***
Сулейман расхаживал по двору, в ожидании гостей. И не абы кого, а собственного сына и своего великого визиря. Он столько всего пережил за последнее время, что ему казалось, происходящее сейчас всего лишь иллюзия. Он не стал больше возиться с Фирузе, не хотел думать о ней и первым же делом после казни Аяза отправил супругу в старый дворец. Грохот колес кареты послышался издалека, заставив сердце султана забиться сильнее. Когда экипаж остановился, и Ибрагим паша вышел из повозки, повелитель с облегчением вздохнул. — Мой султан, — визирь поклонился и, подойдя к падишаху, поцеловал его руку. — Паргали, — Сулейман не удержался и крепко обнял друга, — мне так тебя не хватало, рад, что ты вернулся домой, друг! — Повелитель, я приехал не один, как вы знаете, — с этими словами Ибрагим повернулся и рукой показал на карету. Оттуда выглянула тень Мустафы. Он чувствовал то же, что и отец. Ему не верилось в происходящее. Когда он вступил на землю и оглянулся, скрытые воспоминания промелькнули перед глазами. Это было то самое место, где он бегал и играл, будучи маленьким ребёнком. Взгляд Мустафы упал на стоящего перед ним мужчину. Это он. Его отец. Теперь он вспомнил его лицо, вспомнил так давно забытые, родные черты и голубые как небо глаза. — Мустафа… — едва слышно произнес султан. На его глазах скопились слезы, и он еле сдерживал себя, чтобы не заключить сына в свои объятия. У него не было сомнений, что это его ребёнок. Он узнал свою кровинку даже после стольких лет. — Султан Сулейман, — произнес Мустафа, и после небольшой паузы продолжил, — я рад встретиться с вами. Сулейман посмотрел на Ибрагима вопросительным взглядом. Тот поняв его мысль, кивнул и улыбнулся. Сулейман развернулся и быстро зашагал в сторону сына. Тот понял намерение султана. И вот спустя долгие годы, отец и сын вновь стояли в обнимку, чувствуя насквозь любовь родного человека, которая не угасла после такого разрыва.***
Хюррем вскоре стало известно о приезде кузины Мустафы, Дафна хатун. Султанша обрадовалась, она хотя бы не будет одна во время отсутствия шаха. Госпожа наконец вышла из покоев и направилась в сад, где уже накрыли стол на двоих. Девушка с русыми кудрявыми волосами и нежными голубыми глазами с улыбкой смотрела на идущую Хюррем. Госпожа тоже невольно улыбнулась. — Дафна хатун, я рада познакомиться с вами, — радостно сказала Хюррем. — Хюмашах, какая вы красивая! Мой брат ни капельки не соврал, описывая вас в письме. Хюррем засмущалась и решила сменить тему: — Вы наверное проголодались с дороги, давайте поедим что-нибудь. — Конечно. Девушки прошли к шатру и присели на большие мягкие подушки. Вкусные блюда привлекли к себе внимание, и госпожи с удовольствием начали трапезу, попутно разговаривая на разные темы.***
Султан решил сперва повести Мустафу к Валиде, потому что та с самого утра с нетерпением ждала встречи с внуком. Когда Сулейман с сыном вошли в ее покои, Хафса султан не смогла сдержать слез и радостного смеха. Мустафа узнал и ее. Свою бабушку, ее нежные руки, которые поглаживали его голову, когда он не мог уснуть по ночам. Шехзаде подошел к валиде и поцеловал ее руку. Она заключила его лицо в свои ладони и устремила взгляд прямо на его глаза. Словно пыталась убедиться в его существовании, в то, что он и вправду стоит перед ней сейчас. — Мой маленький львенок так вырос, — наконец произнесла валиде и обняла внука. Воссоединившись, семья решила вместе пообедать. Во время трапезы к ним присоединился шехзаде Абдулла, Ибрагим паша со своей женой Хатидже, которая была в не себя от счастья, когда увидела мужа, и шехзаде Мехмед. Мустафа не помнил старшего брата, так как в детстве тот все время был под присмотром лекарей, а те не разрешали ему много играть и бегать, что было свойственно Мустафе. Тётю Хатидже он тоже помнил смутно. Ее образ никак не проявлялся в его расплывчатых воспоминаниях. Когда Мустафа обменялся парой слов с родственниками, его внимание привлек маленький шехзаде. Он вспомнил, как Ибрагим рассказывал ему о нем, и решил уточнить именно у визиря. — Ибрагим паша, вы и Хюмашах были правы насчёт маленького шехзаде, он словно ангел, — улыбаясь проговорил Мустафа, не видя в своих словах ничего плохого. А вот Ибрагим застыл от страха при упоминании рыжеволосой госпожи. Если бы Мустафа назвал ее по имени, страшно представить, что произошло бы. Он лишь сглотнул и улыбнулся шаху, при этом молясь, чтобы ни Мустафа, ни уж тем более Сулейман не вспомнили больше о ней. — Хюмашах? Кто это? — как гром, среди ясного неба, раздался вопрос султана. — Хюмашах хатун будущая жена шаха Мустафы, повелитель. Она турчанка, и прежде чем попасть в персидский дворец, некоторое время служила в гареме, — Ибрагим опередил Мустафу и, с трудом вырвав из себя спокойный голос, искусно соврал, а после посмотрел на удивленного шехзаде, словно пытаясь убедить его, что лучше не перечить сказанному. — Как интересно, — последовал ответ султана. А вот Мустафа, к счастью Ибрагима, и Хюррем тем более, решил поговорить с визирем позже, а сейчас лишь кивнул и продолжил трапезу.***
Фирузе султан места себе не находила в старом дворце. Мало того, что ее отправили туда, так еще и не разрешали выходить из покоев, когда ей вздумается. Она крутила в голове план своих действий и в какой-то момент пришла к единственно верному для себя решению. Оставалось лишь все организовать, а для этого ей нужно было связаться с верной служанкой, которой не разрешали видеться с госпожой без присутствия посторонних. Не долго думая, Фирузе схватила бумагу и чернила и стала излагать на письме весь свой план. Во время прогулки по саду, когда она могла встретиться со служанкой, хасеки поймала удобный момент и кинула записку прямо к ногам девушки. Та не растерялась, и делая вид, что якобы уронила платок, подняла вместе с тканью и судьбоносный приказ своей госпожи.***
Ближе к вечеру султан предложил Мустафе отдохнуть с дороги и сопроводил его до самых дверей покоев. Они пожелали друг другу спокойной ночи и расстались. Мустафа действительно очень сильно устал, и поэтому сон быстро настиг его. А вот султан был намерен немедленно поговорить со своим великим визирем и наконец узнать правду о судьбе своей любимой женщины. — Что ж, паргали. Знаю, ты тоже устал с дороги, да и Хатидже с нетерпением ждёт тебя, поэтому все государственные дела оставим на завтра, — пройдя в свои покои и остановившись напротив камина, сказал падишах. — Конечно, мой султан, как пожелаете, — Ибрагим поклонился и хотел уже выбежать из покоев, но султан остановил его. — Только вот, — сказал Сулейман и обернулся, — я хочу, чтобы ты немедленно сказал мне, что с моей Хюррем. Ибрагим понял, что это конец. Нельзя больше оттягивать момент истины, иначе султан окончательно разочаруется в своем друге, а может даже и уничтожит его. — Повелитель… — Ибрагим вздохнул и собрав всю волю в кулак, начал говорить, — я не хотел, чтобы вы узнали о случившемся сразу же после болезни. Это подкосило бы ваше здоровье… — Ибрагим! — понимая, к чему ведёт паргали, султан с дрожащими губами, произнес, — что с Хюррем?! Ибрагим потянулся к карману, и достав оттуда изумрудное кольцо госпожи, протянул султану. Когда тот взял его и стал разглядывать с полными слез глазами, паша продолжил: — Госпожа погибла, мой султан. Ее убили разбойники… Султан закрыл глаза и опустился на край постели, закрыв голову руками. Острая боль прошлась по всей груди, когда Ибрагим сообщил ему об участи любимой наложницы. Сулейман не хотел в это верить. Голова стала гудеть, кровь прильнула к вискам. Он отчётливо слышал биение разбитого сердца. Хоть он и понимал, что сложившаяся ситуация вела только к одному исходу, но в нем все же жила надежда. — Оставь меня. — Повелитель… — Я сказал вон. Ибрагим покинул покои с огромным чувством вины перед другом, который доверял ему как себе.***
Весь следующий день султан не выходил из своих покоев. Он только приказал страже не беспокоить его и передать визирю, чтобы тот провел время с Мустафой. Ибрагима не удивило поведение падишаха, и просьба его никак не задела. Он в любом случае должен был поговорить с шахом. Поэтому попросил его встретиться в саду сразу же после завтрака. — Как вам спалось в отцовском доме, мой достопочтенный шах? — с ноткой иронии спросил Ибрагим. Мустафа рассмеялся, вновь пораженный хитростью паши, и ответил: — Прекрасно, паша Хазрет Лери. Вы не хотите объяснить свои вчерашние слова? — с коварством спросил шах. — Вы же дали, слово, что никто не узнает о моем провале. Вот я и выдумал историю поинтереснее, нежели правду о том, что отправленная мною из дворца султана шпионка завладела вашим сердцем настолько, что вы готовы простить ей все и сделать вашей женой. Мустафа стал серьезнее после слов паши. А тот, увидев его реакцию, пожалел, что выговорил то, что так обжигало душу. — Я действительно ее люблю, паша, — после недолгого молчания произнес Мустафа. Ибрагим еще больше рассердился: но только на самого себя, что повел разговор к этому признанию. — Но это не значит, что я простил ее. И что возьму ее в жены. Ибрагим сделал вопросительное лицо. Мустафа не так прост оказался, как ему думалось. — Мое предложение было в силе до того, как правда раскрылась. — Значит вы будете держать ее у себя как рабыню?! — едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик, возмущенно спросил Ибрагим. — Неужели она все-таки имеет значение для вас, паша? — насмешливо спросил Мустафа, явно играя на чувствах визиря, — мне помнится, вам было плевать на нее. Ибрагим не стал больше отвечать. Чувствовал, что дальнейший разговор приведет к плохим последствиям. Мужчины просто продолжили прогулку по саду, ощущая приближение весны.