On the first day of Christmas,
my true love sent to me A partridge in a pear tree
Английская народная песня
***
После разговора с братом Шерлок несколько недель был занят тем, что старался разобраться в сложившейся ситуации и, чтобы узнать как можно больше полезной информации, подключил своих верных помощников, сеть бездомных. К тому времени, как Ирэн в новогоднюю ночь пришла к нему домой, у него было понимание того, чем занимались действующие лица разворачивающейся перед ним пьесы. Себастьян Моран, после пары-тройки демонстративных визитов к своим не слишком осторожным подельникам, исчез из Лондона накануне Рождества. Бывший полковник оставил после себя новые слухи, несколько леденящих душу историй и долговязого темнокожего парня, больше похожего на связного, чем на кого-то, кто будет держать на контроле концы паутины, всё ещё тонкими, но прочными сетями оплетающими город. Влияния действующего короля преступного мира, похоже было достаточно, чтобы тот и дальше не беспокоил хранителей туманного Альбиона лично. Любопытная заметка: в течение своего пребывания в Лондоне Себастьян Моран лишь дважды посещал места, напрямую не связанные с бизнесом. Это дискотека в промышленном районе города, славящаяся своими техно-вечеринками и визит в скромный бойцовский клуб в Хакни. Тем более любопытно, что среди посетителей и техно-тусовки, и бойцовского клуба замечена юная подружка Ирэн, Софи. Следа же самой Адлер на данных мероприятиях замечено не было. Ирэн проводила время перед Рождеством весьма прозаично: наняла водителя, побеседовав лично с каждым из кандидатов, провела несколько деловых встреч в Сити, видимо, по поводу своего алкогольного бизнеса, ходила по магазинам, позже выгуливая наряды на встречи со своими богемными приятелями, владельцами брендов и арт-галерей, ужинала с бизнес-партнёрами, а вечерами изредка звала к себе мадам с лавандовыми волосами. Тот факт, что Ирэн — якобы — не подозревала о том, что Софи может иметь какое-то отношение к криминальной сети, Шерлока озадачил и даже расстроил. Он перекладывал её отношения с людьми на своё окружение, и убеждался в том, что при всем своём умении манипулировать, вести игры и видеть во всём собственную выгоду, у Ирэн не получается выбирать тех, кого стоит приближать к себе максимально близко. Пример тому — пустой и никчёмный Нортон, которого Шерлок так и не смог ей простить. Включая чувства, она предаёт свой разум и рассудительность. Доказательство — история с камерафоном. Возможно, поэтому ей и удалось построить впечатляющую карьеру, но так и не получилось завести достаточно привязанных к ней людей. Впрочем, раньше ей это было не нужно и только мешало. Сейчас же, когда сложные политические игры позади, в жизни Ирэн возникает эта пигалица, то ли танцовщица, то ли шпионка. Практически кого угодно можно заставить следить за кем угодно, если посулить желаемое. Кругленькую сумму, независимость или безопасность близких. Но не исключено, что эта история имеет двойное дно. И это раздражает больше всего. Шерлок отдаёт себе отчёт в том, что женщин может связывать что угодно: от простого желания скрасить одиночество до грандиозных обоюдных планов, в которые, помимо Ирэн и Софи, мог бы быть запросто вовлечён и Моран. Имя мужчины в этой триаде Шерлок оставляет пунктиром, заметной, но не до конца ясной переменной. И все три действующих лица этой пьесы пересекались, встречались и что-то обсуждали в течение последних месяцев. И, увы, ни у кого из них нельзя спросить об этом лично, кроме… Да, если бы Ирэн Адлер в тот роковой разговор в новогоднюю ночь не использовала свою надменную мину, чтобы уличить Шерлока в недоверии, если бы однозначно опровергла сказанное им, то он бы смог ей поверить и помочь. Но, пожалуй, в интересах её же безопасности, никого к себе не приближать. Тревожные мысли в эти дни часто захватывают Шерлока, а цепочки рассуждений о возможной связи Ирэн с Мораном врываются в Чертоги совершенно спонтанно, как, например, сейчас, в дороге с Джоном и Рози. Даже в собственной голове от этого не убежать и не скрыться. — Шерлок! Шерлооооок! Ну, Шерлок! Давай дальше: «… на четвёртый день Рождества послала мне любовь моя верная четырёх птиц говорящих, трёх куриц французских, двух горлиц и куропатку на грушевом дереве». — Давай, продолжай! Пятыыыый день! — звонкий голос девочки с заднего сиденья не оставляет ни единого шанса на связные мысли, поэтому крёстному ничего не остаётся, как сдаться на милость Рози и привычной скороговоркой продолжить: — «На-пятый-день-Рождества-послала-мне-любовь-моя-верная-пять колец золотых, четырёх-птиц-говорящих, трёх-куриц-французских, двух-горлиц-и-куропатку-на-грушевом дереве», Розамунд-Мэри. Его низкий голос звучит настолько серьёзно и даже мрачно, что остаток дороги девочка не осмеливается повысить свой голос и тараторит текст стихотворения-песенки на ухо уже отцу, привыкшему к непоседливому характеру своей дочери. Отправиться к родителям вместе с Джоном и Рози, как ни странно, было идеей самого Шерлока. Исполнение обязанностей любящего сына в его планы сейчас совсем не входило, а появление его крестницы должно было отвлечь родителей от сыновей. Присутствие же Майкрофта на семейном мероприятии — априори малоприятном — Шерлока и привлекало больше всего. Ведь помимо ситуации с Ирэн, его ум занимал ещё один важный вопрос. На какую сделку всё же пошёл его брат с Мораном? Договорённости двух мужчин настораживали его куда больше собственных сердечных метаний и, подобно ищейке, Шерлок хотел найти любую зацепку, чтобы выяснить подробности. Семейный ужин больше всего подходил для того, чтобы выбить Майкрофта Холмса из колеи. Вытянутое и крайне разочарованное лицо брата, когда он видит шестилетку, выскакивающую из машины с правительственными номерами тому подтверждение: — Какое счастье, милый братец, осознавать, что последние полчаса были всего лишь приятным аперитивом к этому бесконечному и полному формальностей вечеру, — недовольно произносит Большой Брат вместо приветствия и удаляется в дом под громкое щебетание миссис Холмс. Его алый рождественский галстук — единственное, что напоминает о поводе, по которому столько представителей их славной семьи собрались под одной крышей. Но после случившегося с Эвр, чувствуя свою вину, Майкрофт старается проявлять к родителям как будто чуть больше внимания, поэтому и от идеи навестить их на праздники отказываться не стал. Резиденция же старших Холмов выглядит словно ожившая иллюстрация из детской книжки про Рождество. Комната украшена гирляндами и ярко-красными омелами, тихо играет музыка, в камине весело трещит огонь. Как Шерлок и предполагал, его неугомонная крестница, несмотря на предварительные разговоры о спокойном поведении и вежливое шиканье Джона, полностью завладевает вниманием старших. Не успели хозяева вечера разместить всех гостей по креслам, как она принялась бесконечно декламировать заученный рассказ про то, какие именно предметы и снедь «возлюбленный» принёс на Рождество в старинной английской песенке. — Ты был прав, они в восторге, — произносит Джон, явно со вздохом облегчения откидываясь на диван и видя, что родители Холмсов с удовольствием возятся с его дочерью весь вечер. — Ещё бы, когда поставлен крест на собственном продолжении рода… — меланхолично подмечает Шерлок и тут же ловит ироничный взгляд Майкрофта в кресле напротив. — Должно быть, они и не думали, что их ждёт такая участь после рождения троих детей, — Джон отпивает глоток ароматного глинтвейна. — Хотя, держу пари, мой кузен Рик, у которого к 50 годам уже четверо внуков, и растёт двое спиногрызов от второй жены, многое бы отдал, чтобы разменять новый десяток в тишине и покое. — Учитывая приключения их среднего сына, положение не такое уж и безнадёжное, — ледяным голосом произносит Майкрофт. Шпилька попадает в нужное место — Шерлок скептически выгибает бровь и нарочито удивлённым тоном отвечает: — Что ты имеешь в виду? — Новый год на Бейкер-стрит, как вариант. — Как вариант, советую твоим ищейкам запустить канал на Ютубе с постоянной трансляцией того, кто, когда и зачем приходит ко мне домой. И то будет полезнее. — Приходится следить, раз кто-то нарушает обещания, братец мой. — Дарю название канала: «Кто-то суёт свой длинный нос не в свои дела». В перепалку внезапно вмешивается Холмс-отец: — Мальчики, как встретили Новый год? В ответ раздаётся одновременное, с разной степенью энтузиазма: — Отлично, спасибо — Отвратительно. — Как всегда: никак. Вечер, действительно, длится целую вечность, хотя Джон старается изо всех сил разбавить хмурую атмосферу, которая клубится в воздухе. С удовольствием поедая тыквенный пирог миссис Холмс, Ватсон невольно думает о том, всегда ли семейные встречи проходят именно так, и приходит к выводу, что вряд ли братья часто проводили время в семейном кругу. Даже жаль, потому что для среднестатистического человека старшие Холмсы кажутся весьма приятными и гостеприимными людьми. — Пирог получился отменным, миссис Холмс. — Спасибо, дорогой. Это старинный рецепт, по которому его пекла ещё моя бабушка. Когда оставляешь научную деятельность, твоей главной лабораторией становится кухня, — улыбается женщина. — А ты почему не ешь, Майк? — вдруг хмурится она, видя, что старший сын не притронулся к выпечке. Со стороны Шерлока раздаётся выразительное покашливание, а Майкрофт, который и так битый час страдает от назойливой компании родителей и шумного ребёнка, от голоса которого вот-вот начнётся мигрень, недовольно отвечает: — Мама, я взрослый человек, ради всего святого… — И что я такого спросила? Майкрофт вежливо улыбается и под предлогом важного звонка ретируется куда-то в сторону кухни, подальше от родных. — А я считаю, что тыквенные пироги совсем не вредны для фигуры, правда, дорогая? — подмигивает Мамуля крошке Рози, которая умудряется расправиться уже со вторым не по-детски большим куском. — Я даже хотела отправить такой Эвр, но Майк не разрешил. — Почему? — отзывается Шерлок. — Сказал, что у них там сейчас всё строго, какие-то важные кадровые перестановки. Ватсон подмечает, что во взгляде детектива зажигается задорная искра. Майкрофт возвращается в комнату с более довольным видом, очевидно «проветрившись». То есть выкурив запрещённую сигарету на улице. Старший из братьев Холмс тоже иногда нарушает правила. — Надеюсь, я ничего не пропустил? — Только то, что я собираюсь навестить Эвр и угостить её маминым пирогом, скажем, — Шерлок прикидывает ближайшую дату, в которую удобно будет добраться в закрытую тюрьму, — послезавтра? — Ах, как здорово будет, если Шерлок навестит её в свой день рождения! — Миссис Холмс, следящая за разговором, голосом, полным энтузиазма, подаёт идею и подмигивает младшему сыну, который саркастически комментирует: — Отличная идея, мам, встретить день рождения на охраняемом острове, в тюрьме… — Идея не идёт ни в какие рамки, согласен! — пытается перебить всех Майкрофт, и что-то в его голосе заставляет Шерлока поёжиться. Ищейка напала на след. — Впрочем, как день рождения встретишь, так его и проведёшь. В месте, полном опасных преступников — ммм, изумительно! — Только не это! — охает миссис Холмс, поняв свою ошибку. — Ну, хватит! — рявкает Майкрофт. — Тогда ты объясни, почему нельзя. — Потому что кому-то не стоит совать свой нос в чужие дела, — зеркалит старший брат ранее сказанную Шерлоком фразу и предостерегающе скрещивает руки на груди в знак ультимативного «нет». — Они всегда так делают, — объясняет очередную семейную перепалку Джону Папуля-Холмс. — И, кстати, я никому не рассказываю про свой день рождения, — консультирующий детектив откидывается в кресле и закатывает глаза, когда ловит скептическую ухмылку Ватсона. Когда Шерлок, Джон и Рози уезжают домой, в голове сыщика играет мелодия старинной детской песенки: «В двенадцатый день Рождества послала мне любовь моя верная…» Он выяснил, что хотел. В Шерринфорде явно что-то намечается. Двенадцатый день после Рождества — по мнению Майкрофта, идеальная дата, в которую Шерлок Холмс, с большой долей вероятности будет находиться в Лондоне, потому что он ведёт активную социальную жизнь, полную «золотых рыбок», которые захотят его поздравить. У Шерлока есть всего пара дней, чтобы всё сделать по-своему и подготовиться. И он старается не думать, что дата рождения также прекрасно рифмуется с возможной датой смерти.______
«Месть — блюдо, которое стоит подавать холодным». Ирэн Адлер не поклонница таких избитых пословиц и поговорок, но для разрешения текущей ситуации именно этот тезис подходит лучше всего. В новогоднюю ночь на пути домой с злосчастной Бейкер-стрит она с десяток раз собиралась написать гневное сообщение своей компаньонке Софи, о которой знала теперь чуть больше. Ирэн жгла обида на девчонку, которая так легко втёрлась в её доверие. Раньше она считала, что сама пользуется ею. Ведь женщина сознательно держала её рядом, не отвечала взаимностью, не давала надежды, меняла свои маски, играла на чувствах менее опытной подруги. Казалось, что Софи терпит это отношение из-за искренней привязанности. На деле — ради собственной выгоды. Маленькая хитрая стерва. Предательство такого толка Ирэн Адлер не прощает. Той ночью Ирэн стирала и удаляла смс-ки с угрозами, редактировала длинное послание бывшей подруге в заметках, но, в конце концов, записала ей голосовое сообщение, в котором пригласила на ужин. Самый сладкий голос, в котором молодая девушка не смогла бы выявить ни одной фальшивой ноты. Обида сгорела, появилось желание возмездия. В течение следующих нескольких дней несчастья сыпались на юную мисс как из рога изобилия: аренду квартиры подняли почти в два раза, новенький ноутбук попал в ремонт, соседи сошли с ума и не давали спать, на тренировках изводили новые клиенты, а старые, по какому-то удивительному стечению обстоятельств, взяли перерыв и отказались от занятий по разным причинам: кто-то заболел, кто-то уехал в длительный отпуск. На ужин с мисс Адлер Софи является совершенно разбитой, с ворохом дурных новостей, которые старшая подруга выслушивает со спокойной улыбкой. Когда танцовщице приходит уведомление о блокировке её кредитной карты, с идеально накрашенных губ бывшей доминантки лишь срывается короткое «Оу, как жаль», Соф наконец-то начинает замечать необычайно холодное выражение лица Ирэн и что-то подозревать. Через полчаса, когда они оказываются в апартаментах мисс Адлер, Софи готова ей рассказать абсолютно всю правду: девушка убеждена, что бывшей подруге, превратившей её жизнь в ад, ничего не стоит превратить в такое же увлекательное приключение остаток её пребывания в городе, а возможно, и на других территориях. Какими бы сильными не были её покровители, для них Софи — всего лишь крошечная пешка на большой шахматной доске. У королевы же, разместившейся в удобном кресле, и готовой выслушать исповедь шпионки, втёршейся в её доверие, хищно блестят глаза, а на губах то и дело мелькает маниакальная ухмылка. Да, в немного отложенной мести и возможности за несколько звонков правильных людям разрушить чьи-то планы и часть жизни, всегда есть нечто притягательное. Пусть даже это очаровательная девушка с яркими волосами. — Так что, расскажешь мне всё по порядку?