Оборотная сторона

      Происходящее со мной должно было пугать, как я пугался многим раньше, когда только погружался в тот хаос, что зовётся моей собственной натурой. Но сейчас было по-другому, намного хуже, чем в прошлый раз. Тогда я с нетерпением жаждал изменений, спешил вывернуть я из своего кокона как бабочка, пребывающий в блаженном неведении и не ведомый никем, без поддержки и без утешения. Сейчас же вокруг меня было множество действительно хороших людей, но я оставался так же одинок, предоставлен сам себе. Иные люди, коих я предпочитал считать своими хорошими друзьями, оставили меня в стенах этого дома только в компании животных и моих ученицы. Базилио больше пропадала в своем собственном кабинете, регулярно уходя гулять, как я подозревал, ровно до «Света Солярии». Олла так и вовсе плотно занята была теорией и практикой. Были у меня подозрения, рожденные свежеприобретенной паранойей, что меня попросту сторонились, то ли от моего чудного поведения, то ли я стал все-таки пахнуть тем загадочным запахом безумия, которого сам не чуял. Я об этом не думал, не хотел думать.       Я расположился в гостиной, развалившись на диване, заняв его весь единолично. На столе, вместо привычных подносов и кувшинов, расположились несколько стопок книг, которые я нашел ранее стащенными в мою спальню, как будто запасы зерна, сложенные заботливым хомяком в кладовую. Все книги полностью отвечали моему вкусу, видимо подбирал кто-то очень хорошо знающий меня самого и мои вкусы. В первую очередь я подумал про Шурфа, но тот бы не преминул сказать мне об этом собрании, да и не стал бы оставлять драгоценные книги сложенными в углу несколькими неровными высокими башнями, едва не обрушившиеся. Я пересматривал книги, некоторые, уже знакомые мне, просматривал мельком, больше вспоминая, чем перечитывая заново, и раскладывая по разным стопкам. Незнакомые мне книги я начинал читать и откладывал - все было не то, и мне не нравилось. Возможно, мне нужно было что-то определенное, но что именно и где искать, не имел ни малейшего понятия, что не мешало мне совершенно не мешало продолжать искать. Хотя при этом я вполне отдавал себе отчет, что поиски могли оказаться совершенно напрасными. Сами книги, их вес в руке и запах бумажных страниц приносил мне спокойствие, как старая, давняя привычка, не позволяющая мне самому забыть то, каким человеком я являюсь.       -Не думаю, что такой образ чтения будет полезен, - раздался прямо надо мной голос Шурфа, и я едва не выронил очередную книгу, которую я держал в руках. Занятый интересным делом, я не сразу заметил, как он подошел ко мне. Честно говоря, я и не ожидал, что он придет ко мне так скоро после нашей предыдущей встречи. Он занятый человек, и забот у него важных побольше, чем у меня.       -Я только пока выбираю, что мне почитать, - неловко ответил я, отводя от него взгляд. - Ты-то здесь зачем появился?       Слова получились более резкими, чем я хотел, но Шурф вовсе не отреагировал на мой не весьма дружелюбный тон.       -В прошлый раз, когда я пригласил тебя на обед, нас весьма невежливо прервали, - почти официальным тоном уведомил он. - Я хотел бы повторить наш обед.       Я только криво ухмыльнулся, вспомнив об этом. Со стороны звучало так, как будто Шурф взял в свои руки не только собственных подчиненных Ордена Семилистника, но и все бури и ураганы усмирил собственными руками, чтобы только нашему с ним обеду не мешали. Но я бы совершенно не удивился, случись такое на самом деле.       Одет он был, как и всегда, безупречно и в весьма дорогие одежды, и даже своенравная ткань ложилась по его фигуре идеальными складками. По сравнению с ним, в своей простом домашнем лоохи и с непокрытой головой, я выглядел нелепым, по крайней мере. Я отвел взгляд. Чтобы хотя бы соответствовать ему, мне нужно было подниматься со своего места, подниматься высоко в собственную спальню, нырять в бассейны, а потом и долго возиться с волосами и тюрбаном. Сейчас мне совершенно не хотелось ничего из этого делать, и тем более идти куда-то, притворяться веселым и голодным, чтобы впихнуть в себя все разносолы, которыми будут меня потчевать. Есть тоже совершенно не хотелось, несмотря даже на то, что плотно я не обедал уже достаточно давно. Я не знал, как объяснить все это, и уже призадумался крепко, как объяснить свой отказ, как Шурф снова заговорил.       -Мы можем направиться в любое место по твоему усмотрению, - добавил он. - И если не желаешь никуда идти, можем остаться здесь.       -Так и сделаем, - несколько облегченно улыбнулся я.       -Тогда позволь навести здесь небольшой порядок, - попросил он и я только молча кивнул.       Как будто ожидая моего разрешения, тут же в гостиной появились слуги и все пришло в движение. Шурф только смотрел, как слуги убирают разбросанные мной книги со стола и уносят их в направлении библиотеки. Явилась Базилио, привлеченная Зовом Шурфа, и отвлеченная от своих зубодробильных книжек, выслушала ценные указания и только молча наклонила голову в согласии и почтении, отправляясь проследить, чтобы все отобранные мной книги были уложены отдельно и в нужном порядке. Конечно, моя спальня и тем более стол в гостиной не были для них подходящим местом хранения, и я не стал мешать определять в подходящее для них место. Создавалось устойчивое впечатление, что только от одного присутствия Лонли-Локли все вещи обретали порядок и чистоту, и слуги делали это все быстро и четко, чего мне самому так и не удалось от них добиться. Под пристальным и тяжелым взглядом Шурфа они старались сделать все как можно лучше и быстрее. Кажется, карьера руководителя подходила для него лучше всего, чего бы он сам бы о себе сказать не мог бы. Смотря на него, я понял, что он не наслаждается властью, данной ему, как его предшественник, а просто выполняет работу, со свойственной его характеру старательностью и педантичностью. Я бы даже сказал, лучше всех выполняет, но скорее всего я слишком к нему предвзят. Стол и пол под ним даже успели протереть, и я с ногами забрался на диван, спасаясь от мокрой тряпки.       Пока я таращился на все происходящее, он даже успел сделать заказ в ближайшем трактире, потому что меньше чем через десять минут стол передо мной оказался заставлен блюдами и кувшинами. Шурф сел рядом со мной на диване, удивив меня этим еще раз, и потянулся к кувшину, чтобы налить нам обоим камры. Что-то новое и неожиданное. Обычно он садился напротив меня или с торца стола в кресло, сохраняя между нами пространство, но сейчас он сел слишком близко ко мне, намеренно вторгаясь в мое личное пространство. Не то, чтобы я сильно эту воспротивился, я никак не думал, что он первым и совершенно самостоятельно захочет быть ко мне ближе. Или это я захотел, чтобы он оказался ко мне ближе? Последняя мысль заставила меня скривиться, будто бы хинны хлебнул.       -Тебе не нравится еда? - тут же отреагировал на мою рожу Шурф. - Могу заказать в другой таверне.       -Нет, нет, все в порядке, - откликнулся я, махнув рукой. - Это мои собственные мысли такие.       На секунду выражение его лица показалось мне жадным, таким же, как он может смотреть на неизвестные ему книги, но он тут же сделал приглашающий жест рукой, и я отвлекся от изучения его лица. Я не был голоден, но оказавшаяся под моим носом еда оказалась настолько восхитительно аппетитной, что я не выдержал и набросился, пожирая с большим аппетитом все, что было передо мной. Базилио к нашей трапезе не пожелала присоединиться, снова отправившись к своим скучным математическим книжкам, так что мы остались наедине друг с другом. Набивая брюхо, я периодически поглядывал на Шурфа. Он тоже плотно обедал, но не торопясь и не свинчивая, как я, кушал степенно и размеренно, но при всем при этом он смотрел на меня из-под полуприкрытых век. Меня ничуть не смущало, что он так на меня смотрит, он делал так много раз до этого, но именно сейчас в этом было что-то особенное и проникновенное. Такое его пристальное внимание могло кого угодно смутить или разозлить, но мне его внимание было приятно. Почаще бы он смотрел на меня так.       Когда мы закончили трапезу, слуги убрали посуду достаточно быстро, чтобы счесть это исчезновением как волшебству. Сытый и довольный, я откинулся на мягкую спинку дивана.       -Я взял на себя смелость выбрать тебе книгу, – проговорил он, доставая из внутреннего кармана достаточно тонкую книгу.       Я с интересом принял книгу из его рук и глянул на то, что он достал для меня. Явно рукописная, это оказалась чья-то биография, выполненная на тонких, ручной выделки шкурах животных, больше была похоже на толстую и хорошо прошитую тетрадь. Ну, хорошо что хоть не человеческой.       -Никогда выбор книги не был для меня столь невыносимым, – признался я. – Спасибо, – он только коротко сдержанно кивнул, мол, сколько угодно. – Чье жизнеописание здесь?       -Ты об этом человеке даже не слышал, – отозвался Лонли-Локли. – Но согласно хронологии, он был одним из Древних великих чародеев, живших за тысячи лет до нашего времени. Считаю, тебе интересно будет про него почитать.       Теперь я уже посмотрел на книжку совершенно другими глазами. Мне будет не просто интересно, я буду читать ее прямо сейчас.       -Я могу к тебе присоединиться, если ты тоже дашь мне книжку, – отвлек меня Шурф. – Ты помнишь про истории для детей с твоей родины?       Я взглянул на него. Столько времени прошло с того момента, когда я рассказал ему про сказки, а он еще про них помнит. Скорее всего даже и не забывал про них, ожидая терпеливо, пока я соберусь и достану их для него, а я и вовсе про них забыл, занятый совсем другими делами. Теперь же, судя по его лицу, он всенепременно собирался их от меня получить, иначе быть человеческим жертвам, возможно даже мной одним он утолит свой энтузиазм.       -С самого начала эти рассказы были не совсем детскими историями, – поспешил объяснить я. – Это скорее были устные народные сказания, мифы и небылицы, которые два неугомонных брата собрали и записали в один источник, названный «Сказками братьев Гримм». И только спустя сотни лет они были переработаны, чтобы стать менее, – я замаялся, подбирая слова, – кровавыми и жестокими. Более подходящими, чтобы можно было рассказывать детям перед сном. Тебе какой вариант нужен?       -Если это возможно, то оба, – осторожно попросил он.       Да, легкий путь здесь невозможен. И вряд ли такого человека, как он, можно было напугать или удивить человеческой кровью или жестокостью. Впрочем, даже если я сам когда-нибудь взять на себя немыслимый труд к массовым убийствам, то этот невозможный человек скорее всего прежде поинтересуется, нужна ли его помощь, и только потом спросит, зачем я утруждаю себя. Я запахнул лоохи на себе поглубже и запустил правую руку под одежду в Щель Между Мирами. Фокус в том, чтобы вытащить правильную книгу, состоял в том, чтобы знать, что именно мне нужно, представлять обложку и содержания книги, и тогда вытащить ее не составит проблем. Раньше я об этом не знал и вытаскивал книгу ровно наугад. Теперь же я точно знал, что мне нужно, я помнил эту книгу – оригинальное собрание сочинений братьев Гримм мне в жизни получилось подержать в руках, и теперь же я с трудом вытянул тяжеленный том и тут же уронил его в подставленные руки Шурфа. Вторую книгу я представлял, где можно было взять – совсем недавно я видел ее в книжном супермаркете. Едва ли она была легче своего предшественника, зато сверкала своей вопиющей новизной и блеском лакированных страниц и больших цветных иллюстраций.       Шурф тут же изучил диковинку самым тщательным образом, обнюхал и едва ли не облизал, и тут же спрятал в пригоршню, с намерением изучить сначала старую редакцию. Не тратя больше времени, он устроился на дивана с краю, совершенно не обращая внимания на его возмутительную мягкость. Я тоже было сел прямо, на другом конце дивана, но очень скоро понял, что так мне неудобно, поэтому сначала подобрал под себя ноги, потом попытался облокотиться о спинку дивана. Все это меня не устраивало, поэтому, опасливо покосившись на Шурфа, я лег спиной на диван, закинув ноги на подлокотник. Так было намного лучше, только голова казалась немного ниже, чем надо. Шурф на мои перемещения не отреагировал, занятый собственной книжкой. Он читал ее пристально и вдумчиво, и ничто в мире казалось неспособным отвлечь его от книги. Я знал это ощущение, когда хорошая история способна затмить собой весь остальной существующих мир, когда ныряешь в нее с головой и с пятками, и искренне радовался за Шурфа, который так же был способен увлечься.       Моя голова находилась совсем недалеко от его бедра, но никаких возражений по поводу столь близкого нахождения не последовало, и я вздернул над собой книгу, открывая ее с самого начала, стремясь ознакомиться с ее мудрым содержимым. Мне было уютно и спокойно, и я мог расслабиться, ненадолго забыться в чужой истории. В том что мы так близко находились друг от друга, было что-то особенное, что-то, пресекающие наши общие личные границы. Шурф всегда старался держаться от людей подальше, и даже трогать не позволял себя незнакомым, однако сейчас между нами сейчас и не набралось бы и десятка сантиметров. Я же, с моим трепетным отношениям к собственным снам, к собственному телу, разделил с ним и не раз собственный сон, более того, позволил вмешиваться и направлять процесс овеществления моего самого желанного и сладкого из всех существующих снов, моего глубоко лелеемого Шахрума. Казалось, только одно движение, любого из нас, и расстояния между нами и вовсе не останется. Это должно было волновать меня, но мне было спокойно и как-то по особенному внутренне тепло. Интересно, ему так же приятно находиться рядом со мной, как и мне с ним сейчас? Интересно, он первым прикоснется ко мне? Мысли эти донимали меня во время чтения, и поэтому полностью сосредоточится на книге я не смог. Более того, пару страниц спустя просто прикрыл глаза, в которые как будто сыпанули песка. В планах у меня не было желания поспать, однако я тут же отрубился, едва прикрыл глаза. Книга обязательно должна была упасть из моей руки, однако звука падения я не услышал.       Сквозь сон я больше почувствовал, чем услышал, как зовут меня по имени, однако я уже спал, придавленный уютом и странным успокаивающим теплом, и не мог определить, откуда собственно меня зовут. То ли снаружи, то ли из глубины сна, но на зов я не пошел, хитро притворившись спящим, потому что это странное приятное тепло могло исчезнуть, стоило мне проснуться. Мне хотелось побыть в нем еще немного, потому что я очень устал и желал только немного отдохнуть. Кто-то осторожно прикоснулся к моему плечу, как будто бы пытаясь разбудить, но на провокацию я не повелся. Будить меня, между прочим, не стали, только лишь подтянули выше, устраивая удобнее. Мне стало еще теплее, и я чутко задремал. Мог бы заснуть глубже, но меня постоянно отвлекали легкие ласковые прикосновения к волосам. Ритмичные и приятные, они дарили чувство покоя и умиротворенности, странное чувство, и я уже хотело было возмутиться и начать разбираться, что это такое происходит, но эти движения как будто гипнотизировали меня, убаюкивали и смутно что-то обещали. То, что я когда-то давно позабыл и сейчас никак не могу вспомнить. Длилось это целую вечность, я нежился под этими ласковыми прикосновениями, балансируя на грани дремы и глубокого сна, пока не уловил изменения в этом вечном, как движение звезд, ритме. Движения замедлились и остановились, и я даже сквозь сон почувствовал на себе взгляд, обжигающий и глубокий. Зашуршала ткань, и на виске, в том самом месте, где кожа переходила в волосы, я ощутил новое прикосновение, отличающееся от прежних, горячее и мягкое.       Шурф что-то сказал мне, я точно узнал его голос, но слова оказались слишком тихими, чтобы можно было разобрать, но это было похоже на дуновение горячего ветра, что-то вроде того, как цветные ветра на Темной Стороне дуют на меня в последнее время, обволакивая меня с ног до головы, как будто бы грея изнутри непонятным мне теплом. В отличии от тех ощущений, что дарили ритмичные поглаживания, этого тепла я совсем не знал. С этим надо было разобраться. Я открыл глаза и некоторое время задумчиво созерцал колени, сокрытые от меня светло-серой скабой. И только через пару минут до меня дошло, где я лежу и на чьих коленях. Я тут же попытался встать, но крепкая рука Шурфа на моем плече не дала мне даже шанса подняться.       -Ты не доставляешь мне неудобства, – заявил он.       Спорить я не стал, ему самому виднее, как удобнее, и замер на месте, прекратив сопротивляться. Его рука исчезла с плеча, и тогда я перевернулся на спину, разгибая ноги, до того момента подтянутые к груди, и уперся ступнями в подлокотник. Взгляд Лонли-Локли был сосредоточен чуть в сторону от моей головы, туда, где я видел край книги. Даже просто так, с его бедром под головой вместо подушки лежать было удобно. Все остальное мне приснилось, быть такого не может, чтобы он делал то, что я ощущал. Немного смущало, что я нахожусь так близко к нему, касаюсь его тела даже через скабу, но если он находил это приемлемым, то мне и подавно было хорошо.       -Шурф, – позвал я тихонько, и он тут же посмотрел на меня. Темные его глаза смотрели на меня так же пристально, как и на книгу секунду назад. – Могу ли я поделиться с тобой кое-чем?       В ответ он только захлопнул книгу и отложил ее на стол, тем самым давая понять, что все его внимание принадлежит теперь мне. Я помолчал, подбирая слова. Слишком давно я не говорил с ним просто так, легко и откровенно, по-простому, я даже мог и забыть, насколько приятно вести с ним такие беседы, высокоинтеллектуальные, с хитрыми шутками и одними нам понятным ассоциациями и воспоминаниями. Тогда я мог говорить с ним обо всем угодно, даже о своих чувствах, но теперь, когда мои чувства направлены на него, я робел. Может, позже, когда я сам наберусь храбрости, решил я.       -Совсем недавно получилось так, что я потерял двух своих хороших друзей, – начал я совершенно о другом.       -Сочувствую, – откликнулся Шурф, и это было не простой формальностью, он действительно мне сопереживал. – Они умерли?       -Нет, тут все немного сложнее, – я потер ладонь, пытаясь собраться с мыслями. – Их зовут Веня и Раиса, и мы с ними родились в Мире Паука, и одно время тесно работали вместе, – коротко обрисовал я, и Шурф кивнул, принимая эту информацию во внимание. – Вернее даже, дела их пошли куда лучше, когда я стал работать на них.       -А чем они занимались?       -Они держали несколько маленьких лавок, где продавались книги, – пояснил я. – И когда я появился, дела стали у них идти куда лучше.       Шурф молчал, давая мне возможность собраться с мыслями.       -Я так же помог им сблизиться, в романтическом плане, и отправил в другой Мир, где они стали работать на чужого дядю. Я отправился к ним недавно, просто чтобы повидать и убедиться, что с ними все хорошо.       -Убедился? – спросил Шурф. -Они вдвоем были счастливы, однако Веня подлил мне в кофе какую-то дрянь, которая должна была меня лишить воли, – поведал я, и сразу же почувствовал, как напряглись мышцы под моей головой. – Или убить, если на то пошло, если бы я все-таки выпил тот кофе.       -Это так, – согласился Шурф, расслабляя мышцы. – Тебя всегда проще было убить, чем заставить сделать что-то против твоей воли.       Минуту я думал над этим сложным постулатом, и потом слабо улыбнулся.       -Ты всегда знаешь, как меня приободрить, – согласился я и продолжил. – Я всегда считал их своими хорошими друзьями, и такое их предательство... это действительно больно, - поделился я.       -Мне их убить? – деловито осведомился Шурф.       -Не надо! – тут же откликнулся я. – У них и так жизнь недолгая, они оба и до ста лет не дотянут. Не надо, пожалуйста, – попросил я.       -Ты слишком великодушен, – покачал головой Лонли-Локли. – Слишком добр для людей, которые пытались тебя убить. Никакой гарантии с их стороны нет, что они не попытаются еще один раз.       -Даже если я не буду ничего есть или пить у них? – уточнил я.       -На тебя могут попытаться повлиять и другими способами, – предположил он. – Тем, на что ты посмотришь или воздухом, который ты вдохнешь. В тебя могут кинуть отравленный нож или оглушить вредным звуком.       Я замолчал, ошеломленный и немного даже подавленный открывающейся перспективой.       -Я и не думал, что все так плохо может быть, – выдавил я.       -Поэтому и прошу тебя, если тебе еще когда-либо придет в голову отправиться к ним снова, возьми меня с собой, – попросил он.       Потеряв вовсе дар речи, я все смотрел на него, запрокинув взгляд наверх и назад, как на чудо, явленное передо мной впервые. Он предлагал мне не держаться подальше от неприятностей, а приглашал бодро отправится к неприятностям вместе. С таким я прежде никогда не сталкивался, и я не знал, хорошо это или плохо, но звучало определенно здоровою.       -Хорошо, – только и откликнулся я.       Продолжая смотреть на меня, Шурф поднял руку, плавно и будто бы нерешительно, раскрывая ладонь, и протягивая ее мою сторону. Я смотрел на его руку, не двигаясь с места, только ожидая того, что он хочет сделать. На полпути он замер, удерживая руку на весу, и прикрыв глаза, весь обратившись в одну напряженную струну. К нему обратились по Безмолвной Речи, понял я и почувствовал себя обманутым. Он только что говорил, что никуда не уйдет, а судя по его поджавшимся губам, он как раз собирался куда-то уходить.       -Приношу свои извинения, – произнес он через пару минут, открыв глаза. – Но мне нужно уйти. Дело чрезвычайной важности...       -Все дела, которыми ты занят, все очень важные, – буркнул я. – Не смею задерживать.       Он не сдвинулся с места.       -Макс, – позвал Шурф. – Ты лежишь на мне.       Я снова посмотрел на него, для чего мне снова пришлось смотреть вверх и в сторону, что заставило меня вспомнить, где именно я лежу. В мгновение ока я вскочил и отпрянул в противоположную часть дивана.       -Какие церемонии, мог бы просто скинуть мою голову, – съязвил я.       Шурф кинул на меня вопросительный взгляд, но разводить демагогию по поводу того, что он стал бы делать или нет, он не начал, только встал с дивана и в один шаг исчез из моей гостиной.       Я уселся в мягком диване посередине, как будто в протесте, достал из Щели Между Мирами, которая притаилась теперь между диванных подушек, чашечку кофе и вытащил сигарету из пачки, прикурив ее от ладони, едва ли замечая что делаю. Мне определенно не нравилось, что Шурф ушел. Болтая с ним, я будто бы забыл о собственных неприятностях и тех грядущих последствиях, в которые выльется в скором времени мое безрассудство. С одной стороны, он обещал, что никто не посмеет его позвать, потому что он специально предупреждал этого не делать. С другой стороны, в стране с единовластно правящей монархией приказы этого самого монарха нельзя не выполнить. Даже, я неправильно выразился – настоятельная просьба непосредственного руководства, которое проигнорировать нельзя. От души и размахивая сигаретой, я покрыл нелестным матом те обстоятельства, что заставили Гурига оторвать от своих дел Великого Магистра Ордена Семилистника. На мат животворящий откликнулись кошки, мерзко замяукав и убежав с подстилки с другой стороны комнаты. Где-то что-то с грохотом упало, и в комнату заглянула Олла, привлеченная, видимо, знакомыми звуками родной нелитературной речи. Убедившись,что все в порядке, она ушла.       Успокоившись немного, я даже сообразил, что можно еще сделать. Выкурив сигарету до конца, я затушил ее в остатках кофе и сосредоточился.       «Джуффин,» позвал я шефа Безмолвной Речью. «Ты сейчас в замке Рулх?»       Если что и происходит, то он наверняка знает, или вовсе принимает в этом участие.       «Нет.» ответил он мне непривычно кратко.       «А где тогда?» не отступал я.       Последовала пауза, заставляя меня едва ли не подпрыгивать от нетерпения.       «Откуда ты узнал?»       «Черти на хвостах принесли» я старался говорить так, чтобы меня понимали, но не всегда этот фокус у меня получался. Особенно когда я на взводе. Джуффин тоже меня прекрасно знал, и понимал четко и ясно, каких бед с горячей головы натворить могу. Так что ему просто не резон было намеренно держать меня в стороне и в неведении. Только если что-то назревало против меня лично, но такого можно было ожидать в Мире Паука, но не здесь.       «Сотофа будет ждать тебя через час возле Тайного входа в Иафах» сухо откликнулся Джуффин и умолк.       Значит, еще ничего не началось, что должно было произойти и Шурф действительно получил срочный вызов. Не то, чтобы у меня были какие-либо причины ему не доверять, более обидным оказалось оставаться непричастным к каким-то проблемам. Джуффин знает, Сотофа тоже, Шурфа вызвали как Великого Магистра Ордена – король позвал самых сильных колдунов столицы, а мне никто не сказал не слова. Теперь я был обязан пойти и принять участие в этих неприятностях. Меня намеренно держали в неведении? Почему это делали? Даже со стороны я кажусь чокнутым настолько, что со мной опасаются иметь дело? Можно было пойти сейчас и выяснить.       Я оставил пустую кружку на стол, машинально подбирая книгу, которую выбрал для меня Шурф и пряча ее в пригоршне, и отправился в подвал, к бассейнам. В последние несколько дней я себя запустил, и не в последнюю очередь потому мне перестало нравиться то, что я мог видеть в зеркале. Обычное мое лицо неожиданно стало казаться чужим и определенно некрасивым, особенно с этими впалыми щеками и длинными патлами. Даже брить эту рожу у меня желания не возникало, и даже сейчас, более или менее прилично помывшись, я с большой неохотой и с помощью электробритвы на батарейках привел свою рожу в относительный порядок.       Для того, чтобы сменить одежду, мне пришлось совершить пробежку до собственной спальне по лестнице, по пути, кажется, напугав до полусмерти парочку слуг, которым не повезло оказаться на моем пути. Оказавшись в спальне, я, не тратя больше время попусту, переоделся в угольно-черный комплект одежды и постарался ровно повязать тюрбан. Последним штрихом я прикрепил подаренную мне булавку на скабу, так, чтобы из-под лоохи ее не было видно, и запахнул сам лоохи поглубже. Я прибыл к Тайному Входу в Иафах даже раньше положенного и принялся прохаживаться взад и вперед как праздно шатающийся гуляка. Будет надобность пройти Тайным Входом, Сотофа пошлет мне Зов. А пока я снова обратил свои мысли к Шурфу. Я думал в последние дни о нем, как одержимый, как проклятый, и даже самая интересная книга не могла отвлечь меня. По большей части это были мои собственные воспоминания о том, где мы с ним делали и где побывали. Вопреки моим опасениям, эти воспоминания не причиняли мне неудобства или боли, только вызывали своеобразную нежную ностальгию по потерянным временам. Смогу ли я еще когда-либо в своей жизни испытать подобные чувства, хотелось бы мне знать.       -Сэр Макс, – окликнул меня знакомый женский голос. Я обернулся еще раз и почти наткнулся на стоящую прямо передо мной леди Сотофу Ханемер в образе старушки. Она смотрела на меня с мягкостью во взгляде, сложив руки на животе.       -Что случилось во дворце? – прямо поинтересовался я, подходя к ней ближе.       -Тебе совершенно не нужно беспокоиться об этом, – покачала головой она. – И ты выглядишь так, что тебе определенно нужно еще отдохнуть. Не представляю, кто наглости столько набрался, чтобы тебя разбудить, но тебе нужно поспать еще.       -Предлагаешь мне пойти поспать, когда самое интересное только начинается? – насупился я. – Так нечестно! Я же всю подушку изгрызу, умирая от любопытства, что происходит.       -Это достаточно весомый повод, – согласилась она. – Только вот сделай что-нибудь со своим лицом. Дорогой мой, прости пожалуйста, но выглядишь ты просто ужасно.       Вместо ответа я провел рукой перед своим лицом, скрывая его от всех глаз.       -Темные Магистры дернули же сэра Шурфа показать тебе это дрянное заклинание, – покачала головой она. – Наложил бы иллюзию.       Фокус в том, что нужно было сосредоточится в достаточной степени, чтобы создать новое лицо, на что я был сейчас, в своих расстроенных чувствах, был не способен думать о чем-то ином, помимо него. Я думал о нем только, когда занимался чарами, и вряд ли в этот раз что-то измениться. В последний раз, когда я зачаровывал собственное лицо, у меня получилось женское лицо, донельзя похожее на лицо жены Шурфа. Так что вы самом деле было проще и легче лицо просто скрыть.       -Я только забочусь о взоре короля, чтобы он не опустился на ужасные вещи, – парировал я, подразумевая собственное лицо, раз оно настолько ужасно было.       Сотофа снова покачала головой, уже с явственным сочувствием во взгляде, беря меня за руку и утаскивая Темным Путем. В следующую секунду я оказался на улице Старых Монеток, перед своим же домом, первым же, который у меня появился, стоило мне прийти в этот мир. Но замер я на месте не по этой причине. Я снова, как наяву, увидел, как Шурф стоял на этом тротуаре и пел мне песню о заверении в вечной дружбе. Видение было столь ярким, сколь тянущим душу. Я помнил, что испытывал тогда, и сейчас понимал, насколько глупым я тогда был, когда смущался от такого проявления его чувств. Сотофа потянула меня за руку снова и я вошел в свой прошлый дом с чувством глубокого сна. Это со мной уже все происходило раньше, так же, как и происходит сейчас. Я входил в собственный дом, и там меня ждали мои добрые друзья, чтобы вместе выпить камры и повеселиться от души. Впрочем, мои ожидания были далеки от реальности. Мои друзья собрались здесь, однако камры не было, и сама атмосфера далека была от веселья. В гостиной только нас и ждали. Во главе длинного стола сидел, широко расставив локти, король Гуриг Восьмой своей собственной скромной персоной. Справа от него сидел знакомый мне сэр Юниталь Флавор, а справа Шурф, при моем появлении даже головы не повернувший в мою сторону. Через пустое место от него сидел сэр Амбилатт Пратт, напротив которого расположились глава портовых нищих сэр Коба и сэр Рогро Жииль, главный редактор газеты «Королевский голос». Джуффин, Кофа и Мелифаро сидели на дальнем конце стола друг напротив друга. Отсутствие еды и кувшинов с камрой болезненным уколом воспоминаний отразилось в моем сознании – так же было в Книге Огненных Страниц.       Как в старые добрые времена, когда этот Орден без названия собирался для обсуждения интриг против Нуфлин Мони Маха, а сейчас, по всей видимости, для каких-то других причин. Шурф же наверняка приглашен был сюда за компанию или как старый знакомый Джуффина, отметил я машинально и двинулся к пустому месту рядом с ним. Но вперед меня на это место села леди Ханемер, а я непонимающе уставился на нее, пока до меня дошло, что это место было не для меня. Наверняка в таком расположении гостей был какой-то смысл, но для меня здесь места не оставили. После заминки я развернулся и направился в дальний конец стола, усаживаясь на стул прямо напротив короля. Каждый из присутствующих сделал вид, что не заметил заминки.       Оказавшись напротив короля, я только сейчас обратил внимание, что с ним не все в порядке. Хотя его лицо было бодрым и доброжелательным, я ясно видел, что скрывается под наложенными на его лицо чарами. Цвет его лица был чересчур бледным, с мешками под глазами и даже проступающей на лице испариной. Я знал, что он имеет определенную связь с этим Миром, с его природой и погодой, я я был свидетелем этой связи однажды. Получается, эта связь была двухсторонней? Это грешное цунами, эта тянущаяся промозглая погода со все не наступающей весной – это все то, он чего он напрямую страдает. В эту минуту я был готов даже испытать к нему жалость и сочувствие, не будь я так утоплен в себе своими собственными чувствами.       От этих мыслей меня отвлек сэр Амбилатт Пратт, поднявшись на ноги.       -Простите пожалуйста, что вызвал попросил короля собрать вас всвех так неожиданно, но этому есть весомая причина, – начал он. – Дело в том, что в последние три дня во дворце Рулх произошло множество случаев отравления.       Он продолжал говорить, с лицом несколько виноватым, я слушал его не особо внимательно, продолжая глядеть перед собой. Но интересовал меня не король собственной персоной, а сидящий вполоборота ко мне Шурф. Чары на собственном лице не позволяли со стороны определить, куда именно я смотрю, и поэтому я пялился на него неприкрыто и бесстыдно. Мы расстались едва ли больше часа назад, но за это время я успел соскучится, вернее даже, не утолил потребность в его присутствии рядом со мной за то короткое время, что мы сидели вместе и читали. Он не смотрел на меня, но все равно мне радостно на душе было просто смотреть на него, на абрис его лица и тщательно уложенный тюрбан, венчавший его голову.       Чувство, что я испытывал, глядя на него, было одновременно тяжелым, горьким и таким сладким, желанным, не похожим ни на что иное. Это чувство проросло в меня множеством корней, в мышцах и костях, питалось моей собственной кровью и плотью, и я прекрасно это понимал, так же ясно, как и то, что избавиться от него не было никакой возможности. Дураком я был, когда допускал мысль о том, что можно от этого избавиться. От этого есть возможность избавиться только с собственной жизнью, а в моем случае – только с полным забвением. Интересно, как это будет, потерять всего самого себя, вместе с памятью, со всей своей личностью, не узнавать больше своих друзей и учеников? Забыть, кем я являюсь и на что способен, что пережил и что еще мне предстоит сделать, не помнить этого славного города и как мои ноги ступали по его мощенным разноцветным булыжником тротуарам. Звучит ужасно, но это более вероятно, чем узнать, что это такое – покончить с собственным одиночеством и узнать каково это, делить собственную жизнь с кем-то еще, кому доверяешь больше даже, чем самому себе, кому можно доверить свою жизнь и дурную голову. Это чувство было больше меня самого, больше, чем я когда-либо смогу быть, намного сильнее и безжалостней, чем можно было даже вообразить.       Теперь я знаю, на собственной шкуре, каково это – любить другого человека со всей силой собственной буйной натуры, любить страстно, едва удерживая себя самого от дурных и иррациональных поступков. Знаю, каково это улыбаться всем своим существом, не только рожей и глазами, при его появлении. Знаю тот страх, с которым я удерживал собственным руками его жизнь, не допуская даже мысли, возможности того, что она может прерваться, и не давая этому случиться, и тот момент, когда этот страх сменяется радостью удачи и бесконечной нежностью. Понимаю, что другая жизнь, чужое существование может быть невообразимо важным и драгоценным, настолько, что по сравнению с этим собственная жизнь может быть и не такой важной. И при всем при этом все мои усилия, все мои душевные искренние порывы уходили в пустоту, разбивались о чужую незаинтересованность и не нужны оказались вовсе. Вот что значила для меня неразделенная любовь, и я бы обошелся без этого знания, однако оно есть, оно давит и удушает меня, не давая вздохнуть спокойно, всей грудью и без боли.       Наверно, со стороны я выглядел слишком увлеченным собственными мыслями, пялясь одновременно на Шурфа и в никуда, потому что из глубоких раздумий меня вывел ощутимый пинок по икре, настолько сильный, что я едва ли не подскочил до потолка и не взвыл дуриной. Пнувший меня Джуффин вид приобрел несколько ехидный, но на меня не глядел, не прекращая взирать на говорившего сейчас сэра Флавора. Пытаясь не сколько отвлечься от собственных мыслей, а больше сосредоточится на текущем моменте, я достал из кармана лоохи пачку сигарет и принялся крутить ее в руках, слушая что говорит безопасник. Вернее, Следящий За Королевским Шагом, но мне было привычнее воспринимать его именно как сотрудника внутренней безопасности. В то же время он не воспринимался мной с некоторой опаской, как я в давнем времени относился к представителям закона в Мире Паука, а как равный, как будто мы с ним делали одну работу, по большему счету так оно и было. Однако чем дольше я слушал, что он говорил, тем больше я приходил в недоумение. В присутствии своего короля и еще при нескольких весьма важных и сильных колдунов он практически расписывался в собственном бессилии, предполагая, что он не может технически что-то сделать. Я достал из пачки сигарету и постучал ею со стороны фильтра по столу. Молча терпеть сие безобразие я не мог, и прелесть вся в том была, что мне и не нужно было.       -Технически, выяснить подробности происшествий труда особого не составит, – проговорил я негромко, однако этого было достаточно, чтобы сам говорящий заткнулся, а все в комнате посмотрели на меня. Может, сам черт толкал меня под руку, а может, это оказалась военная выучка другого меня, от которого только воспоминая и остались. Интересно, от меня самого что-то останется?       -Сэр Макс, как славно, что ты имеешь представления о том, что нужно сделать, – искренне обрадовался Гуриг Восьмой.       -И что же мне следует сделать? – сэр Флавор не был настроен в моем отношении так радостно.       -Прежде всего нужно опросить слуг, поваров и лекарей, воссоздав общую последовательность действий в каждом случае отравления, – проговорил я, чуть прикрыв глаза и обращаясь больше к собственной сигарете, чем к собравшимся. – При этом только собирая информацию, ничего не подтверждая и не отвергая, и не обвиняя никого. При этом следует обратить внимание на поведения опрашиваемых – не будет ли кто чересчур взволнован или радостен, или вовсе себя ведет не свойственно своему обычному поведению. Вместе с тем же нужно будет просмотреть воспоминания вещей, находящийся поблизости от пострадавших и осмотреть собственно их спальни. Появлялись ли новые люди рядом с происходящим или наоборот, исчезли те, кто служил долго? Было что-то новое в их еде, зельях, тканях, комнатах или благовониях? Оказалась ли выгодна кому-либо отравления этих достопочтимых сэров или могла оказаться кому-либо выгодна их смерть? Могли ли пострадавшие есть одну еду, принимать одни зелья, оказаться в одном месте или видеть одни предметы, что могли вызвать отравление? Должно быть что-то, что можно было найти при таком подходе к поиску, – договорил я на одном дыхании, раскрошив сигарету в труху.       Воцарилась тишина в зале, плотная и тяжелая, такая, что можно было вешать топор. Я поднял глаза и обомлел – абсолютно все в гостиной смотрели на меня, как будто я король Мёнин собственной воплотившейся персоной. Джуффин рядом со мной имел вид, коим поразил мое воображение еще при той истории с зеркалом сразу же после моего появления здесь, и, казалось, начнет то же самое кричать. Я буквально слышал его «да кто ты такой на мою голову откуда взялся». Возможно, эта мысль сейчас посетила и другие головы присутствующих. Откуда именно, я мог бы достаточно внятно рассказать, но это большой секрет, настолько страшная тайна, что не только Халли свой лисий нос туда сунуть не может, но мне не по зубам пока что. Даже сам король выглядел заинтригованным, сэр Флавор так и вовсе покраснел, некрасиво покрывшись нездоровым румянцем по щекам и лбу, то ли от стыда, то ли от ярости. Мелифаро раскрыл рот в беззвучном крике и от избытка эмоций сполз по креслу вниз, прикрывая руками лицо. На лицах же остальных было ясно написано удивление различных степеней проявления. От дикаря Пустых Земель такого не ожидали, да?       В этой оглушающей тишине послышался шелест страниц, и я машинально посмотрел в сторону звука. Шурф единственный не смотрел в мою сторону выражением лица испуганной аквариумной рыбки. Перед ним на столе лежала книга с плотным, прошитыми и проклеенным корешком, в которую он механической ручкой записывал. Мои слова он записывает, понял я с поднимающейся радостью, а книга перед ним тот самый ежедневник, который я ему подарил. Ему понравилось, и он использует его! Нет, я и раньше видел, как он записывает в него, но сейчас я был почти счастлив, что он его использует. Только почему он на меня не смотрит? Я сам смотрел прямо на него, дожидаясь случая перехватить его взгляд, и если и не Безмолвной Речью, то хотя бы по взгляду понять, о чем он думает. Обо мне и моем подарке, или о том, как сподручнее выполнить приказ короля? Что он почувствовал, когда его срочно вызвали? Неудовольствие и раздражение из-за того, что пришлось меня оставить или облегчение от удачного предлога избавиться от меня и моей тяжелой головы на его коленях? Посмотри на меня, безмолвно взмолился я, не ожидая совсем, что это сработает. Я повторял это снова и снова, прося и крича внутри себя, но с сомкнутыми губами, не давая прорваться ни звуку.       Дописав необходимое и я мог поставить на то, что он не упустил ни единого моего слова, он закрыл ежедневник, хорошо знакомым мне жестом забрал его в пригоршню и поднялся с места.       -Ваше Величество, позволите ли выполнять ваше распоряжение? – осведомился он.       И, когда Гуриг Восьмой сделал движение рукой, которое можно было трактовать и как «как считаешь нужным» и «приступай уже» глубоко поклонился и широким шагом спешащего человека вышел прочь из комнаты, так на меня и не посмотрев. Я едва не взопил вслух и очень громко, но в последний момент сдержался. Король все-таки здесь, да вдобавок весь цвет столицы, слухи бы разнеслись быстрее, чем сумел что-то сделать.       -Раз вопрос решился так быстро, то все можете быть свободны, – не скрывая облегчения, объявил король.       Я не двинулся с места. Кофа поклонился ему и, подхватив под локоть практически съехавшего под стол от избытка чувств Мелифаро, ушел вместе с ним Темным Путем. Джуффина перехватил сэр Рогро Жииль, и они вместе вышли из гостиной. Коба молча ушел вслед за ними. Сэр Юниталь Флавор что-то сообщил королю, который терпеливо его выслушал и благосклонно кивнул, после чего просто и без изысков исчез на месте. Мы с Гуригом остались на месте.       -Сэр Макс, ты что-то еще хотел сказать? – осведомился король.       Сказать мне было чего. Вам не надо беспокоиться об этом, потому что вы ничего сделать не сможете? Прошу принять мои извинения, я не уследил за собственными эмоциями и порывами? Пришлось бы слишком многое объяснять, но чувствовал себя слишком хрупким, слишком непредсказуемым для того, чтобы поднимать все то, что со мной происходит и что я чувствую, чтобы не сломаться от этого. Поэтому я просто молча подошел к нему, ближе, чем вообще можно было подходить к венценосной особе. Гуриг тут же встал на ноги, и я, не теряя времени даром, обнял его, сомкнув руки за его спиной.       Я понимал его как никто иной. Облаченный властью невиданных масштабов, он, как и я, был безумно, бесконечно одинок, и не было никого, кто мог бы в трудную минуту вот так обнять его, утешить и заверить, что это плохое время однажды закончится и все будет хорошо. Для меня никто этого не делает, так я сам хоть сделаю это для него. Возмущаться и пытаться расцепить мою хватку он не стал. Вместо этого он затих на месте, как напуганный мышонок, я только и слышал его сопение да частое биение сердца через одежду. Минуту, другую, ничего не происходило, а потом он уткнулся лицом в мое плечо и плечи его мелко задрожали. Все будет хорошо, подумал я, не сколько мысленно утешая его, сколько внушая эту мысль самому себе. Иногда стоило выпускать собственные эмоции, чтобы они не жгли изнутри, хотя бы горькими слезами. Я сам позволить себе такой малости не мог, потому что ясно помнил, что случилось однажды, когда я скулил от боли. Тогда камень под моими руками обращался в мелкую пыль.       Некоторой частью своего сознания, этаким бесстрастным наблюдателем, я отметил, что ему бы после этого хорошо бы поесть сладкого и выспаться, хотя этого ему не дадут сделать. Я мог несколькими словами или даже грубыми заклинаниями Очевидной Магии заставить его заснуть, устроить его удобно на диванчике, а потом устроиться в кресле с книжкой и дождаться, пока он выспится. А мог бы я сказать ему иные слова, которые не относятся ни к Очевидной, ни к Истинной Магии, и он бы заснул, мягко и крепко, заснул бы вечным сном. В таком бы случае я смог попросту сесть на него трон, и опять же, никто бы и ничего не сказал, уже из страха передо мной. И тогда бы я действовал не как Ночное Лицо Начальника Малого Тайного Сыска, а как Вершитель, который пришел забрать свое по праву.       Замок Рулх в любом случае был бы на моей стороне, я ясно мог понять это из тех настойчивых эманаций, что уловил в свой последний визит, да это помогло бы мне продержаться еще лет триста. Но это значило продлевать собственную агонию, видя перед собой Шурфа, которому робел что-либо сказать, и который снова не будет на меня смотреть. Я так не смогу, у меня выдержки точно не хватит. В любом случае, мне лично не хотелось заниматься политикой и нудными королевскими делами, уж лучше будет этим заниматься тот, кто с этим уже удачно справляется. Гуриг был хорошим парнем, и убивать его в первую очередь мне не хотелось. В любом случае, своих хороших друзей я не убиваю просто потому что мне выпадает такая возможность.       -Спасибо, сэр Макс, – пробормотал он целую вечность спустя, когда успокоился и отнял лицо от моей одежде. Лицо его некрасиво покраснело и опухли глаза. – Я чрезвычайно признателен за ваше участие.       -Всегда готов предоставить тебе мое плечо и другие части тела, какие понадобятся, – бодро заявил я. – К тому же мы с вами друзья и коллеги, – добавил я. Король вымученно, тонко улыбнулся, отступил не глядя на пару шагов и глубоко мне поклонился, выражая без слов свою благодарность. Я только чуть наклонил голову, не сводя с него взора, пока он не разогнулся и не ушел Темным Путем.       То ли тесное общение с королем так благотворно на мне сказалось, то ли просто я вымотался в ноль, но в этот вечер я и думать забыл о том, что хотел сделать. Одежду да сапоги я стянул со своей бренной тушки, и только этим и ограничился, тут же юркнув под одеяло и завернувшись в него как в большой кокон. Сон поглотил меня едва я пригрелся под теплым одеялом. Я не запомнил, что мне снилось, даже если мне что-то снилось, мне просто было уютно в этом маленьком мирке под одеялом, под которым со мной точно не могло случиться чего-то плохого. Наверно поэтому проснулся я удивительно хорошем настроении. В последнее время подниматься с постели для меня становилось все гаже и труднее, как будто я пытался подняться из уютного мира собственных снов в реальный до отвращения мир, где мне нужно было идти на работу с ее ежедневной рутиной и проблемами.       Но сегодня так не было. Я проснулся легко и тут же подскочил с постели, с настроением веселым и легким, как будто что-то хорошее ожидало меня сегодня. Мне не потребовалось много времени, чтобы привести себя в порядок, и даже в бассейнах поплескался с видимым удовольствием, и с таким же удовольствием направился в сторону кухни, чтобы сожрать первое, что найду и запить восхитительным кофе, который я сварю тут же на жаровне. Искать, в прочем, долго не пришлось – большое блюдо с пирожками и порция жаркого в горшочке дожидалось меня посередине кухонного стола, накрытые чарами для сохранности. Выполнив все необходимые приготовления, я поставил посуду с кофе на жаровню, а сам развеял чары и запустил зубы в первый пирожок. Не успел кофе закипеть, как на кухню вошла Олла. Ей я обрадовался безмерно.       -Хорош ты спать, – неодобрительно заметила она, поджав губы.       -Сколько сплю, весь сон мой, – я широко улыбнулся ей, но девушку это не успокоило.       -Разве это нормально – спать больше суток подряд?       -Случись что серьезное, поспать бы мне не дали, – парировал я. – В ином случае это мое дело только, сколько я сплю. Может, я с духами общался и проводил таинственные магические обряды во сне? Ты бы стала прерывать практикующего шамана?       С лица моей ученицы можно было писать аллегорию скепсиса и сбитого с толку человека. Я полюбовался делом рук своих и снял с жаровни кофе и вылил в кружку. Запах стоял такой, что я и не сомневался, что получилось очень вкусно.       -Спасибо, что оставила мне еды, – заметил я. – И чары у тебя получаются все лучше.       -Ты тему не меняй, – тут же заявила она. – Я была обеспокоена тем, что ты спишь так долго.       -Со мной все в порядке, – соврал я ей прямо в глаза. – Устал сильно, с кем не бывает. Ты лучше скажи мне, у тебя получается с магией?       Олла оживилась и долгие десять минут мы с ней разговаривали о ее обучении и чему бы она еще хотела обучаться, что еще раз утвердило меня в мысли, что я поступил правильно, выдернув в этот Мир из нашего родного. Однако я продолжал испытывать волнение, как будто мне нужно было сделать что-то еще. Видя мое нетерпение, она ушла вглубь дома по своим делам, а я долил в остатки кофе из разукрашенной бутылочки, попробовал и долил еще воды. Теперь это можно было пить. Попивая этот коктейль маленькими глоточками, я прислушивался к самому себе, пытаясь понять, чего я хочу. С этим было уже сложнее. С тех самых пор, как натворил известную глупость, я старался не пытаться даже формулировать, чего я хочу. Эта была робкая попытка избежать того, чтобы эти сформулированные желания начали исполняться. Самое последнее, чего мне нужно было, это чтобы моя непререкаемая сила Вершителя каким-либо образом повлияла на Шурфа, изменила его характер и образ мыслей, вообще что-либо в нем - он был идеален тем образом, каким он был сейчас, со всеми своими особенностями и откровенными недостатками.       Вот оно. Мне хочется увидеть его, и прямо сейчас. Мое собственное желание было таким сильным, что даже немного закружилась голова. В два глотка допив питие, я оставил кружку и в один шаг, через Темный Путь, оказался в саду Иафаха. Деревья над моей головой оказались голыми, даже еще и не начинающие покрываться весенней зеленью, на фоне серого неба они выглядели неприятно, выглядели неприкаемыми. Я собирался в другое место, но и так тоже сойдет. Не обращая внимания на сопровождающие меня взгляды, я направился в само здание резиденции Ордена. Никто не останавливал меня и не спрашивал, куда я собрался, хотя спиной я и чувствовал чужие взгляды, наполненные любопытством и изредка откровенной неприязнью. Я слышал навязчивый шепот чужих пересудов, как будто говорили не на Безмолвной Речи и между собой, а шептали на ухо. На эти взгляды и голоса я внимания обращал мало, намеренно, хотя они заставляли кожу зудеть от их навязчивости. Меня больше занимал тот факт, что мне не нужно было знать, куда идти, чтобы целенаправленно двигаться к рабочему кабинету Великого Магистра. Это было похоже на то, как мигрировавшие птицы с юга возвращались в свои родные места, где родились и впервые встали на крыло. Никогда не был такой птицей, но такое ощущение было, или что-то другое, что я мог сравнить только с этим. Ко всему прочему, я мог ощущать кое-что еще в достаточной степени интересное. Моего сознания касалось что-то, больше и дружелюбное, вроде Друппи, который все время в приступах своей безграничной любви сбивал меня с ног, но касалось осторожно, с благоговением и преданностью, как будто касаясь моей руки в ожидании ласки и похвалы. Богатый опыт общения со всяким зверьем позволили мне распознать именно этот оттенок чужих эмоций. Я несколько раз оглянулся, высматривая того, кто хотел, чтобы его погладили, пока не додумался перевести взгляд наверх. Это был не человек, а вся сама резиденция Ордена Семилистника. Все правильно. Фактически, весь Иафах и собственно этот Орден был отдан мне на поругание и растерзание его предшествующим главой, и для магии этого слова было достаточно. То, что Орден попал в цепкие руки Лонли-Локли, я до сих пор воспринимал как некую шутку. Стоило и вовсе не удивляться, магические дома и некоторые наполненные магией места любят меня чересчур сильно. Что Харумба, что Черхавла, что сам замок Рулх с его ожиданием, что вот это сейчас.       Это звучало заманчиво. Взять то, что было мое по праву, что было отдано в мои руки и что так само ластилось ко мне. Никто и ничего бы не заметил, вряд ли кто-то еще в состоянии распознавать вот так просто течение магических энергий. Шурф может и понял бы, исключительно как его Великий Магистр, да какой-нибудь талант новоявленный из Послушников, да и не поняли особо, что именно происходит. Но я удержался, не стал брать, только на одной из лестниц, ведущих вверх, я остановился и присел на корточки, прикладывая руку к одной из ступеней. Вместо того, чтобы забирать магическую мощь, я ею поделился, накормил ожидающее создание. Ожидающее ласки сознанием, соприкасающееся со мной, восторжествовало, как будто получая такое долгожданное поглаживание.       -Больше дать не могу, – пояснил я, отнимая руку. – Времена нынче такие. Если получится, позже дам еще.       Чужак был ясно рад хотя бы такой малости, что я ему пожертвовал, и затихарился, больше не мешая мне своим присутствием. Так, чутко прислушиваясь к магическим потокам, я добрался до приемной. Очередной секретарь вежливо со мной поздоровался, на самом деле мечтая оказаться как можно дальше отсюда. Через минуту после моего появления из кабинета Великого Магистра вышло пятеро Старших Магистров. В лицо я их не знал, но судя по той величественности, с которой они держались, и по их разъевшимся мордам можно было предположить, что они занимают достаточно высокие должности. Ничего не ново ни под этим небом, ни под иными другими небесами.       Мы с ними почти церемониально поздоровались, выдерживая дополнительную дистанцию. Я натянуто улыбался, демонстрируя всем своим видом дружелюбие и миролюбивость, но тот факт, что последняя моя встреча с одним из Старших Магистров закончилось его бесславной смертью от моих рук заставляло их держаться от меня подальше. Это было еще одной причиной, которая способствовало моему решению прогуляться пешком по Иафаху – чтобы все и каждый увидели, что я тесно общаюсь с их Великим Магистром и не прекращаю этого делать. Вот именно для таких, как они, чтобы и не думали даже в сторону того, чтобы причинить Шурфу вред. Завершив церемониальные социальные расшаркивания, я двинулся в сторону кабинета. Шурф обнаружился за своим столом и изучал множество разложенных перед ним глиняных табличек. Некоторые лежали стопками, с некоторых он что-то выписывал в свой ежедневник. Было видно, что это великое множество табличек положили ему на стол после того, как полностью его освободили, столь много их оказалось. Никаких сомнений не было в том, что он плотно занят работой, более того, он обсуждал содержимое табличек вместе со Старшими Магистрами и точным образом подгадал, чтобы выпроводить их ровно к тому времени, как я подойду к его приемной.       -Зачем ты пришел? – ровно поинтересовался Шурф, не поднимая на меня взгляда.       В противоположной от его стола части кабинета находился узкий и даже на вид неудобный диванчик, на который я и присел. Не спеша отвечать на его вопрос, потому что внятного ответа у меня и не было, я осмотрел его кабинет. Мне бывало находиться здесь и раньше, но с таким вниманием я осматривал его впервые. Как и его нынешний владелец, кабинет оказался исключительно функциональным и удобным к использованию – несколько шкафов с книгами, несколько закрытых стеклом выставочных витрин, в которых покоились наверняка очень сильные и опасные штуки, к которым я даже приближаться не хотел. Голые стены сиротливо смотрели на меня сверху темными следами от картин, а на каменном полу еще остались царапины от тех предметов мебели, которые раньше были здесь. Это выглядело ужасно, как будто в общем гармоничном звучании мелодии прорезывалась ненужная тишина вместо мелодий отсутствующих инструментов.       -Просто так пришел, – отозвался я, поняв, что моего ответа все еще ждут, переводя взгляд на Шурфа. Все так же наклонив голову, он всматривался в таблички, и только на секунду морщина недовольства собралась между его бровей.       -И ты просто так устроил здесь это шоу, – констатировал он.       -Не было у меня даже в мыслях устраивать шоу, – я улыбнулся через силу. – Я не могу прийти к тебе просто так?       -Ты можешь делать ровно то, что ты хочешь, – ровно отозвался Шурф, перекладывая таблички. – Ни я, ни кто-либо иной не может запретить тебе что-либо делать.       Прозвучало не очень приятно, как и то, что он до сих пор занимался своими грешными табличками. Не знаю, что такого интересного на них было, но они были явно интереснее меня. В любом случае, он был занят и не прогонял меня, а я мог неприкрыто смотреть на него. В любом случае, я мог смотреть на него, на его лицо и выражение сосредоточенности, при котором иных мыслей или чувств, необходимых делу, не допускается. Я не слишком хорошо понимал, как такой фокус можно провернуть, как настолько сильно можно контролировать собственных эмоции, чтобы не позволять им проявляться, но Шурф был виртуозом в этом деле, и я признавал за ним это мастерство.       Я смотрел на него и просто ощущал пронзающее всего меня чувство всеобъемлющей, искренней, сжигающей меня до тла любви. Это было не только больно, хотя до конца к раздирающей изнутри меня боли я так и не привык до конца, только научился игнорировать ее. Это так же очень приятно, плавиться в этом чувстве, растворяться и отдаваться ему полностью, от этого кружилась голова и приятное покалывание доходило до самих ступней и кончиков пальцев. Это чем-то похоже на сладкий первый вдох смешанного с никотиновым дымом воздуха, но намного лучше. Это походило на то осознание мысли, что я больше не умираю, но намного сильнее. Это продирающее душу облегчение, что этим воздухом дышу спокойно не только я один. Похоже так же было на ту легкость и радость, что охватила меня после кружки камры из разбитой чаши, но только парить хотело не только мое тело, а моя душа. Испытывать разом столь противоречивые по природе и состоянию чувства было попросту невозможно, как будто бы день и ночь наступили разом, как бы подброшенная в воздух монета разом упала обеими сторонами вверх, или вовсе жизнь стала одинакова с лица и вовсе неотличима от смерти. Все это вместе и ничто не похожее, настолько сильное ощущение, что я готов был разорваться изнутри и перестать существовать в этом теле только от одного полного ощущения этого чувства охватившей меня любви.       Представления не имел, какие силы удерживали меня в прежнем улыбающемся состоянии, но я подошел к этой грани вплотную. Понятия не имел, что со мной случилось за этой гранью, возможно я свихнусь окончательно или перестану существовать физически, обрету вечное забвение или что еще со мной такого ужасного может случиться - я не видел различий и наверно даже их для меня не было. В любом случае, я старался удерживать себя изо всех сил.       -Если ты хочешь узнать, как проходит расследование дворцовых отравлений, то за день особого результата нет, – разбил возникшую тишину Шурф.       -Каких отравлений, – не понял я. Шурф поднял голову и поглядел прямо на меня.       -К разрешению который и поиску истины ты так блестяще подсказал путь позавчера незадолго до заката, – преисполненным терпения голосом заявил он.       -Ах, это, – отозвался я. На фоне бушующих внутри меня опаляющих страстей я даже успел подзабыть о том, что случилось вчера, то есть уже позавчера. – Не сомневаюсь, что ты блестяще справишься с помощью моих подсказок.       -Если не поводу расследования ты здесь, то зачем тогда?       -Я тебя отвлекаю, да? – догадался я, поднимаясь с места. – Хорошо, мешать не буду.       -Я не то хотел тебе сказать, – попытался сказать Шурф, но я широким шагом подошел к его столу и уперся руками в столешницу, нависнув над ним, так, что ему пришлось немного задрать голову.       Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, сосредоточившись на том, чтобы дышать, не то, что мне хотелось сделать. Например и для начала чтобы не позволить себе смахнуть с его стола все эти глиняные самопишущие таблички с текстами, так сильно, чтобы они упали и разбились, а то и вовсе превратились бы в сухой песок. Чтобы не думать о том, что я хочу ухватиться рукой за край его идеально лежащего лоохи, безбожно его сминая в кулаке. Чтобы не притянуть его к себе или самому нагнуться, чтобы не впиться в его тонкие губы и не смять уже их в поцелуе.       Наверно, взгляд мой и лицо отражали все мои мысли до конца, потому что Шурф смотрел на меня молча и не говорил больше ничего. Если бы его губы сейчас разомкнулись, я бы точно не смог сдержать себя, и тогда совершил святотатство. Такого человека, как он, стоит целовать только осторожно, нежно, с благоговением, иначе бы голову он окрутил мне в два счета. И это в том случае, если вообще позволил поцеловать себя. Я с усилием подавил вспыхнувшее желание это сделать.       -У меня есть идея получше, – заявил я, справившись с собой. – Я сделаю тебе сюрприз.       -В твоих устах это звучит устрашающе, – заверил меня Шурф, но я мог поклясться, что на его губах промелькнула короткая довольная улыбка. – Что за сюрприз?       -Если скажу тебе, это уже не будет сюрпризом, – заверил я, улыбаясь уже искренне. – Но в любом случае, тебе понравится.       Не удержавшись от того, чтобы не подмигнуть ему хулиганисто, я выпрямился и провалился на месте, уходя из его кабинета Темным Путем. Для задумки мне требовалось сменить платье. Сдернув одной рукой тюрбан, зацепив нечаянно волосы и коротко зашипев, я распахнул двери гардероба и в спешке начал перебирать комплекты одежды. Поняв, что я хочу принести ему, я поймал себя на мысли, что пытался вспомнить стихи, что однажды произведшие на меня самое благостное впечатление. Ни слов, ни самого автора я вспомнить не мог, но пытался сейчас подобрать слова, что вертелись у меня кончике языка, пока переодевался в черный костюм-двойку. Но я точно помнил, какой вкус остался у меня на языке после их прочтения, и прямо сейчас я хотел поделиться этим ощущением с Шурфом.       Оправив пиджак и пригладив волосы рукой, я поглядел в зеркало, которое отразило в своих недрах растрепанного безумца с горящими глазами и перекошенным лицом. И если волосы можно было собрать лентой в низкий хвост, то с собственной рожей и безумными глазами я ничего сделать не мог. Прежде чем выйти в дверь, я плечом облокотился об шкаф и достал собственный бумажник, чтобы определить, какой наличностью я располагаю. Там же царил форменный хаос. То он был худ, как студент по весне, то из него сыпались белые монеты, которые тут же проваливались мне под ноги в половые щели, которых отродясь в Мохнатом Доме не водилось, то проглядывали совсем неизвестные мне нежно-розовые купюры с неизвестными мне иероглифами.       -Денег тебе в любом случае хватит, даже если ты скупишь весь магазин, – донесся от дверей голос Оллы. Я поднял на нее взгляд и только сейчас увидел ее, стоящую в дверях. Видимо, не выдержала моих душевных мук и вмешалась.       -Вот и славно, – облегченно выдохнул я, выпрямляясь и пряча бумажник во внутренний карман пиджака. Не то, чтобы я в этом сомневался, но иногда мне нужно было вот такое подтверждение со стороны даже совсем маленького чуда, чтобы оно сбылось.       -Я не спрашиваю тебя, куда и зачем ты собираешься, – продолжила она.       -И не надо тебе знать, – подытожил я.       -Потому что уже этого знаю, – закончила она. – Ты в курсе, что некоторые виды птиц и животных преподносят своему избраннику маленькие красивые камешки или вкусную гусеницу в качестве ритуала ухаживания?       Мое счастье, что неяркого света от окна было недостаточно, чтобы увидеть мое мгновенно покрасневшее лицо.       -Весьма бесполезная для меня информация, – отозвался я, пытаясь скрыть свое смущение. – Ни в коем случае я не ухаживаю за ним, – с нажимом произнес я.       -И мне не надо даже говорить о ком именно я веду речь, – с понимающим до раздражения лицом.       – Даже не думай об этом. И не говори мне об... ухаживаниях. Ты собственно и заставляешь думать меня об этом.       -А почему тебе нельзя думать о собственных чувствах?       -А потому что сила у меня такая бескомпромиссная. Сила Вершителя у меня, – я чуть усмехнулся. – Стоит мне только пожелать, чтобы что-то случилось или что-то у меня было, так оно так и будет. А я не собираюсь менять других людей в свою угоду. Тем более Шурфа.       -Базилио мне что-то такое говорила, – задумчиво протянула она, смотря на меня внимательно.       -И чтобы ты не задумала, запрещаю это делать, – припечатал я под конец, отлипая от шкафа и подходя к ней совсем близко. – Ты здесь для того, чтобы учиться, а не свахой работать.       -Ты обо мне не беспокойся, учиться у меня понемножку получается, – призналась она. – Только ты сам будь осторожнее.       Я только кивнул ей, прежде чем закрыть перед ней дверь, отсекая ее с ее смущающими словами от себя. Подумать только, ухаживание! Это просто подарок, награда за хорошо организованную работу по спасению от жуткого отравителя. Вот так и никак иначе мне думать не нужно. Сосредоточившись, я снова открыл дверь, уже в непроглядную черноту Хумгата, и шагнул в нее.