***
Увы, на утреннюю воспитательную каторгу из наказанных пришла только я. М-да, видимо, только я и могла настолько накосячить за эту неделю. Снейп, как мне показалось, тоже был не в восторге от своего времяпрепровождения за проверкой домашек. Так как учитель не был расположен к беседе, я вздохнула. Мне всегда нужен был кто-то, кого я могла бы послушать или кто мог бы выслушать меня. Либо же я превращаюсь в ЗС — Задумчивую Соффи — мне дала такое определение Луна на «пятничном ужине». В класс постучали. Зашёл, как ни странно, Малфой — без разрешения — и, окинув меня презрительным и немного брезгливым взглядом, подошёл к преподавателю зельеварения. Снейп приказал мне мыть оставшиеся после прошлых уроков котлы, видимо надеясь, что это повысит мои навыки в его предмете. Любопытная форма наказания. В Ильверморни ты либо вновь сдавал тему, которую завалил, либо писал немыслимое количество строк, в которых лежало обещание не делать чего-либо, противоречащего правилам школы. Тоже, должна сказать, не очень эффективный метод. Когда я взяла тряпку и подошла к средству, он, даже не удосужившись повернуть голову, сказал: — Если хотите остаться в целости и сохранности, то не советую использовать средство для отмывки. В последний раз оно крайне неудачно вошло в реакцию с остатками напитка живой смерти у шестого курса, — затем он смог спокойно уделить время ученику своего факультета. Из вежливости я не стала вникать в беседу. Хотя не столько из вежливости, сколько из замешательства. «Если хотите остаться в целости и сохранности…» — что-то в этой фразе не давало мне покоя. До автоматизма доведя чистку котлов, я продолжила разыскивать, что же так сильно меня задело в этой фразе. Ответ, а точнее вопрос, лежал на поверхности: Хочу ли я оставаться в целости и сохранности? Хочет ли этого каждый человек? Как известно, инстинкты бывают практически только у животных, но всё же есть ли они у людей? Я начала мыть котлы втрое интенсивнее, параллельно думая об этом. Малфой с некой долей озадаченности уставился на меня, словно моё резкое изменение поведения произошло из-за него, и я почувствовала это, но не придала тому значения. Пришла к выводу, что всё же есть. При множестве условий. Нужно записать.***
«ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ У ЧЕЛОВЕКА»
В «ЕСТЬ» я написала случай с Кровавым Бароном: в секунды до смерти я едва ли задумывалась, хочу ли жить, но автоматом пыталась защититься. Также, попытавшись привести довод «против», поняла, что жертва жизни ради других — это стадный инстинкт сохранения. Выходит, всё-таки природа в чём-то более властна над человеком? А после уже отправилась на завтрак. Поймав взглядом Эда и Луну, усевшихся за столом Пуффендуя, я тут же проследовала к ним. На голове подруги был пышный, роскошный венок из всевозможных разноцветных листьев и сухих веток. На Эдмунде, хотя его немой протест был виден издалека, тоже было такое милое сооружение. Слизеринцы посмотрели на меня так, будто своим уходом за другой стол я опозорила своё существование в Хогвартсе сильнее, чем когда-либо вообще могла бы быть способна. — Ребята, у меня есть новость. Давайте встретимся сегодня в Хогсмиде и обсудим её. Луна, позовёшь Невилла, когда он проснётся? — Доброе утро, Соффи. Конечно, мне не трудно, — улыбнулась Луна. — Я решила, что Воскресенье — лучший день для того, чтобы коллективно поносить осенние венки. Завтра будет очень сильный дождь, как говорит прогноз погоды, поэтому я решила сплести их сегодня, — она показала экран магсмартфона с изображением грустного плачущего облачка. — Конечно, я обещала сделать это с цветами, но ведь разницы нет, если листья настоящие, — Луна жестом предложила присесть, однако я, взяв первую попавшуюся медовую булочку, сообщила, что у меня почти нет аппетита. Эд так ничего и не сказал, лишь смотрел на меня. Он усмехнулся, когда я за компанию надела венок, символически говоривший, что наша компания прощается с последними тёплыми деньками осени, если я правильно поняла Луну. Хотя нет. Это мог бы быть прощальный ритуал, который впитал бы оставшиеся частички магии от Солнца. Что ж, подруга явно очень талантлива. Мне нужно было встретиться с бабушкой. Насколько я знала, Веня на выходных не завтракает, поэтому стоило пойти в крыло, где жили преподаватели, и найти её. По дороге я успела съесть свою булочку и найти нужное место. Из одной из комнат вышел учитель зельеварения, размахивая своей мантией, словно флагом. — Что вы здесь делаете, мисс Бэр? — как обычно, от Снейпа не последовало ничего, хоть каким-либо образом напоминающее «доброе утро», поэтому ответ был соответствующим: — По большей части, дышу и нахожусь в физическом пространстве. А что, вас это беспокоит? — с утра у меня было полно сил препираться с любым неприятным лицом, а поскольку в Хогвартсе из всех противных лиц самым противным было — Снейпа (плюс одно доказательство того, что на Слизерине учится много уродов), то я не стала упускать возможности лишний раз его подразнить. В конце концов, не думаю, что чужие чувства всегда должны являться приоритетом для способов общения между людьми. Тем более с учётом того, какую подлянку он мне сделал с той комнатой. — Ещё хоть одно подобное высказывание… — Снейп сделал драматическую паузу, словно выбирая самое угрожающее продолжение, однако не договорил, видимо надеясь, что я его придумаю сама. — Угроза звучит весьма размыто, однако, насколько я знаю, максимум, что вам можно сделать в такой ситуации — снять баллы с факультета. А поскольку я не вижу смысла вообще их набирать, то… — подражая учителю, я не стала продолжать. — Для тех, кто не соизволил прочесть о месте своего образования, скажу: баллы можно получать на уроках за свои знания для того, чтобы дать своему факультету шанс получить Кубок школы. Что за недоразумение у вас на голове? — придирчиво окинув взглядом творение Полумны, спросил он. Я решила проигнорировать данный вопрос, поскольку не знала, что именно имеется в виду под недоразумением. Может, это окрас моих волос? Язык всё-таки не поворачивался назвать так чудесный венок, связанный подругой. — Ну и в чём так называемый «прикол» Кубка школы? Что он даёт, сэр? — допытывалась я. Если уж я решила сегодня отомстить за отнятые выходные и все грубые слова, то идти определённо стоит до конца. Всё равно когда-нибудь я это сделала бы. Любое незаконченное действие всегда возымеет свой конец. — Как вы выразились, «прикол» заключается в том, что этот Кубок принесёт славу факультету, который его выиграл. Это огромная честь для студентов и… — То есть вы хотите сказать, — я ухмыльнулась. — Что студенты около года усердно работают, чтобы в следующем году были развешены флаги их факультета и всякое такое прочее? Ради какого-то Кубка? Ради иллюзии «славы», сэр? Я здесь нахожусь достаточно долго и не заметила, чтобы кто-то говорил что-то наподобие «надо же, Гриффиндор в прошлом году выиграл Кубок! Какие молодцы!». — Ах да, я совсем забыл, что вы совсем из другого теста, мисс Бэр. Вам, прибывшей из страны, которая младше коридора, в котором вы находитесь, разумеется, намного проще разрушать традиции, — нарочито дружелюбно, словно какой-нибудь пятилетней девочке, заявил Снейп. — Действительно, наплевать на многовековой труд других людей, сейчас же все должны быть самими собой, — с долей ярости сказал он и начал удаляться. Я почувствовала, что начинаю краснеть от злости. — В таком случае, если это так сложно сделать хогвартским, то тупая американка поможет перестать распределять детей только по их качествам и возможностям, мистер Снейп! Думаю, если система Кубка будет уничтожена, то смысла оставлять систему факультетов уже не будет, — ядовито добавила я. Учитель медленно повернулся, подняв брови, и заставил невольно поёжиться под грозностью своего взгляда. Тихо и вкрадчиво, словно голодный питон, он прошипел: — Обращайтесь ко мне «сэр». Желаю удачи в разрушении системы Кубка, — саркастично добавил он. — Минус десять баллов, Бэр, — больше Снейп ничего не сказал. Что ж. Перчатка вызова однозначно брошена. Уж что-что, а вершить революцию против устоев Великобритании — это у меня, должно быть, в крови. А теперь — к бабушке. Я постучала в дверь, на табличке которой было выжжено «Венера Бэр». Веня открыла мне дверь: она была ещё в пижаме и усиленно закрывала проход в свои покои, хотя я и не собиралась заходить. Мы поздоровались друг с другом, и я приступила к делу: — Ты сможешь запрограммировать артефакт, который будет создавать хорошую погоду, как и говорила директору? — совершенно невозмутимо спросила я. — Без проблем, милая, — улыбнулась она и похлопала по плечу. Я очень люблю свою бабушку за то, что в какой-то момент она просто перестала задавать вопросы. Вдруг я услышала, как что-то хрупкое упало и разбилось. Послышался голос Филча, пытавшегося убрать ущерб путём заклинания. — А… Ясно, — я почувствовала себя очень неловко. — Что ясно? — не поняла она. — Да на улице сегодня ясно. И понятно. Что ж, не буду вам мешать, — я удалилась. Ну, что тут сказать… Быстро.***
Как же мне не нравится декан собственного факультета. Да и от самого факультета я, в целом, тоже не в восторге. Зельеварение тоже не находится в моём списке сносных предметов. < Кровавый Барон лишь усугублял бессонницу, однако на него я не держала обиды. Но… Всё это находилось, как специально, ещё и в Подземельях, из чего следовал очевидный вывод: если хотите найти что-нибудь неприятное и довольно ненадёжное — вам в Подземелья. Хотя было в Хогвартсе ещё кое-что крайне неприятное и немыслимо ненадёжное — Амбридж. Так что своей революцией я решила убить сразу двух зайцев: нагадить двум нелюбимым преподавателям и при этом сделать что-то значимое. Думаю, первый бунт будет на уроке Амбридж. Но это я сейчас обсужу со своими друзьями в «Трёх Мётлах». А вот и они. — Редж и Пивз не смогли прийти, потому что они магически привязаны к Хогвартсу, — сказал Эд, севший рядом со мной. — Ладно, выкладывай, потом им расскажем, если надо будет, — он хлопнул по столу. Луна заинтересованно улыбнулась и закивала, а Невилл принёс всем Сливочного пива. — Я хочу сделать революцию, — после моих слов Невилл подавился и охрипшим голосом спросил: — Против кого? — Против Кубка в основном, параллельно при этом насолив Амбридж и другим сомнительным личностям. — Какого ещё Кубка? — нахмурился Эдмунд. — Хогвартса. Я имею в виду, что хочу развалить систему очков, — уточнила я. — Серьёзно, студенты вкалывают, как не в себя, ради призрачной иллюзии? По-моему эта штука только сильнее натягивает отношения между факультетами, а мы своим примером показываем, что все четверо Домов могут дружить, так ещё и вкупе с призраком и полтергейстом. Но нам нужно что-то большее, — для убедительности я даже стукнула кулаками по столу. — Нам нужно улучшить своё пребывание в школе, ведь так? — Я не понял, — признался Невилл, однако я не стала его ругать, лишь добавила ещё больше конкретики: — Вся эта борьба между факультетами не даёт нам быть такими, какими нам хочется быть: мы стараемся соответствовать стандартам факультета и таким образом просто продаёмся за пару одобрительных кивков и начислений баллов! Не будет Кубка — не будет борьбы — не будет стереотипов! Тогда все точно смогут жить дружно! — я правда верила в то, что говорю. — Я — за, — Луна так и сияла, словно эта затея являлась чуть ли не целью всей её жизни. — И я… — было видно, что Невилл сомневается, однако он всё же согласился на эту авантюру, и для меня это значило многое. После минуты размышлений Морстен тоже поддержал мою затею. — Итак, для первого удара нужно лишь привлечь… — заговорщически начала я…***
— Как обычно, палочки убрали, достали учебники, — милым голоском пропела профессор Амбридж так слащаво, будто была готова расцеловать каждого присутствующего на её уроке. Он был объединён с Пуффендуем. Я кивнула Эдмунду, давая знать, что веселье начинается. Он незаметно прошептал заклинание, достав палочку, и школьная доска обрушилась с грохотом на пол, хотя мы договаривались без вреда школе. Амбридж вздрогнула. — Мистер Морстен! — она осторожно подошла к сломавшемуся школьному имуществу. Не успела учительница что-нибудь сказать, как я достала палочку, и по классу начала парить иллюзия дементора. — Немедленно объяснитесь! — потребовала она. — Извините. Лично я так давно не пользовалась магией в страхе потерять баллы, что уже не могла себя сдерживать, — я продемонстрировала издевательский оскал. — Мне чрезвычайно жаль. — Кому ты врёшь, мерзавка! — вмешалась Паркинсон, толкнув меня. Едва не упав, я повернулась к ней и приподняла одну бровь, ожидая пояснения этих действий. — Ты только и ждёшь, чтобы сделать что-то… — девушка запнулась, не в силах найти подходящую реплику для описания произошедшего в своём словарном запасе. — Нет, откровенно говоря, я вообще никому и ничему не желаю зла, однако есть существа, которым я однозначно не протяну руку помощи, — я чуть склонила голову, несколько секунд смотря на растерянную Пэнси, а затем подошла прямо к Долорес и повернулась ко всему классу спиной. — Вам не кажется, что если бы системы баллов не было, то мы бы сейчас не были вынуждены так враждовать? Ведь вы волшебную палочку и не тронули просто потому, что за это могут снять очки с факультета… Эти мысли о всеобщей зависимости студентов в желании заполучить какую-то жестянку наводят на меня тоску, а вы как себя чувствуете? — на этом номер был окончен. Мысль посеяна в умы, а на уроке Снейпа мы с Луной будем её закреплять. Эдмунд демонстративно широко улыбнулся. Наконец, к Амбридж вернулся дар речи: — Я жду вас в своём кабинете сегодня вечером, мисс Бэр и мистер Морстен.***
— И как всё прошло? — сгорая от любопытства, спросил Пивз на «полднике», который наша компания провела пораньше, чтобы мы с Эдмундом успели зайти к Амбридж. — Воистину замечательно. Судя по выражению лиц учеников, смотрящих то на Часы Баллов на обеде, то на Дамблдора, эффект был просто бомбическим, — с довольной ухмылкой сказала я. — А если тебя интересует техническая сторона плана, то Эд разнёс около четверти класса. — Жду не дождусь второго удара! — потирая руки, довольно сообщил полтергейст и начал целиться трубочкой с горошинами в людей, что были в зоне досягаемости. Невилл вёл себя несколько угрюмо, однако его поддерживала Полумна, просто приобняв мальчика с загадочной улыбкой. — А вам не кажется, что мы идём к цели с помощью каких-то очень жёстких методов? — неуверенно спросил Невилл. Барон незаметно выгнул бровь — возможно, для слизеринского привидения такой вопрос был довольно странным. — Я думала об этом, но после того, как горгулья около кабинета директора ясно дала мне понять, что договориться нормально не удастся, поняла, что одними словами, бумажонками и миром обойтись не выйдет. Думаю, что любая революция, в первую очередь, — изменение не только порядков, но и сознания. А, извиняюсь, в Хогвартсе настолько много тугодумов, которые просто не могут прийти к какому-то логическому концу, получив лишь малейшую подпитку для размышлений, что надо поторапливать мыслительный процесс. И, думаю, наиболее продуктивный способ — самая настоящая бойня, — завершила я. Друзья посмотрели на меня с небольшим испугом и в то же время восторгом, словно только что лицезрели, как главный злодей фильма нажал на кнопку взрыва ядерного реактора, и ещё не оклемались от трагедии падающих с неба мутантов. — Теперь мне понятно, почему ты учишься на Слизерине, — улыбнулся Невилл после длительной паузы. — На самом деле моё нахождение в этой «секте», — я сделала акцент на последнем слове, чтобы подчеркнуть, что считаю маниакальное стремление студентов оценивать людей по их факультету какой-то разновидностью особой религии, — очередной эксперимент. Надеюсь, к концу года он завершится, хотя результаты уже неутешительны, — я склонила голову набок. — Однако да, добиваться своих целей я могу, наплевав на нравственность. Хотя у меня есть кое-какие принципы, которым я стараюсь не изменять, — уклончиво я закрыла тему факультетов. — Ладно, Соф, нам пора, — Эд встал и подал мне руку. Вместе мы удалились. — Интересно, что мы будем делать? Насколько я поняла, у каждого препода здесь достаточно индивидуальный подход к отработкам или так называемым наказаниям. Ты не знаешь? — Не-а, — покачал головой Морстен. — Но вряд ли это будет что-то прям увлекательное, — заметил он. — В любом случае, это едва ли помешает второму удару революции. А значит, что бы это ни было, всё равно, — меня, конечно, преследовала мысль, что если мне происходящее не мешает для достижения цели, значит, только закаляет. Эд постучал, и послышалось приторно-добродушным тоном «войдите». Неуверенно переглянувшись, мы зашли. Амбридж, словно на троне, сидела в кресле и пила чай. Она привстала, поздоровалась и предложила присесть. Хотя слово «предложила» в данном контексте подразумевает «приказала», так что реального выбора у нас не было. Мы сели. — Не хотите чаю? — она улыбнулась, продемонстрировав ряд угрожающе острых зубов. — Нет. Думаю, чем раньше мы начнём, тем быстрее уйдём. В чём заключается наказание? — Вы должны написать мне строки в том количестве, чтобы до вас чётко дошло понимание, мисс Бэр, — обратилась она ко мне и вручила чёрное изящное перо. Почему-то от прикосновения с этим предметом внутри меня что-то, казалось, срезонировало, однако я не обратила на это внимания. Эд странно посмотрел прямо мне в глаза, но вскоре вернул своё внимание к профессору. — И что же мне писать? — поинтересовалась я. Эта штука была мне знакома: нечто похожее проводилось в Ильверморни, но только одним, крайне вредным преподавателем. — «Мне нельзя оказывать влияние», — произнесла Амбридж с обворожительной физиономией. Я бы поумничала, сказав, что её самовоспитание одобряю, но не стала этого делать, потому что не захотела потом выслушивать ещё нечто подобное. Передо мной лежал лист бумаги, но я пока не стала приступать к делу, ожидая вердикта Эдмунду. — А вы, мистер Морстен, вымойте, пожалуйста, блюдца. Раковина — за той дверью, — продолжая то ли скалиться, то ли улыбаться, сказала Долорес, и Эд поплёлся собирать со стены весь сервиз с изображёнными на нём кошечками, принявшимися яростно шипеть при приближении. Писать подобное не хотелось совершенно, ибо это противоречило тому, что я собиралась делать. Хотя выбор есть всегда, убегать или делать что-то ещё вопреки, тоже не хотелось. Это ведь тот самый момент, когда человек обязан осознать, что его действия имеют последствия. В принципе, любое действие или бездействие имеет свои последствия. Так… Выбор есть? «Мне нельзя оказывать влияние». «Мне нельзя оказывать влияние». Взглянула на верхнюю сторону ладони. На коже из розоватых и зудящих царапинок складывались написанные слова. Оу, мадам Амбридж оказалась садисткой, использующей Тёмный артефакт, чтобы наказывать учеников. Звук мытья посуды на миг меня отвлёк, и я подняла голову. Больно это, да и унизительно, ведь она смотрела на меня с таким искренним удовольствием и нетерпением, будто прямо сейчас ей посчастливилось расправиться с самым заклятым и неприятным врагом из всех, кто у неё когда-либо был. Я решила узнать, что будет, если попробовать развлечь её беседой в процессе. Мои вымученные пять строчек временно остались без внимания, когда я спросила: — Как вам в Хогвартсе? — По-моему, это вам знать не нужно, дорогая, — улыбнулась дама. Я посмотрела ей в глаза. — И правда не нужно, не стоит моего внимания. Однако я вижу, как минимум, обиду в ваших глазах, а также страх, — я решила поразвлечься. — И страх здесь уместен — это достаточно опасное местечко, — мигом утешила я её. — Но обида кроется не здесь, верно? Наверное, это невероятно обидно, когда заместителя такой важной персоны, как Министр магии, отправляют в Хогвартс. Не пытался ли Министр отдалить вас от дел, а? — я демонстративно, словно только что спросила её о какой-нибудь мелочи, вроде погоды, уткнулась в лист бумаги. Думаю, что это был бы неплохой путь к началу экспериментов с инстинктом самосохранения, однако сейчас настроения не было, да и обстановка «не та». Я ведь не хочу давать ей лишний повод получить удовольствие, разрушая себя. — Какая грубость! — возмутилась она, начиная краснеть. — Мисс Бэр, вы явно не поняли то, что мы сегодня с вами проходим… Я жду вас в кабинете и завтра, — будто разом разочаровавшись во всём человестве, Долорес отпустила меня и Эда на сегодня. — Вот дерьмо, — прокомментировал Морстен. — Я пытался вымыть эти блюдца, но эти кошки цапарались и даже кусались, — он продемонстрировал исцарапанные руки, местами с небольшими кровоточащими ранами. — Она просто чудовище. — Да, она явно любительница жёстких зрелищ, потому что я писала своей кровью, — я не стала возражать. — Отправляйся в Больничное Крыло, Эд, — его состояние гораздо хуже моего, был риск инфекции. А у меня, максимум, останется едва заметный шрам, да и то маловероятно. С другой стороны, было бы иронично, если у такого человека, как я, шрам-надпись на руке гласил «мне нельзя оказывать влияние». Морстен не заставил ждать. Сказать особо нечего. Я — единственная ученица Слизерина, попавшая к Амбридж на наказание. Хех, всё случается впервые. Из-за угла вышел Невилл. — Я как раз собирался звонить и спрашивать, где вы… — дал мне знать парень. — Эд пошёл в Больничное Крыло, а я просто куда-нибудь направлюсь. Тебе, кстати, куда? — А мне нужно было передать тебе от МакГонагалл, что директор ждёт тебя в своём кабинете, — выпалил он. — Ого, не думала, что так быстро сумею достучаться до вышки, — я удовлетворённо хмыкнула и пошла, сказав другу, что мне нужно побыть одной.***
Варианты начала диалога складывались разнообразные: от мягких просьб Дамблдора прекратить немедленно начавшееся движение до вполне прямых угроз или приказов. Однако, когда я пришла, меня уже ждал, как ни странно, профессор Снейп, по одному только взгляду которого я поняла, что он с этого момента клянётся разделить мою жизнь на «до» и «после». Причём в отнюдь не радужной перспективе. Он назвал пароль, но заходить не стал. Во второй раз смотреть на физиономию профессора желания не было. Лестница-лифт привела меня в переполненный различными звуками кабинет, в котором мигом материализовалось причудливое чёрно-белое кресло. — Добрый вечер. Интересный фокус, — садясь, сказала я. — Думаю, смысла мало искать среди этой кучи хлама артефакт, который материализует кресла по числу входящих? — Добрый. Всё верно, Соффи. Такой артефакт здесь уже давно, но ваша бабушка его оптимизировала, сделав так, чтобы он считывал состояние человека на момент, когда он зашёл. Интересно, я ещё не видел сочетание белого и чёрного. — Если человек способен источать как свет, так и тьму, значит, он и есть источник всего, что его окружает. Поэтому спрошу прямо: почему я здесь? — Возможно потому, что у тебя не было выбора, — предположил директор. — Я имела в виду не своё существование, — уточнила я. — А конкретно кабинет директора. Почему меня вызвали? — Как насчёт лимонной дольки? — директор указал на тарелочку со сладостями. — Спасибо, но моё состояние остаётся стабильным и без фруктовых сладостей, — вежливо отказалась я. — Недавно я узнал, что ты устраиваешь революцию, — сказал он, выжидая, когда я приму этот факт. — Так и есть. — Я бы попросил не делать этого ввиду того, что сейчас ученики Хогвартса должны думать не о школьных делах, а скорее о более глобальных происшествиях, — намекая на воскрешение Тёмного Лорда, Дамблдор подмигнул. — Но ты ведь не будешь отступать, верно? — Верно. Итак, с учётом того, что вы понимаете меня, до меня всё ещё не доходит, зачем же я тогда здесь. Или вы хотите договориться, чтобы я как-то заплатила за своё движение? — в голове я начала перебирать варианты, что могу сделать. — Ах да, — тут же догадалась я. — Вам нужно избавиться от профессора Амбридж. — Всё верно. Думаю, это будет справедливой ценой. — ОК. Как только я закончу все свои дела, то приступлю к этому. Договор? — Договор. Какой будет следующий удар? — Зрелищный. Я бы спросила, почему бы вам не отменить систему сразу, раз уж это неизбежно, но мне нужно, чтобы ученики сами в это поверили. Чтобы выбора будто не оставалось. Простите, больше говорить не хочется — это уже будет какая-то подстава друзьям. Я могу идти? — Да, разумеется.***
Что ж. План был простой, но начать было страшно. Всё-таки это не шутки — скорее всего будут пострадавшие. Однако это можно положить в копилочку к моему опыту толкать своё мнение не только словами на камеру. Хотя Дамблдор и одобрил полную войнушку, но я ему не сказала, что едва ли все останутся целыми и невредимыми, не говоря уже о самом Зале. Ну, пусть грядущее станет для директора небольшим сюрпризом. Я приготовилась использовать всю свою доблесть, нахальность и всё остроумие. А ещё умение, как сказал Эд, «раздербанивать окружающий мир и бесить окружающих людей». Что ж, время искать первого кретина и поднимать хайп. Спустя десять минут, когда я сумела напечатать друзьям и лично сообщить Барону и Пивзу, что бойня начинается, в блюде Крэбба совершенно неслучайно оказалась хлопушка с привязанной к ней баночкой зелья, данного мне Полумной. Его еда познала, что значит взорваться. За эти несколько секунд я отбежала подальше к преподавательскому столу. На нескольких людей успел попасть раствор, начавший угрожающе шипеть прямо на коже. К счастью, я успела уберечь голову и стиснула зубы, ожидая незамедлительной реакции хоть кого-то на произошедшее. Видимо, хлопушка как-то среагировала с зельем, и на местах, куда оно попало, кожа вздувалась и покрывалась разноцветной сыпью. — Бэр! — выкрикнув это так, словно моя фамилия была худшим оскорблением, каким меня мог назвать учитель, Снейп встал и подошёл. — По-вашему, это забавно?! Хотя вопрос был риторическим, я оглядела пострадавших — в основном это были те, кто оказался рядом, поэтому у других факультетов пока не было потерь. — Не могу сказать, что случившееся мне не приносит удовольствия. — Минус пятьдесят очков со Слизерина! А ведь это только начало года. — Ты за это ответишь, подлая тварь! — Пэнси Паркинсон, явно очень огорчённая, тоже приблизилась, вытащила палочку и направила мне в лоб. — Убери палочку, пока моё терпение при мне, пупсик, — улыбнулась я. — Выбирайте слова, мисс Бэр! — А я думала, что вы адресуете это Паркинсон. Во всяком случае «подлая тварь» звучит намного грубее, хотя, я думаю, при больших стараниях любое слово можно сделать обидным, но я пришла не за тем, чтобы растолковывать эту мысль, — следующие слова я начала озвучивать, применяя заклинание Сонорус. — Просто на ваших глазах может поменяться история Хогвартса, потому что прямо сейчас вершится революция, — драматично сказала я, бросив предупреждающий взгляд на всех преподавателей и на все столы поочерёдно. — Давайте сразу определимся: вы за разрушение системы баллов или нет? Кто за, может поднять руку, — конечно, со Слизерина рук было больше, потому что они очень много потеряли из-за моих «выкрутасов», и им была выгодна отмена. Дальше всё шло как-то печально. Пусть большинство с Пуффендуя действительно были не против, Гриффиндор и Когтевран решили ждать дальнейших действий. Из преподавателей согласна была Трелони — видимо, я её очаровала своей вежливостью ко всем её занятным способам преподавания и предсказывания, а ещё была видна неуверенно поднятая ладошка Помоны Стебль, и, разумеется, моя бабушка подняла сразу две руки с самым верным видом, также заставив одним взглядом присоединиться и завхоза. Флитвик был явно озадачен, МакГонагалл грозно нахмурила брови, Дамблдор нетерпеливо ожидал, что будет дальше. Снейп, как всегда, злился, а вот Амбридж… Впрочем, я решила, что Амбридж сто процентов сломает весь кайф, поэтому Кровавый Барон любезно держал её привязанной шарфом к стулу без возможности взять палочку. Наконец, Невилл, заручившись поддержкой двух каких-то рыжих близнецов с Гриффиндора, запустил несколько занятных артефактов: Пёрышко, щекочущее всё на своём пути, Пинательные Ботинки и Волшебных Роботов, заставляющих лавочки начать подпрыгивать и взлетать. Я, Луна и Эд разрушили заклинание, удерживающее свечи в Общем Зале, и те поочерёдно начали падать. Не могу сказать, что сумела уберечься от летящего отовсюду воска — под стол залезть не успела. Пивз открутил несколько люстр, падение которых только добавило в ситуацию драмы. В результате, практически у всех факультетов баллы вынужденно ушли в минус, за столами была полная разруха — чего стоили только летающие по залу лавки со студентами! — но зато число обречённо поднятых рук возросло в разы. Что ж, я справилась с задачей истинно по-слизерински — заставила почувствовать, что выбора нет, но и донесла свою точку зрения так, что ни у кого не возникло желания возразить. Дамблдор объявил о срочной отмене Системы Кубка. А ещё сказал нашей шестёрке, что восстановление порядка в Общем Зале лежит полностью на нас. Зато было по-своему весело. Амбридж не сумела ничего возразить от избытка воска на голове: ученики не упустили возможность за глаза покидаться в ненавистного учителя остатками свечей.***
— Это была просто фантастика! — восторгался Эд. — Правда убираться я уже задолбался, — зевнул он. Было за полночь. — А что дальше, Соф? — громко, чтобы я услышала его на другом конце зала, спросил Невилл. — То есть, я почти уверен, что у тебя есть ещё что-то в планах — это… Понимаешь, это видно по твоему выражению лица. — А дальше, лягушонок ты мой деятельный, она будет пытаться выпереть Амбридж из Хогвартса, — сказал Пивз. — Мне Барон рассказал. А он, Соф, где? Мы тут пашем, значит, а Редж спать решил пойти? — У него ночью крыша едет, — угрюмо сказала я. — Хотя у всех нас по-своему крыша едет.