***
— Эти покои даже лучше, чем мои, Ибрагим, — расхаживая по комнате, говорил новоиспеченный султан, — и балкон шире. — Все самое лучшее для падишаха мира, — с ироничной улыбкой ответил паргали. — Хюмашах будет довольна. Хочу, чтобы она больше времени проводила именно здесь. Мустафа не оставлял попыток подколоть визиря, он каждый раз пытался вызвать у него ревность, и понять, что же он все все-таки чувствует к его женщине. Однако Ибрагим прекрасно знал, что это игра не на жизнь, а на смерть, поэтому держался как камень, зарыв свою любовь глубоко внутри. — Я вернусь к своим делам, повелитель. С вашего позволения, конечно, — произнес Ибрагим и низко поклонился. Мустафа усмехнулся. Он показал рукой, что паша свободен, а сам вышел на балкон. Ибрагиму же предстояло проделать серьезную работу. Ему нужно было, во-первых, избавиться от всех слуг и хатун, что были верны Фирузе и прежнему султану. Не хватало еще получить неожиданный нож в спину. А во-вторых, надо было любой ценой убедить оставшихся, тех кто помнил о Хюррем и ее роли в жизни Сулеймана, что хотя бы малейший намек об этом будет стоит им жизни.***
— Бабушка! — Фатьма ворвалась в покои Хафса султан и кинулась в объятия старшей Валиде. — Моя внучка, моя красавица, — женщина не могла сдержать слез радости. Она была безумно счастлива видеть свою кровинку после столь долгой разлуки. — Бабушка, мне сказали вам очень плохо, это ведь не правда? — целуя руки своей старшей матери, с надеждой говорила Фатьма. — Ты не переживай за меня, дорогая. Главное, чтобы с тобой все было хорошо. — Бабушка, — немного помолчав, Фатьма сказала, — я хочу попросить вас кое о чем. — Все что угодно для моей любимой внучки, — с нежностью проговорила Хафса. Фатьма улыбнулась. Она подошла к дверям и открыла их. За ними стоял Бали-бей. Взяв его за руку, госпожа повела мужчину к постели старшей валиде. Малкочоглу поклонился. — Валиде султан, надеюсь вы в добром здравии. — Спасибо, Бали-бей, не жалуюсь. Фатьма, — Хафса с непониманием посмотрела на внучку, — о чем же ты хотела попросить меня? Фатьма поджала губы, и посмотрев на Малкочоглу, опустилась на колени рядом с кроватью бабушки. — Валиде… вы единственная, кто у меня остался… — голос девушки дрожал, а на глазах появились слезы, — вы для меня теперь и мать, и отец, и брат, которых я потеряла… — Девочка моя… — Хафса положила ладонь на лицо внучки и вытерла ее слезы. Фатьма закрыла глаза. Ей было так хорошо рядом с родным ей человеком. Она чувствовала себя в безопасности и покое. Она чувствовала искреннюю любовь госпожи. — Бабушка, — после затяжного молчания наконец Фатьма осмелилась признаться, — я люблю Бали-бея. Прошу тебя, разреши нам стать мужем и женой. Благослови наш брак. Хафса султан улыбнулась. Она всегда считала Бали-бея достойным человеком, и сразу поняла, что он идеальный вариант для ее внучки. — Будьте счастливы, мои дорогие! После ее слов на лицах молодых сразу же появилась улыбка. Они по очереди поцеловали руку Валиде и поблагодарили её. Счастливая пара удалилась к себе, а Валиде султан приняла у себя последнего гостя. Это был гонец с письмом от Ибрагима. Паша сообщил ей о том, что шехзаде Мустафа наконец прибыл в столицу и занял престол. Валиде султан облегченно вздохнула и закрыла глаза. Через пять минут ее сердце остановилось.***
Мустафе сообщили о кончине Валиде. Ему было больно осознавать, что он так и не успел с ней попрощаться. Султан приказал похоронить Валиде Хафса султан с особыми почестями, чтобы о ней и ее благородных делах помнили многие века. После похорон, Фатьма и Малкочоглу поженились и с разрешения султана уехали в Эдирне.***
Запах любимого дворца за несколько сотен метров прильнул к носу Хюррем и взбудоражил воспоминания. Предвкушение встречи с любимым султаном, с сыном и Ибрагимом заставило Хюррем затаить дыхание и с трепетом потирать руки каждые две секунды. Ожидание длилось все дольше по мере приближения к дворцу. С каждым топотом копыт сердце госпожи билось все сильнее. И вот наконец она стоит перед главными воротами и собирается войти во дворец как главная женщина всей империи. Никто, кроме самых верных людей, понятия не имел, кто она на самом деле и кем была пару лет назад. И когда стража произнесла ее новое имя, представив его жителям дворца, Хюррем гордо подняла голову и прошлась по коридорам гарема в направлении султанских покоев под восхищенными взглядами наложниц. Где-то в тени стоял Сюмбюль ага, который до последнего не верил в возвращение госпожи, и с приятным удивлением смотрел на нее. — Повелитель, Хюмашах хатун пожаловала, — стража сразу же доложила о ее приходе, как только Хюррем приблизилась к дверям. Мустафа широко улыбнулся, обрадовавшись такой прекрасной новости, и велел впустить ее. Сам же поднялся с дивана и подошел к двери. Ибрагим, который сидел рядом с ним и минуту назад с энтузиазмом рассказывал о предстоящих планах, тоже вскочил с места. Для всех это был жест приличия, но лишь Всевышнему ведомо, что творилось в душе паргали. Его губы невольно стали дрожать. Руки и ноги словно онемели. Он зажмурил глаза и как можно сильнее напряг мышцы лица, стараясь сдержать слезы и наплыв всевозможных эмоций. Он провел ладонью по лицу, и в этот момент двери покоев распахнулись. Его сердце остановилось. Рыжеволосая госпожа в своей привычной манере прошла в покои и поклонилась. — Повелитель! — она радостно воскликнула и кинулась в объятия султана. — Ангел мой, наконец-то ты доехала! Мустафа со всей силой прижал ее к себе и стал вдыхать родной запах. Хюррем не заметила, что совсем рядом, буквально в двух метрах от нее, стоял Ибрагим, который сгорал от ревности при виде такой картины. — Поздоровайся с нашим визирем, дорогая. Хюррем резко раскрыла глаза, а улыбка на лице моментально улетучилась. Она убрала руки с шеи Мустафа и отстранилась от него. В этот момент она бы все отдала, лишь бы не обернуться и не увидеть его глаза, полные гнева и боли. — Хюмашах хатун, приветствую вас во дворце Топкапы. Рад вас видеть в добром здравии. Голос Ибрагима подействовал на нее словно яд. По телу пробежали мурашки. С комом в горле она развернулась и ответила: — Спасибо, паша. Взаимно. Мустафа так пристально смотрел на Ибрагима, что тот готов был провалиться сквозь землю. Неимоверно трудно было скрывать все то, о чем хотелось кричать. — Я оставлю вас, повелитель. — Хорошо, позже продолжим дела. Ибрагим выскочил из комнаты, дав возможность успокоиться и себе и Хюррем. Госпожа никак не могла прийти в себя после встречи с ним, однако нужно было брать себя в руки. К тому же, она прекрасно понимала, что ей предстоит снова жить с ним под одной крышей, а значит, нужно уметь контролировать свои эмоции. — Я велел приготовить тебе самые лучшие покои, а самое главное, — Мустафа положил руку на ее щеку, — они расположены ближе всего к моим. — Нет уж, отсюда ты меня не вытащишь, — решительно ответила Хюррем и страстно впилась в губы Мустафы, обхватив его крепко за шею. Он не ожидал этого, однако так сильно соскучился по ней, что с радостью ответил на поцелуй, прижав ее горячую фигуру еще сильнее к себе. — Я люблю тебя, Мустафа... — Я тебя больше. Произнося это, султан не догадывался, насколько был прав. Он любил ее гораздо сильнее чем она, ведь его любовь не делилась между двумя людьми, а сердце принадлежало лишь одной. Что не скажешь о Хюррем, в которой вновь пробудились чувства, что она так яро пыталась уничтожить.