Страницы памяти. Ирис фон Эверек

Фамильная резиденция семьи Билевитц практически не отличалась от других крупных имений, но все же было в нем что-то примечательное. В первую очередь, здание могло похвастаться крупным залом. Убранство его было минимально, тем не менее, он вызывал гордость у матери семейства. Высокие окна напоминали клетчатые порталы в иной мир, витражи на них были скромны и не так ценны в отличии от пола испещренного яркой мозаикой. Пройди по нему одинокая дама, эхо унесет звук ее каблучков по всему зданию. У крупных окон располагался длинный стол, на каждой изогнутой ножке красовалась деревянная роза, стебель которой обвивал устойчивую опору. Его ежедневно протирали от пыли, даже если использование не входило в планы еще несколько месяцев. В углу напротив тихо замерли музыкальные инструменты. Каждый был сотворен рукой искусного мастера, они ни разу не подводили приглашенных музыкантов, ощутили на себе прикосновения десятка знаменитых на весь мир рук. Столь просторное помещение не простаивало без дела, супруга и по совместительству мать двоих детей, была светской особой и отличалась любовью к проведению шумных вечеров. Многочисленные знакомые, близкие и едва узнаваемые, родственники, что любили подолгу проживать и вести себя как дома. Повод был не нужен, достаточно желания и принявшие приглашение гости охотно забивали зал, по помещению разливалась музыка, воздух пропитывался ароматами яств и женского парфюма. Подобные вечера заканчивались ближе к утру, изредка затягивались до полуденного завтрака после продолжительного сна в гостевых комнатах. Не было удивительно то, что Ирис, во времена своей юности, была подвержена тому же духу шумной компании, подобные развлечения были ей по вкусу. Именно благодаря этому молодая художница отыскала сверстников и любителей пообсуждать свежие сплетни. Они же были той единственной компанией, которую Ирис видела пять продолжительных лет. Впрочем, ее все устраивало. Несколько десятков свечей дарили свет просторному залу резиденции Билевитц. Он был большой, не шел ни в какое сравнение с залами в королевских замках, но, тем не менее, имел поводы для гордости. Эхо подхватывало музыкальные мотивы, проносило дальше, в самые дальние уголки, отражалось о стены, чтобы в итоге затихнуть, подхватить новые звуки искусных музыкантов. Гостей было много, даже по меркам размеров имения, каждый нашел себе место на празднике жизни. Горсти друзей «по интересам» рассыпались то тут, то там. Они никому не мешали и не хотели принимать в свои группки новичков, предпочитали проводить время за беседой. Иные же толпились в самом центре, поближе к музыкантам, они танцевали, парами кружили, синхронно, ни разу не столкнувшись. Одиночки стояли в стороне, у стола с закусками, наблюдали за остальными, или же они просто проголодались. Те немногие, желающие полного уединения, скрывались за пределами здания. Позади имения располагался островок природы – сад. Ирис была той самой участницей «горсти» давних знакомых. Художница не в первый раз видела их лица, с некоторыми провела половину детства бок о бок, родители были хорошими друзьями и не оставили иного выбора для своих отпрысков. Менее знакомые компаньоны не в первый раз гостили на празднествах семьи посему не вызывали своим присутствием дискомфорт. Их компания расположилась недалеко от стола, беседа их была оживленной и не несла в себе никакой смысловой нагрузки. Крохотная толпа вобрала в себя семерку друзей, невиданная удача, что они оказались практически одного возраста и с малыми задатками общих тем. Сама Ирис расположилась спиной к окнам, внешне скромная, она неловко куталась в полупрозрачную накидку, в помещении не было холодно, но легкий предмет девичьего гардероба служил зримой защитой. Она едва улыбалась, говорила мало, зачастую отвечала короткими кивками и полуулыбкой. Рядом с ней, практически соприкасаясь плечами, находилась одна из подруг детства, Мэгги. В ней не было ничего примечательного. Маленькие глаза, пухлые щеки и широко улыбающиеся тонкие губы. Темно-русые волосы собраны в небрежный пучок, Ирис знала, Мэг никому не доверяла свою косу, собирала волосы сама, так как больше всего на свете боялась вшей. Даже сейчас, находясь близко к подруге, она хаотично поправляла выбившиеся прядки, создавая на голове еще больший хаос. На ней было закрытое платье цвета спелой вишни. Она активно участвовала в разговоре, много жестикулировала, чем вынуждала съеживаться и отстраняться, дабы ненароком не получить пощечину. Хоть девица и была ниже Ирис на целую голову, ее активность делала ее крупнее раза в два. По вторую сторону от творческой особы находился едва знакомый молодой человек со звонким именем Демитрий. Первое, что бросается в глаза на лице молодого человека – огромное родимое пятно на щеке, подобно кляксе, оно вытягивается к скуле, темно-коричневое, четко контрастирует с кожей что значительно светлее. Темноволосый паренек предпочитал коротко стричь затылок, оставляя на макушке «горшок» из прядей средней длины. Под длинным, крючковатым, носом редели черные усики, в отличии от пятна их было практически не видно. Мальчишка поддерживал болтливую подругу чаще остальных, ей же оказывал знаки внимания с завидной периодичностью. Мэг старалась не замечать его попытки, парниша не был в ее вкусе. Рядом с Демитрием, совершенно не вникающий в разговор, больше увлеченный мясными бутербродами, скучал Алек. Его любовь к яствам была заметна издалека. Будучи самым высоким в компании, он был значительно шире остальных. Утянутый слоями тугого наряда он с трудом дышал, будто мгновение назад пытался сбежать от болотной твари и теперь переводит дух. За все время молодой человек не проронил ни слова, откусывал крупные куски бутерброда, подолгу пережевывал и издавал звуки не поддающиеся расшифровке. Изредка он неуместно смеялся над комментариями компании тыча грязной рукой в бок молодого человека чем вызывал лишь раздражение. Единственный участник разговора, который мог потягаться с Алеком в росте, была дама внешне значительно старше, чем ей было на самом деле. Лана была не только выше остальных девчонок, но и значительно краше, казалось, черты ее лица изваял лучший скульптор, вероятнее всего после этого он ослеп, так как повторить свою работу более не смог. Благородный взгляд, точеная фигура прелести умело подчеркнуты бархатом фиолетового, черты лица абсолютно симметричны, избежавшие изъянов. Яркий макияж хоть и привлекал излишнее внимание, но и добавлял молодой даме пару лишних лет. Заведомо зная о своих достоинствах и недостатках, она стояла рядом самым высоким и самым не симпатичным кавалером, дабы на его фоне смотреться лучше любой присутствующей дамы. Хоть она и поддерживала беседу, тон ее голоса излучал высокомерие, своим присутствием она будто бы делала одолжение и ожидала неизмеримую благодарность, которую ей не было суждено получить. Возможно, именно поэтому она отвлекалась на мимо проходящих гостей, стреляла холодными льдинками глаз не прекращая поправлять светлые, кучерявые, пряди, заколотые набок цветочным гребнем. В компанию вклинилась любимица опаздывать. В первую очередь центр внимания заняла копна рыжих волос, а за ней показалось веснушчатое лицо. Приветливый рыжик со вздернутым носиком, она виновато склонила голову, но лишь на мгновение, а после нырнула под бочок высокой подруги. Кларисса, так звали любимицу солнца, у нее был талант перехватывать нить разговора, с легкостью поддерживая любую тему. Вот и в этот раз она ворвалась, похищая взгляды товарищей, перебивая Мэгги, чем заслужила укол взглядом. ¬ – А давайте поиграем в прятки, как когда-то! – Новоприбывшая часто дышала и улыбалась, обнажив белые зубы. Компания не понаслышке знала, у Клары все еще играло детство в ягодицах. – Замечательная идея, Клара. Вечер, свежий воздух… Заговорил еще один представитель идеальных черт лица, Рейден. Темные волосы кавалера были убраны назад, прилизаны на макушке. Внешне он всегда был серьезен, улыбался коротко, уголками губ, скорее неосознанно, нежели намеренно. Каждая такая полуулыбка заканчивалась приведением в порядок рукавов или же распахнутого ворота. С этими судорожными движениями вниз уходили и уголки губ. – И комары. – Подал голос самый неповоротливый и недовольный. – И ветер. – Поддержала молодого человека гордая блондинка, демонстративно поправляя прическу. Рыжая девица немного поникла, вызвала обреченный вздох и короткий кивок одобрения. – А впрочем, не так уж и ветрено. Ирис едва кивнула, бросила взгляд на серьезного Рэя, детская влюбленность заставляла сердце трепетать. Он не давал однозначных ответов, держался отстраненно, но не прекращал нахваливать работы художницы. Сейчас же, случайно пойманный взгляд вынудил его метнуть внимание в сторону, мастерски и непринужденно, будто заранее намеревался обратить взор к Мэг, которая уже во всю кивала. Ирис неловко взглянула на Демитрия, тот тоже был не против детского развлечения. Решили единогласно, единогласно не обратили внимание на ворчливого Алека, а тот и не настаивал, поддался толпе, засеменил позади всех, расстегивая душный ворот. В дверной проем проник свежий воздух, запах сырости и опавшей листвы, Ирис укуталась в шаль, скрывая шею и руки, глаза не сразу привыкли к темноте. Сад не был необычен, но спустившиеся тени ночи сотворили невозможное, была в этом виде некая романтика с элементами ужаса. Полная луна, редкая листва удерживалась на кронах деревьев, готовая в любой момент сорваться. Слабые порывы ветра подхватывали с собой, уносили прочь, к земле, создавая обманчивые образы и тени. Темнота и тишина насторожили не только Ирис, Мэг на секунду замерла в дверном проеме, но голоса позади вынудили ее двигаться дальше, громкие смешки придавали смелости продвигаться вперед. Ирис не остановилась, она не струсила, шла дальше. Участники не стояли на месте, разбрелись в поисках лучшего укрытия, Клара осталась у дверей, вести счет. Шуршание подола платья, хруст маленьких веток под ногами, посторонние шорохи листвы и завывание ветра, все вынуждало съеживаться и оборачиваться. Богатое воображение Ирис рисовало монстров в кустарниках, длинные тени собирались в жуткие образы позади. Они выли, скрежетали и шуршали, везде, где не способен забраться взор испуганной девчушки. Особа ускорилась, шарахнулась очередного треска ветвей, юркнула к ближайшему дереву у скопления густых кустарников. Этот дуб посадил еще ее дедушка, из ростка он превратился в могучее древо, способное укрыть от дождя и сослужить укрытием в игре. Ирис едва присела, поправила юбку, разглаживая складки, убедилась в том, что тонкие ветки и широкие листья кустарника служат дополнительной защитой от посторонних глаз. Укрытие найдено, игра начиналась. Молодая художница прислушивалась, искала посторонние звуки, четкие шаги или же тихие голоса других участников игры. На несколько минут пространство заполнили звуки природы, а затем послышались спешное постукивание каблуков. Девушка притихла, казалось, перестала дышать. У кустарника остановились, поселилось молчание, а затем зашуршали ветки. Ирис дернулась в сторону, когда на нее вылетела светловолосая подруга с идеальными чертами лица. На мгновение на лице девы отразилось раздражение и Билевитц знала почему, подол дорогого платья испачкался в грязи, как и предсказывалось, идеальные кудри растрепались, а на лице осталась тонкая полоска грязи, кустарник попытался отомстить за излишнее внимание к себе. Лана была отчаянной чистюлей. – Отлично, я присоединюсь? Все лакомые места заняли. Не дожидаясь ответа, подруга бухнулась рядом, настроение ее тут же повеселело, временные морщинки тревоги разгладились. Она молчала, прислушивалась, Ирис не проронила и слова, лишь едва улыбалась, присматриваясь к щеке блондинки. Недолгая тишина показалась вечностью, а грязь на бледной коже стирала образ идеала. Девушка не могла более сдерживаться, рука юркнула к плотным складкам платья, в небольшой и совсем незаметный кармашек, вытащила оттуда светлый платок. – Извини, но ты испачкалась, позволь мне… Она знала, гордая особа не любила излишние прикосновения к себе, посему извинения были как никогда уместны. Медленно и очень осторожно платок коснулся щеки молодой дамы, настойчиво оттирая след. Невесомые и очень мягкие прикосновения не приносили дискомфорта, наоборот, вызывали трепетные чувства. Лана не шевелилась, подставляла щеку. Несколько прикосновений и мягкая ладонь ускользает от лица, стремиться скрыться в складках платья. Ирис не ожидала, что ее руки коснутся длинные, тонкие пальцы, ловко схватятся за запястье и притянут к себе. Платок выпал из рук, женской щеки коснулась хрупкая ладонь молодой художницы. Взгляд утонул в зелени девичьих глаз. Лана приблизилась, разорвала расстояние между ними. Щеки коснулась дрожь дыхания, темные губы накрыли иные, мягкие, напомаженные алым. Всего мгновение и Ирис испуганно отпрянула, задевая плечом ветви кустарника. – Т-ты чего это? – Прости? Я думала ты не против. Ты хороша собой, я тоже. – Не в этом дело! – Дева неловко прижала руки к груди намереваясь скрыться от всего мира. – Ты же моя подруга, только подруга, я не могу воспринимать тебя по-другому. – Ты могла бы попробовать. ¬– Дева не настаивала, позволяла подруге находиться на расстоянии. – Не могла бы! – Ирис отвела взгляд, скрыла за темной прядью румянец смущения. – Мне мальчики нравятся, с девушками я не пробовала… И даже не хочу пробовать! – Поняла, а жаль. В один миг гордая блондинка потеряла всяких интерес к девице, что посмела ей отказать. Кустарник зашевелился вновь, показалась рыжая голова искательницы. – Ах вот вы где! Прятки не входят в число ваших талантов. Это игра, где нужно прятаться, а не шуршать кустами, чтобы вас быстрее заметили. – Счастливая Клара неустанно топталась на месте победно похлопывая в ладоши. – Вы первые найденыши, так что сами решайте, кто следующим искателем будет, а я побежала дальше. Девушка скрылась до того, как к ней успели обратиться. Лана разочарованно вздохнула, поднялась, отряхивая платье. Ирис молчаливо за ней наблюдала, разговор не клеился. Дева не спешила заводить темы, протянула руку подруге, та, приняла помощь, повторила за блондинкой, поправляя уже собственный наряд. – Холодно тут, идем в дом. В следующей игре я побуду искателем, все лучше, чем зарываться в грязь сада. Ирис едва кивнула, нагнала уходящую блондинку. На ее губах все еще остался след от алой помады, а разум никак не мог забыть тонкий аромат роз.