I’m unclean a libertine And every time you vent your spleen I seem to lose the power of speech You're slipping slowly from my reach You grow me like an everygreen You never see the lonely me at all
Placebo - Without You I’m Nothing
***
Шерлок ценит Джона Ватсона за то, что тот всю дорогу из апартаментов в Сити до квартиры на Бейкер-стрит молчит. Лишь изредка вздыхает, но молчит. Пожимает плечами, уходя, будто хочет что-то сказать, но в последний момент передумывает. Молча закрывает за собой дверь, пока детектив машинально, погружённый в свои мысли и без излишних комментариев, откидывается на спинку любимого кресла. Это кресло никогда не подводит, оно всегда удобное и комфортное. Не подводит любимый халат. Кружка чая. Даже вид за окном — почти никогда не разочаровывает. Вещи постоянны и стабильны. От них всегда знаешь, что ожидать. Поэтому Шерлок любит окружать себя вещами. И максимально простыми, комфортными людьми. Ватсон — прост и стабилен. От миссис Хадсон почти всегда знаешь, что ожидать. Молли — комфортна и может просто исчезнуть из поля зрения, если её попросить. Билли. Помощника тоже можно с лёгкостью натаскать на это — быть тихим, незаметным, максимально функциональным. Есть такие, комфортные люди. А есть такие люди, как Ирэн Адлер. Иногда, как сейчас— электрический разряд, яркая вспышка, всполох молнии. Иногда, если о них как будто забываешь ненадолго, как камешек в ботинке — всё равно всегда с тобой, всегда о них помнишь. Вероятно, это самое неромантичное признание своих чувств, но очень давно, почти сразу после их знакомства, Шерлок осознал, что не может существовать без этого ощущения — максимально некомфортная Ирэн Адлер поселилась в нём навсегда. Его неотъемлемая часть, с которой он научился мириться; осознавать и даже наслаждаться этим чувством тайной, какой-то мазохистской к ней привязанности. И как можно потерять часть себя? Отдать кому-то? Шерлок встаёт из кресла и заведя руки в замок за спиной, начинает мерить комнату длинными шагами. Делиться? Согласиться с этим? Как-то несколько месяцев назад, он попробовал выступить вторым, зная о её возможной измене и привязанности к другому человеку. Не сумев отказаться от неё, он каким-то образом почувствовал, что этот другой человек, жалкое подобие замены ему, Годфри Нортон, лишь фикция. Её изощрённая выдумка. Для неё, для себя, для кого угодно. На поверку оказалось, что Женщина откровенна перед ним, и всё вернулось на круги своя. Ирэн Адлер — константа. Краеугольный камень в его существовании. Как совершенная поэзия или как идеальная формула, в которой каждая цифра, каждый символ на своём месте. Метафора совершенства. В голове начинает звучать только ему известная наизусть от первой до последней ноты мелодия. А ещё Ирэн Адлер — это обжигающая боль в груди. Как сейчас. Ну, или почти всегда, когда ты не с ней и думаешь о ней. Она была таковой с самого начала и продолжает, спустя все эти годы, быть таковой. Он вспоминает её прямую спину, поворот головы, то, как она сегодня разозлилась на него. Настоящая фурия. За что? За его слабость? За то, что он до сих пор не может ни с кем её делить? Мужчина раздражённо фыркает проходит в спальню, раздевается, берёт любимый синий халат и скрывается в ванной. Он не может смотреть в зеркало, будто боится, что увидит её в отражении. Ведь иногда кажется, будто они вдвоём — одно целое. Ирэн Адлер — одна из немногих, кто с лёгкостью может уловить его мысли, чувствуя его иногда даже глубже и острее, применяя на практике своё необыкновенное природное чутьё. Шерлок думает, что было бы, родись Ирэн мужчиной. Он пытается представить и не может. Она априори женщина, она более слаба. И она имеет над ним невероятную, феноменальную силу. Эта сила была сегодня в её взгляде. Она всегда с ней, всегда внутри, даже когда она беззащитна. Шерлок встаёт под душ, вода сначала обжигает прохладой, а потом обволакивает, стекая по волосам и коже, будто становится им, а потом — ею. Ирэн становится этой водой. Шерлок возбуждается и перестаёт сдерживать свои инстинкты, начинает трогать себя, как бы она трогала его, упирается лбом в холодный кафель. Он вспоминает минуты, когда Женщина перед ним максимально беззащитна. Влажный взгляд, дрожащие ресницы, искусанные губы, теплая, бархатистая кожа, её запах. Её беззащитность обволакивает как вода. Вода становится им и дарит бархатное, сладостное наслаждение. Но, как и каждый раз острые коготки на его затылке, в реальность его возвращает мысль, «её тут нет её тут нет её тут нет» острым камешком впивающаяся в висок, не даёт кончить. Чёртова Ирэн Адлер! Как она посмотрела на него сегодня! Как будто хотела ударить. А как она сказала, что сама справится? Как избивала его сегодня этим своим острым как нож взглядом? Как нарочно, медлила, хотев поцеловать ту девчонку, раздумывала, дразнила. Нет, не сексом. Мыслью, лишь мыслью о том, что может кому-то принадлежать. И эти дрожащие ресницы, и кожа, и руки, и голос, и ум, этот блистательный ум, личность... Растратить на кого-то другого? Немыслимо! Шерлок тяжело дышит, выныривает из своих мыслей, осознавая, что сейчас его можно только пожалеть: стоит тут, великий сыщик, знаменитость, честь и совесть большого города, стыдится своих низменных желаний, упивается ими и стонет, дрочит, как пубертатный подросток, передёргивает на образ женщины в своей голове, которая даже не рядом. Он снова вспоминает её обнажённые лодыжки, родинку на внутренней стороне бедра, её дыхание, ощущение её тепла под ним, то, как поднимается и опускается её грудь, завитки волос у висков, её стон и шёпот... Он, стискивая зубы, кончает. Его злость на себя, стыд и сожаление смываются водой. Ирэн Адлер — женщина, которая делает его, Шерлока Холмса, обычным мужчиной. И в этом её уникальность. ___ Следующие несколько дней после встречи и разговора с Ирэн, Холмс старается о ней не вспоминать. Впрочем, это получается ненамеренно: его захватывают мелкие бытовые дела, дружеские обязанности, например, необходимость провести почти целый день с крестницей, моральное восстановление после этого утомительного и по-своему волнительного дня. Он держит где-то в одном из недалёких уголков своих Чертогов мысль о грозящей Женщине опасности, но она пока остаётся лишь своего, рода заметкой на полях: NB. В целом, дни протекают, как обычно, и довольно скучно, пока Лестрейд не напоминает о себе чередой сообщений и настойчивым звонком в половине двенадцатого ночи: — Шерлок, ты что, уже спишь? Взгляни на снимки, которые я прислал. Тебе понравится. Через пару минут детектив перезванивает инспектору, накидывая на плечи неизменное синее пальто: — Пришли адрес, я выезжаю. Где, ты говоришь, её нашли? Спустя двадцать минут Холмс уже стоит у дверей роскошной квартиры в Челси и смотрит на тело обнажённой темноволосой женщины, раскинувшейся лицом вниз на кровати. Конечно, это не Ирэн Адлер, и похожа на неё лишь на первый взгляд, издалека: тёмные волосы, бледная кожа, похожие параметры, тонкие черты лица. Безобразное кровавое пятно, окрасившее белоснежную постель. Для кучки полицейских, снующих на месте преступления, это дело грозит быть отложенным в долгий ящик: красотка-куртизанка перешла кому-то дорогу, узнала слишком многое, разозлила чью-то жену и оказалась жертвой наёмного киллера. Только, вот зачем такие сложные инструменты? Шерлок осматривает место преступления и рассеяно кивает, пока специалист по баллистической экспертизе рассказывает ему о том, что детектив и так знает: пуля пробила стекло и была выпущена из окна в доме напротив. И это, на самом деле, пока самое любопытное, ведь киллер находился в той же самой квартире, которую несколько месяцев назад помощница Майкрофта сняла для мисс Адлер. И в эту минуту Шерлок действительно снова вспоминает о том, что Женщина находится в опасности. Он переходит улицу торопливыми шагами и стучит в некогда знакомую чёрную дверь. Ожидаемо, никто не открывает. Но если полицейским и нужен ордер на обыск, то детектив Шерлок Холмс мысленно даёт себе это разрешение и открывает дверь с помощью шпильки для волос, которую минуту назад стащил у хорошенькой полицейской, во все глаза смотрящей на местную знаменитость у машины с мигалкой. Никаких отпечатков и следов киллера у окна, ожидаемо, не оказывается. Идеально чисто. И в квартире почти ничего не изменилось. Та же гостиничная, вежливая стерильность, максимум удобства и обилие белого цвета на стенах, ароматные цветы в вазах. Что очень странно, ведь квартира явно никем сейчас не занята. Шерлок мысленно возвращается на полгода назад, вспоминая, как думал о том, что именно их присутствие здесь — особенных мужчины и женщины — раскрашивает это жильё новыми красками. Делает его живым, необычным, уютным и исключительно комфортным. Он открывает кухонные ящики (пусто), шкаф (пусто), ящики письменного стола (пусто) и наконец-то находит нечто любопытное в одном из ящиков трюмо. Приглашение, в лаконичном чёрном конверте без обозначений. Чёрная матовая бумага, серебристое тиснение. Приглашение на одну персону в некое заведение под названием Silencio на имя Шерлока Холмса. Мужчина убирает конверт во внутренний карман пальто и с невозмутимым видом выходит из здания. В игру, моя дорогая Ирэн, в игру!