***
За завтраком я опять предала дом Слизерин и направилась прямо за стол Гриффиндора. Количество мрачных лиц, преследующих мою персону, увеличилось в разы после вчерашнего, ведь теперь всем известно — директор и Министерство вынуждены придумывать новую систему поощрения учеников за их академические успехи. А тут перемены явно не слишком-то жалуют. Короче, всего за какой-то жалко короткий промежуток времени я сумела добиться ненависти почти всех учеников. По непонятной причине всеобщая ненависть на моих друзей не распространялась. Впрочем, был у меня один знакомый по несчастью — Гарри Поттер, однако я не слишком-то ему доверяю. Услышав всю историю, произошедшую на Турнире Трёх Волшебников, любой скажет, что Гарри, как минимум, — лгун. А по моему мнению — потенциальный убийца Седрика Диггори, но об этом потом. Сейчас на первой линии моего внутреннего журнала Гермиона Грейнджер — подруга Гарри Поттера, явно недавно с ним либо поссорившаяся, либо задумавшая авантюру с его непосредственным участием, судя по выражению её лица. Я подошла. Девушка начала краснеть — явный признак если не гнева, то злости. Кажется, её очень задел мой вчерашний бунт. — Привет, — я присела напротив неё и невозмутимо взяла медовую булочку со стола. Гермиона, кажется, поперхнулась собственной овсянкой. — Привет, — откашлявшись, сказала она. — Кстати, у тебя тоже есть стол, на котором находится еда для твоего факультета, — невзначай напомнила мне Грейнджер. — Ну, не знаю как насчёт других, но для Стандартного пока даже стульчика не придумали, не говоря уже о столе, — выкрутилась я, припомнив тот неловкий случай со Шляпой. Гермиона выглядела так, словно сама мысль о существовании того инцидента, неисправности великого артефакта и некоего стандарта её оскорбляла пуще того, что я, эдакая американская бунтарка, села за стол благородных львов. — Сочувствую, Соффи. Ты что-то хотела? — Ага. Я хотела узнать о том твоём фан-клубе с темой домовиков… В котором есть только ты, Рон Уизли и ещё, при большом везении, Гарри Поттер. — Это никакой не фан-клуб! Это Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов! — обиженно поправила она. — Ну, пусть будет так. Если ты не против, то я буду использовать сокращённый вариант в разговоре. — Как пожелаешь. — Отлично. Тогда к делу. Сегодня рано утром я общалась с одним очень интересным эльфом, с которым у меня теперь есть общее дело. Как я понимаю, ты хочешь, чтобы волшебники перестали практиковать рабский труд домовиков? Да, намерения, разумеется, светлые, но ты не думала спросить самих эльфов? Видишь ли, любая революция — это прежде всего революция сознания. Ты думаешь, я без предупреждения разгромила бы вчера целый зал? О, нет, я делилась этой мыслью на уроках, на перерывах, и тайных сообщников у меня было больше, чем можно было представить, и всё было спланировано. Вернёмся к делу — ты хочешь совершить нечто такое, что вчера сделала я. Похвально, да, но так уж устроены эльфы, что они этого вовсе не хотят, — я выдохнула, смотря, как меняется выражение лица однокурсницы во время моей речи. Но упрямица попыталась возразить: — Но ведь они не знают… — Едва ли. Насколько я догадалась, некоторые из них всё прекрасно знают и понимают. Но в наше-то время насколько перспективна затея выдвинуть домовых эльфов стараниями парочки школьников? И я на этом моменте с радостью привела бы в пример независимость своей родной страны, но это было бы не совсем уместно. Так что предлагаю сдаться. Чего ты, умняшка с Гриффиндора с парой друзей, хочешь добиться? Чтобы реальные волшебники, аристократия, вышка магического мира всерьёз воспринимала этих сознательных рабов, которые вовсе и не против быть рабами? — надавила я. — А если ты хочешь заставить их думать иначе, то тебе стоит углубиться в природу их происхождения, разве не логично? — Ну… А каким образом это касается тебя? — Самым что ни на есть прямым. Допустим, у меня есть три дела. Хотя нет, третье и второе здесь не при чём, так что у меня есть одно дело. Узнать природу происхождения эльфов за последние хотя бы лет триста. А у тебя есть одно дело — освободить эльфов или хотя бы перестать практиковать их рабский труд в магическом мире. Здесь ведь одно зависит от другого — нужно пробрасться к корням, правда? — Возможно и так, — кажется, Гермиона ненавидела соглашаться со мной в любом вопросе, поэтому отлынивала от конкретного «да». Впрочем, страх другого человека показаться слабым никогда меня не сделает слабее. — Отлично. Предлагаю сделку: ты перестаёшь быть заводом по вязанию и раскидыванию всяких вещей, а я попытаюсь добыть инфу про эльфов. — Но причём здесь вязание? — Эльфов это бесит, а мне нужно будет с ними контактировать напрямую. Поэтому пообещай мне не творить дичь, ты же умная, должна была понять, что эта твоя хрень с шапками и носками всё равно не работает. Она как Полная Дама: делу не поможет (ведь всегда можно разгромить стену заклинанием), но вот побесить — побесит. — Хорошо. Обещаю. Только с условием, что ты не устроишь втайне эльфийское восстание против Хогвартса, — натянуто улыбнулась девушка, словно желая что-то сказать, но не осмеливаясь. Ну, зато обошлось без убийств. Я уже хотела вернуться за стол Слизерина, как на моём пути, словно сорняк, выросла Амбридж и позвала в свой кабинет. Хорошо, что я успела съесть хоть что-то — было бы довольно обидно пропускать завтрак. — Только, прошу вас, — я ненароком зевнула, прикрывая рот. — Недолго. У меня уроки. Амбридж заверила, что я не опоздаю. Надеюсь, это правда, ведь опаздывать на Зельеварение не было никакого желания. Иначе моё стремление как можно сильнее раздражать декана воспримут фанатичным. — Будете чай, мисс Бэр? — поинтересовалась она. Я кивнула — розовый чай ещё точно не пила в этой жизни. Зачем же упускать возможность? Котята на блюдцах вели себя вполне спокойно. Я подмигнула фотографии или портрету Фаджа в приветствие и поняла, что больше здесь делать нечего. — Почему именно перо? — решила спросить я. — Или вам не на ком испытывать плоды своего тайного увлечения — создания артефактов? — Не думаю, что это каким-либо образом вас касается, но вы ошиблись — таким я не занимаюсь. — А зря. Думаю, у вас хорошо бы получилось. При своей концентрации внимания и духовной силе вам бы точно удалось сделать что-то классное. — Итак, юная леди, вы, возможно, считаете, что если ваша бабушка — часть преподавательского состава, то вы имеете права устраивать какой угодно цирк, не так ли? — Не искажайте суть вчерашнего мероприятия — это было как минимум проявление нонкомформизма. Хотя я смело называю это революцией. Думаю, вы ждёте ответа на свой вопрос. Дам краткий и ясный — нет, — это было небольшое словесное сражение — кто из нас сможет дольше предельно вежливо поливать оппонента грязью. — Увы, сейчас я и директор обдумываем новую систему обучения, в том числе и наказания, иначе вы бы уже провели остаток дня в компании мистера Филча. — Вот досада. И что, вы придумали что-нибудь получше, чем кровавые зрелища на бумаге? — я первая разорвала эту тонкую грань между обоюдной злобой и своим личным презрением. — Прошу прощения? — переспросила Долорес. — Идея с пером принадлежит не мне. Твою мать. — А кому? — хотя я уже сложила два и два, мне нужно было чёткое доказательство. — Повторюсь, мисс Бэр, это вас не касается. — Да, меня это вообще не должно беспокоить, но… — в попытках подобрать нужные слова я даже привстала, пытаясь оказать давление. Не говорить же прямо — «вас хотят подставить»? — Вам лучше уйти из Хогвартса. Как только появится возможность. Договоритесь с Фаджем и проваливайте, иначе вас здесь затравят, — опустив портрет министра, я не стала упоминать, что дала слово лично её прогнать, но подумала, что учительница сама задаст мне нужные вопросы. — В Хогвартсе никогда не применялся такой вид наказания. Однако её лицо возмущённо вытянулось, и она, велев мне отправляться на урок, подняла портрет министра и захлопнула дверь прямо перед моим носом. Ну, пусть поступает, как знает. Я предупредила. Всё равно у меня договор — нужно выпереть её красиво, чтобы она сама захотела уйти. И если учительница не пожелает принять мою помощь, то точно встретится с моим внутренним чудовищем, а это намного неприятнее.***
Я успела дойти до класса через минуту после начала лекции. На это профессор Снейп мне ничего не сказал, лишь устало закрыл глаза, ожидая, когда я сяду за парту. И я прошла к сидящей позади Рона и Гарри Гермионе, демонстративно не обращая на очередные шепотки со стороны своего факультета и капли внимания. Невилл сидел слишком далеко и уже с соседом. Что насчёт слизеринцев… С ними я налажу общение лишь в том случае, если те сами того захотят. В конце концов, без обоюдного желания ни о какой дружбе и речи идти и не может. — Веритасерум, чаще известное, как Сыворотка Правды — зелье, способное заставить вас рассказать всё, о чём вас спросят. Оно не имеет цвета, вкуса или запаха, поэтому распознать такое в питье или еде чрезвычайно трудно, — рассказывал профессор, не обращая внимания на мою поднятую руку. — Однако я знаю несколько способов распознавания, если кого-то из вас решат отравить. Вы что-то хотели, мисс Бэр? Я встала. — У меня есть возражение, — я не очень-то люблю быть выскочкой, однако нужно поддерживать созданный имидж. — Не знаю насчёт других магов, однако мне кажется, что я сумела бы противостоять Сыворотке, не делая ничего особенного. — Сядьте, Бэр, прекратите нести вздор и паясничать. Больше не мешайте проведению лекции, — холодно произнёс он, видимо, отсекая даже мысль о том, что кто-то способен перехитрить такое зелье, однако в его глазах я заметила искру интереса. Ну, что ж, так как я отомстила за тот инцидент с комнатой, и мы теперь квиты — значит, можно и заставить почувствовать хоть каплю восхищения. И это было достойной целью — казалось, этот человек уже ничему в жизни не способен удивиться. Когда урок закончился, я попросила Нева передать всем, что сегодня немного занята и не смогу присутствовать на дружеском ужине. — Где доказательства, Бэр? — тут же потребовал Снейп, выглядя, как и обычно, мрачно и уничижающе. Было бы непросто в пропахшем зельями кабинете вести такую важную игру, как дело принципа, но я всё же в неё вступила. — Что ж. В школе однажды произошёл серьёзный инцидент, и я была одним из свидетелей. Мне нужно было сохранить правду при себе, а, будучи под Веритасерумом, это сделать, по словам других, достаточно сложно. Однако из меня не смогли достать ничего конкретного, — я рассказывала это с нахальной улыбкой, словно надела сейчас насмехающуюся маску, по одному виду которой можно было понять, что рулю здесь я. — И каким же образом вы это провернули? Ведь под действием зелья молчать не выйдет, — искренне недоумевал профессор. — Ради этого трюка нужна только очень быстро мыслящая голова и знание того, что делаешь, — я пожала плечами. — Вы что, никогда не были ребёнком и не увиливали от ответа? Достаточно сообразить, как сказать такую правду, чтобы не сообщить при этом ничего полезного, а я в этом точно магистр, — я облокотилась на стену, со скучающим видом наблюдая, как меняются тёмные, словно из сажи, глаза учителя. Остальные способы выражения эмоций были замурованы, за исключением ещё бровей. Однако я догадалась, что тому уже не терпелось начать испытывать полученную информацию. — Вы очень находчивы, мисс. К сожалению, это пока единственное качество, которое соответствует стандартам вашего факультета. Вы ведь понимаете, что несёте ответственность за свои мысли? Некоторые лучше держать при себе, — с упрёком заметил он. — Так вы знали чуть больше, чем ничего, о Стандартном? — Нет, Бэр, этого факультета не существует, — покачал головой профессор. Явно уставший — тяжёлый день. Или он всегда такой, либо же я только сейчас заметила. Либо… Это из-за моей революции. — Если на него никого, кроме меня, пока не распределили, это не означает, что его нет. Или же я основала новый факультет вместо того, чтобы присоединяться к существующим. Ну, это было бы ожидаемо. Я могу вам чем-то помочь? — Только если не будете путаться под ногами и уйдёте, — злобно буркнул профессор. — Ваша заинтересованность в том, чтобы оказать мне помощь, испугала бы даже профессора Флитвика, что всегда не против отклика от своих учеников, — заметил он. — Совесть гложет, сэр, — усмехнулась я. — Вам ведь наверняка устроили головомойку после вчерашнего, как и мне до вчерашнего, верно? — Это не ваше дело. Вы помогли бы намного больше, если бы сидели тихо и учились сносно. — Я не могу играть роль ребёнка-тихони, так что лучше воспользоваться возможностью, пока я не ушла. Дз у меня сделано, и вечер свободный, но мне всегда есть, чем заняться, так что либо… — он меня перебил: — Грибы — на столе с разделочной доской. Отрезаете ножки и складываете в контейнер. Шапочки тонко шинкуете и вырезаете красную липкую субстанцию, которую помещаете в ту большую колбу с двумя горлами, а получившийся материал — в ступку. В процессе не трогайте лицо, этот гриб ядовит. — Ну, окей, — на столе лежал приличный такой ящик с белыми, с неоново-фиолетовыми вкраплениями, грибами, небольшой нож и все указанные штуки, по которым надо распределять результат. Процесс искупления был нудным и длительным — повезло ещё, что я неплохо управляюсь с ножом, однако всё же, погрузившись в свои мысли, нечаянно поранила палец и, зашипев, тут же повреждённый участок кожи приложила ко рту. Блин! Гриб же ядовитый! Как можно было так протупить?! Я тут же подбежала к раковине и начала сплёвывать, параллельно выслушивая красочную речь о своих умственных способностях, а ещё не менее воодушевляющее обещание, что в следующий раз учитель меня отравит самостоятельно и без свидетелей. И продолжил по пунктам проходиться по моей ответственности. Мне надоело, и я перешла в обоюдоострую игру, решив, что защищаться бесполезно — всё равно найдёт, как придраться к словам, так что тоже перешла в ответную атаку. — Ну, может, я являюсь не очень ответственным человеком, однако именно диалог с вами вдохновил меня развалить половину системы образования чисто из принципа, — я повернулась к нему и во время своей речи смотрела ему прямо в глаза. Он, будто бы найдя в них что-то странное, в ответ недоумённо вглядывался, но после взял себя в руки. — Разумеется. Ведь просто принять информацию, как факт, категорически нельзя. Обязательно нужно воспринимать абсолютно всё, как руководство к действию, — саркастично заметил он, подойдя и наложив Диагностические Чары. Пусть лицо его и не особо изменилось, но по движению левой брови я сразу поняла, что он чему-то удивился. — И каков мой диагноз? Вставать на колени и молить о помощи или можно сразу просить бабушку заказать гроб? — раненый палец стал меньше пульсировать, и от яда в организме я пока не стала сваливаться, но всё же было интересно. — Почему-то у меня стойкое ощущение, мисс Бэр, что даже если на вас сейчас было бы направлено пятьдесят палочек, а вы бы только что истратили всю свою физическую силу, и даже если кто-то бы использовал Круциатус, то на колени бы вы не встали в любом случае, — он протянул мне безоар и приказал проглотить. Пусть яда было мало, но так, видимо, на всякий случай. — Вы явно меня переоцениваете, — тут уж я начала улыбаться и вернулась к своей работе. Та уже, кстати, была практически закончена. — Что думают директор и профессор Амбридж? — поинтересовалась я, решив сменить тему. — Они сходятся во мнениях вместо системы баллов создать систему оценок. Каждый факультет будет соревноваться не в количестве дополнительных баллов, а в качестве своих оценок. — Что ж, хотя бы будет нормальный стимул учиться, — меланхолично выдала я. — А какая награда? — если мне опять скажут, что это просто какая-то жестянка, то я буду в негодовании. — Такая же, однако ещё лучшим студентам дадут возможность участвовать в летней делегации в такие школы, как Шармбаттон, Махотокоро, Ильверморни. Думаю, весь список оглашать необязательно. — Круто. Я закончила, — облокотившись на стол и скрестив руки, я кивнула на завершённую работу. Снейп удовлетворённо кивнул и попросил прийти и завтра в это же время. Ну, класс.