Валиде сидела в покоях султана и с болью смотрела на бессознательного сына.
Уже больше недели падишах не приходил в себя. Лекари испробовали всевозможные способы, чтобы вылечить султана, но все было тщетно.
Напряжение росло не только в стенах дворца, оно просочилось в народные массы, и теперь каждый обсуждал болезнь повелителя.
Дабы избежать еще больших неприятностей, Ибрагим решил никому не рассказывать о предстоящем нападении персов. Для защиты государства под видом нового способа обучения солдат, он отправил десятки корпусов янычар на границу.
На плечи визиря выпала непосильная ноша. С каждым днём смерть падишаха приближалась, что означало восшествие на престол нового султана. Вероятнее всего это будет старший сын Фирузе, шехзаде Селим.
— А что, если нам вызвать в столицу шехзаде Абдулла? — предложила Хюррем, видя, как Ибрагим уже битый час тревожно ходит взад и вперед в своем кабинете.
— Хюррем, ты же знаешь о его болезни. Он не сможет стать султаном, — устало произнес визирь.
— Я понимаю, Ибрагим. Но ведь физическая слабость не должна стать помехой: шехзаде очень умен и эрудирован. Если рядом с ним будет такой сильный паша, как ты, ему все будет по силам.
— Пока у нас есть здоровые шехзаде, народ вряд ли примет его. Но все же, ты права. Мне лучше позвать его. Хотя бы на время он сможет успокоить людей. Его по крайне мере уважают.
— Отлично, к тому же Гюльфем султан, я уверена, будет на нашей стороне.
Ибрагим позвал слугу и передал поручение. Одно решение принято. Это его немного успокоило.
Пока султан лежал без сознания, Хюррем все свое время проводила у паши. Они были не только хорошими любовниками, но и отменными напарниками. В политических делах Хюррем чувствовала себя как рыба в воде. Ибрагим же подметил это с тех самых пор как впервые послушался ее совета. Тогда Хюррем была в их дворце не больше месяца, а уже завоевала пашу своим умом.
— Хатидже, мне надо поработать, — погруженный в делах, пробормотал Ибрагим.
Они сидели в саду, делая вид, что проводят время вместе. Физически они были рядом, но мысленно их отделяла пропасть.
Поняв, что Ибрагим закончит не скоро, Хатидже вздохнула и направилась во дворец.
— Налоги…таможня…купцы из Венеции…жалобы… — Ибрагим листал бумаги и про себя проговаривал список предстоящих перед ним вопросов.
Уход жены его не встревожил, но вот когда к столу подошла рыжеволосая Александра, он узнал ее, даже не подняв взгляда.
Девушка убирала посуду, когда случайно заметила упавший на пол лист бумаги. Она наклонилась, чтобы поднять его. За эти пару секунд она сумела прочитать первые две строчки и уловить суть дела.
— Паша, вот, видимо ветром сдуло, — промолвила она и протянула документ ему.
Только тогда Ибрагим осмелился посмотреть на нее. Вся такая же красивая, как неделю назад, ни капельки не изменилась. Ибрагим почему-то разозлился из-за этого, будто девушка без его внимания должна была завянуть или вообще не имела права быть настолько чарующей. Череда абсурдных мыслей в этот момент посетила пашу, поэтому его брови были нахмурены при взгляде на нее.
Он небрежно выхватил бумагу из ее рук и отвернулся. Александра скривила губы, она замешкалась, но все же решила сообщить о своей догадке.
— Я думаю, виноват Мурад эфенди, иначе зачем ему столько денег на восстановление корпуса, когда можно было просто переехать в другой.
— Ты думаешь, он стал бы рисковать корпусом, жизнью солдат ради того, чтобы убрать соперника? — забыв, что перед ним рабыня, Ибрагим на полном серьезе стал обдумывать ее предположение.
— Иногда люди готовы жертвовать самым дорогим, что у них есть, для достижения заветной цели, паша.
Хюррем оказалась права в том деле. При повторном допросе Мурад эфенди признался, что это он поджег корпус и подставил Капута пашу, который намеревался занять его место.
— Дьявол, — недовольно проговорил Ибрагим, когда очередная его идея провалилась, не успел он даже рассказать его вслух.
— Ну что опять? — жалобно промолвила Хюррем.
— Я не могу действовать вслепую! Один неверный шаг, и всему придёт конец. Если бы мои шпионы пробрались к нему поближе, я бы мог узнать о дальнейших его планах.
— Я думала, у великого визиря лучшие люди на свете, — с язвительной улыбкой сказала Хюррем, но резко пожалела о своих словах, сейчас не до шуток.
— Они лучшие, Хюррем, — не обращая внимания на иронию, серьезно ответил Ибрагим.
Он все еще ходил по комнате, а глаза его бегали по сторонам, вырисовывая непонятные для Хюррем картины.
— Ибрагим, присядь, пожалуйста! — не выдержав больше, воскликнула Хюррем.
Тот остановился. Закрыл глаза и вздохнул. А потом смачно упал на диван и прикрыл голову руками.
Напряжение все еще витало в воздухе. Хюррем это состояние подкосило. Теперь паника охватила и ее. Она встала с кровати и стала шагать по комнате. Надолго ее не хватило.
Неожиданно для себя она озвучила на тот момент бредовейшую идею из всех:
— Я могу пробраться к шаху.
Ибрагим выпучил на нее глаза, поднял брови, а потом засмеялся так, что наверное его слышно было за дверью.
— Не смешно. Я серьезно говорю вообще-то, кому ты еще можешь довериться так же сильно, как мне, — Хюррем немного задела такая реакция Ибрагима.
Визирь резко остановился. Он суровым тоном проронил:
— Выкинь этот бред из головы. И вообще, иди-ка ты лучше к себе, займись сыном.
Хюррем недоумевала.
«Он что, выгоняет меня? Как это понимать? Неужели он настолько недооценивают меня? Считает слабой и беспомощной?! Ну уж нет!» — ярость Хюррем возросла.
— Ах так?! Да будет тебе известно тогда, что я все равно это сделаю! С тобой или без! — выкрикнула Хюррем и вылетела из покоев, захлопнув за собой дверь.
***
Шехзаде Абдулла прибыл во дворец через два дня.
Когда двери покоев отворились, мужчина медленно вошел внутрь, одну руку держа за спиной, а другой опираясь на трость. У него уже появилась щетина, волосы погрубели, а на лице появились первые следы взрослой жизни. Единственное, что осталось неизменным — его синие как небо глаза.
— Валиде, — шехзаде поцеловал руку госпожи, а потом нежно обнял её.
— Мой славный внук, как я рада тебя видеть, — радостно сказала Валиде, но в ее голосе чувствовалась подавленность.
— Я бы хотел навестить отца.
— Конечно, мой лев, но сначала отдохни с дороги и поешь что-нибудь.
Шехзаде кивнул. Конечно, была бы его воля, он бы сразу кинулся к отцу, но боли в спине и ногах не позволяли ему долгой активности.
Абдулла очень сильно был привязан к султану, да и вообще, у него сердце было достаточно мягкое и полное любви ко всем родным и близким.
***
— Ибрагим паша, — произнесла черноволосая хасеки, войдя в кабинет паши.
— Добро пожаловать, госпожа. Проходите, садитесь.
— Спасибо, паша, но я пришла с вами поговорить об очень серьезном деле.
— И о каком же? — поинтересовался Ибрагим, хотя он явно не желал видеть ее и тем более говорить.
— Мы все прекрасно знаем, паша, что повелитель очень плох. К сожалению, тешить себя бессмысленными надеждами о его выздоровлении глупо, да еще и эгоистично.
— Что вы этим хотите сказать, госпожа? — стиснув зубы, спросил Ибрагим, возмущенный пренебрежительным отношением Фирузе к положению султана.
— Когда, упаси Всевышний, повелитель уйдёт в мир иной, на престол взойдет новый падишах. Это будет мой сын, паша. Это известно всем, — она подошла к нему вплотную и прошептала, — зачем же тянуть время?
Ибрагим еле сдержался, чтобы силком не вышвырнуть ее из кабинета. Голова паши просто закипела от столь открытой наглости.
— Убирайтесь вон, пока я не приказал страже увести вас за такие слова.
Лицо хасеки побледнело и она с ярой ненавистью вышла из кабинета.
***
Ночь четверга. Хюррем султан вместо того, чтобы тонуть в объятиях падишаха, стояла посреди глухого леса, готовая покинуть свой дом и отправиться в опасный путь.
Ибрагим согласился на ее план. Он знал, что она обязательно что-то выкинет, и без его участия может подвергнуть себя опасности.
— Ибрагим, — Хюррем кинулась к нему на шею и крепко-крепко обняла, — береги моего сына, береги Мехмеда.
Ее глаза наполнились слезами. Она волновалась, ей было страшно, но она всеми силами пыталась этого не показывать. Ведь ей прекрасно было известно, хоть малейшее сомнение в ее взгляде и Ибрагим ни за что ее не отпустит.
— Моя Александра, любовь моя, — он впервые за все время говорил с ней так трепетно, чуть ли не дрожа, — ты храбрейший человек, которого я когда-либо знал. Я и не сомневаюсь, что ты со всем прекрасно справишься.
Он заключил ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал ее горячий лоб.
— Я буду оберегать твоего малыша ценой своей жизни, даже не сомневайся.
Ибрагим снова крепко обхватил ее и не отпускал где-то четверть часа.
Однако слуга перебил его. Пора.
— Ты поедешь к реке, а потом в лодке пересечешь границу. Я полностью доверяю своим людям, они будут защищать тебя как зеницу ока.
— Прощай… — едва прошептала Хюррем.
— До встречи, — Ибрагим взял ее за руку и напоследок прильнул к губам, оставив на них след мимолетного поцелуя.
