Выход к свету

Чистый кайф зачастую заключается в том, что можно сделать то, чего давно хотел. Не оглядываясь через плечо на сомнения, неуверенность, не пытаясь быть осторожным и предусмотрительным. Пьянящее безрассудство — взять и сделать. Балансируя на грани, сорваться за край, не жалея и не думая о том, правильно или все же нет. Потому что ответ прост — неважно, верно ли поступаешь. Если хочешь и можешь — бери. Даже если не дают. Примерно этим и руководствуется Марк почти всю свою осознанную жизнь. На это же он опирается сейчас, прижимаясь к Назару каждым изгибом тела, не оставляя между ними даже расстояния вдоха. Потому что ебаная дистанция опостылела, въелась в волосяные луковицы извечным раздражением, от которого хотелось избавиться. Больше хотелось только попробовать губы Назара на вкус. Отчего-то казалось, что это будет хвоя и мята. Оказался гранат. Целуется он охуительно, до дрожи в коленях и бардака в голове. Охотно отвечает, размыкая зубы, пропускает внутрь язык. Позволяет буквально вылизывать собственный рот, подаваясь навстречу, и Марк бесконтрольно сползает руками с талии к пояснице, вынуждая прижаться ещё сильнее. Внутренний маленький демон вопит, что есть мочи, и он сам захлёбывается восторгом, когда Назар шумно вздыхает прямо в поцелуй, блуждая руками от плеч к шее и голове. Запускает пальцы в волосы, слегка оттягивая их назад, наклоняется вперёд. Его колотит мелкой дрожью, Марк улавливает это без труда, но не находит сил, чтобы остановиться. Потому что прервать все — предаться пороку, пасть в преисподнюю, сгореть в чертовом аду, откуда выхода точно не будет. Губы Назара напротив и есть путеводитель, панацея, покаяние. На них вполне можно молиться, пока они творят совершенно немыслимые, невероятные вещи. Но Марк все же грешит. Отстраняется, прижимаясь лбом к его лбу, возвращает одну ладонь на лицо Назара, поглаживая пальцами его выступающие скулы. Дыхание сбивается напрочь, и сердце колотится от подскочившего адреналина, но Марк уверен, что даже если сейчас и сдохнет от пресловутого инсульта, то сделает это без особого сожаления. Он, наконец, взял то, чего хотел. А дальше уже будь, что будет. — Пиздец, — на выдохе шепчет Марк, силясь успокоить сердцебиение. Назар согласно мычит, прикрыв глаза. Они стоят так, должно быть, целую вечность. Как слипшиеся, как клубок спутанных ниток, притянутые к друг другу с невозможностью оторваться. Запоздало Марк понимает, что нужно сказать что-то ещё, чтобы не потерять такой удачный момент, но все же не успевает. Назар отодвигается в сторону, выпутываясь из его рук, вытирает рот тыльной стороной ладони и упрямо прячет взгляд, отступая на три шага назад. Весь его вид кричит о том, что он не собирается обсуждать произошедшее, но Марк не намерен снова идти у него на поводу. Хватит этих ебучих игр. Пора брать все в свои руки. — Мне нужно опасаться, что ты сейчас дашь мне по роже, или нет? — максимально непринужденно интересуется он, унимая волну желания снова схватить Назара и притянуть к себе. Вопрос остаётся без ответа. — Наз? — Не нужно, — наконец, отвечает Назар, поднимая на него взгляд, нечитаемый и сложный. — Но советую больше без таких перформансов. В следующий раз придется опасаться. — Хочешь сказать, чтобы я не лез? — почти светски уточняет Марк, не позволяя улыбке оказаться на лице. Вот же пиздабол, а, как ему только не надоело играть в недотрогу. — Настолько не понравилось? Назар смотрит теперь слегка прищурившись, будто взвешивая в голове, что будет логичнее и проще: послать или зарядить в табло. Вздыхает. Сдается. — Дело не в том, понравилось или нет, — говорит он, дёргая плечом, — Но все же попрошу не лезть. Нам оно нахуй не сдалось. Не будем ничего портить. — А че мы испортили сейчас? — Пока ничего, но такую вероятность отрицать не стоит. И давай не будем усложнять. Предлагаю забыть, сделаем вид, что ничего не было. Ведь по факту ничего и не случилось. Идёт? Откуда в Назаре эта принципиальность, это стремление держать дистанцию, не позволяя приблизиться даже на шаг, Марк не знает. Он знает наверняка только одно — отступать не в его стиле. Умение считаться с чужими желаниями у него есть, но только тогда, когда он уверен, что это не игра на нервах, а серьезное заявление. Сейчас же Назар просто ломается, не подпуская ближе, хотя какие-то пять минут назад был готов пощекотать языком гланды Марка. Противоречивость его поведения сбивает с толку, злит и бесит. А ещё заводит. Раз он хочет потягаться, кто кого, то он этого получит. — Не идёт, — качает головой Марк, делая осторожный шаг на встречу, — Хочешь скажу, почему? Он специально понижает тон голоса, делая его вкрадчивым, обволакивающим, привлекающим внимание. И Назар попадается на эту уловку, застывает на месте, не замечая, как Марк медленно надвигается на него, сокращая расстояние. — А потому что ты сам себя наебываешь, — продолжает он, не дождавшись ответа Назара, — Убеждаешь самого себя, что это нихуя не значит, но считаешь иначе. Не знаю, в чем причина, но я могу доказать, что ты глубоко ошибаешься. Хочешь? — Нет. Создатель, он даже звучит неубедительно, доказывая непонятно кому непонятно что. Марк едва слышно усмехается, делая ещё полшага, становится напротив. Теперь осталось не так много, самую малость. — Мне показалось иначе, — шепчет на самое ухо, наклонившись вплотную. Назар ловит каждое слово, все так же не двигаясь с места, даже тянется навстречу всем нутром, разворачиваясь лицом. — Знаешь, почему? Конечно, он знает. Прекрасно все понимает, продолжая придуриваться. Но вся спесь с Назара сбивается, стоит Марку уложить руку на его шею и слегка надавить, чтобы он приподнял голову. Мушка нацелена. Всего одно движение, нажать на курок, и… — Потому что ты хочешь этого так же, как и я. Вместо прогремевшего финального выстрела Назар шумно сглатывает и подаётся вперёд, сталкиваясь сухими губами с губами Марка. Вновь поймать его оказывается сложнее, чем до, но Марк справляется. Вынуждает прижаться к себе, углубляет поцелуй, беря на себя управление, беззвучно стонет прямо в губы. Поутихший было пожар возгорается с новой силой, когда Назар сплетает свой язык с чужим, ловя лицо Марка в ладони, и притирается всем телом. Болезненность нехватки касаний исчезает моментально, как и необходимость в глупых разговорах, Марк ведет руками по спине Назара, оглаживая пальцами выступающие позвонки, нехотя отстраняется. Ему нужен воздух, нужно сделать хотя бы пару вдохов, потому что иначе можно потерять сознание. В этот раз Назар не выпутывается из крепких объятий, остаётся стоять, тяжело дыша. Его снова потряхивает, но уже не так ощутимо. Марк с любопытством заглядывает ему в глаза и снова замирает. Во взгляде Назара читается отчётливое желание. — Пиздец, — выдыхает он, качая головой. — Это какой-то пиздец. — Совершенно точно, — соглашается Марк, растягивая губы в улыбке, — Полный пиздец. Содержательность этого разговора очевидно под сомнением, но тратить слова кажется чепухой. Потому что порой их эффект сомнителен, если не бессмысленен, важнее другое. Потребность в близости. Телефонный звонок нарушает воцарившуюся тишину, Марк недовольно достает мобильник из кармана и, не глядя, поднимает трубку. — Марк, зайди ко мне. — Сейчас? — Да, поторопись. Мирон скидывает раньше, чем звучит следующий вопрос, Марк блокирует экран и все же делает шаг назад. Обмен флюидами подошёл к концу, досадно. — Мне нужно к Мирону, — сообщает он, приглаживая растрепавшиеся волосы, — Это ненадолго. Я зайду позже. — Не зайдешь, — отрицательно качает головой Назар, складывая руки на груди, — Я собираюсь выйти на пробежку и лечь спать. Встретимся утром на поле. — Откат словил? — интересуется Марк, откровенно поддевая. Жаль, будь у него время, он бы сейчас с удовольствием подыграл. — Ладно, я немного тороплюсь. Но позже мы с тобой обязательно поговорим. — Не о чем говорить. Пиздуй давай. Назар бесцеремонно подталкивает его к выходу, выставляет за дверь и захлопывает ее прямо перед носом. Марк усмехается, закатив глаза, и решает действительно разобраться с этим чуточку позднее. Он бредет по коридору и, не сдержав порыва, подпрыгивает на месте, после чего направляется к лестнице. Сегодня определенно его день.

***

Дойдя до нужного этажа, ради приличия Марк все же стучится и, получив громкое «входи», проскальзывает в кабинет, прикрывая за собой дверь. — Мир, чё слу… Договорить Марк не успевает, осекается и удивленно пялится на присутствующих. Помимо Мирона за столом сидит Слава, справа от него Охра с Лией, а напротив двое незнакомых магов. Кто они и что они здесь делают, Марк понятия не имеет, и, похоже, все вопросы написаны у него на лице, потому как Мирон приглашает его присесть, поясняя причину визита неожиданный гостей. — Это Костя и Андрей, они из поселения Независимых на Юге, — говорит он, когда Марк опускается на стул рядом с Лией, — Они были в одном отряде с Порчи. — С Порчи? — переспрашивает Марк, — Разве он не был в отряде с магами из Династии? — Мы объединились с их отрядом незадолго до убийства, — подаёт голос, кажется, Андрей, — Случайно столкнулись после нападения и решили двигаться вместе. А так да, среди нас были и люди Глеба. Марк окидывает взглядом магов — молодые, не старше его самого, правда уставшие до чёртиков, помятые немного. Андрей выглядит более дружелюбным, хоть и Костя не создаёт впечатление ублюдка, скорее более отстраненного чувака. Не верить им смысла нет — Мирон всяко тысячу раз все проверил, прежде чем пригласить их сюда. Вот только зачем? — А для чего вы прибыли? — вслух спрашивает Марк, переводя взгляд с одного гостя на другого. — Вы нас сами позвали, — отзывается Андрей, складывая руки на столе, — Вроде как хотели что-то узнать. — Все верно, — подтверждает Мирон, приковывая к себе внимание собравшихся, — Андрей с Костей тоже считают, что за убийством Порчи стоят не только Незаконные. И я решил, что было бы неплохо понять, откуда они это знают. — Мы лишь предполагаем, а не считаем, — поправляет его молчавший до сего момента Костя, — У нас есть причины так думать, но нет доказательств. Поэтому верить или нет — ваше дело. Мы всего лишь хотим отдать долг. — Долг? — уточняет Лия, — В каком смысле? — Порчи спас нашего друга в тот день, когда мы присоединились к их отряду, — объясняет Андрей, — И, наверное, будет правильно, если мы пусть запоздало, но окажем помощь. Не ему, так вам, чтобы справедливость восторжествовала. В конце концов, если бы не Порчи, нас бы тоже могло не быть в живых. — На кого вы думаете? — Марку откровенно плевать, какие цели преследуют эти Независимые маги, ему куда важнее узнать, кто потенциально может быть виновен в смерти его друга. Потому что он все ещё помнит, как держал Эдду, бьющуюся в истерике, пока Ваня пытался ее успокоить, как подыхал сам каждую ночь от боли, не смыкая глаз ни на минуту. Если есть хоть один маг, на руках которого кровь Порчи, Марк уничтожит его, не думая. Такое не прощают. Такое не оставляют без справедливой мести. — Мы не можем дать вам конкретных имён, — спустя паузу сообщает Костя, — Но мы знаем, что Порчи держал с ними связь. — А это вам откуда известно? — хмурится Слава, потирая подбородок. — Будет проще, если мы расскажем полностью, — говорит Андрей, переглядываясь с Костей, — И вы сами уже решите, что для вас важно, а что нет. Мирон согласно кивает, кидая взгляд на Лию со Славой. Чтобы выстроили защиту, понимает Марк, незаметно для себя напрягаясь. Если Мирон считает, что нужен барьер, значит, что-то может пойти не так. Хотя, возможно, это просто осторожность, которая не бывает лишней. — После последнего боя на Восточной линии отряд принял решение двигаться к Северо-Востоку, чтобы встретиться с магами из клана Басты, — начинает Андрей, постукивая пальцем по деревянной поверхности, — Порчи с Лазиным руководили отрядом. Мы разбили лагерь днём, чтобы ночью выдвинуться в путь, но Порчи дал распоряжение дождаться до рассвета. Он сказал, что до него донесли информацию, будто навстречу двигается две сотни Незаконных, и нужно выяснить, где они конкретно, чтобы не напороться на них в неудобный момент. Никто, даже Лазин не в курсе, откуда Порчи это узнал, но у нас не было причин не доверять ему. Мы решили остаться до утра, но когда начали собираться, выяснили, что Порчи нет в лагере. Макс отправил несколько человека прошерстить ближайшую территорию, к сожалению, в отряде не было искателей, но они бы и не пригодились. Мы были в числе тех, кто пошел на поиски, и обнаружили тело Порчи в нескольких милях. А когда вернулись в лагерь, буквально через полчаса на нас напали Незаконные. — Кто-то из своих дезинформировал Порчи и выманил его из лагеря, — догадывается Марк. — Но зачем? — Чтобы удержать отряд на месте, — говорит Костя, глядя в глаза Марку, — Скорее всего Незаконные были не так далеко, но хотели напасть внезапно, чтобы мы растерялись. А для этого нужно было усыпить нашу бдительность, и у них это вышло. Мы действительно не ожидали штурма, поэтому некоторых наших почти сразу перебили. Но у нас вышло отразить атаку, часть Незаконных разбежалось, часть мы уничтожили. — Но для чего выдергивать Порчи? — встревает Мирон, — Если он смог убедить отряд остаться на месте, зачем избавляться от него? Костя с Андреем снова переглядываются, будто взвешивая, стоит ли говорить. Марк замечает амулеты на их шеях и с трудом подавляет разочарованный вздох. Будь они без защиты, можно было бы без труда залезть в их головы. Может, попробовать? — Лагерь был скрыт чарами, — наконец, признается Костя, — Его можно было обнаружить, но пришлось бы повозиться, и мы бы точно заметили нашествие в таком случае. Порчи выманили, чтобы проследить через отслеживающие заклинания, откуда он пришел. — Но они проебались, — добавляет Андрей, — Потому что Порчи, похоже, использовал телепорт. Думаю, он решил перестраховаться, и поэтому на нас не напали ночью, а лишь утром, когда уже мы случайно привели Незаконных за собой, забирая тело. Они выждали паузу, пока все в тревоге пытались понять, что делать, и штурмовали лагерь. — Под каким предлогом Порчи мог свалить из лагеря ночью? — пускается в размышления Охра, — Он бы не ушел, никого не предупредив, просто так, только по веской причине. — Этого мы сказать не можем, — вздыхает Костя, — Но смеем предположить, что он ушел за точной информацией о местонахождении и количестве Незаконных. К кому-то, кому он доверял, иначе бы не поставил под удар весь отряд. Повисает молчание, в котором слышится только ход старых часов, висящих над камином. Марк укладывает в голове сказанное и чувствует злость. Не на Костю с Андреем, нет, они то ни в чем не виноваты, а по отношению к тому, кто подставил Порчи. Из-за кого его друга убили, из-за кого пострадали другие маги. К сожалению, предположений, кто это может быть, слишком много, а информации все ещё недостаточно. Только если… — Вы кого-то пленили? — спрашивает Лия, будто читая мысли Марка, — Кого-то из Незаконных скрутили? — Нескольких — да, — отвечает Костя, кивая головой, — Но их всех сразу же телепортировали во Дворец Старейшин, чтобы высосать из них все, что они могут знать. Мы не в курсе их дальнейшей судьбы, сразу после бойни отряд отправился по заданному изначально маршруту, через два дня мы уже присоединились к магам из Газгольдера. Поэтому если вы хотите узнать больше, вам следует обратиться к Старейшинам. — Спасибо, что приняли приглашение, — благодарит Мирон, поднимаясь с места, — И что рассказали всю правду. Думаю, нам нужно обсудить дальнейшие планы внутри клана. Если вы не возражаете, то Слава проводит вас до телепорта. Слава безропотно встаёт, направляясь к двери, Андрей с Костей вслед за ним выскальзывают изо стола и идут к выходу. У порога Костя застывает и, перед тем как исчезнуть в коридоре, бросает через плечо. — Найдите ублюдков, которые это сделали. Предатель один раз — предатель всегда. Оставшиеся сидят в тишине, каждый обрабатывая услышанное. Напряжение, витающее в воздухе, можно почувствовать кожей, Марк закусывает губу, выискивая слова для обсуждения, но Лия его опережает. — Мы будем искать этих пленных? — Пока не знаю, — уклончиво отвечает Мирон, откидываясь на спинке своего кресла, — Нам нужно иметь обоснование для того, чтобы выбить их на допрос. Старейшинам может быть недостаточно слов двух Независимых магов, за которыми не стоит фактически ничего. — Подожди, — удивляется Марк, поворачиваясь к Мирону лицом, — Хочешь сказать, что ты не собираешься искать их? Мир, ты сейчас серьезно? — Все не так просто, как ты думаешь, — возражает Мирон, оставаясь убийственно спокойным, — Нельзя так прямо заявлять о том, что кто-то из своих подставил Порчи, подобному должны быть доказательства. Никто не знает, с кем он поддерживал связь, мы не можем начать качать права, пока у нас не будет козырей в рукаве. — А если привести этих двух в качестве свидетелей в Зал Справедливости? — предлагает Охра, кивая в сторону двери, — Можно ведь попробовать. Да и Лазин наверняка не откажется рассказать все. — Андрей с Костей дали понять, что не будут иметь ничего со Старейшинами. А Лазина под удар не даст поставить Глеб, Макс его правая рука. На данный момент мы не имеем вариантов. — Ты, блять, угараешь? — восклицает Марк, стараясь не выдавать своего раздражения, перетекающего в злость, — Ты серьезно не собираешься ничего делать? Блять, Мир, среди своих завелась крыса, которая убила Порчи, а ты сейчас думаешь, как дипломатично все разрулить! Надо просто пойти к этим маразматикам и потребовать у них пленных, пока их не прикончили, и выпытать все, что можно. Иначе мы никогда не узнаем, кто завел Порчи в западню. — Успокойся, — холодным тоном просит Мирон, — Сейчас положение вещей слишком шаткое. Мы должны быть уверены в каждом своем шаге, прежде чем кидаться такими обвинениями. Как только появится возможность, сразу же начнем поиск. — Ты превращаешься в политическую шлюху, — выплёвывает Марк, понимая, что сдержать себя не в состоянии, — Везде аккуратен, везде просчитываешь ходы. А то, что твоего друга прикончили по чьей-то наводке, тебя, блять, вообще не волнует. Пока ты со Старейшинами разрабатывал планы, мы с Ваней хоронили Порчи, и, знаешь, будь ты там в тот момент, увидь ты Эдду тогда, ты бы сейчас не кривил рожу и не играл в дипломата. — Не забывайся… — Нет, Мир, это ты не забывай о том, что твой друг погиб на блядской войне, а его убийцы ходят где-то на свободе! Имей смелость хотя бы наказать мразей, раз уберечь Порчи не вышло. — Марк, — предупреждающе окликает его Лия, — Не перегибай, сейчас не время. — А когда оно будет то? — повернувшись к ней лицом, язвительно интересуется Марк, все больше выходя из себя, — Когда всех пленных уничтожат и найти крысу уже будет невозможно? Мы либо сейчас разбираемся с этим, либо всю жизнь будем жалеть, что ничего не сделали! И я предпочту похерить отношения с этими стариками, нежели нести груз вины за собой. — Будь ты на моем месте, ты бы говорил иначе, — чеканит Мирон, сверкая глазами, — Ты — рядовой член клана, а я — его предводитель. И я несу ответственность за вас всех, за каждого своего мага. Одно мое неверное решение, и пострадаете все вы. Поэтому я не имею права действовать на эмоциях, как это делаешь ты. И я для начала все взвешу, а уже потом накажу тех, кого нужно. Потому что Порчи, как бы ни было горько, мертв, ему уже не помочь. А вы живы, и вас я обязан защищать. — Знаешь, Мир, — обращается к нему Марк, с трудом отгоняя пелену бешенства перед глазами, — Ты прав. Я рядовой член клана. И поэтому я считаю, что если нашего друга кто-то убил, то мы должны наказать виновных. А знаешь, почему? Потому что спасти его при жизни ты не смог, и вина на твоих руках такая же, как и на руках убийц. Это было твое решение — оторвать его от клана и отправить на Восток. И вот теперь пришла пора пожинать плоды. Могу лишь пожелать тебе удачи в этой сделке с совестью. Мирон застывает с распахнутым ртом, Лия с Охрой что-то говорят, но Марк ничего уже не слышит, вскакивает с места и пулей вылетает за дверь, напоследок хлопнув ею так, что звук раздается по всему этажу. В нем клокочет гнев, которому явно нужен выход, ноги несут Марка на улицу, и он целенаправленно двигается к полю, намеренный свалить пару деревьев. Понять Мирона можно, он действует осторожно, чтобы решить все без последствий для себя и для клана, но Марк слишком устал играть в понимающего друга. Он прошел через ад на передовой, чуть не погиб сам, похоронил не одного товарища, но смерть Порчи его добила окончательно. Это была отправная точка в преисподнюю, откуда прежним вернуться было невозможно. Марк помнил каждую ночь, проведенную без сна, когда в голове всплывали воспоминания из мирного времени. То, как Порчи познакомил его с Мироном, как они все вместе нечасто, но все же выбирались куда-то, как Порчи учил его сложным заклинаниям и в последнюю их встречу обещал обязательно устроить такую попойку, что вся Империя запомнит надолго. Только вот сдержать своего обещания он не смог, у него отняли все, отняли жизнь. И от этого было больнее всего. Не из-за того, что Марк остался без друга, нет. А из-за того, что у Порчи больше не будет ни одного шанса увидеть близких, рассмеяться и встретить новый день. Для него только могила с мраморным надгробием и горстка сломанных друзей. Отчаяние вытесняет из груди ярость, но Марк не позволяет злым слезам вырваться наружу. Он бьёт заклинаниями без разбора по кустам и деревьям, проламывает их напополам. У него внутри армагеддон, так пусть он будет и снаружи, пусть весь чертов мир разъебется, раз уж восстановить ничего больше нельзя. Когда очередное заклинание летит в землю, на плечо Марка неожиданно опускается чья-то рука. Его разворачивают на месте, вынуждая прервать издевательство над тренировочным полем, и с силой встряхивают. — Какого хуя ты творишь?! — спрашивает Назар, смотря с испугом, — Марк, блять, ты чё тут устроил? Марк замечает, что дышит он загнанно, будто бежал сюда со всех ног. Ему не хочется ничего говорить, он слишком заебался, испытал слишком много эмоций, но оставить без объяснений Назара не получится. Тот же сам все вытащит из него, как не скрывай, как не избегай. — Не сдержался, — пожимает плечами Марк, говорит так спокойно, будто не он только что чуть не разворотил все вокруг к чертям, — Последствия разговора с Мироном. — Что произошло? — вопросительно изгибает бровь Назар и осторожно уточняет, — Что-то с Димой? — Что-то с Порчи, — вздыхает Марк, — Мы говорили с магами, которые были с ним в одном отряде. Они рассказали, что Порчи кто-то выманил из лагеря, чтобы он привел Незаконных туда. Предположили, что это кто-то из своих, но кто именно, они не знают. Есть пленные, которые могут иметь какую-то информацию, но они сейчас у Старейшин. Мирон принял решение не лезть сейчас с допросами, якобы у нас нет обоснований. Но, боюсь, пока он их найдет, этих Незаконных казнят, и мы уже никогда не отыщем предателя. — Ты из-за этого разозлился? Из-за того, что Мирон хочет все обдумать сначала? — А что тут думать, блять? — зло шипит Марк, сжимая кулаки, — Пока есть такая возможность, нужно найти этих тварей. Чем дольше мы тянем, тем меньше вероятность что-то узнать. Порчи убили, а Мирон только и думает о том, как не похерить отношения со Старейшинами. Будто ему плевать, что его друга не стало. — Спокойнее, — твердо говорит Назар, не прерывая зрительного контакта, — Ты щас ничего не сделаешь, потому что от тебя нихуя не зависит. Я уверен, что Мирону не все равно, ему просто нужно время. Он ведь башкой отвечает за каждое решение, надо дать ему шанс сделать все правильно, а не поспешно и через жопу. Я понимаю, почему ты так реагируешь, но тебе лучше помочь своему предводителю, чем закатывать истерики. Мирон ведь не отказался от идеи решить все, он всего лишь взял паузу. — Со своей дипломатичностью Мирон никогда не доведет дело до конца, — слабо возражает Марк. Гнев сошел, на замену ему пришла нечеловеческая усталость, знакомая хроническая заебанность. А ещё ебаная тоска, невыносимая, тяжёлая, словно тучи, нависшие над головой перед дождем. — Я боюсь, что мы просто не успеем. — Успеете. Мирон не оставит все так, он сам знает, что делать. Давай-ка ты снимешь амулет, мне не нравится твой эмоциональный фон. — Не буду я ничего снимать, мне нормально. Назар пристально осматривает Марка с ног до головы, задерживает взгляд на его глазах и отчего-то меняется в лице. Нерешительно мнется, а затем обнимает, прижимая к себе так, будто проверяя, реален ли Марк, или он всего лишь плод воображения. — Перестань мучать себя этим, — шепчет Назар, проводя рукой по его спине, — Прекрати взращивать эту боль, блять. Тебе никогда не станет легче, если ты хотя бы не попытаешься отпустить. Марк не находится с ответом. Потому что нет слов, которые бы подошли для ситуации, нет слов, которые могли бы описать его состояние. Он рассчитывал, что виртуозно всех обдурил, показал, что он в относительном порядке, таком же, как и все остальные, но не сумел. Назар уловил сквозь амулет, сквозь барьер все чувства и эмоции, хоть Марк и попробовал скрыть. И ведь совсем неважно, каким образом, важнее, что попал в цель. В десять из десяти. Потому что Марк не смирился. Убеждал себя, других, что надо жить дальше, не оглядываться назад, а строить новый мир, даже если на обломках старого, даже если на чужих костях, но сам не поверил в это. Так и застрял на стыке: ушел с войны, но не дошел до покоя. И изводил себя день ото дня, не давая ни минуты передышки. Назар это понял. Какие бы барьеры не стояли между ними. — Такое нельзя забыть, — продолжает он, не выпуская из объятий, — Я знаю, Марк, я тоже не смогу забыть. Но ты погубишь себя, если продолжишь позволять этой тьме внутри брать вверх. Мы победили не для этого. Мы победили, чтобы снова выйти к свету. — Мне иногда кажется, что я никогда не смогу жить так, как раньше, — говорит Марк, и собственный голос звучит как-то чуждо. — Не сможешь, — подтверждает Назар, отстраняясь, — Но это не значит, что ты не должен жить вовсе. Тебе есть ради кого. Нам всем есть. Марк хочет ему верить. У него ведь остались близкие люди, те, кто ему дорог, кто тоже пострадал в этой войне, кто тоже не вышел без потерь из всей этой кровавой истории. Кто тоже заново учится жить без оглядки на прошлое. Взгляд скользит по лицу Назара, по его скулам и сережке в носу, приковывается к губам. И желание, такое искреннее и сильное, впивается в сознание так крепко, что противиться ему Марк не может, наклоняется вперёд, хватает Назара за шею ладонями и целует. Будто в последний раз, вкладывая в каждое касание все свое отчаяние, весь свой страх, всю свою покалеченную душу. Пару секунд Назар стоит, не двигаясь, но все же выходит из оцепенения и отвечает на поцелуй. Позволяет языку Марка раздвинуть губы, вдыхает прерывисто и укладывает руки на чужих плечах, утягивая ближе к себе. Целуется Назар глубоко, сладко, с расстановкой, не пытаясь оттолкнуть или прерваться, и Марк в очередной раз мысленно жалеет, что не попробовал сделать этого до сегодняшнего дня. И ведь не то чтобы не хотел, но отчего-то не переступал за эту тонкую грань, на которой они балансировали после чертовой свадьбы. Играли ни то в друзей, прикованных к друг другу клятвой, ни то в примерных супругов, не заходящих дальше, чем следует. Только вот сейчас Марку абсолютно насрать на все условности, он вылизывает Назару рот, и ком в груди рассасывается, покидает измученное тело, давая сделать метафорический вдох. Метафорический, потому что воздуха не хватает мучительно, его просто-напросто мало, и сердце стучит где-то под горлом. Пересилив себя, Марк все же отцепляется от Назара и прижимается лбом к его лбу, дублируя ситуацию в спальне. Дыхание не желает восстанавливаться, ощущение, что лёгкие просто разорвёт прямо сейчас. — Наз… — Марк! Марк отшатывается от Назара, вскидывает голову, пытаясь разглядеть кричащего человека. Как опустилась темнота, он не заметил, но на улице уже начало смеркаться, и оттого ни черта не видно даже на расстоянии вытянутой руки. — Марк, я ищу тебя везде, — Лия выходит из-за сосен, разнося вокруг своих ладоней магический свет, торопливо подходит к ним, — Мирон хочет поговорить, и, пожалуйста, не нужно сраться с ним. Он хочет как лучше, тебе стоит его поддержать сейчас. — Если он хочет, как лучше, то… — начинает было Марк, но натыкается на предупреждающий взгляд Назара и осекается. Замолкает, кусает губу и со вздохом продолжает. — Ладно. Я постараюсь без ругани. — Спасибо, — чародейка неуверенно улыбается и указывает головой в сторону особняка, — Пойдем? Извини, Назар, что я так резко его забираю, но это важно. — Без проблем, — усмехается Назар, — Идите. — А ты? — уточняет Марк. Оставлять Назара не хочется, но ещё один, более спокойный разговор с Мироном действительно нужен. — Скоро вернусь. Иди. Спорить Марк не берется, кивает и позволяет Лие увести себя с поля. По пути она то и дело просит не перегибать палку, как это случилось часом ранее, и, ухмыльнувшись, интересуется, что это они с Назаром делали на поле одни. Марк отмахивается от вопросов, не имея ни малейшего желания говорить об этом в данную минуту, и, уже отойдя на приличное расстояние, оборачивается. Назар так и стоит на поле, спрятав лицо в руках.