***
— Да, Вась, я тебя услышал. Будем решать. Бывай. Мирон кладет трубку и выкидывает телефон на стол с тяжёлым вздохом, принимая из рук Ильи стакан с ромом. — У нас снова проблемы? — спрашивает Мамай, откидываясь на спинке дивана. — Что-то произошло? — Произошло, — подтверждает Мирон, опускаясь рядом. Он залпом выпивает алкоголь, даже не морщась, вытирает рот рукой и говорит. — У Басты пропал маг, Федор Логвинов. Защитник, если помнишь. Такой, своенравный, с Назаром дружит. Неделю как ищут, он на связь не выходит, а след в городе обрывается. Сейчас выяснилось, что перед этим Назар рассказал ему про допрос, а после этого Федор исчез. А ещё позже произошло нападение. Сечешь? — Либо распиздел, либо заставили рассказать, — констатирует Илья, оставаясь внешне невозмутимым, — И что теперь? Вакуленко объявит его в розыск? — Не, — качает головой Мирон, наливая себе ещё рома, — У него, оказывается, есть знакомая искательница, будут через нее работать. Трепаться об его пропаже нельзя, чтобы не поползли лишние слухи, поэтому все строго конфиденциально. Знают только маги Васи, Назар, я и ты. Поэтому нам всем надо держать язык за зубами, чтобы не создавать шумихи. Без того слишком напряжённая обстановка. — Справедливо, — соглашается Илья, позволяя наполнить и свой стакан тоже, — Марку лучше не знать? На секунду Мирон задумывается, вкручивая пробку обратно в бутылку, взвешивает все за и против. С одной стороны, Марку действительно не стоит ничего знать для всеобщего спокойствия, а то не дай Создатель полезет, куда не просят, и нароет лишней информации, но с другой… Страшно представить, в каком сейчас состоянии Назар после новостей о пропаже его друга. К тому же он наверняка теперь винит себя в этом, хоть вина эта и не абсолютна, но тем не менее. Его должно быть кому успокоить, кому подставить плечо, банально утешить. Сам Мирон бы с удовольствием сделал это, но у них с Назаром не такое близкое общение. Лию в курс дела лучше не вводить, девчонка она слишком умная, тоже может докопаться до сути вещей. Возможно, тут бы мог посодействовать Слава, но он в последние дни тоже был в полном эмоциональном раздрае, хотя упорно носил маску холодной собранности. Мирон честно пытался как-то вытащить мужа из этого кокона, но справлялся не особо, так как сам был не в лучшем состоянии, как и все члены клана. Есть, конечно, вариант попросить помочь Диму, но тот может случайно или намеренно, из лучших, что говорится, побуждений растрепать все Марку, а этого надо бы избежать. Тот, конечно, в сложившейся ситуации эффективнее всех остальных вместе взятых, он хорошо знает Назара, понимает его, сможет оказать поддержку, но, увы, нельзя. Только оставлять эмпата одного с таким грузом на душе как-то неправильно, он так загнётся и зачахнет, насколько бы не был сильным и самодостаточным. Что ж, в таком случае есть ещё одна кандидатура жилетки, которая не будет сыпать обвинениями и сможет подставить свое плечо. — Марку лучше не знать, — соглашается Мирон, вертя в руке стакан, — А вот Ване можно. Чтобы за Назаром приглядел. Так будет лучше. — Ване? — вопросительно изгибает бровь Илья, — Почему ему? — Он в курсе допроса, он стабилен эмоционально, и у него достаточно мозгов, чтобы не пропиздеться и не сделать хуже. Я ему доверяю. Илья задумывается на несколько секунд, проводя пальцем по краю стакана, и все же кивает. — Тебе виднее, — пожимает плечами он, делая ещё несколько глотков, — Если уж ты уверен, что Назар подпустит Ваню, то пусть так и будет. — Не уверен, — признается Мирон, рассматривая свои руки, — Но у меня нет других вариантов. Ване я доверяю, Ване доверяет Назар, а большего нам сейчас и не нужно. Так что будем работать с тем, что есть. — Разумно, — тянет Илья, откладывая ром в сторону, — Я хотел уточнить по поводу допроса. Через два дня я приведу Незаконного в Газгольдер. Мы с Димой проверяли его, он все в той же камере сидит и ждёт. Жив, здоров, невредим. — Два дня говоришь, — вздыхает Мирон. Он мысленно прикидывает план действий: Марка на ближайшие пару суток отвлечь получится, Ваню с Назаром завтра можно будет вытащить на поле и немного погонять, Слава всегда на готове. В принципе, этого времени хватит. — Да, нормально. Я сообщу Васе, чтобы они подготовились к нашему визиту. Надо будет убедиться, что Марк вне особняка, и сделать все. Мы больше не можем откладывать. — Кстати… — начинает было Илья, но его прерывает стук в дверь. Мирон призывает его к молчанию, прикладывая палец к губам, снимает все заклинания с двери и позволяет пришедшему войти. Нежданным гостем оказывается Марк, он входит в кабинет, по новой накладывая все чары, подходит ближе и останавливается в полуметре, кидая насмешливый взгляд на бутылку у ног Ильи. — Напиваться в обед в вашем духе, — усмехается он, присаживаясь на стул напротив, — Что-то случилось, что вы аж к такому пойлу прибегнули? — Ничего, — заверяет его Мирон, натянуто улыбаясь. Он замечает, что на Марке нет его амулета, и это наблюдение одновременно тревожит и радует. — А ты чего явился? Я думал, что ты у Назара. — Пока там Алмас, мне лучше не заявляться туда, — улыбается Марк, закидывая ногу на ногу, — Знаешь, он таким диким становится после ночных смен в больнице. Иногда мне кажется, что он способен пойти на убийство, не раздумывая, настолько наш целитель порой несдержанный. — Просто наш целитель не любит, когда его рекомендациям не следуют, — фыркает Илья, на что Марк закатывает глаза, — Я все понимаю, но ваша с Назаром необузданность сильно его нервирует. Он не прекращает жаловаться. — Так, какого хуя Алмас на вас жалуется? — возмущается Мирон, вперившись в лицо Марка недовольным взглядом, — Вы чё натворить умудрились? — Ничего, — отнекивается Марк, несмотря на ехидный огонек в глазах, — Алмас просто не понимает, что у людей бывает личная жизнь. — Как люди не понимают, что излишняя физическая активность не способствует выздоровлению, — ржёт Илья, вновь подтягивая к себе свой стакан, — Ты превращаешься в подростка, Марик. У тебя проблемы с гормонами. Мирон подвисает, пытаясь отыскать связь между недовольством Алмаса, сияющим Марком и заявлением Ильи, переводит взгляд с одного друга на второго, силясь хоть до чего-то допереть, а затем замечает на шее Марка яркий и явно свежий засос. Все становится на свои месте, и Мирону хочется рассмеяться и надавать по голове неугомонной супружеской паре, но он позволяет себе лишь добрую усмешку. — Мы не будем это обсуждать, — объявляет он Илье и Марку, накрывая лицо ладонями, — Я не желаю знать подробностей. Но, Марк, клянусь, если из-за твоих действий Назару станет хуже, я тебя запру в спальне и не выпущу до зимы. Понятно говорю? — Понятно, — едва сдерживая смех, отвечает Марк, — Обойдемся без крайних мер. Я вообще не за этим пришел. — Чего надобно то? — любопытствует Илья, тянясь за бутылкой. Он поднимает ее с пола, отвинчивает пробку и наливает новую порцию в стакан, предлагая ее Марку, но тот отрицательно качает головой. — Не, спасибо, я пас, — отказывается он и возвращает свое внимание к Мирону, — Я по поводу той целительницы. Если ты слушал мои записи, то знаешь, что я нашел чародейку по имени Элла. Она пообещала мне дать координаты Жени взамен на зелья. Сможешь у Алмаса их выпросить? Мне он вряд ли выдаст столько. — Женя? — удивлённо переспрашивает Илья, переводя взгляд на Мирона. Он прищуривается, в глазах его читается неодобрение. — Это которая… — Да, Женя, — перебивает его Мирон, невербально умоляя заткнуться, и обращается к Марку. — Я слушал записи. С Алмасом поговорю, сколько нужно, столько попрошу у него зелий. Когда ты отправишься к Элле? — Послезавтра, — мгновенно отзывается Марк, глядя на Мирона с подозрением, — Илюх, а ты знаешь Женю что ли? Илья бегло переглядывается с Мироном, поджимает губы, явно выискивая слова для ответа, который не вызовет у Марка сомнений и не подтолкнёт его к лишним размышлениям, вздыхает. Мирон и сам на секунду теряется, но возвращает самообладание и берется сам вырулить из ситуации. — Лет десять назад они встречались на передовой, — обтекаемо объясняет он, взвешивая каждую озвученную фразу на убедительность. — Ещё во времена самых первых вспышек Незаконных. Они не были друзьями, но были знакомы. От Ильи я о ней и узнал. — Вот как, — хмыкает Марк, склонив голову в бок. — Любопытно. Ладно, хуй с ним. Приготовь мне, пожалуйста, все зелья заранее, чтобы не произошло никаких накладок. Телепорты на такие расстояния тяжело настраивать, я не могу мотаться туда-сюда по несколько раз. — Приготовлю, — заверяет его Мирон, усмиряя волну беспокойства, бунтующую внутри. — Не забывай делать записи о перемещениях и обо всем, что происходит. Я должен быть в курсе всего ради твоей же безопасности. Тебе нельзя попадать в передряги. — Нельзя, — легко соглашается Марк, а после холодным тоном добавляет. — Потому что ты, как и обещал, со дня на день проведешь допрос, в котором я буду принимать участие. Верно же? — Через пять дней, — опережает с ответом Мирона Илья, со скучающим видом взбалтывающий ром в стакане, — Я говорил со Старейшинами, они дали разрешение увезти пленного на следующей неделе. Пока что во Дворце полный бардак из-за судов над Незаконными, устроившими нападение на Центр. Поэтому нужно совсем немного времени. — У них всегда какой-то бардак, — фыркает Марк, но все же смягчает выражение лица. — Через пять дней, значит. Ладно, я постараюсь к тому времени закончить с поисками Жени, чтобы не отвлекаться в лишний раз. Должен успеть. — Постарайся, — кое-как выдавливает из себя Мирон, ощущая себя до безумия паршиво. — Я смотрю, ты перестал носить амулет. К тебе вернулся контроль? Марк не сразу находится с ответом, неопределенно пожимает плечами и говорит, что это не совсем так. — Просто Назар очень сильно настаивал на том, чтобы я снимал агат хотя бы дома, — с лёгкой полуулыбкой объясняет он, — А спорить с ним себе дороже, уж поверь. Он даже будучи раненным в состоянии выебать мозги и убедить в своей правоте. Я не рискнул высказаться против ещё раз, да и Назар на самом деле отчасти прав. Пусть уж он будет спокоен, пока я ищу целительницу. А дальше уже посмотрим, что можно сделать. — Логично, — соглашается Мирон, испытывая некоторое восхищение по отношению к Назару. Осознанно позволять связи причинять себе боль, находясь при этом далеко не в стабильном состоянии, довольно самоотверженно. Смело. Великодушно даже. — Ну, думаю, этот вопрос решаем. Ты найдёшь Женю, она найдет способ исцелить тебя, а потом проведем допрос. Все должно сложиться, как надо. — Если она в самом деле сможет помочь, — подмечает Марк, — У нас нет гарантий, но и терять тоже нечего. Так что будь, что будет. — Всегда есть что терять, — невесело усмехается Илья, отвернувшись к окну, — Но, наверное, Женя и правда сможет что-то сделать. Она талантлива и уникальна в своем роде, способна на многое. Мирон прикрывает глаза, чувствуя титаническую усталость, что уже стала хронической. Он непрерывно лжет, играет в двойные игры, говорит одно, а делает другое, ищет выходы там, где их нет, пытается сделать все как можно лучше, а выходит как всегда. Это изматывает, как изматывают недосказанность, страх, сомнения, но ему запрещено расклеиваться и показывать слабость. Он предводитель клана, тот, кто несёт ответственность за жизни магов, за их благополучие и их будущее. Не в его положении ныть и сетовать на судьбу, он обязан разобраться со всем с наименьшими потерями. Иначе он не заслуживает доверия ребят, не заслуживает быть на своем месте. — Узнаем, когда придет время, — туманно заключает Мирон, поднимая свинцовые от недосыпа веки, — Так, ладно. Марк, если у тебя все, то ты можешь идти. Илюх, ты задержись. — Так точно! Отвешивая шутливый поклон, Марк поднимается со стула и бредет к выходу. Уже стоя в дверях, сняв все чары, он замирает и кидает через плечо. — Я не лез в ваши головы, но я вижу, что что-то не так, — он замолкает на мгновение и, прежде чем выйти из кабинета, добавляет. — Очень надеюсь, что вы мне не лжете. Когда в коридоре стихают его шаги, Мирон откидывается на спинке дивана и бессильно стонет сквозь зубы. Он лжет. Он изворачивается. Он грязнет в этом вранье все глубже и глубже и уже никогда не вылезет чистым, не сможет. Он ненавидит сам себя. — Что ты ему наплел про Женю? — негодующим тоном интересуется Илья. — Что она исцелит его от темной магии? — Вроде того, — признается Мирон, рассматривая потолок, — Я сказал, что она из рода целителей, которые могут провернуть нечто подобное. Никаких подробностей, исключительно сухие факты. — Ты ему не рассказал ту историю? — уточняет Мамай, а получив кивок, тяжело вздыхает. — Может, оно и верно. Незачем грузить его ещё больше, он итак сам не свой. Смотреть страшно. — Мне страшнее, — хрипит Мирон из-за вставшего в горле кома. Неприятные воспоминания моментально всплывают в сознании, возвращая мысленно в хуевые времена. — Я потерял одного друга от тьмы, а сейчас рискую потерять второго. Единственная разница в том, что Марк не питает ее внутри себя осознанно. Марк не монстр и никогда им не был, поэтому спасать его я готов. Рисковать ради него я готов. Тогда это было неоправданно, сейчас же всё иначе. Меня только это и утешает. — Ты не виноват в том, что верил не в того человека, — спустя паузу говорит Илья, — Ты не виноват в том, что считал другом того, кто сделал неправильный выбор. Твоей вины нет и никогда не было. И ты это знаешь. Сомнительно, думается Мирону, крайне сомнительно. Да, он никогда не подталкивал его к хуевым поступкам, но поначалу он их оправдывал. Быть честным, не принимал, но пытался помочь нейтрализовать последствия, вытащить из омута и грязи. Вытащил. И получил за это удар в спину. Вырастил чудовище, дал ему сил. Позволил обмануть себя. Позволил себе обмануться. — Я не знаю, — качает головой он, понимая, что этой действительно так, — Я уже ничего не знаю. Я всего лишь хочу положить конец всему. — Через два дня все закончится, — убеждает Илья, хлопая по плечу, — Мы все прекратим. Найдем предателя и накажем его. Скоро все останется позади. — Я очень на это надеюсь. Илья приободряюще улыбается ему, добивает остатки рома в своем стакане и встает с дивана. Вслед за Марком он уходит куда-то, закрыв за собой дверь, и Мирон ещё несколько минут пялится в пустоту. Непрошенные призраки прошлого вновь захватывают его рассудок, он всеми силами отгоняет их и достает из кармана телефон, чтобы набрать Славу. То, что было раньше, больше неважно. Он пережил это и закопал достаточно глубоко, чтобы больше никогда не воскрешать. И он не будет этого делать, потому что все это более не имеет значения. И пусть все ещё бредит и болит, это ерунда. Старые раны часто ноют, но это вовсе не значит, что они действительно опасны. Они всего лишь напоминают о том, что есть уязвимые места. А так как в них обычно предпочитают бить, Мирон их спрячет так далеко, что не отыщет даже сам. Для всеобщего блага. Для собственного покоя.***
Да проклянет Создатель тот день, когда он выбрал себе спальню в самом дальнем крыле, думается Марку, пока он тащит коробку с зельями на второй этаж. После разговора с Мироном Алмас сам вызвал его и выдал все необходимое, не прекращая спрашивать, для чего ему столько всего. Говорить правду было нельзя, потому Марку пришлось туманно объяснить, будто зелья нужны для одного крайне важного дела, что в общем-то было не слишком далеко от истины. Алмас проворчал что-то в ответ, но все же запечатал коробку и велел хранить все в темном, сухом месте, чтобы избежать брожения, после чего отпустил, напоследок отметив отсутствие амулета. На подобное замечание Марк лишь пожал плечами и быстро ретировался к себе, чтобы после зайти к Назару. У своей спальни приходится остановиться, чтобы опустить ношу на пол и открыть двери. Заходя внутрь, Марк невольно ежится, потому как в комнате оказывается довольно холодно и пыльно. Оно и верно, он ведь ночевал здесь в последний раз до нападения на Центр, потому как все последующие дни проводил в изоляторе или за пределами особняка. Даже сегодня, выйдя от Назара, он пошел отсыпаться не к себе, а к Диме, потому что… Марк не мог себе объяснить, но ему не хотелось возвращаться сюда без мужа. Он уже настолько привык находиться в собственной спальне только в его присутствии, что пребывать в родных, казалось бы, стенах без него не было никакого желания. Возможно, это и было в какой-то степени глупо, но Марку откровенно плевать. Ему дозволено проявить немного сентиментальности, в конце концов, слишком много кошмаров было в последнее время. Он проходится до стола, стоящего возле окна, отодвигает стул и ставит туда коробку, ещё раз проверив, хорошо ли она закрыта. Озираясь по сторонам, Марк хватает брошенную на подоконник в спешке толстовку и накрывает ею свой ценный груз, после чего выпрямляется и осматривается. Впервые за долгие годы собственная спальня кажется какой-то чужой, незнакомой, хотя меньше недели назад именно здесь Марк чувствовал себя в безопасности. Всему виной однозначно недавние события, теперь спокойно ему было только там, где был Назар. Рядом с ним было легче, проще, уютнее. Дом теперь был там, где был он, и это открытие нисколько не пугает, скорее самую малость удивляет. Часы на стене оповещают о том, что время близится к ужину, Марк потягивается на месте и решает пойти в изолятор прямо сейчас, пока туда не заявился Алмас. Он уже было хочет выйти в коридор, но, поддавшись неожиданному порыву, идёт в ванную, а оттуда в комнату Назара. Здесь так же холодно, как и у себя, но отчего-то чище, Марк садится на край кровати и задумывается. Если послезавтра он получит от Эллы информацию о местонахождении Жени, то на следующий же день можно будет отправиться на поиски. Вся идея все ещё кажется сырой и крайне туманной, но, признаться честно, чутье подсказывает Марку, что это важно. Причем не только во имя избавления от влияния темной магии, это, конечно, необходимо, но будто есть что-то ещё, что-то серьезное, что он сможет узнать или получить в ходе этой встречи. Его несколько настораживает поведение Мирона, даже не читая их с Ильёй мысли, Марк почувствовал что-то неладное, но никак не мог понять, что именно. Возможно, это все же излишняя мнительность на фоне усталости, а, может, это недоверие имеет какое-то основание. В любом случае сейчас мучать себя догадкам бессмысленно, ещё слишком много проблем, которые необходимо решить как можно скорее. Уже потом можно будет разобраться, что к чему, а пока надо направить силы на другое. Взгляд невольно цепляется за стол Назара, заставленный книгами, Марк встаёт с кровати и подходит ближе, вертит одну в руках, кладет на место. Он не хочет рыться в чужих вещах, но пребывая мозгами где-то совсем далеко, на автомате выдвигает ящик и замечает какую-то скомканную бумажку. С интересом Марк достает ее и разворачивается, а после не сдерживает улыбки, когда узнает в ней некогда оставленную им самим записку. «Приеду вечером. Не скучай» Он перечитывает несколько раз незамысловатое послание, складывает его пополам и убирает обратно, а затем возвращается к себе в спальню, откуда прямиком направляется в восточное крыло. По пути он встречает Диму, который быстро кивает ему и, объявив о том, что едет в Центр Происшествий, исчезает на лестнице. Решая не следовать хотя бы сегодня его примеру, Марк сворачивает в другой коридор и останавливается у двери комнаты Назара, откуда раздаются приглушённые голоса. Обругав себя за нерасторопность, он коротко стучит в дверь и, получив разрешение войти, распахивает ее, замирая на пороге. Назар с Ваней сидят на кровати, и отчего-то подобное зрелище оказывается малоприятным. Марк с усилием трясет головой — не хватало только к Охре, блять, ревновать — и подходит к ним, закрыв за собой. — Что делаете? — максимально нейтральным тоном интересуется он, опускаясь в кресло. — Да так, скрашиваем свое унылое пребывание в стенах изолятора, — отмахивается Ваня, поднимаясь на ноги, — Мне уже пора, Рома должен зайти скоро. Он обещал сыграть со мной в картишки. Хорошего вечера. Охра суетливо отходит к выходу, пару секунд мнется, но, кинув напоследок нечитаемый взгляд, все же выскальзывает в коридор. Некоторое время Марк задумчиво смотрит ему вслед, пытаясь понять причину такого странного поведения, и поворачивается к Назару, выжидая пояснений, но тот продолжает молчать, прижав колени к груди. Выглядит он несколько подавленным, и это начинает беспокоить. — Наз, все в порядке? — спрашивает Марк, присаживаясь к нему на кровать, — На тебе лица нет. Случилось что-то? — Ничего, — отрицательно качает головой Назар, но звучит максимально неубедительно, — У меня просто болит рука. И голова немного. Все нормально. — Ты выпил обезболивающие зелья? Назар молча указывает на пустые склянки, валяющиеся на тумбочке, и упорно прячет взгляд, вперившись им в пол. Происходящее сбивает с толку Марка, он откровенно не въезжает, что не так, ведь ещё днём все было если не хорошо, то очевидно в норме. И ему не нравится эта напряжённая обстановка, полная какого-то тревожного ожидания, настолько, что начинает свербеть где-то глубоко внутри. Унимая шторм беспокойства, Марк тянет Назара к себе, заключая в объятия, и снова спрашивает, что не так. — Ты можешь мне рассказать, — настаивает он, проводя по его спине ладонью, — Что произошло? — Ничего, — вздыхает Назар, кладя голову на плечо Марка, — Правда, все в порядке. Говорю же, голова раскалывается. Я спать ложился после обеда, кошмары снились. Все ещё немного хреновит, я поэтому Ваню позвал, чтобы одному не зависать. Невроз короче. Забей. Марк искренне хочет ему верить, но он не может. Разумеется, дело может быть и в боли, и в дурных снах, но есть что-то ещё, что-то более важное. Он чувствует это, чувствует эту недосказанность, этот плотный барьер, несмотря на отсутствие амулетов. Что-то не так. Но что именно? — Что снилось? — любопытствует Марк, поднимая лицо Назара за подбородок. — Центр? — Центр, — подтверждает Назар, заглядывая в глаза, но в них не читается ничего, кроме усталости, — Мертвые дети, выбитые окна и те Незаконные, которые чуть не сделали из нас фарш. Все и сразу. Он не прерывает зрительного контакта, говорит спокойно, но не без горечи, и Марк сдается. Надо прекращать ко всему относиться с подозрением, в конце концов, Назар не давал даже малейшего повода для сомнений. Он подавлен, разбит, все ещё ранен, и это нормально, если у него происходят скачки настроений. Он имеет на это полное право, и Марк не должен его в чем-либо попрекать. Он обязан ему помочь, а не допрашивать его. — Если хочешь, я останусь с тобой на ночь, — предлагает он, проводя ладонью по щеке Назара, — Чтобы было спокойнее. — Как будто ты за последние дни хоть раз ночевал у себя, — фыркает Назар, все же не сдерживая улыбки, — Тебе в Центр Происшествий не надо разве? — Дима справится сегодня без меня, — пожимает плечами Марк, — Завтра днём сгоняю. Все равно толку от нас немного, так что без разницы. Назар закусывает щеку изнутри и кивает в знак согласия. — Расскажешь, что происходит сейчас в городе? — просит он, не скрывая надежды в голосе. — Нет, обойдемся без страшилок на ночь, — отказывается Марк, теребя пальцем серьгу в его носу, — В другой раз. Я могу сгонять за ноутом, попалим фильм какой. Ты уже ужинал? — Ммм, почти, — уклончиво отвечает Назар, головой указывая в сторону. Марк переводит взгляд на подоконник и замечает накрытый поднос, к которому явно никто так и не прикоснулся, и причитающе цокает языком. — Ты вообще не ел? — Не хотел. Но если ты тоже не ужинал, то можем вместе. Смотрит Назар выжидающе, будто опасаясь, что Марк откажется, соберётся и уйдет по делам, и от этого внутри что-то дёргается. Ему ведь здесь наверняка уже осточертело лежать в одиночестве, наслаждаясь обществом Алмаса и Вани попеременно, препарировать мысли, воскрешать в голове события. Марк прикидывает, что бы он делал на его месте, и понимает, что начал бы выть ещё в первый же день. А Назар держался молодцом — не ныл, не перечил особо, не артачился. Выполнял почти все поручения целителя и оставался в изоляторе до момента, пока его не выпустят. И он определенно заслужил приятной компании хотя бы на один вечер. — Тогда я за ужином себе и за ноутом, — выплывая из своих размышлений, сообщает Марк, — Можешь пока решить, чем будем заниматься. — Давай, — соглашается Назар, выпуская его из кольца рук, — Алмас уже заходил, так что вряд ли кто-то ещё заявится. Непрочно улыбаясь, Марк поднимается с кровати, но неожиданно слышит какой-то стук. Он оборачивается ровно в тот момент, когда Назар поднимает с пола выпавший из кармана кусочек пергамента и вопросительно изгибает бровь. — Что это? — Можешь посмотреть, — говорит Марк, — Любопытная вещица, которой я не могу найти применение. Со скепсисом во взгляде, Назар осторожно раздвигает слои бумаги и вытаскивает наружу бирюзу. Вид его в момент становится заинтересованным, он внимательно изучает камешек со всех сторон, проводя по нему пальцем, и удивлённо вздыхает, когда замечает промелькнувшую в нем искру. — Магическая бирюза? — уточняет Назар, поднимая голову, — Откуда? — Лия подогнала, — признается Марк, решая не озвучивать вслух все детали приобретения минерала, — Ей в свою очередь Слава. Так что я третий хозяин, который как и двое предыдущих не имеет ни малейшего понятия, что делать с этим камнем. — В зависимости от потенциала, заключённого внутри, — бормочет Назар и, наткнувшись на непонимающее выражение лица Марка, объясняет. — Любой камень, наделённый магией, имеет свои свойства, которые определяют чары, заложенные в него изначально. То есть это может быть целительный эффект, может быть эффект усиления дара, либо что-то другое. Вариантов на самом деле много, как и способов активизации. Для одних необходима магия крови, для других подношение, какую-то часть можно привести в действие только определенными заклинаниями, о которых мало кто слышал. Я не могу сказать точно, что нужно для бирюзы, но его по праву считают камнем эмпатов. — Камнем эмпатов? — переспрашивает Марк, присаживаясь на корточки перед кроватью. Его не на шутку удивляет осведомленность Назара в этом вопросе, но он старается держать себя в руках, хоть и не наброситься с расспросами стоит больших усилий. — Его может активизировать только эмпат? — Нет, не в этом плане, — усмехается Назар, заворачивая камень обратно в пергамент, — Я имел ввиду, что такой тип минералов приходит в действие после насыщения чувствами. Конечно, могу ошибаться, но бирюза с рубином буквально питается эмоциями. Не всеми подряд, только сильными и мощными. То есть она не начнет работать после обыденных каких-то событий, тут нужно что покруче. Яркая волна счастья или убийственный шторм горя. Он замолкает и протягивает Марку бумагу, пока тот с задумчивым видом принимает ее обратно. — Откуда ты это знаешь? — В поселении, где я жил до вступления в Газ, был один маг, который держал антикварный магазин, — поясняет Назар, сложив голову на подтянутых к груди коленях, — Я мальчишкой любил сидеть у него и слушать его рассказы. Ему в свою очередь нравилось трепаться о камнях и других магических предметах, когда не было посетителей. Когда он узнал, что я эмпат, рассказал, какой камень по своей природе можно условно отнести ко мне. Твой, кстати, чароит, а не агат. Мирону подходит горный хрусталь, Славе — янтарь. У Алмаса скорее всего малахит, у Охры, я думаю, змеевик. Эдда — это точно кварц. Насчёт Лии я не уверен, но, наверное, все же сапфир. Хотя ей подходит и топаз. Но тут сложно, все же Лия синтетик с одинаковым уровнем обоих даров, так что я ничего не утверждаю. — Ты кладезь знаний, — шокированно вздыхает Марк, обрабатывая поступившую информацию, — Я даже подумать не мог, что ты настолько хорошо ориентируешься в этой теме. Стоило спросить тебя раньше. — Ерунда, — смущённо улыбается Назар, пожимая плечами, — Просто в свое время мне было у кого узнать об этом. Если хочешь, я расскажу подробнее. — Да, давай. Ща, я быстро сгоняю до столовой и вернусь. Оставив свёрток на тумбочке, Марк выпрямляется и отходит к двери, прокручивая в голове все услышанное. Если для того, чтобы бирюза заработала, нужны эмоции, то их он вполне в состоянии предоставить. Только для начала стоит узнать, на что в итоге способен камень. И понять, как использовать подобные знания.