Оборотная сторона

      Я толкнул дверь и с разбегу влетел в полутемный кабинет и осторожно прикрыл за собой дверь. Сразу три девушки – леди Кайяра Ката, Олла и Базилио посмотрели на меня в упор. Конечно, за мной обычным поведением не было врываться в тот большой и заставленный книгами кабинет, что Базилио облюбовала под занятия. Я обвел взглядом всех трех девушек,       -Меня здесь не было, - заявил я, переводя дыхание от быстрого бега.       Лицо учительницы математики вытянулось от удивления, Олла же, сидевшая в дальнем кресле с книжкой, только глаза возвела к потолку. Сочтя это за разрешение, я прошмыгнул мимо них, встал за одной из полок с книгами и наложил на себя заклинание невидимости. Не то, сквозь которое меня так прекрасно находил Шурф, а другое, новенькое для меня и более надежное. Минутой спустя дверь хлопнула снова.       -Прошу прощения за то, что прерываю урок, – послышался размеренный голос Шурфа, ни на йоту не сбившийся, – но могу ли я спросить, не было ли вам видно в ближайшем временем сэра Макса.       -Его здесь не было, – тут же отозвалась Олла, судя по звуку, прикладывая все силы, чтобы не рассмеяться. Не понимаю, что именно смешного она нашла, но это дело третье.       Самое главное, чтобы меня не нашли и не поймали. Конечно, я ничего не имел против быть пойманным Шурфом, но я все-таки хотел его сам поймать. Он все-таки шагнул внутрь кабинета, и в полной тишине я услышал его шаги, легкие и осторожные. Несколько секунд мне понадобилось сообразить, что эти шаги все-таки ко мне приближаются. Приготовившись, я выждал, чтобы точно убедиться, что он идет ко мне, а не подходит, скажем, к Базилио, и за секунду до того, как меня поймают, присел на корточки, и с положения сидя метнулся в сторону и вперед. Руки Шурфа сомкнулись у меня над головой, а я, исполнив несколько кривых шагов в полуприсяди, метнулся вперед, прочь из кабинета.       -Что это такое было, – услышал я уже на самом пороге голос Базилио.       -Не обращай внимания, – успокоила ее Олла. – Всего лишь их брачные игры.       Пообещав себе потом возмутиться как следует, я со всех ног припустил по коридору. Шурф мог догнать меня в пару секунд, но он, по всей видимости растягивал острое удовольствие погоняться за мной в просторных полутемных коридорах Мохнатого Дома. Продолжая бежать, я внутренне обмирал от восторга и затапливающего адреналина. Я не думал, что мне когда-либо будет так хорошо, просто вот так играть, просто так играть в догонялки, и даже не предполагал, что таким ребяческим и глупым занятием будет заниматься со мной Шурф. Игра, ставшая сегодня плавным и очень естественным продолжением наших игр-тренировок в лектории. Вместо того, чтобы заниматься серьезным делом обучения меня выживанию и победы в драке, в какой-то момент мы просто стали гоняться друг за другом. Я попытался скрыться, спрятаться в кабинете, куда обычно не захожу, но Шурф меня выследил, зашел за мной и едва не поймал. И сейчас я снова бежал от него, едва не разрываясь от распирающего меня изнутри огромного счастья. Повернув несколько раз в запутанных коридорах, я на дином дыхании птицей взлетел по лестнице вверх, и снова припустил по коридору.       Толкнув первую попавшуюся дверь, я ринулся внутрь комнаты, не сообразив даже особо, что это за комната, и не успел сделать и пары шагов за порог, как Шурф сбил меня с ног и повалил на кровать, крепко хватая за талию. Взыв дуриной, я угрем извернулся и попытался достать хваткой, но тот не спал и увернулся от моей моей клешни, и еще увернулся от моего неумелого пинка в голень. Мы дрались не в серьез, ну то есть не до серьезных увечий, и тем более не до смерти, больше дурачились. Шурф рычал и пару раз промахнулся мимо моей головы, что заставило мое сердце замереть на секунду в приступе остро-сладкого ликования, но и сам в долгу не остался – пустил в ход зубы и ногти. Сцепленные друг с другом во всамделишной наигранной драке, мы рычали и катались по кровати, пытаясь преодолеть один другого, заранее зная, что в выигрыше останутся оба. Как два реальных опасных хищника, сцепившиеся в бутафорской драке, просто так, ради забавы.       В какой-то момент равный расклад между нами сместился и вот уже я оказался придавленный всем Шурфом к кровати – бедром он навалился на мои бедра, придерживая ступнями мои ноги в районе лодыжек, а руками крепко удерживая меня за плечи. Легкие мои горели от обжигающего кислорода, начинали болеть мелкие царапины, а мышцы подергивало от чрезмерной нагрузки. Я дернулся, и еще раз, судорожно хватая ртом воздух, и немыслимым образом извернувшись, как угорь, и потеряв при этом сапоги, рванул прочь. Вернее, попытался – Шурф изловчился поймать меня за голую лодыжку и с силой подтянул назад, снова навалился, всем телом, прижал бедрами и грудью к постели, так сильно, что я едва мог втянуть воздух.       -Мой, – зарычал он, тоном, которым меня пробрало от макушки до самых пяточек. Требовательно, непререкаемо и очень властно, как будто бы это единственное, что его волнует. Я только прохрипел что-то положительное.       Мой ответ чем-то его не устроил, потому что он чуть сместился вперед, утыкаясь затылком о кровать, и, освободив руки, нырнул под задравшуюся скабу и принялся невесомо, очень легко перебирать пальцами по моим ребрам. Не выдержав, я захохотал, высоко и заливисто, пытаясь уйти от щекочущих пальцев, увести многострадальные ребра в сторону, но под Шурфом особо-то и не попляшешь, особенно когда у него намерения меня отпускать. Я даже выгнулся в пояснице, все продолжая хохотать от невыносимой щекотки, и тогда только Шурф меня пощадил. Легкие прикосновения сменились уверенными и широкими поглаживаниями его мягких ладоней, как будто заглаживающие места, где он только что щекотал меня. Я только и глотал воздух, пытаясь отдышаться, и понимая в то же время, что Шурф гладит мои вздымающиеся бока. Ему нравится так делать, если он так делает и продолжает делать. От интенсивности ощущений я вцепился пальцами в постель, а так же от осознания того, что мне в бедро упирается его возбуждение. В какой-то момент моих ребер ему показалось мало, и он, приподнявшись на одном локте, второй рукой принялся поглаживать мой живот. Медленные движения его определенно были возбуждающими, а так же его пристальный взгляд заставили меня еще раз выгнуться, но уже навстречу его рукам и поглаживаниям. Я не знал, что во мне разжигало огонь больше, его взгляд или его его рука, но с каждой минутой я знать более не хотел, тем более когда рука его скользнула ниже, по бедру, ощутимо проведя пальцами по внутренней стороне. В этом не было особой нежности, но что-то дикое, примитивное и очень горячее. Я толкнулся вверх тазом, целенаправленно потираясь о руку Шурфа, глядя, как от этого расширяются его зрачки.       -Еще, – выдохнул я, толкаясь еще раз.       Он еще раз с нажимом провел по моему бедру, заставляя меня гортанно застонать. Он не спешил дальше, как будто проверяя свою, а заодно мою выдержку. Ну как по мне, выдержки у меня не было никакой, поэтому я рукой вцепился в отворот его лоохи и с силой притянув к себе, страстно поцеловал его в губы, горячо и грязно, с языком, просяще. Шурф отстранился, пристально всматриваясь в мое лицо, когда положил свою руку на мой член. Я ахнул и снова толкнулся вперед, изнывая от иссушающего желания. Не сомневаюсь, что каждая моя мысль была написана очень четко на моем лице, потому что не не переставал смотреть на меня, когда начал двигать рукой, дразняще-медленно, тягуче и легко. Я не знал, что на меня больше действовал, проникающий мне под кожу и в мысли взгляд или его рука на моем члене, но я кайфовал от обоих. Двигался Шурф медленно, как будто нарочно испытывал мое терпение, такой темп был мне непривычен, однако ни звуком не показал нетерпение или нежелание, за что был вознагражден более крепкой хваткой. Все продолжая на меня смотреть, он продолжил двигать рукой, сильнее, заставляя меня хватать горлом воздух, но не отводя от него взгляда. Только несколько движений понадобилось мне, чтобы с протяжным стоном кончить ему в руку. Все еще хватая ртом воздух, я ощутил на губах его нежный иссушающий поцелуй. Отстранившись, чтобы взглянуть на меня еще раз, я увидел тоненькую исчезающую ниточку слюны, соединяющую наши губы, и в наслаждении вздрогнул еще раз.       -Ты великолепен, – наклонившись ко мне, шепотом поделился он. Это признание было достаточным в своей глубинной правде, и меня еще раз окатила изнутри горячая волна. Он еще раз провел рукой по коже и неприятная липкость исчезла с кожи.       -Это я хотел сказать, – хриплым голосом заявил я.       Шурф только тонко улыбнулся и завалился на постель, увлекая меня за собой и придерживая за талию. Когда я прижался к его горячему телу, я понял, что меня до сих пор била мелкая дрожь. Несколько минут мы лежали вплотную друг к другу, и Шурф только беспрестанно гладил, то по плечу, то по всклокоченным волосам. Казалось, его вовсе не беспокоила наша растрепанная одежда или то, что моя скаба была вздернуто практически до груди.Казалось, он вовсе и намерен был меня отпускать. Это было на него не похоже, но сейчас лежать вот так вот с ним в обнимку лежать было хорошо, лучшее, что чувствовал вообще в последнее время. За исключением того, когда он смотрит на меня или трогает.       «Макс» через некоторое время возник в моей голове голос Джуффина. «Чем бы ты не занимался, бросай и дуй немедленно в Управление»       «Случилось что-то?» уточнил я, потому что с него станется позвать меня просто для партии в «крак».       «У тебя пять минут» уточнил он и замолк.       Судя по явно недовольному и напряженному лицу Шурфа, сэр Халли говорил уже с ним. Я замер на месте, не желая отвлекать его, и когда он вновь посмотрел на меня, я расслабился.       -Нам нужно в Дом У Моста, – заявил Шурф, – причем немедленно.       Следуя своему же слову, он поднялся с постели, и помог поднятья мне. Внимательно оглядев меня сверху вниз, он отдернул скабу на мне, затем лоохи и низу вверх окинул каким-то теплым заклинанием. Одежда на мне перестала напоминать пожеванную тряпку, а он тем временем призвал мой тюрбан и аккуратно подвязал на голову. Окинув меня еще раз цепким взглядом, он провел рукой возле моего лица, а потом поправил складки лоохи, закидывая один конец на плечо. На секунду он остановился, смотря на что-то на моей одежде. Я скосил глаза. Тонкими пальцами он поглаживал приколотую к скабе брошь, ту самую, с черными и красными камнями, которую он сам и приколол на мою одежду когда-то, казалось, очень давно. Не слова не говоря, он переместил ее поверх лоохи, поддерживая ее складки.       -Иди первым, – только и сказал он, легко подталкивая меня рукой. – Я отправлюсь сразу за тобой.       Я только кивнул, и в один шаг Темным Путем перенесся в Дом У Моста. На общей с Управлением Общего Порядка территорией, как обычно, было достаточно шумно и многолюдно, но я только лишь огляделся и по коридору отправился на нашу часть. В Зале Общей Работы меня ждал не только Джуффин, но еще и сэр Кофа в своем любимом кресле, леди Кекки рядом с ним, активно мне замахавший обеими руками Мелифаро и заулыбавшийся мне Нумминорих. Помахав всем желающим видеть мою рожу, я подцепил со стола кружку с камрой и устроился удобно на подоконнике, в стороне от всех. Закрытое окно послужило мне хорошей опорой под спину, и я облокотился об него, чувствуя затылком и лопатками приятный холодок. Шурф появился через минуту после меня, с каменным выражением лица и полным порядком в одежде – по нему и не скажешь, что дюжину минут назад мы были с ним очень интенсивно боролись – и сел недалеко от Мелифаро. Никто и не узнает – за исключением заинтересованно поведшего в моем направлении носом Нумминориха. От него вряд ли можно что-то скрыть, скорее всего я сплошняком пропах не только сексом, но и самим Шурфом, но я был уверен, что он не станет болтать. Не в его это характере было.       -Все собрались, просто отлично, – воодушевленно заявил Джуффин, хотя на его лице глубоко отпечаталось беспокойство. – Три дюжины минут назад со мной связался Следящий За Королевским Шагом, сэр Юниталь Форваль, с заявлением, что в Ехо будет в скором времени проведено неизвестное и крайне разрушительное волшебство.       -Но он не имеет никакого отношения к волшебству, каким бы неизвестным оно не было, – заметил сэр Кофа. – Это скорее имеет отношение к Ордену Семилистника, – он перевел взгляд на Шурфа, который так и остался безучастным. -Сэр Форваль весьма уместно считает, что это новое волшебство может навредить непосредственно Королю и его непогрешимой репутации, поэтому и счел вмешаться, вернее, стать ответственным за то, что свалил это на нас. Он так же привел описание будущей ворожбы, – он поднял одну из самопишущих табличек, лежащих перед ним, и зачитал с нее. - «Неизвестная ворожба, рождающая пожирающий и разрушающий огонь, начинающийся с одного места и разносящий смерть и разрушение вокруг себя.» Источника этой ворожбы или колдуна определить придворные прорицатели не смогли, но описание звучит достаточно узнаваемо, не правда ли, сэр Макс? – поглядел в мою сторону Чиффа.       Только раскуривший сигарету и предающийся грезам, я только издал невнятный звук в ответ на свое имя. Звук голоса Джуффина я воспринимал фоном, как бесполезное гудение телевизора на заднем фоне, с некоторым изумлением прислушиваясь к собственному телу, которое еще немного потряхивало от пережитого бега и оргазма. Так хорошо мне давно уже не было, и мне откровенно хотелось растянуться во всю свою длину, а может быть даже и поспать хорошенько после такой встряски.       «Соберись, Макс» услышал я Безмолвную Речь Шурфа, и искоса поглядел в его сторону. Он сам на меня не смотрел, но я подсознательно, шестыми или даже десятым чувством ощущал его незримую поддержку, так явственно, как будто он не сидел через половину Зала от меня, а стоял совсем рядом, касаясь плечом моего плеча.       -Поясни мне, что из этого я должен узнать, – нехотя отозвался я.       -Разве это не похоже на описание той чудовищной машинки, что использовала тобой столь защищаемая леди Нила Урила? – с откровенной издевкой в голосе спросил он. – Учти только, что мне придется дать ответ перед Королем, и раз информация об этом устройстве дошла и до него, я не стану скрывать ни это устройство, ни бывшего Младшего Магистра Ордена Водяной Вороны.       -Подожди, ты хочешь сказать, что эта дерьмоштука есть еще где-то? – вскочил на ноги Мелифаро. – Если будет то же самое, что и здесь не случилось, то нужно немедленно убрать это изуверие! - в порыве он ткнул пальцем неизвестно куда, а потом в меня.       -Сэр Юниталь Форваль заверил меня, что придворные провидцы обещали эти взрывы не раньше чем через получас, так что уважаемые, - Джуффин еще раз обвел пристальным взглядом всю нашу компанию, - нам нужно за это время не только найти эти штуки, но и точно знать, как не допустить взрывов. Я жду ваши предложения.       -Как можно найти эти штуки во всем Ехо? – поинтересовался сэр Кофа. – Город большой и скорее всего мы найдем из только по звукам взрывов. Над Домом У Моста эта штука громко взорвалась.       -Провидцы заявили, что этот огонь будет на Площади Зрелищ и Увеселений, на Сумеречном Рынке и в Приюте Безумных, – любезно пояснил сэр Халли.       -Сегодня же День Середины Года! – потрясенно ахнул Нумминорих. – С самого утра там уже множество людей!       -Тогда не будем сидеть и пить камру, – отрезал я. – Разберемся со взрывчаткой и тогда отправимся в трактир, – я докурил сигарету и испепелил окурок в пальцах.       -И как ты себе это представляешь? – поинтересовался Джуффин, разворачиваясь ко мне.       -Ты видел взрывчатку вблизи и держал ее в руках, так что ты отправляйся и ищи ее на Сумеречный Рынок, – предложил я. – Я пока пойду на Площадь Увеселений.       -А что насчет Приюта Безумных?       Я посмотрел на ученика.       -Ты сможешь найти там по запаху то, что никогда не видел? – спросил я его. -Думаю, что да, – уверенно кивнул Нумминорих. – Только расскажи, как должно пахнуть.       -Прежде всего, будет пахнуть иным Миром, тяжелым и вязким. Руками, несущими смерть и самой смертью, неотвратимой и ужасной. Будет пахнуть металлом и мокрой, вязкой землей, глиной, – сходу перечислил я. - Этот предмет сделан теми, кто умеет убивать и создан исключительно для убийств многих людей рядом, так что ты сразу сообразишь, что перед тобой, – он только уверенно кивнул.       -Я пойду с ним, – вызвался Мелифаро, – я хочу посмотреть на эту штуку.       -Тогда я подстрахую Джуффина, – поднялся с места сэр Кофа.       Шурф только поднял глаза и посмотрел, через весь Зал, на меня только. Не стоило и сомневаться, что в эту опасную авантюру он меня одного не отпустит.       -Когда найдете, не трогайте, иначе сможет взорваться прямо сейчас, – отрывисто бросил я. – Я свяжусь Безмолвной Речью, – добавил я, соскальзывая с подоконника и оставляя там пустую кружку.       -Может стоит отменить праздник и увести всех людей из опасного места? – предложил Джуффин, – как тогда, с большой волной?       -Нельзя, – отрезал я. – Эта катастрофа будет похуже взрыва, – заявил я уверенно. – Да к тому же, этого скорее всего леди Урила и добивается. Праздник должен состояться, – весомо, непререкаемо заявил я и шагнул Темным Путем прямо на Площадь Зрелищ и Увеселений.       Меня тут же накрыла широкая волна человеческой радости, широко раскатывающейся по всей Площади, обещания праздника куда более большого, чем есть сейчас, сладкого запаха еды и простой, ненавязчивый мотив мелодии чего-то бренчательного. Нельзя, ни в коем случае, нельзя поднимать панику и лишать людей этой простой и всеобщей радости, потому что это будет маленький конец света, который никак нельзя допустить. Можно все сделать по-тихому, найти, заставить перестать отсчитывать секунды до взрыва, взять в руки и унести прочь, как можно дальше отсюда, в пустыни Химиро или вовсе в другой Мир, так было бы правильно и так и будет. Мне необходимо было найти взрывчатку прямо сейчас, и как можно быстрее, пока отсчитывающие красные цифры электронного таймера не дошли до нуля. Я развернулся на носках, пытаясь в движении увидеть единственное, что что нужно сейчас найти, чтобы предотвратить катастрофу. Потянулся, так сказать, только не руками, а нечто иным, тем, из чего я состоял я весь. И я почувствовал это. Нечто внутри меня вытянулось, натянулось, словно стрелка компаса и одновременно мягко легшая на взведенную тетеву лука стрела. Ощущение было очень похожим, хотя я сам, дитя развала всего и вся, выросший в диких городских условиях, никогда ни того, ни иного в руках не держал. Очень характерное ощущение, хотя достаточно непривычное и даже неудобное слегка. Я оглянулся на следующего за мной Шурфа, только глубоко вздохнув воздуха, чтобы попытаться ему объяснить, что со мной происходит, но он только лишь кивнул, понимая все невысказанное мной, и легко, пальцами одними, толкнул в спину между лопаток. Я обрадовался и одновременно испытал невероятное облегчение тому, что не нужно объяснять ему, что со мной твориться, подбирать неуклюжие слова и гадать, поняли ли он меня.       И я отпустил себя, как будто бы отпустил тетиву этого натянутого лука, побежал наперерез людям на Площадь, по неизвестному мне самому направлению. Я будто бы был этой самой стрелой, находящей истинное счастье в мгновении своего полета до того, как пронзить цель в единственно верном направлении, я был одновременно и пускающей эту стелу луком с натянутой тетивой, и твердой рукой, сумевшей натянуть этот лук. Я был и ветром, помогающей этой стреле лететь, и мишенью с намалеванным смешным красными и белым кругом, и жирной землей под ними, и глубоким небом сверху. Каким-то образом я сумел всем собой объять всю эту Площадь, всех людей на ней, всю радость и праздность большого праздника, все ее старые и новые камни под ногами, а так же собственную память о собственной неловкости, неожиданном ливне, а после и о случившейся здесь битве и пролившейся моей крови. Но память эта меня не задевала, как я мог ожидать, я воспринимал это как случившийся факт, никак иначе - дерьмо случилось, здесь я едва не умер, но очень хорошо, что все-таки не умер - и продолжал двигаться, не сбавляя шага.       Искомое нашлось очень быстро, к нему я-то и спешил, и обнаружив округлый сверток к проводками и таймером, радостно и одновременно яростно захохотал. На мое плечо легла тяжелая рука, помогая вновь вспомнить, что я человек, а не летящая стрела, и это оказалось очень своевременно, как только могло и быть. Я оглянулся через плечо, накрывая своей рукой. Вот почему я решился на этот фокус, весьма опасный сам по себе, потому что был разновидностью медитации, особой формой боевого транса, из которого можно выйти только от влияния снаружи. Я доверял Шурфу бесконечно, и я знал, что он сможет последовать, а при надобности еще и остановить меня, если начну творить неразумное. Никому иному в такой степени я довериться не смог бы.       -Вот оно, - выдохнул я, присаживаясь на корточки. Взрывчатка обнаружилась в самом центре площади, где из-под земли к вечеру начнут бить разноцветные фонтаны. Шурф присел на корточки рядом со мной, сведя вместе колени и удерживая спину прямой - даже в такой простоватом положении он не переставал выглядеть как потомственный аристократ. Времени на таймере оставалось достаточно еще, но цифры уменьшались с каждой секундой. Пару секунд я примеривался, как половче взять эту дрянь в руки, чтобы мне эти самые руки к чертям не оторвало.       -Синий Огонь? – отрывисто предложил Шурф.       Я только покачал головой, не глядя на него.       -Я не стал бы применять любые воспламеняющие чары к предмету, который и так может взорваться. Одежда у меня защищена чарами, а я сам-нет.       -Если нельзя воспламеняющие, могут ли сработать останавливающие? – снова спросил он.       -Идея сама по себе хорошая, но сработает ли, смогу сказать только когда применим заклинание.       Не говоря больше, он наложил на руки заклинания, выглядевшие как белые полупрозрачные мерцающие перчатки, и прикоснулся пальцами двух рук одновременно к противоположным концам цилиндрической взрывчатке. Я зачарованно смотрел, как цифры сменяют друг друга, и когда он отнял руки, цифры стали меняться гораздо медленнее - примерно одна цифра за тридцать секунд.       -Теперь время внутри этого предмета идет в две дюжины раз медленнее, чем вокруг него, - пояснил Шурф, убирая руки. - Я еще наложил на него щитовые чары и прочно скрепил их, чтобы не слетели случайно.       Я издал высокий радостный вопль и рукой потянулся к застывшей во времени штуке, но в мое запястье крепко и молча вцепился Шурф. В этой его хватке ясно чувствовалось отчаяние и страх. Ему и не нужно было говорить о том, что он чувствует, страх явно плескался ядом в глубине его глаз.       -Ты же знаешь, Вершитель может спокойно носить чужую смерть в рукаве, как прирученную птицу, – с улыбкой припомнил я. Его рука продолжала удерживать мою руку. – Слушай, я знаю, как это выглядит, но со мной ничего не случиться. Я только отнесу их в то место, где они могут взорваться безопасно, и вернусь.       Еще секунду удерживая мое запястье, он будто нехотя отпустил его.       -Прошу, побереги себя, – едва слышно попросил он. Выглядел он так, будто действительно отпускает меня на верную смерть. Дело так не пойдет. Опустив руку, я чуть качнулся вбок, чтобы плечом дружески и ободряюще боднуть его плечо. Он уставился на меня в упор, больше не глядя на ненавистную взрывчатку.       -Я тебе слово даю, - я улыбнулся ему широко и тепло, - что сегодня мы с тобой еще станцуем здесь, на этой площади.       Кажется, мне удалось вывести его из этой накатывающего страха и беспомощности. Искра заинтересованности мелькнула у него в глазах, и он сам не выглядел таким напряженно-застывшим, как три последние минуты. Но все равно что-то тянущее и тоскливое осталось в нем. Ему пришлось ждать меня слишком долго, годы, если не целое десятилетие, без единой надежды на взаимность его глубинных и таких острых чувств. День за днем, скрывая ото всех что твориться у него внутри, не желая показывать и выставлять на обсуждение не только из-за правил приличия, но из внутренней потребности держать все свое при себе. Я бы так не смог, честное слово, будь я на его месте, я бы уволок себя за шкварник к себе и заставил выслушать все, что думаю и что испытываю. Умирая от страха и неуверенности, я бы преодолел бы любой смертный страх, но не смог бы так долго держать все в себе.       Удержавшись от дурацкого импульса чмокнуть его в щеку, я почти не глядя забрал взрывчатку в пригоршню и ушел Темным Путем. Я и так смутил его своим таким панибратством, так еще и едва ли не привлек к нему внимание всех на этой Площади. Он бы тогда точно мне голову открутил и был бы абсолютно прав. И я снвоа вспомнил, как мы буквально недавно дурачились – и не только дурачились – что позволило мне избавиться от дурацкого наваждения, что единого моего неправильного прикосновения Шурф может разлететься как стекло. Все еще продолжая думать о том, что случилось между нами, я очутился в полутемных коридорах места, где я был лишь однажды, и бывать больше не захотел - в Приюте Безумных. С дальнего конца коридора мне широко замахал Нумминорих, с явно написанным на лице облегчением, и я широко шагая, отправился к нему. С моего пути поспешили убраться любопытствующие лекари, которые и не знали, что их Приют Безумных готов был взорваться ко всем проклятым магистрам.       -С Мелифаро только что связался Безмолвной Речью сэр Шурф, - поспешил объяснить мой ученик, подстраиваясь под мой шаг. - Ты очень хорошо объяснил, что это за штука, и найти ее не составило мне труда. Ужасная вещь, на самом деле! - возмутился Нумминорих. - Как только возможно до этого додуматься, разом убивать столько людей!       -Полагаю, в Смутные Времена изобрели способы убивать людей и похлеще, - откликнулся я суховато. Место не располагало к веселью, да и замороженная во времени взрывчатка в пригоршне ощутимо холодила руку. Умом я понимал, что это мне чудится, но не мог отделаться от ощущения куска льда в ладони. - Если интересно станет, расспроси Шурфа. Когда я подошел к Мелифаро, Кута отстал на пару шагов, осененный и вдохновленный новой идеей. Не сомневаюсь, что он сможет упросить Шурфа поделиться воспоминаниями. Мне и самому будет интересно об этом узнать, из первых рук, как говориться. Мелифаро тем временем корпел над взрывчаткой. Лицо его было непривычно серьезным и сосредоточенным, каким редко можно его увидеть. Он держал взрывчатку так же, как и Шурф пару минут назад, и только сейчас мне пришла в голову мысль, насколько у Шурфа стальные нервы и насколько высоки его навыки владения заклинаниями. Честное слово, я даже не предавал этому значения. Может, ему сложно держаться того уровня, который я от него ожидаю? Или он действительно так сведущ в магии, и что я на его фоне не такой откровенный бездарь, коим себя привык считать? Но эти глубоко философские вопросы сейчас не так сильно важны были, как то, что сэр Дневная Греза отнял руки от бомбы и с глубоким выражением удовлетворения собой сел на задницу прямо посередине коридора.       -С ума сойти можно с этим грешным механизмом! - с чувством воскликнул он.       -Хочешь остаться здесь подольше? - предположил я, присаживаясь на корточки перед взрывчаткой и единым движением убирая ее в пригоршню. - Место же подходящее.       Мелифаро тут же вскочил на ноги, с подозрением огляделся на обилие лекарей вокруг, которые от моих слов начали заинтересованно приглядываться к нему. Оставив Мелифаро в Приюте Безумных с искренней надеждой не оставить его там навсегда я отправился к Джуффину. Только преодолев тонкую грань Темной Стороны, я понял, что оказался совсем недалеко от того места, где раньше леди Урила держала свой павильон. Джуффин обнаружился тут же, расположившись прямо на земле и с неописуемым наслаждением на лице курил трубку. Он уже не был так звеняще-встревожен, как в Зале Общей Работы, и в мыслях скорее всего уже составлял восхваливающий работу всего Тайного Сыска и лично его вклад в предотвращении большой беды. Некоторое время назад я бы возмутился его такому личному самодовольству и приписыванию чужих заслуг себе, однако сейчас я мысленно махнул рукой - пусть делает что желает, даже если это грязные политические игры. Только рот наполнился слюной при виде его трубки. Несколько минут на сигарету делу не помешают, решил я и, пробормотав несложное заклинание, взмыл на насколько сантиметров над землей и подобрал под себя ноги. Раскурил сигарету и целую долгую минуту сидели в тишине, объединенные только испусканием плотных облаков сигаретного дыма.       -Должен признать, - наконец подал он голос, - что идеи у тебя возникают весьма полезные и своевременные. Мне бы и в голову не пришло заставить застыть эту штуку во времени, а потом взорвать подальше отсюда, - в ответ я только неопределенно повел плечами. - Ты можешь быть чудовищно эффективен, особенно когда работаешь вместе с сэром Шурфом. Это может даже пугать.       -Не думал, что тебя что-то вообще может напугать, - пробормотал я. - Я принимаю твои извинения.       Вместо ответа Джуффин только глубоко затянулся и выпустил над собой облачко дыма, которое неторопливо рассеялось над нами. Его неколебимая вера в собственную правоту не могла заставить произнести это вслух, однако я смог услышать их как подтекст. И мне самому совершенно не нужно было больше как-то обижаться или даже сильно злиться на все его попытки мной манипулировать или заставить рассказать совершенно не нужное ему. Я мог попросту забыть про это, отпустить прочь от себя, оказаться лучше него и намного великодушнее, чем когда он бросил меня в самое нужно для меня время. Вот что хотел донести до меня Бес, когда зачаровывал мое курево. "Забвение, но не прощение" Мне не нужно было прощать его, только лишь больше не принимать его во внимание.       -Что будет с ее павильоном? - только лишь спросил я, докуривая сигарету.       -Забирай себе, - Чиффа широко взмахнул трубкой, подчеркивая собственное великодушие. - Там нет ничего для меня интересного. Зато может заинтересовать вас двоих.       Я только хмыкнул, оценивая, как он построил фразу. Иногда сложно понять, похвалил он или подъебал, и постоянно искать второй и даже третий смысл в его фразах могло утомлять. В отличии от Шурфа, с которым я мог быть предельно честен, так же, как и он со мной, и рядом с ним я отдыхал душой. Испепелив в пальцах окурок, я плавно опустился на землю и твердо встал на ноги.       -Спасибо за предложение, я посмотрю позже, - пообещал я и нырнул в полутемный павильон.       Желание этой милой леди уничтожить собственную недвижимость, тем более так яростно и жестоко, могло недвусмысленно намекать на то, что она отчаялась и подошла к той самой опасной черте, за которой нет возврата. Это могло значить, что она готова на все, что угодно. В понимании Младшего Магистра Ордена Водяной Вороны и доведенной до отчаяния влюбленной ведьмы это могло значить все, что угодно, вплоть до уничтожения этого Мира. У нее самой силенок-то не хватит, но она могла найти способы. Кивнув сэру Кофе, который только поднимался на ноги от лежащей на полу взрывчатки, я присел на корточки, осторожно освободил собственные руки от леденящей их взрывчатки и тут же, не желая более видеть эту дрянь, забрал обратно в пригоршню все три штуки.       Более не задерживая себя и едва поднявшись на ноги, я в три широких шага добрался до двери и открыл в бескрайние просторы Хумгата. Мне требовалось место, и подальше от Мира Стержня, где я мог разрядить эту взрывчатку безопасно для всякого живого существа. Такое место у меня уже было на примете. Прикрыв глаза и вызвав в памяти тот самый Мир из черного камня, открыл я уже их именно там. В раздробленном вокруг камне и пересыпающимся под ногами песке еще ощущая отголосок моей собственной невыносимой боли, но я сознательно не стал ею упиваться. Это уже прошло, твердо сказал я себе, ушло и более не вернется. Нет нужды и особого смысла, помимо сладостно-гнилостного акта саморазрушения, снова и снова пропускать через себя и осознавать эту боль. Даже если снова почувствую, что я один, я могу в любую секунду, как я захочу, могу прийти к Шурфу, и он не прогонит меня, не скривит презрительно губы, а примет меня всем, кем я есть и какую бы глупость не совершил, поможет советом и действием.       Одни вещи уходят, а другие приходят, и с этой глубоко философской мыслью и некой гордостью за себя самого я наклонился и избавил свою руку от необходимости держать в пригоршне столь большое количество разрушительной силы. Только избавившись от столь мерзкого груза, я смог увидеть, что продолговатые бруски взрывчатки окутывает полупрозрачное сияние различной интенсивности. Почесав в затылке, я вспомнил - не из этой жизни, как будто эхо, говорящее за моей спиной моим же незнакомым голосом - что этой наложение двух различных по силе резонансов, которые могут и приведут к дестабилизации установленных систем. Из всего этого я только понял, что сейчас рванет, и припустил быстрым шагом, переходящим в позорное бегство, подальше. Не доверяя расстоянию, я сжал кулак, мысленно закутываясь в непробиваемый щит.       Все-таки рвануло, большим огненным взрывом, когда я был уже на расстоянии примерно в полкилометра. Бурлящее облако из яркого огня, дыма, мелкого черного песка и черных же камней поднялось в воздух, и под закономерным действием взрыва, разлетелось во все стороны. Я только неторопливо курил сигарету, смотря на все это буйство с приличного расстояния. Мелкие камешки до меня долетали, но щит предусмотрительно я не убирал, заботясь о собственной безопасности, но слишком был занят любованием открывшейся передо мной картины, чем самопорицанием. Взрыв выдрал из монолитного камня огромные валуны, которые поднялись в воздух, высоко вверх, да там и застыли, удерживаемые в обретенном равновесии. Взрыв оставил после себя огромный кратер, в который постепенно опадали остальные отколовшиеся камни, которые не смогли удержаться в воздухе, с ужасным грохотом и раскалываясь на отдельные пластины и продолговатые бруски. Видимо, у этого места был свой магический фон, но не атмосфера, потому что сожженный взрывом воздух или что тут вместо него беспрепятственно уходил в космос, не задерживаясь здесь, да и холодные звезды в черном бесконечном небе были всегда видны ясно и четко. Это тоже было красиво, в своей смертельной тишине и холоде, немного неправильно, что подсознательно заставляло меня рычать, как животное, со вздыбленной в ужасе и ярости холке, как последний вздох умирающего человека, но все в своем роде прекрасно. Докурив сигарету, я избавился от окурка, и бросив последний взгляд на расстилающийся передо мной пейзаж, отправился обратно, в противовес увиденному вспомнив про радостную, пеструю и оживленную атмосферу, царящую на Площади Зрелищ и Увеселений.       Кто-то толкнул меня в спину и тут же извинились. Обернувшись на месте и никого не увидев, потому что я увидел множество людей, в толпе празднующих людей, а над площадью уверенно наливались поздние летние сумерки, и разгорались фонари. Заново наложив на рожу заклятие, которое смыло в Хумгате, я попытался прислушаться и оглядеться. Но делать особо пристально не нужно было - даже сквозь весь этот гомон толпы и множества заклинаний и чар в нем я ощутил знакомый отзвук магической силы и ринулся навстречу нему. Я бежал точно так же, как бежал через всю Площадь немногим ранее, ведомый необходимостью найти взрывчатку, но сейчас меня вело собственное сердце, вело прямо к Шурфу, и, надо признать, сейчас это притяжение было гораздо сильнее, и следовать ему казалось таким простым и естественным. Как будто для меня самым правильным было идти к Шурфу, как будто всю свою короткую жизнь точно так же следовал к нему. Как будто каждый мой шаг, который я сделал начиная с нежного возраста, когда я только научился ходить и принимать самостоятельные решения, был только еще одним шагом к нему. Мне понадобилось так много времени для этого, когда я даже не думал, что такой, как он, человек существует, я только лишь слушался собственного инстинкта и тоскливого зова сердца неведомо куда. Мы родились в разных Мирах, и как удачно для меня, что силой я обладаю достаточной, чтобы границу этих Миров пересечь.       Шурф точно так же спешил мне навстречу, я уже различал его среди других людей, широким спешным шагом идущего мне навстречу. Он точно так же почуял меня, и точно так же пошел мне навстречу. Сближаясь, никто из нас даже и не подумал сбавить шага, и я вовремя развернулся одним плечом вперед, чтобы не сбить его. За короткую секунду, что мы поравнялись, Шурф смерил меня цепким, пристальным тяжелым взглядом, визуально удостоверяясь, что руки и ноги мои на месте, глупая голова сверху, как и положено, а я сам одним куском нахожусь здесь. От потока воздуха взметнулись наши лоохи, кипенно-белое и незамысловато-черное, и едва мы разминулись, в последний момент прежде чем мы разошлись, я успел схватить его за запястье. Тут же он так сильно ухватился за меня, и так, сцепленных руками, нас закружило по инерции вокруг нашей же оси. Кто-то закричал, восторженно и высоко, и только секунду спустя понял, что это мой восторженный крик был. Под ноками забурлило, за несколько секунд до высоких мощных струй воды выше головы, и мы отпустили друг друга, позволяя силе инерции вышвырнуть нас обоих за пределы поднимающегося, бьющего в небо фонтана, струи которого были подсвечены всеми цветами радуги. Сквозь эти струи я видел смазанное лицо Шурфа, измененное, с наложенными до неузнаваемости чарами, но я точно знал, что это он, я ощущал его магию и сердцем чуял, что это он, так что даже не стал ждать, пока фонтан снова опадет, и снова ринулся ему навстречу, прямо в бьющие из-под земли струи. Не вымок в ту же секунду только благодаря наспех наложенному защитному заклинанию, и встретился с Шурфом точно в центе фонтана - он действовал точно так же, как я. Схватив для надежности мои обе руки в неразрывной хватке, он сам закружил меня, под взмывающими и опадающими струями фонтана.       Это было как в том давнем сне, когда я сам пытался танцевать с ним в том уже забытом огромном бальном зале, только с той разницей, что сейчас все было наяву. Мы кружили друг вокруг друга, и одновременно описывали круги в самом фонтане. Я повизгивал от полноты захлестнувших меня чувств, от переполнявшего меня счастья, такого мощного, что я мог взлететь над землей безо всяких заклинаний, и хватал ртом воздух напополам с пресной водой фонтана. Шурф щурился только и губы его растягивались в улыбке, всей своей кожей я ощущал его взгляд, как будто он не в силах смотреть на иное прочее, и как будто сам горел изнутри. Я и не заметил, как в один момент оказался в его объятиях, как он прижал меня к себе, поближе, так сказать, к его сердцу и чтобы удобнее было держать меня, при этом продолжая двигаться по кругу внутри бьющего вверх фонтана с разноцветными сияющими струями. От неописуемого восторга, охватившего меня тогда, я был полностью солидарен с этим фонтаном, слишком много восторга во мне было, чтобы не разорваться вот так же в разные стороны. В какой-то момент ему, по всей видимости, надоело, что на нас глазеют, даже сквозь смазывающие наши фигуры струи фонтана, потому что он в один шаг решительно утащил нас Темным Путем.       Голова моя еще кружилась, когда я сделал по инерции еще несколько шагов, раскручивая наши сцепленные объятия на крыше Мохнатого Дома. Но Шурф оказался настойчивее всех законов природы, остановил и прижал меня крепко к своей груди, так, что я мог сквозь кожу и сквозь одежу почувствовать его сильное и хаотичное сердцебиение. Это значило, что мы оба вместе и все еще живы, и только один этот простой факт был прекраснее, чем красота мертвого мира или полная Площадь живых и веселящихся людей. Я несколько раз глубоко вздохнул, пока голова не перестала кружиться.       -Хочешь вина? - выдохнул он у моего самого уха. - Я припас несколько бутылок для нас двоих на сегодняшний праздник, - он немного помедлил. - Если ты хочешь праздновать.       -Если только ты меня поцелуешь, - выдохнул я. Ничего насчет праздника не имел против, однако Шурф тут же прильнул к моим губам в глубокий, сладкий и, как будто в противовес его бешеному сердцебиению, успокаивающий поцелуй.       Он потянул меня за собой к дивану, и устроившись на нем, усадил меня рядом. Я тут же развернулся к нему боком, подогнув под себя одну ногу, и продолжил наш поцелуй. Только через некоторое время мы отвлеклись друг от друга, и, не сговариваясь, потянулись к столу. Он выгрузил из пригоршни несколько старых закупоренных даже на вид бутылок, а я вытащил из-под стола и из Щели Между Мирами большую тарелку с мясной и сырной нарезкой. Содержимое блюда как любителя готовить могло весьма заинтересовать Шурфа, но он едва соизволил обратить на него внимание. Откупорив прикосновением ногтя к пробке одну из бутылок, он сделал несколько глотков и снова потянулся ко мне. Вкус его губ при этом пробрел терпкую горечь неизвестного мне вина, и, когда мы отстранились друг от друга чтобы вдохнуть воздуха, я сам потянулся к этой бутылке. И без вина я ощущал себя немного пьяным, от близкого присутствия Шурфа, от его глубоких и сладких поцелуев. Случившееся сегодня оказалось слишком неожиданным, слишком опасным для нас и для столицы, и мог честно признаться, мне необходимо было успокоиться, и Шурф с его глубокими затягивающими поцелуями дарили мне гораздо больше покоя, чем второпях выкуренная сигарета. Придерживая бутылку, он из своих рук дал мне сделать пару глотков, прежде чем убрать бутылку и снова меня поцеловать.       Эти поцелуи имели совершенно особенный вкус. Помимо вина, в них ощущалась затягивающая глубина, успокоение и наслаждение, в них не было разжигающего ожидания продолжения, они были самоценных самих по себе. Даже и представить себе не мог раньше, что можно просто так целоваться, перемежая глотки чужого дыхания глотками терпкого вина. Но Шурф и здесь меня удивил, показав мне еще одну сторону этого. Что его присутствие и прикосновение, такое чувственное и интимное, предназначенное мне одному, так же может успокаивать и облегчать, примирять с действительностью и обретать твердую почву под ногами. Это оказалось именно то, что мне не хватало в самом начале, когда эта почва взмывала у меня над головой и пугала до чертиков и заиканий? Можно ли скучать и желать солнца тогда, когда в жизни не видел его и не ведаешь о его существовании, только лишь предполагать, что такое возможно, глядя на тусклый свет лампочки под потолком? Может ли сердце стремиться к тому, скучать бесплотно по тому, чего никогда не знало? Теперь я знал, что и такое возможно, и голова шла кругом от такого открытия в самом лучшем его смысле. В этот вечер мы сидели на крыше в объятиях друг друга еще долго, небольшую бесконечность времени, разделенную только между нами, нашими губами и ощущением близкого присутствия тепла чужого тела.       Через пару дней чужой Зов настиг меня неожиданно и в самом неподходящем для этого месте – вряд ли можно было придумать более неподходящего для светского разговора место, чем помещение с бассейнами. Тем более, когда я, совершив все положенные процедуры омовения, решил придирчиво изучить ростовое зеркало, а именно отражение в нем. Отражение не спешило радовать, в нем я был достаточно худой и нескладный, слишком сутулый и со слишком длинными волосами. Всю свою жизнь я как-то не озадачивался собственной внешностью, есть и есть, но сейчас все-таки крутился возле зеркала, неизвестно чего добиваясь, будто от таких гляделок я могу стать привлекательнее, что ли. Рожа могла бы быть получше, симпатичнее на мой вкус, но это была моя рожа и нужно было относиться к ней чуточку снисходительней. Хорошая рожа, в самом деле.       «Сэр Макс» раздался в моей голове голос, который я не узнал сразу. «Доброго тебе дня. Удобно ли сейчас разговаривать?»       «Нет, не очень удобно. Возможно ли отложить разговор на две дюжины минут?» отреагировал я сразу же. Разговаривать с кем-либо, находясь обнаженным и внимательно разглядывающим себя в зеркале, мне показалось более смущающим, как будто бы меня застали в живую за разглядыванием себя в зеркале. Голос в голове утих, а я еще две минуты простоял перед зеркалом, решая важную дилемму – делать что-то с головой или нет. Не в смысле что внутри надо что-то менять, судя по всему, это бесполезно, а в смысле нужно ли мне делать что-то с волосами. Они отросли достаточно длинными, неровными и достаточно неудобными. Обычно я стриг их под самый корень и больше не думал, но сейчас имело смысл спросить об этом Шурфа. У него могут быть более дельные мысли на этот счет. Еще раз подергав себя за длинные пряди, я завязал их в низкий хвост и все-таки оделся, как подобает, в длинную скабу и такое же длинное лоохи, напрочь пренебрегнув тюрбаном.       Поднявшись в гостиную, я удобно расположился на диване, обеспечив себя кружкой крепкого кофе, большими сладким пирожным и раскурив сигарету, тем самым приготовившись к разговору с незнакомцем. По одной короткой фразе я не узнал его, однако мы наверняка встречались и были знакомы в достаточной степени, чтобы он смог позвать меня Безмолвной Речью.       «Сэр Макс» снова позвали меня ровно через оговоренное время. «Теперь ты готов к разговору?»       «Да, вполне, уважаемый» бодро отозвался я. «Чем могу быть полезен?»       «Прошу прощения за то, что отвлекаю тебя от несомненно важных дел. И приношу извинения за то, что будучи мало знакомым, так неожиданно и бесцеремонно вторгаюсь в твое личное пространство.»       Даже несмотря на кофе и сигарету, я непроизвольно поморщился. Подобный стиль речи характерен для придворного круга людей, которые любят так плести пространное и многогранное кружево слов, на мой предвзятый вкус, излишнее. А еще мне удалось вспомнить, кому именно принадлежал этот спокойный, вежливый и немного размеренный голос.       «Сэр Юниталь Форваль» проговорил я с неким удовольствием от того, что смог вспомнить его имя. «Могу ли я узнать, все ли в порядке с Королем?»       Другой причины, почему товарищ Некомпетентность, занимающейся внутренней безопасностью дворца, мог со мной связаться. Мне сразу вспомнилось, как он некрасиво отчитывался Королю, что ничего не мог сделать с возникшей тогда проблемой.       «С Королем, так же как и с двором, все спокойно» поспешил он отозваться. «Моя просьба носит куда более личный характер, которая, вне всяких сомнений, будет так же полезна тебе.»       Звучало более чем заманчиво, тем более потому, что я мало знал его, как персону куда хуже, чем специалиста на своем посту, и даже не имел представления, чего он мог предложить мне интересного. Возможно, он мог знать меня лучше, чем я его, и у него действительно могло быть что-то полезное. В любом случае, я заинтересовался.       «Я внимательно слушаю»       «Мне хотелось бы увидеть тебя лично, чтобы сделать это предложение. Мы можем встретиться в таверне «Герб Ирраши»?»       Я немо удивился и приправил свое удивление глубокой затяжкой сигареты. Хотя здесь все места общественного питания и назывались тавернами, то это место, насколько я слышал, больше походило на дорогой высококлассный ресторан. Не всякий мог позволить себе отужинать там, и не всякого пускали внутрь. Я не сомневался, что меня впустят, но только если я приду туда со своим собственным лицом.       «Я прибуду туда в скором времени» откликнулся я.       «Буду тогда ждать тебя там» согласился сэр Форваль и исчез из моего сознания.       Несколько минут я потратил на то, чтобы допить кофе и прикончить пирожное, к которому едва прикоснулся за время разговора. Собственная рожа и дорогое заведение предполагали приличную одежду, что в моем понимании означало дорогую. Несмотря на то, что не так давно я обновил собственный гардероб, я не мог с ходу сказать, есть ли там что-то приличное. Пришлось идти и смотреть. Поднимаясь по лестнице, я на секунду заглянул на этаж, где располагался лекторий. Оттуда доносился характерный шум ломаемого и грохот падений, подумал и благоразумно не стал заглядывать. Скорее всего, там Нумминорих показывал девочкам то, чему научился в многочисленных учебных заведениях, то есть совать нос туда мне тем более не надо. Еще получу по этому носу или, чего еще хуже, увлекусь и останусь, забыв про милого юношу Юниталя. Поэтому я добрался до своей спальни и зарылся в сложенные комплекты одежды. С такими готовыми комплектами было намного проще выбирать себе одежду, и, судя по сомнительным шуточкам Мелифаро, выглядел со стороны лучше, чем раньше. Один из таких комплектов привлек свое внимание. Темно-фиолетовый, приятного глубокого цвета, и золотые узоры оттеняли этот чистый цвет. Повинуясь импульсу, я достал эту одежду и за несколько минут переоделся и заглянул в зеркало. Первое впечатление оказалось ошибочным – на мне эта одежда смотрелась более чем дорого, это сочетание темного фиолетового цвета в сочетании с золотым узором, как будто омывающим мою фигуру, могла претендовать даже по-королевски. То есть мне под стать. Рассматривая себя в зеркале и приглаживая складки, я неожиданно подумал, что в таком виде можно встретиться с Шурфом. Ну, то есть как на свидании, и на самом деле это мысль казалась мне дельной.       Не прекращая думать об этом, я подколол лоохи простой булавкой и поспешил вниз. По привычке перед выходом я уже хотел натянуть чужую рожу, но вовремя опомнился и вышел из Мохнатого Дома. Широким шагом добравшись до амобилера, я сел на место возницы и поехал в таверну. К этим устройствам я приноровился так же хорошо, как в свое время к бензиновым машинам, так же я привычно разогнался и расслабился. Мне бы больше по душе было бы видеть рядом с собой Шурфа в таких обстоятельствах, в дорогой таверне, с настоящими лицами и в красивой одежде. Да и в любых обстоятельствах, если на то пошло. Бросив амобилер чуть в стороне от входа, я вышел из него и широким шагом направился ко входу, где мне навстречу шагнул человек, которого при должном наличии фантазии я мог назвать метродотелем. Он уже хотел остановить меня, но когда я приблизился, разглядел мое лицо и поспешил поклониться.       -Сэр Макс, – с должным почтением в голосе проговорил он. – Чрезвычайно рад, что ты заглянул в нашу таверну. Тебя уже ждут.       Я только кивнул и прошел внутрь. Внутреннее убранство трактира поражало воображение. Я не привык как-то посещать настолько престижные заведения, ограничиваясь трактирами всевозможных вариантов, а прежде всего этого – столовыми не самого презентабельного вида. Но сейчас зрелище передо мной превосходило все мои возможные представления. Помещение ресторана было обширным, с высокими потолками и хорошо освещенным белым светом. Я не представлял даже, что за колдовство заставляло светиться весь потолок неярким белым светом, не оставляя даже теней, да к тому же над каждым столом свисала гроздь шаров, которы так же отливали белым ровным светом. К тому же, как будто мало было белого света с потолка, белым были пол и длинные скатерти, которые свисали до пола с каждого стола. Все это выглядело действительно дорого и вычурно, слишком непривычно для меня. И все эти люди, обедающие здесь, наверняка каждый из них знает меня в лицо и знает, кто я, следит за каждым моим движением, зная о слухах, витающие вокруг моей персоны. Не слишком приятное ощущение, но я только стиснул зубы и направился дальше.       Меня в самом деле уже ждали. За одним из широких столов, стоящим у стены, сидел парень, который при моем появлении поднялся с места и изобразил глубокий поклон, даже несмотря на то, что я весьма ощутимо поморщился. Прежде всего потому, что не слишком любил эти церемонности с моей собственной персоной, даже несмотря на то, кем я здесь являлся, и только потом тем, что увидел перед собой. Несмотря на то, что с сэром Юниталем Форваль я встречался не в первый раз, мои впечатления о нем остались гораздо более положительными, чем я имел счастье лицезреть прямо сейчас. Я запомнил этого человека как среднего роста парня с миловидным лицом, который не желает заниматься своими прямыми обязанностями то ли в силу собственного скудоумия, то ли силу недостаточности ума изначально. Сейчас же я видел перед собой достаточно слабого мага, чью магию я едва ли мог ощутить, с каким-то мерзостным ощущением скользости этой самой магии. Ко всему прочему, вблизи его лицо оказалось начинающим жиреть, с пухлыми щеками зажравшегося хомяка и неприятными брылями, свисающими возле носа и рта. Поднявшись при моем появлении с места, он с истинным подобострастием поклонился мне, как будто своему королю. Пока он меня не видел, я позволил своему лицу выразить все, что я думал по этому поводу. Когда Юниталь выпрямился, я уже привел лицо в порядок и выглядел спокойно-доброжелательным.       -Вижу тебя как наяву, сэр Макс, – изящным и выверенным церемониальным жестом он прикрыл глаза. Я отзеркалил его жест, но не таким изящным жестом, а просто и незамысловато прикрыв всей ладонью глаза, и уселся на стул напротив него. Хотел по привычке развалиться, но вовремя собрался и подобрал под себя ноги, не собираясь находиться к этому человеку ближе необходимого. Сэр Юниталь Форваль чуть замешкался, застигнутый врасплох моей непочтительностью, но быстро взял себя в руки и сел вслед за мной на свое место. Тут же к нам подскочил мальчишка, выполняющий здесь роль официанта.       -Чего желают уважаемые? – протараторил он.       Безопасник заказал себе бутылку вина, а я лишь отрицательно покачал головой. Оставаться здесь более положенного для короткого разговора времени мне здесь не хотелось. Слишком людное место, слишком дорогое место, которое всем своим великолепием и даже излишней помпезностью несколько меня нервировало. Слишком давно я не показывался на улице с собственным лицом и тем более в такой дорогой и красивой одежде. Положение обязывает, да.       -Сэр Макс, позволь выразить свое восхищение тобой и всем тем, что ты успели совершить на посту Ночного Лица Почтейшего Начальника Тайного Сыска, – признался он, а я всего лишь посмотрел на него с интересом. Много чего я совершил, и не всеми из них я могу гордится. – Я читал хроники, и я слышал множество слухов, которые о тебе ходят. Признать, не все из них звучат достоверно.       -Я тоже слышал много слухов о себе, и некоторые из них достаточно дико звучат, – согласился я.       -Что насчет того, что ты умеешь управлять толпами мертвецов? – оживился парень.       -Это правда, – легко признался я. – Было такое.       -А что насчет того, что тебя убивали несколько раз, но каждый раз смерти ты оказался не по зубам?       -Не самые приятные воспоминания, но это так, – поморщился я.       -А что насчет твоих многочисленных романов? – в порыве любознательности Юниталь даже наклонился ко мне. Нет, даже не любознательности, когда от него так яро веет острой алчностью. – Леди Меламори Блимм, сэр Трикки Лай, благословенный Гуриг?       От ответа меня спас мальчишка, выбравший этот момент, чтобы поднести бутылку светлого вина, графин с камрой и две пузатые кружки. Поставил перед нами, поклонился и отошел прочь. Юниталь налил себе полную кружку, а я даже не шевельнулся. Этот разговор, это его неприятное вожделение в глазах, на дне зрачков и в ощущении его силы, все это с каждой минутой казались мне все более мерзкими. Отталкивающим и слишком грубым для меня. И последний вопрос, на который я даже не подумал отвечать. Разве здесь такое не принято, оставлять личные, сердечные проблемы только тем, кого это касалось непосредственно? Сколько я был бесчувственным чурбаном, но даже для меня такой вопрос казался несколько смущающим.       -Чем обязан такому вниманию к собственной персоне? – поинтересовался я.       Парню хватило ума не переспрашивать и покраснеть некрасивым, бледным и неровным румянцем на щеках.       -У меня есть предложение, которое будет несомненно выгодно для нас обоих, – проговорил он убедительно, несмотря на собственное смущение. Лицемерие и обман, это для него было привычно. – Как придворная персона, я могу качественным образом улучшить твою жизнь.       -И что же ты включаешь в понятие «улучшение жизни»? – подобрался я.       -Я могу устроить тебя на выгодную должность при дворе. Несложная и приятная работа, большое денежное обеспечение. Ты сможешь купить себе приличный дом на Левобережье и завести широкий штат слуг. Делать все, что ты хочешь делать, ездить в любые места и есть самую изысканную пищу, – предложил он. – Все, что ты захочешь, Вершитель.       -А тебе какая выгода со всего этого? – только ради интереса поинтересовался я.       Все, что он предлагал мне сейчас и с самым серьезным выражением лица, я мог получить только лишь по щелчку пальцев. Дом на Левобережье? Меня полностью устраивает Мохнатый Дом. Деньги? Я перестал их считать в скором времени после прибытия сюда, и только предполагал сейчас, что их много. Изысканная еда? Спорю на все, что угодно, он никогда не пробовал пиццы или шашлыка. Непыльная работа? Можно подумать, сейчас я сильно напрягаюсь. Понятие «тяжелая работа» ушло в лета вместе с моими подъемами с рассветом.       -В благодарность за предоставляемые мной блага я могу ожидать, что ты будешь делиться со мной своей силой, – осторожно заявил сэр Юниталь Форваль, и лицо его как-то неуловимо приобрело тяжелое высокомерное выражение скупца при выгодной сделке. – И я даже позволю делить со мной постель.       В первую секунду я даже не понял особо, что этот парень именно от меня хочет. То есть, он хочет мне предложить то, что у меня уже есть, в обмен на то, чтобы я давал ему силы и даже, он подчеркнул это, он позволит заниматься с ним сексом? Либо парень слишком сильно поверил в себя, либо ему нужна серьезная поддержка, чтобы удержаться на своем месте, либо... на этом моменте у меня отказывала фантазия.       -Я бы поверил тебе больше, если бы ты заявил, что у тебя внезапно вспыхнули ко мне чувства, – заявил я, прикуривая сигарету.       -Полагаю, простым проявлением чувств тебя не пронять, – завил он, как будто не поняв меня. – И эту дурную привычку тебе нужно бросить, когда ты будешь со мной сотрудничать.       Первое все-таки, решил я, замерев на месте, потому что никто прежде не смел укорять меня за эту привычку.       -Я не говорил, что согласен с твоими условиями, – я принципиально не стал гасить сигарету и даже вынимать ее изо рта. – И есть одна маленькая особенность, о который ты не дал себе труда вспомнить. Сам же назвал меня Вершителем. Как ты думаешь, необходима ли мне помощь такого человека, как ты, чтобы получить то, что я желаю?       -Но я же при дворе состою, – попытался уцепиться он за единственный свой аргумент.       -Для меня вовсе не имеет это значение, – парировал я, в свое время сознательно отказавшийся от любого даже намека на возложенную на меня реальную власть. – И ты слышал множество слухов обо мне, некоторые из них даже правдивы, но ты даже не потрудился узнать меня самого, что мне нужно и к чему стремлюсь, – помимо воли, я вспомнил про Шурфа, которому случалось неоднократно предугадывать мои желания и потребности. Возражать теперь сэр Форваль даже и не пытался. – Или то, кем я являюсь.       Я поднял на него взгляд, тяжелый, подавляющий, удушающий взгляд несоизмеримой бездны, каким я только однажды смотрел на Чиффу. Кажется, у меня уже получалось сознательно пугать людей до полусмерти, и не сказать, чтобы я этим гордился. Юниталь вскочил на ноги, звучно двинув ножками стула по полу, что заставило половину примерно всех находящихся в зале посмотреть в нашем направлении. Меня обдало с ног до головы чужим липким страхом, как будто потоком смешанного с дерьмом воды, но парень не позволил своему страху взять над собой верх, завыть и начать раздирать на себе кожу, как ему очень так хотелось. Он только со всей возможной скоростью направился на выход. Здравое решение, как по мне, и очень своевременное. В двери таверны широким шагом вошел Шурф. Я сидел к нему спиной, но мне не нужно было видеть его, чтобы осознавать его присутствие. И осознавать его было приятно, куда приятнее, чем терпеть подобострастный взгляд безопасника. Он меня тоже углядел очень быстро, потому что уже через минуту уселся за стол, смерил меня тяжелым пристальным взглядом, а потом перевел фокус внимания на мальчишку-официанта, подзывая его к себе. Раньше, зная Шурфа меньше, чем сейчас, я мог такого его взгляда испугаться даже или просто почувствовать себя некомфортно, но сейчас я знал, что его внимание, его взгляд означает его заинтересованность во мне. Поэтому я только прикрыл глаза, слушая, как он заказывает ужин на нас двоих, даже не пытаясь выяснить, что я хочу, и раскурил новую сигарету. Подобного рода глубинное понимание могло возникнуть только из глубокого доверия, рожденного долгим, исчисляемыми десятилетиями знакомства и крепкой дружбы. И я в самом деле не знал, чего хорошего здесь подавали, так что я доверился в плане заказа Шурфу. И каждый из нас понял это только едва встретившись глазами.       Открытое вино унесли, и принесли другое. Шурф теперь смотрел на меня не отрываясь, как я курю и как выдыхаю сигаретный дым. Я смотрел на него, слегка прищурив глаза и выдыхая в сторону дым. Шурф был красив, судя по исключительно моему предвзятому мнению, и учитывая, что он сам себя считает вполне обычным, придавало этому тайному знанию особую пикантность. Но кроме этого, мне просто было приятно с ним находиться, и это остро ощущалось теперь, в сравнению с другим человеком. Мне интересно мне с ним даже просто сидеть рядом и молчать.       -Что ты сделал, что сэр Юниталь Форваль так быстро убежал? – неожиданно спросил Шурф. – Я даже не успел с ним поздороваться.       Мне удалось сдержать улыбку. Зная его достаточно хорошо, можно было предположить, что такая поспешность лишний раз спасла жизнь этому неудачнику.       -Я всего лишь показал ему, с кем ему придется иметь дело, если бы я согласился на его предложение, – заявил я.       -А что именно он от тебя хотел?       В последний раз глубоко затянувшись, я без сожалений испепелил окурок в пальцах. Даже просто находиться рядом с ним позволило мне по-настоящему расслабиться и откинуться на спинку стула.       -Он хотел предложить мне роскошную безбедную жизнь в обмен на мою магию и на меня самого, – прямо заявил я, смотря прямо на Шурфа. Лицо его осталось безучастным, однако я успел заметить, как взгляд его метнулся вслед давно ушедшему безопаснику. – Не стоит его убивать, я и так считаю, что больше не появиться при дворе.       -Очень жаль, – выдавил Шурф, и это было в равней степени его отношение к тому, что его должность освободиться и к тому, что он не сможет добраться до шеи сэра Форваля.       Мое присутствие вместе с Юниталем не стало для него сюрпризом, ему, вероятнее всего, ему уже поведали провидцы Ордена о том, что наш разговор состоится. Или одна весьма одаренная провидица, моя собственная ученица Олла. По каким-то причинам она видит пользу в наших отношениях, что так о них заботится.       Принесли еду, и одно большое блюдо с запеченным мясом поставили между нами. Как только мальчишка, принесший еду, отошел прочь, Шурф легким движением ладони отгородил нас обоих и некоторое пространство вокруг нас чарами приватности и тишины. Теперь со стороны нас могут только увидеть, но никак не подслушать, что мы говорим. Некоторое время мы ели молча, насыщая самый глубокий голод. В традициях этого Мира вполне допускалось ломать руками еду на куски, особенно хлеб и мясо, что и делал сидящий передо мной Шурф. Сделав надрез ножом, он ухватился за кость пальцами и вывернул вместе с ней приличный шмат мяса, сочащийся соком и дымящийся, и стал откусывать зубами прямо от этого куска. Я же предпочел использовать для этих целей нож и предпочел мякоть без костей. Впрочем, большое достижение, что я мимо тарелки не промахивался – в какой-то момент вид его пальцев, обильно испачканных мясным соком и жиром почему-то вызвали у меня совершенно иное понимания слова «голод». Не того смысла, что должно быть чем перед полупустым блюбом с жаренным и очень аппетитно пахнущим мясом.       -Есть вещи, которые для меня понятны и закономерны, – начал Шурф, продолжая есть. – Есть вещи, которые я могу усвоить и понять, если приложу усилия и затрачу время на их обдумывание. Но есть нечто, что я не могу понять, сколько бы сил к этому не приложил бы. Такое положение дел несколько тревожит и беспокоит меня, – поделился он, и я согласно закивал. Такое дело мне было знакомо. Давно ли я сам сходил с ума из-за происходящих со мной и вокруг меня вещей, в те давние дни, когда только ступил на этот бесконечный путь, и не мог найти им внятного объяснения. – Могу ли я надеется, что ты поможешь мне с этим разобраться?       Голос его хотя и звучал ровно, сам вид просьбы, сам факт того, что он просил меня о помощи, выдавало его уязвимость и нерешительность передо мной. Так это отличалось от его привычной неколебимости и спокойного равнодушия, что я привык наблюдать за ним, что даже несколько умилился.       -Начни с самого начала, что именно тебя беспокоит, тогда мы вместе сможем разобраться, – предложил я. Опыта лечения чужих душевных травм у меня явно было маловато, да и работать психологом мне не приходилось, однако я мог подать годную идею и помочь разобраться. Раньше это работало, и не было никаких причин, чтобы не помогло сейчас.       -Прежде всего я понимаю, что ты, как существо другой природы, тем более выросшего в ином, чем у меня окружении, имеешь совершенно иную логику, которую моим умом, как могу подозревать, до самого конца не постичь, - я только широко ухмыльнулся на такую вывернутую формулировку понятия «дурак», с которым я по большей части был полностью согласен. – Я знаю тебя уже много лет, но ты до сих пор продолжаешь меня удивлять и показывать нечто новое, чего я совершенно от тебя не ожидал. И я привязан к тебе, связан с тобой накрепко, как никто иной не может быть связан.       Поджав губы, он поглядел на еду, на почти пустую тарелку с горкой обчищенных и разгрызанных костей. Легким взмахом руки очистив ее, он положил себе большой кусок овощного пирога. Зачарованный звуком его голоса, я неосознанно себе тоже его положил. Лицо его было сосредоточенным и спокойным, но сквозь это поверхностное спокойствие можно было увидеть бушующий на большой глубине шторм.       -И я полностью понимаю, что по моим собственным убеждениям и неукоснительным соблюдением правил приличия или просто по роковому стечению обстоятельств я причинил тебе достаточно много душевной боли, – он опустил взгляд. – И будь бы я на твоем месте я бы держался от себя как можно дальше, просто чтобы больше не испытывать такой боли, чтобы даже возможности не было больше меня ранить. И я бы принял, если бы так и поступил, – он снова поднял на меня взгляд. – Но ты, вопреки всяким моим ожиданиям, продолжаешь стремиться к моему обществу, позволяешь приходить к тебе и оставаться с тобой во сне, позволяешь учить и учишь сам. Это выходит за пределы моего понимания, и я принимаю это как факт, в обход всякой логики.       -Не всегда и не все можно объяснить логикой, – тут же возразил я, проглотив кусок пирога. – Я же воспринимаю эту штуку как нечто красивое и правильное, что даже пользоваться, трогать лишний не хочется, - Шурф на такое заявление только несколько удивленно моргнул. – Я же руководствуюсь по большей части совестью и разумом, и собственными чувствами, конечно же. Так вот, я рядом с тобой только потому, что я сам так хочу. Прими это за основное и не подлежащее изменению правило. Прими за основу то, что ты мне нравишься и мне приятно проводить с тобой время. Так что, зная эти простые правила, для тебя не составит труда понять остальные мои мотивы, – твердо заявил я. – К тому же, я уже успел узнать тебя в достаточной мере, чтобы утверждать, что ты не станешь причинять мне боль нарочно.       -Ты слишком хорошего мнения обо мне, - констатировал Шурф, - и тебя никак не переубедить. А если у меня есть другие вопросы? Могу ли я их задать? - Я только лишь кивнул. - Даже если они будут тебе не приятны?       -Две минуты неловкости я в состоянии пережить, - заверил я. Увлекшись азартным перекидыванием слов, я только сейчас заметил, что он не ест больше, а сидит прямо, с напряженной спиной и сцепленными ладонями.       -Твое бесконечное доверия я никак объяснить не могу, однако собираюсь беречь твое сердце куда сильнее своего собственного, – искренне заверил он. – Но в любом случае, я причинил тебе боль по собственному незнанию и слепому следованию своим же принципам, – упрямо продолжал он. – И даже предполагать не могу, какую боль или вред я могу тебе еще причинить. Чтобы обезопасить тебя и твое сердце, я думаю, что будет разумно...       Угадав более, чем позволить высказать свою мысль до конца, я резко стукнул ладонью по столу, заставив тем самым громким звуком и звоном столкнувшихся на столе приборов его замолкнуть.       -Я сделаю нечто дурное, клянусь богами, если ты посмеешь закончить фразу, – проговорил я с неожиданной для себя вспышкой злости. Шурф только молчал и продолжал смотреть на меня. – Я не хочу этого, я уже прошел через это и вновь не хочу испытывать весь этот смертный ужас. Твоя логика безупречна и ты не находишь в ней изъяна, но что она значит для меня, живущего чувствами? Та история с ядами Ордена Водяной Вороны – если бы не мое сердце, ты был бы мертв уже давно!       -А что я сам могу дать тебе? – только и спросил он.       -Если бы я считал, то уже давно сбился со счета, сколько раз ты мне спасал мне жизнь и рассудок! – я уже начинал по-настоящему злиться. – Ты даже не представляешь, каково это, когда все, что меня окружает, что я вижу и слышу, что ощущаю телом и руками, кажется лишь достоверными иллюзиями больного разума! Когда сомневаешься в существовании самых лучших вещей в жизни и самых прекрасных людей, когда ждешь доказательств того, что это все всего лишь придумано мной, приснилось одной длинной ночью и исчезнет с рассветом. И наутро я вновь окажусь в месте, напоминающем больше удушающий каменный мешок, в котором я буду гнить заживо, и умру очень и очень скоро. Ты такое ощущал?       -Нет, – только и шевельнул губами Шурф.       -В такие моменты мне нужно было только одно твердое и веское доказательство реальности происходящего со мной, и я каждый раз тянулся к тебе, изводил тебя своим присутствием или назойливой Безмолвной Речью, – он выглядел ошеломленный открывающейся правдой и несколько раздавленным. – Ты всегда был для меня этой самой твердой почвой, о которой я мог бы опереться. Так что больше никогда не говори, что для меня ничего не делаешь. Ты делаешь меня счастливым только своим присутствием рядом со мной, и ты решил, что будет правильным лишить меня его, а заодно и выбить почву у меня из-под ног?       Я неожиданно успокоился. Сердце у меня в груди билось ровно и спокойно, вопреки мне самому, еще секунду назад готовому совершить нечто безумное на глазах многочисленной публики. Никто разговоров наших не слышал, однако многое могло сказать положение тела и реакция на слова, так что вставать, чтобы подойти к Шурфу и, схватив его за одежду, встряхнуть как следует, я не стал. Слухов и так обо мне ходит слишком много, даже если большая их часть откровенные выдумки.       -Но если для тебя весь я и весь этот хаос слишком невыносимо для тебя, я так и сделаю, – заявил я и уперся руками в стол, собираясь встать.       -Останься, – тут же откликнулся Шурф, глядя на меня болезненным взглядом. – Я без тебя умру, – признался он. Зная, что без меня он умрет, он все равно хотел обезопасить меня от себя? О, Шурф. Я послушно расслабился и заметил, что правую руку он накрыл левой, удерживая ее на месте. Он хотел коснуться меня, удержать если не словом, то прикосновением, но здесь, в общественном месте, под прицелом множества взглядов других обедающих здесь, и тем более с нашими настоящими лицами он не мог позволить себе такой вольности.       -Может быть, тогда не будем разлучатся и все останутся в живых? – предложил я мягко, осененный прекрасной идеей. Столы были накрыты длинными скатертями, доходящими до самого пола, плотными и непрозрачными, так что я сделал по-другому. Правой ногой под столом я коснулся носка сапога Шурфа, а потом и провел носком по голенищу сапога. Понял он меня мгновенно – руки его остались при нем и заметно расслабились, а вот ногами он схватил мою ступню, держа ее крепко и в то же время не сдавливая до боли. Вторая моя нога примостилась рядом, но не на долго – в одно движение Шурф сдвинул ее к правой и обе их вместе обнял. Я чуть сдвинулся на месте, устраивая свои ноги удобнее, заложив одну на другую, и Шурф сдвинул свои ноги, устраивая из них своеобразную колыбель для меня, очень удобную. Я только вообразил, как это могло выглядеть и тепло улыбнулся.       -Покажи мне, – попросил он. – Покажи то, из-за чего убежал в страхе сэр Форваль.       Я внимательно поглядел на его. Он выглядел как всегда невозмутимо и спокойно, но я знал, как именно нужно смотреть, чтобы его видеть. Может быть,для этого просто нужно было сердце. Шурф только выглядел спокойным, но изнутри он ощущался максимально собранным, готовым к чему угодно, готовый со своего края сорваться куда угодно. И была принципиальная разница в том, что я показал Юниталю и что хотел показать сейчас Шурфу. Я прикрыл глаза, снова вызывая в памяти то, что чувствовал к нему, то, что отзывалось внутри меня в ответ на его прикосновения, пусть даже это были перекрещение ног под столом. Не поднимая головы и удерживая собственное внутреннее состояние на этом пике, я поднял на него взгляд, который заставил его потерять над собой контроль. Дыхание его сбилось и он забыл на несколько секунд выдохнуть, зрачки за секунду расширились, а пальцы до белизны вцепились в край стола. Я смотрел на него глазами Хумгата, безмерной бездны Между Мирами, бесконечной бездной, глубокой и страстной, пылающей обжигающим черным огнем моей собственной любви к нему и бесконечным восхищением.       -Что до понимания моей натуры, то прими за неоспоримый и постоянный факт то, что я хочу остаться с тобой, – проговорил я, расслабляясь и отводя этот свой тяжелый взгляд. – И что твоя неусыпная забота обо мне так же сильно мне нравится. Надо отдать ему должное, в себя он пришел достаточно быстро, через несколько глубоких вдохов и выдохов. Я всегда был уверен, что он крепкий орешек и пара страстных взглядов не смутить его настолько, чтобы он потерял самоконтроль. Ради интереса только, а что сможет?       -Даже когда я обещаю открутить тебе голову за твои особо опасные трюки? – недоверчиво поинтересовался он, возвращая себе прежнее спокойное состояние духа.       -Ну, трюки у меня в самом деле опасными бывают, так что это все за дело, – признал я с коротким смешком, с удовольствием наблюдая, как вслед за руками расслабляются его плечи, а затем он возвращается к пирогу.       Истинное волшебство, мог бы восхититься вслух, глядя на то, что только несколько моих слов могут сделать с таким человеком как Шурф. Только нескольких слов нужно было, чтобы заставить его перестать бесконечно винить себя в том, что он не сделал, ну и конечно немного расслабиться.       Сердце моё не единственная часть меня, готовая и вмещающего в себя другого человека так полно и полностью, что становиться мне чужим и принадлежащих только ему одному. Всё моё существо и вся моя суть готова принять в себя других людей и отдать свою часть в обмен на их вечную дружбу. Так у меня случилось с Мелифаро, так у меня получилось моими учениками, которые ближе мне стали, чем собственные дети - не плоть от плоти, так дух от моего духа, все равноценно. И даже если я встречу и других, столь же восхитительных людей или прочих созданий, то меня хватит на всех и на каждого так велика моя суть и моё существо. Только вот Шурф всегда будет первым из них, самым близким и родным. Я понимал это сейчас особенно остро, когда мы сейчас, у всех на виду, в дорогой таверне, с нашими собственными рожами, были на свидании, потому что по-другому и не назовешь это, а мои вытянутые ноги продолжали покоиться на его вытянутых ногах. Ближе, чем кому-либо было позволено, и относящееся только к нам двоим.       Вот что значит быть связанным. Я мог считать раньше, что это значит любить и беречь вечно, но это была не вся правда. Это когда вот так удобно, это когда вместе мы гораздо больше, чем кто-либо из нас по отдельности. И это не мои напрасные ожидания, это есть прямо сейчас, в своей восхитительной реальности, спокойно и неотвратимо, окрашенные неким привкусом, неким ожиданием чего то иного, чего большего, чем было у меня сейчас. Чего-то, что у меня ещё никогда не было. Это ожидание, окрашенное предвкушением, засело у меня в кишках, и я бы не сказал бы, что оно мне не нравится. Я прекрасно помнил, насколько остро и приятно ощущалось то, как он касался моих рук, водил пальцами по коже и самозабвенно игрался с моей ладонью. Помнил настолько хорошо, что мне хотелось, чтобы не только с моими ладонями поигрался. Весь остаток нашей трапезы в этой шикарной таверне меня сопровождало это чувство, и я бы не сказал, что оно мне не нравится.       Просыпаться от дурных снов было для меня не в новинку. Вытаскивать себя из совсем дурных кошмаров приходилось и не раз, силой и только волей, усиленной собственным бараньим упрямством. Голова кружилась очень сильно, и несколько минут я не мог вообще определить, кто я и где нахожусь. Я только и мог в первые секунды жадно глотать ртом достаточно прохладный воздух, пока не сообразил, что лежу в постели, при этом сбивая ногами одеяло, и руками держась за другие, теплые руки. Шурф сидел рядом со мной, одной рукой с легкостью удерживая две моих руки, а другой аккуратно прижимая меня самого к постели. Несколько минут я только пытался дышать, какой-то частью себя находясь еще там, в собственном кошмаре. Дыхание мне удалось выровнять, из-за близости Шурфа, один только его вид напоминал мне о том, что необходимо дышать и дышать ровно. Ровное дыхание мало чем помогло, в самом деле, в темных углах комнаты мне все еще продолжали чудиться обрывки пугающего сна, которые грозились утащить меня обратно, как только я снова закрою глаза. Но вместо того, чтобы закрывать их, я сделал еще одно усилие и сел в постели, руками принимаясь растирать собственное лицо. Я не знал, как работает этот фокус, однако последние дурные воспоминания о сне исчезали под собственными ладонями, стоили ими коснуться головы, а лучше всего как следует потереть кожу, прочесать ногтями волосы. Запустив руки в собственные волосы, я неосознанно подтянул колени к груди. Вернее, попытался это сделать, потому что Шурф, отпустивший до этого мои руки, аккуратно попридержал меня за плечи и принялся покрывать мое лицо невесомыми, легчайшими поцелуями. Я почувствовал, как его сухие губы коснулись щеки, скул, брови, мазнули по лбу, коснулись кончика носа, тронули скулу другой щеки, самый уголок рта, оставили след на подбородке и под ним самим на шее, и снова вернулись к щеке, выцеловывая мелкими быстрыми движениями ему одно что-то известное. А потом он обнял меня и со спины запустил руки в мои волосы, своими замечательными длинными ногтями легко прошелся по коже головы. Я не смог сдержать низкого, отчаянного стона, и потянулся к его губам, будто бы в необходимости и неизбежности его присутствия рядом, сначала только коснувшись его тонких губ своими, а потом потянувшись к нему всей своей сущностью, темным нутром, сердцем и языком. Он не оттолкнул меня, о чем я подспудно боялся, а притянул меня к себе еще ближе, хотя между нами и так не оставалось и волоса пространства, и ответил на мой поцелуй, играя, скользя своим языком по моему и по моим жадным губам, не поддаваясь и двигаясь медленно, с только ему одному свойственной скрытой чувственностью. Руками он гладил меня по спине, по волосам медленными, длинными движениями, и губы его двигались так же успокаивающее. Когда мне стало не хватать воздуха, он отстранился и нагнул мою голову к себе на плечо, так же оставаясь в объятиях. Только лежа буквально на нем, я смог осознать, что все это время мышцы у меня были сведены не то судорогой, не то паникой, и только сейчас я смог расслабиться, все продолжая цепляться на него, за его плечо и за ночную скабу пальцами.       -Я разбудил тебя, – отчего-то хриплым голосом произнес я и прочистил горло.       -По мне лучше проснуться, чем оставить тебя в твоем кошмаре, – заявил он, обнимая меня за спину.       -Так случается, – я неопределенно дернул плечом.       -Это тебе помогает? – спросил Шурф. – Прикосновения к лицу и волосам?       -Такие сны не отпускают в первые минуты пробуждения, – заявил я ему в шею, но он все прекрасно услышал. – И я могу притащить кошмар в реальность или снова заснуть туда обратно. И эти действия помогают оборвать такую связь, забыть об этом сне.       -Я тебе помог?       -Прекрасно помог, – заверил я его, коротко усмехнувшись ему в шею. – Теперь я помню вкус твоих губ, а не дурацкий сон.       -И как часто случаются такие кошмары? – продолжил он через минуту.       -Раз или два в дюжину дней, – я неопределенно дернул одним плечом. – Может чаще, я не слежу особо за периодичностью.       Шурф отстранился, но только для того, чтобы заглянуть мне в глаза.       -Ты понимаешь, что это совсем не хорошо? Ты маг исключительной силы, и сновидения неотъемлемая часть твоей жизни. К тому ты вполне способен видеть пророческие сны. Если ты видишь такие кошмары регулярно, то они могут значить что-то важное.       -Что ты предлагаешь?       -Когда в следующий раз увидишь такой сон, не спеши его забывать, позови меня и позволь разделить свой сон со мной. Нужно выяснить, что тревожит тебя.       -Не думаю, что для тебя будет это безопасно, – покачал головой я.       -В прошлый раз же получилось, – заявил Шурф. – Ты помнишь?       Мне совсем не хотелось пускать его в свои кошмары, какими они не были, но против его логики пойти я не мог. И просто отказывать ему хоть в чем-то не хотелось. Мне только и оставалось, что кивнуть. Шурф углядел мой кивок в темноте и, приблизившись, благодарно коснулся губами моей скулы.       -До полудня еще много времени, – проговорил он. – Постарайся заснуть.       Он улегся на спину, а я опустился рядом с ним вплотную, устроив голову на его плече. Судя по всему, спать он не собирался. В самом деле, он лучший из все, кого я когда-либо знал. Я так ему и сказал, надеясь, что темнота скроет мою смущенно покрасневшую рожу.       -Сомнительное утверждение, – только и хмыкнул в ответ Шурф. – Несмотря на все мои старания, до совершенства мне еще очень далеко.       -Красота в глазах смотрящего, – проговорил я. – Подумай об этом, если захочешь.       Его близкое присутствие, слабый запах запах его кожи и ритмичное, спокойное дыхание навевали на меня сон, и я легко, не боясь больше ушедшего в никуда кошмара, соскользнул в царство Морфея.