***
Шах сидел за столом в расстроенных чувствах. Работать он совершенно не хотел. Его беспокоило поведение Хюмашах. С тех пор, как она внезапно исчезла из его покоев вчера утром, он никак не мог застать ее. Словно, она скрывалась от него. Не в силах больше сидеть и гадать, Мустафа приподнялся и вышел из покоев прямиком к ней. Путь не занял много времени. Пару минут и он уже стоял у дверей любимой наложницы. Что-то его останавливало. Какое-то предчувствие. Вдруг ее там нет? Вдруг она исчезла из его жизни так же быстро и внезапно как появилась? Вдруг упорхнула как ангел? Он мешкался. Простоял так минуты две, и хотел уже войти, как ему послышался чей-то плачь. Он молниеносно открыл дверь и ужаснулся увиденному. — Хюмашах… — с ужасом проговорил Мустафа при виде Хюррем, сидящей на полу с окровавленными руками. Он быстро осмотрел комнату и ахнул. На кровати лежало мёртвое тело Михриниса хатун, матери его ребёнка. — Михриниса... ? — он подошел к ней и положил руку на шею, пытаясь нащупать пульс. Та не давала никаких признаков жизни. Вся постель была в крови. Пытаясь разобраться, что к чему, Мустафа судорожно стал оглядываться. Он заметил рукоятку ножа, торчащего с живота наложницы. Страх и отчаяние овладели им. Он схватился за голову и вскрикнул. Трясущимися руками он вытащил нож и схватился за сердце. Оно невыносимо больно стучало в груди, дыхание словно остановилось. Перед глазами нависли слезы. — Мустафа…– хриплый голос Хюррем как ледяная вода вылилась ему на голову. Он повернулся и увидел ее, стоящую за ним. Она дрожала, и еле держалась на ногах. Мустафа вскочил и схватил ее. Она, оперевшись на его руки, стала рыдать еще сильнее. — Что произошло? — в смятении спросил Мустафа. — Она…она… — Хюррем качала головой и не могла связать и двух слов. — Хюмашах, что произошло…? — Мустафа пытался быть мягок, но ему крайне сильно хотелось побыстрее разобраться в ситуации. — Хотела… убить…она…убить меня…хотела… — она снова вскрикнула и прижалась к груди шаха. Он заключил ее в свои объятия и позвал стражу. Когда те вошли, все мигом ахнули. — Вы еще ответите за то, что произошло, — сурово сказал шах, — а пока позовите лекаря. Живо! Потрясение и замешательство сменились гневов. — Уведите ее в мои покои, — обратился он к служанкам и выпустил Хюррем из объятий. — Нет, нет, не отпускай меня! — Хюррем стала рыпаться. Тогда Мустафа положил руки на ее плечи и уверенно сказал: — Я скоро приду, милая. Жди меня там, — он поцеловал ее и сделал жест служанкам, чтобы те увели ее. Когда женщины вышли из покоев, он направил свой испепеляющий взгляд на начальника стражи и проговорил: — Как это, — он указал на безжизненное тело Михринисы хатун, — могло произойти? Где вы были?! Он резко тронулся с места и, схватив слугу за горло, прижал к стене: — Вот так вы защищаете меня и мою семью?! — гнев Мустафы возрос до предела. Он смачно ударил кулаком об стену, в миллиметре от лица стражника, и прошипел: — Убирайся! Он выпустил его и глубоко вздохнул. С опущенной головой шах простоял на одном месте пару минут, не шевелясь и не издав ни звука. В нем кипела уйма эмоций, от ярости до отчаяния. Но все таки ему удалось найти в себе сил, чтобы успокоиться и подойти к наложнице. Он присел на краю постели и, поцеловав ее холодный лоб, сказал: — Прости меня, родная. Прости… — он сжал руку в кулак, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, — покойся с миром…***
Час назад. Хюррем вернулась к себе в расстроенных чувствах. Вся это ситуация стала сильно на нее давить. Вестей от Ибрагима давно не было, она соскучилась по сыну и жутко беспокоилась за султана. Вдруг он умер? Вдруг Фирузе посадила сына на трон и убила ее малыша? Убила Ибрагима? Хюррем вся сжалась от таких предположений. Внезапно двери распахнулись. В покои вальяжной походкой вошла Михриниса хатун и с хитрой улыбкой проговорила: — Вот ты и попалась, змеюга. — О чем ты, хатун? — устало спросила Хюррем. Ей уже надоели оскорбления этой женщины и она старалась не обращать внимания на них. Михриниса продолжила в той же манере: — Как поживаешь, Хюмашах? Или мне лучше называть тебя Хюррем…? Хюррем резко подняла голову и с широкими глазами посмотрела на нее. По телу прошлась дрожь. Железный комок подступил к горлу. — Что ты сказала? — тревожно спросила султанша, но потом откашлялась и уверенно сказала, — что за бред? Хюррем выпрямилась, она пыталась держать себя в руках, но у нее плохо получалось. Волнение выдавало ее. Михриниса лишь насмешливо улыбалась и торжественно сказала: — Шах скоро обо всем узнает, — она издала смешок и повторила, — обо всем. — И что же он должен знать? — Хюррем встала и подошла к ней. Ее лицо и руки нервно дергались. Но она улыбалась, мол, что за бред. Она играла роль не понимающего ангела. — Перестань притворяться, я с самого первого дня знала, что ты тут не случайно. Шпионка! — Михриниса ткнула пальцем в грудь Хюррем и с презрением сказала, — очередная потаскуха Визиря. Это было последней каплей. Хюррем замахнулась и дала ей пощёчину с такой силой, что женщина с грохотом упала на пол и схватилась за лицо. В ее глазах появился ужас. Она явно не ожидала такой реакции. Хюррем кинулась на нее и стала душить. — Говори! Кто тебе рассказал все?! Говори! — Пись…письмо… — чуть слышно проговорила хатун. Хюррем отпустила ее. Она быстро кинулась к своему столу и открыла ящик: письмо от Ибрагима пропало. — Где оно? — стиснув зубы, спросила госпожа. Михриниса усмехнулась, но вспомнив тяжелую руку Хюррем на своей шее, угомонилась. — Говори! Хюррем снова кинулась к ней и как раз в тот момент, когда та хотела позвать на помощь, вцепилась в ее лицо и прикрыла рот ладонью. Хюррем завалилась на нее всем телом и сжала в пол. Та брыкалась, но одолеть Хюррем не могла. Султанша завела ее руки и начала связывать своим ремешком, параллельно удерживая ее ногами. Закончив дело, Хюррем приподнялась, заранее засунув платок в рот соперницы. Она вздохнула, немного успокоилась, поправила платье, волосы и направила взгляд на испуганную наложницу. — Ну раз тебе известно все, ты должна понимать, что ты не жилец, — хладнокровно проговорила Хюррем. От ее слов Михриниса зарыдала и стала вить. — Заткнись! Успокойся! — Хюррем приблизилась к ее лицу и тихо сказала, — не забывай, у тебя есть сын. Реакция последовала сразу же. Девушка замолчала. — Хорошо. Ты мне скажешь, куда спрятала письмо, иначе твоему сыну не поздоровится. Хюррем подошла к ней, взяла за руку и помогла подняться на ноги. Потом повела к кровати и, усадив ее там, присела рядом. — Не будешь кричать? Девушка покачала головой и позволила Хюррем снять платок. — Ну? — Оно в моих покоях. На стене за кроватью есть полость... — дрожащим голосом сказала Михриниса. Хюррем сжала губы. На ее лице появилась нотка грусти. Внезапно, ее руки потянулись к наложнице и заключили ее в объятия. — Мне жаль, что так случилось, — с раскаянием произнесла Хюррем, — в этом жестоком мире мы вынуждены так поступать… Острая боль пронзила Михринису. Она раскрыла рот и ахнула. Боль становилась все сильнее и из области живота вскоре распространилась по всему телу. Девушка ослабла и медленно упала на кровать. Хюррем держала ее за руку и помогла удобно лечь. Она убрала ладонь с ножа и приступила к освобождению хатун от ремешка. Кровь к тому времени окрасила белое платье наложницы, и продолжала растекаться по сторонам. Хюррем встала и отошла в сторону. Она действовала в порыве гнева, но сейчас, когда угроза устранена, слезы сами нахлынули. Она попятилась назад и, спустившись на диван, закрыла голову руками.***
Лекарь осмотрела Хюррем и дала ей успокоительное. Мустафа не заставил себя долго ждать и через полчаса вернулся в свои покои. Хюррем сидела на диване и бесцельно смотрела в одну точку. Она даже не заметила его прихода. Лишь вздрогнула, когда тот взял ее за руку, присев рядом. Они не разговаривали. Каждый думал о своем и в то же время друг о друге. Их связь была необычной. Словно не было никаких недосказанностей, никаких тайн между ними. Оба это чувствовали, словно родные души, знающие друг друга долгие годы. В голове Хюррем и мысли не было, что он заподозрит ее. Она словно каким-то образом убедила и себя и его в случайности и нелепости произошедшего. — Я не буду тебя расспрашивать. Мне все равно, как это произошло, но мне важно, чтобы ты не держала все в себе. Поделись со мной, чтобы тебе стало легче, — Мустафа прервал молчание и заботливо проговорил. Хюррем незначительно улыбнулась и придвинулась к нему поближе. — Я сидела в своих покоях и… — ей было сложно говорить, она сбивалась, но все же продолжила, — услышала, как…двери резко распахнулись. Она вошла… — Хюррем вздохнула, — и кинулась…кинулась на меня. Я упала на кровать, а она стала душить меня… После Хюррем долго молчала. Мустафа обнял ее и гладил по спине. Он чувствовал, как она дрожит. — Я не хотела, чтобы так получилось… — она отстранилась и посмотрела на него, — если бы я не достала нож, она бы меня убила…я бы задохнулась! — на этом слове ее голос совсем притих, а рука потянулась к горлу. Мустафа встревоженно убрал ее ладонь и посмотрел на шею. По всей коже виднелись покраснения и синяки. Ему стало не по себе, словно на себе он почувствовал боль любимой. Он немного удивился. Странно, что раньше не заметил их. — Лекарь осмотрела твои раны? — взволнованно спросил шах. Хюррем кивнула. Он снова прижал ее к себе и откинулся на спинку дивана.***
«Ты околдовала меня. Заковала в кандалы. В чем твоя сила, мой ангел? Как такое возможно, что правитель огромной страны стал рабом хрупкой девушки? Пал на колени под натиском ее чарующего взгляда, тонкого голоска, дурманящего аромата. Пал, словно безвольная душа. Откуда ты, мой ангел? Кто привёл тебя ко мне? Кто сковал меня к тебе на веки вечные? Я столько раз пытался понять смысл того чувства, о котором всюду говорят. О котором везде пишут. Всего то месяц назад оно было иллюзией для меня. Нереальностью. Обманом. А сейчас. Сейчас я чувствую ее. Всем сердцем и душой, всем телом, всем своим существом. Чувствую ее. Любовь. Так вот что это? Готовность задушить самого себя ради другого человека, отдать всего себя, ради того, кого любишь. Готовность порвать каждого, кто посмеет причинить ей боль, кто станет причиной ее слез.» Шах все думал и думал неустанно. И чем дольше он это делал, тем больше убеждался в одном: без этой девушки, что прямо сейчас безмятежно спала в его объятьях, ему не прожить и дня. Она стала частью его души. Она его половинка. Хюмашах. Его ангел.