Страницы памяти. Ирис фон Эверек

Жесткая кисть лизнула пятно краски, заработала быстрее, смешивая две аккуратные кляксы в совершенно новый цвет. Удовлетворившись результатом, художник прошелся полученным оттенком по холсту. Приятный цвет синевы переходил в слабый фиолетовый, такой же, как и в реальности. Аккуратные мазки филигранно накладывались друг на дружку, детально передавали красоту пейзажа. Работал не любитель, а истинный мастер. У холста стояла девушка. Молодое, бледное лицо сосредоточенно смотрело на вырисовывающуюся картину, изредка переводя взгляд на внешнюю красоту. Миниатюрные руки крепко удерживали кисть и палитру. Весь ее вид говорил сам за себя: она не намерена отвлекаться. Стояла знойная жара, но она не мешала особе остановить свой выбор на черном наряде. По-летнему легкое. Ткань – истинный шелк, прекрасно скрывал красоту ног и не удерживал в себе тепла. Руки девы были оголены – единственная часть кожи, кроме лица и основания шеи, которую можно было разглядеть в их первозданном виде. Руки выдавали художницу. Как бы аккуратно она не работала, то тут, то там, на коже проглядывались блеклые пятна стертой краски. Она творила. Долго, упорно, с любовью выводила каждую деталь и не жалела на это времени. – Любимая, может тебе стоит начать продавать картины? Миру давно пора узнать о творчестве Ван Рога. Мужчина расположился в тени дерева, на траве. В отличии от супруги, он предпочел оголить безупречный торс, не желая давать и шанса перегреву. Ирис же не сразу услышала возлюбленного, ворох звуков ненадолго засел в голове, неохотно поддаваясь осознанию. Девушка ненадолго опустила кисть, задумалась, а после повернулась лицом к Ольгерду. Видеть бледное лицо художницы ему было только в радость. – Не думаю, что мои картины стоят такого внимания, да и кто захочет их купить? Не дожидаясь ответа, она вернула внимание к художеству, категорично его осматривая. То тут, то там ей виделись изъяны в безупречной работе. Кисть вновь заработала, усерднее, настойчивее. Ольгерд встал с места, выбрался под палящее солнце. Он умел ходить бесшумно, чем изредка пугал молодую жену. И сейчас она не слышала его шагов, не ощутила приближения, но четко почувствовала прикосновение к своим волосам. Маленькая полевая ромашка охотно нырнула в черные пряди прически. – Я уверен, желающие найдутся, охотно приобретут твои работы, вот увидишь. – Он машинально обнял возлюбленную за талию, прижался к ее спине, уложил подбородок на горячую макушку. – Стоит попробовать. – Может ты и прав… – Я часто бываю прав. – Он легонько коснулся губами макушки девушки и тут же отстранился. – Иди в тень, пока твоя головушка не воспламенилась. *** – Следующий лот – картина молодого новиградского художника Ван Рога «Небесное светило». Начнем торг с 50 крон. Ирис никогда так не волновалась, как сейчас, она постоянно озиралась по сторонам, нервно потирала ладошки и воображала несбыточную борьбу за собственный шедевр. Ольгерд взял руку супруги, с легкостью обхватил ее целиком, унимая девичью дрожь. В тот же момент рука одного из гостей уверенно поднялась. Ирис не разглядела лица, но удивилась тому, насколько смуглая кожа у потенциального покупателя. – 50 крон раз… Кто предложит больше? Ольгерд гордо поднял свободную руку, чем вызвал удивление на лице Ирис. Его улыбка говорила сама за себя, азартный атаман не мог позволить продать картину да бесценок. – Господин с рыжими волосами предлагает 100 крон. Кто даст больше? Борьба между ценителями картин была долгой и упорной. Ни один, ни второй не хотели сдаваться, настырно повышали цену. Ольгерд был готов бороться дальше, да вот Ирис неожиданно удержала его руку. Послышался глухой стук молотка. – Продано за 500 крон заморскому гостю. Перейдем к следующему лоту. – Ольгерд, это было не обязательно. Мне все равно, за какую цену ее продадут, даже если бы не продали вовсе, я бы не расстроилась. – Я не мог допустить, чтобы твой шедевр продали так дешево. Пусть знают, что в Новиграде появился талантливый художник с таинственным псевдонимом «Ван Рог». *** – Наш второй лот — картина молодого новиградского художника Ван Рога «Звездная ночь над Понтаром». Очаровательно! Начнем торг с 20 крон. В зале повисла тишина. Никому ненужная картина неизвестного художника. Аукционист выжидающе молчит, осматривает гостей и замечает запоздалую руку. Немного тянет, ведя отсчет, дает шанс передумать другим покупателям и, не дождавшись, стучит молотком по трибуне. – Продано за 20 крон… Ирис не услышит, как ее картины продают за бесценок, как имя Ван Рога забывается раньше, чем о нем успели узнать. Она не увидит всего этого, а если бы и увидела, ей было бы все равно.