеских чувств я к нему не испытывал, и уже давно. Теперь я мог быть честен с самим собой – эти чувства были гораздо больше и сильнее, чем дружба, и они были даже больше, чем я сам. Это была безответная любовь, той самой разновидности, когда я не мог, не имел права даже сформулировать то, что хотел и чего желал. Шурф был замечательным человеком и очень сильным колдуном, но даже он не мог пойти против той неизведанной и бескомпромиссной силы, которой был я и все мои желания.       Хотя это самое бескрайнее могущество изменило меня до неузнаваемости с тех пор, когда я его осознал, кое-что во мне осталось прежним. Понятия о чести или здравом смысле, дурацкое чувство юмора, и, самое главное, собственная гордость. Я не стану унижаться перед ним и молить о любви, и даже поднимать эту тему. Это значило бы, что я признал свою потребность в нем, сказал бы даже себе, что он мне нужен. Я бы не стал это делать в любом случае. В любом случае, такая бескрайняя магическая мощь могла изменить кого угодно, и Шурф не исключение. Каким человеком он может стать, становиться прямо сейчас, под давлением непомерной силы, что давит на него прямо сейчас? Станет ли он снова Безумным Рыбником, и в гораздо худшем его проявлении? Если я признаюсь такому человеку в своих чувствах, что станет со мной и в какие еще неназванные ужасы такой человек сможет меня втянуть? Я слышал, только слышал и никогда не видел воочию, что может происходить в домах за закрытыми дверями, и холодные мурашки ужаса пробегали по моей спине. Черта с два я так проявлю собственную уязвимость. Собственные инстинкты вопили об опасности такого человека, и им я сейчас решил довериться.       -Потому что я в порядке, – коротко отозвался я, наблюдая за тем, как раскладывает карты рубашкой вверх Олла. Я не сомневался в ее картах, как и в том, что она сумеет раскрыть через них неприятную правду.       Шурф только поджал губы, даже не сделав вид, что поверил мне, и молча положил передо мной сложенную стопкой одежду, будто явив из неоткуда и явно взятую ранее из моей комнаты. Наверное, мой немой взгляд был более чем красноречив, чем все возможные слова, потому что Лонли-Локли разомкнул губы сам.       -Переодевайся и прошу, не медли, – попросил он. – Нас ждет король.       -Я никуда не хочу идти, – отрезал я, едва не уронив сигарету от такого заявления. Плохо я уже себя не чувствовал и был вполне бодр, но рисковать таким собственным нестабильным состоянием я бы не хотел.       -Я считаю, что такие приглашения не из тех, которые можно отклонить, – тоном, не терпящим пререканий, проговорил Шурф.       -Он мой друг, и если я не приду, он меня поймет, – парировал я.       -Не доводи вашу дружбу до межгосударственного конфликта, – тут же парировал он.       -Нет, – отрезал я. – Не трогай это, – рука Олле замерла, не прикоснувшись к перевернутой карте. – Никакую из них не трогай, собери не открывая обратно в колоду.       Олла недовольно нахмурилась, но послушно собрала карты и даже колоду перемешала.       -Давайте выйдем, чтобы не мешать, – проговорила она парням, поднимаясь на ноги. Кирилл было уже возмутился, но она настойчиво потянула его за локоть прочь с мансарды в общий коридор. Нумминорих, до того с любопытством взирающий на нас двоих, вышел последним и прикрыл дверь с другой стороны.       -Если ты его друг, так тем более пойдешь, – продолжал гнуть свое Шурф. – Тем более если король решил лично наградить твою ученицу за спасение Соединенного Королевства.       Логика его была безупречна и непробиваема. Я только раздосадовано поджал губы.       -Я не могу пойти, – проговорил я, – только потому что лицом своим я не могу показаться Гуригу и тем более его двору. Пожирание кошмаров имеет свои недостатки. Ты сам даже не можешь без содрогание смотреть на меня.       Как будто в противоречие моим словам Шурф посмотрел прямо на мое лицо прямо и не отводя взгляд. Несколько минут мы молча сверлили друг друга взглядом.       -Хорошо, сам ты идти не хочешь, – снова заговорил он. – Но ты можешь это сделать лично для меня? После ты можешь сам попросить меня сделать все, что угодно.       Я аж вздрогнул. От открывающихся перспектив захватывало дух. Не надо давать мне надежду и просить меня самому загадать желание ему. Я же не железный, в конце концов, я же могу чувствовать и желать, и однажды могу и не справиться с собственным запретом и сформулировать точно, чего хочу.       -Ты понимаешь вообще, какое оружие ты сам вкладываешь мне в руки? – проговорил я, пытаясь сосредоточиться взглядом хоть на чем-то, даже просто на собственной сигарете в пальцах, чтобы не думать о нем. – На минуточку напомню тебе, что я Вершитель, и мне даже говорить не нужно, чтобы ты сам исполнил мое желание.       -Об этом обстоятельстве я не забывал ни на секунду, могу тебя заверить, – сухо отозвался он. – И зная тебя уже многие годы, могу предположить, что ты от меня захочешь, и полностью ко всему готов.       Я нервно затянулся. Он так беспокоился о собственном короле, все бы его подданные были бы такими верными. Надо Вершителя доставить к награждению так он собственной шкурой рискнет, чтобы это сделать. Мне надо быть не просто дураком, а еще и законченным слепым идиотом, чтобы этого не понимать. В духе его будет совершенно нормальным потащить меня прямо в таком виде, совершенно не подходящим для благостного взора короля. Не желая больше спорить, я спалил в ладони окурок, стянул с себя пиджак и начал расстегивать оставшиеся пуговицы. В тот же момент Шурф отвернулся от меня. Я замер на месте, не отпустив пуговиц и уставился на его спину, ожидаемо прямую и со сведенными вместе лопатками. Почему он так сделал, недоуменно подумал я и тут же понимание догнало меня в темечко и я продолжил раздеваться. Личное пространство. Так оберегая свое личное пространство, он так же рьяно защищал мое, даже от собственного взора. Это было очень чувственно, особенно с моим собственным отношением к моему телу. Даже не смотря на него, я чувствовал его присутствие рядом с собой, всем своим существом, от стоящих дыбом волос на руках до ощущения его магической мощи. Даже когда он не смотрел на меня, я чувствовал странную уязвленность, открытость перед ним. Снимать штаны сидя оказалось нелегким трюком, но мне и не такое удавалось. То есть я и до этого момента знал, что он знает меня самого до самого донышка и до самой глубины души, но сейчас это было особенно наглядно. Я был перед ним голым, и не только голым буквально, я был перед полностью обнажен, душой и сознанием, но мне, вопреки собственным ожиданиям, не было страшно. В моей жизни так случалось, что в такую открытую душу всаживали нож или того еще хуже, отравленный кофе, но я знал, что именно Шурф такого не сделает, кто угодно, но только не он. Надевая лоохи и подкалывая его булавкой, я почти был готов сказать то, что желаю получить от него.       -Могу ли я помочь тебе с волосами? – неожиданно спросил Шурф в царящей между нами тишине. Я так увлекся собственными мыслями, что не сразу услышал его, а когда понял, что от меня хотят, только неопределенно повел плечами.       -Ты однажды уже помог мне с тюрбаном, так что можешь больше не спрашивать разрешения, – пробормотал я, разворачиваясь к нему спиной.       -Я считал, это разовая милость, – отозвался он, подходя ближе и прикасаясь к моим волосам в легчайшим жестом. За несколько минут он укротил мои встрепанные волосы и повязал тюрбан, доведя состояние моей головы до идеального вида. Было бы хорошо, если бы он и внутри так просто все разложил по местам. С этой задачей он справился достаточно быстро и ловко, в конце только лишь немного поправив дело рук своих и наложил мне на лицо легкую вуаль скрывающего заклинания, после чего отошел на шаг назад и снова молча подал мне руку развернутой ладонью вверх. Я уже знал, что это значит, поэтому слез с кровати и шустро натянул сапоги. Как только я ухватился за его ладонь, он потянул меня за собой, протаскивая через Темный Путь прямо в замок Рулх. Королевский замок был не тем местом, куда можно было прийти просто так, любым образом, видимо, как Великий Магистр единственно легального Ордена Шурф имел соответствующий доступ.       Саму встречу я воспринимал относительно смутно, двигаясь и разговаривая с людьми больше на автопилоте, чем участвуя сознательно. За руку подвел Олле к королю, из рук которого она получила резную закрытую шкатулку, как я когда-то очень давно, и подсказал даже что нужно ей отвечать. Помню, как вцепившись железными пальцами в мою руку повыше локтя, Шурф ходил со мной по залу, разговаривая с людьми. Меня интересовало несколько иное. Я бывал в замке Рулх до этого несколько раз, и мог ощутить его фон, что-то вроде играющей постоянно негромкой ненавязчивой музыки, но сейчас эта музыка была другой. Что-то более навязчивое и зовущее, красивое и чарующее, ожидающее от меня чего-то, чего я в упор не понимал и следовать не желал. Я понимаю, что зачарованным городам и местам я нравлюсь сверх всякой меры, но не следовать же за каждым, кто поманит меня за собой. И еще я не мог отделаться от собственной навязчивой мысли насчет тюрбана. Мне подумалось на минуту, что носить тюрбан, повязанный его руками, это все равно что щеголять засосами, оставшимися после бурной ночи любви, и даже не пытаться скрыть их. Я понимал, что это не одно и то же, но кожа моя горела от такого ощущения, только от этой мысли и порадоваться можно было, что лицо мое скрыто и его выражения никто не увидит.       А мне самому было на что посмотреть, и мне следовало проявить больше внимание к собственному окружению, чем я соизволял проявить. Гостей на этой своеобразной «вечеринке» было немного, всего пара сотен человек, и то, как я подозревал исключительно те, кто оказался в курсе миновавшей нас катастрофы. Я просто шел куда меня вели, и по большей части молчал, не имея ни сил, ни желания вообще спорить. Олле сразу же утащили несколько ведьм весьма всклокоченного вида, некоторые даже и без тюрбанов, насколько я смог понять – ее коллеги по производственному цеху, все те предсказательницы, что были достаточно сильны, чтобы увидеть цунами заранее и кормившиеся то ли за счет Ордена Семилистника, то ли за счет Королевского Двора. Сейчас, когда разногласия между ними свелись на нет, разницы большой не было. Здесь был весь Тайный Сыск, и даже Лукфри с одним из бивухов на плече прибыл, с радостным удивлением на лице рассматривая все и всех, кто здесь находились. Джуффин скалился, как раскормленный кот, смерив меня несколько подозрительным взглядом, но оставив свое мнение при себе а Мелифаро привычно не затыкался, рассказывая всем, кто желал его слушать, о том, что произошло. Жена его и две ее сестры держались несколько отстраненно, все еще сохраняя некоторую бледность лиц.       Здесь было так же достаточно людей из Управления Следящих за Королевским Шагом, попросту говоря, из внутренней безопасности дворца. Этим парням я посочувствовал от души, потому что утро у них выдалось более чем суматошным. Меня они сторонились, говорили только с Шурфом, но один из них, по имени Юниталь Флавор, поглядывал на меня искоса, и после я чувствовал на себе его заинтересованный взгляд, поэтому собственно и запомнил его имя и лицо. Магически он был одарен выше среднего, и я даже предположить не мог, что ему от меня надо. Было много еще других людей, лиц которых я даже не потрудился запомнить, все больше и больше чувствуя себя здесь то ли лишним, то ли вовсе чудной зверюшкой вроде ручного дракона на поводке, которую водят кругами на выставочном конкурсе и хвастают всем, какой редкостью владеют. От того, чтобы сбросить хватку с локтя и в один легкий шаг исчезнуть отсюда меня останавливало только тяжелое ощущение чужой магической силы, отданной мне. Мне это не нравилось, но был вежлив и никому особо не грубил, вспомнив, видимо, навыки выживания, приобретенные мной в Мире Паука.       Но как только позволили приличия, я в одно движение вырвал собственную конечность из хватки Шурфа, а вторым отправился в Мохнатый Дом, чтобы переодеться в более приятный мне черную скабу и лоохи. Я понимал, что поступаю по меньшей мере грубо, то так я поступил нарочно, сознательно отгораживаясь от пустых разговоров, которые ни к чему бы не привели. Снимая идеально смотанный тюрбан светлой ткани, я обнаружил на нем брошь, сложенную из черных и алых, как кровь блестящих камней, складывающихся то ли в ленты, то ли в еще что-то. У меня такой шутки раньше не было и откуда ей взяться я тоже не представлял. Я повертел брошь в руках. Тюрбан мне сейчас повязывал Шурф, так что только он мог заколоть мне такую красоту. Достаточно оригинальный способ что-то подарить. Не думая даже, я заколол ее под лоохи на скабу, так, чтобы нельзя было случайно увидеть. Сейчас проблемы у меня были серьезнее.