***
Прекрасный лесной воздух хорошо повлиял на всех. Спокойствие и умиротворение царило по всей окрестности. Лучи солнца прорывались сквозь густые ветви деревьев, освещая дорогу охотникам. Охранники султана остались далеко позади. Мустафа с Ибрагимом шли впереди, а за ними, следя за каждым их движением, шагали госпожи. — Во время охоты нужно быть максимально сконцентрированным, нельзя издавать ни единого звука, — держа в руках лук и стрелу, Мустафа обратился к женщинам, — чтобы удачно найти добычу, нужно слиться с лесом. Он повернул голову к Хюррем и улыбнулся. Та ответила ему, дав понять, что ей невероятно приятно находиться тут. Их переглядки не остались незамеченными главным орлом, что сейчас испепелял почву своим взглядом. Около получаса они шли по узкой тропинке, однако ничего живого так и не встретили. — Ой, ну не знаю, скучно как-то! — неожиданно для всех вскрикнула Дафна. — Дорогая, тут и так нет добычи, а ты хочешь спугнуть еще и тех, что за километр от нас? — со смехом спросил Мустафа. Дафна надула губы и устало опустилась на близлежащий пенек. Все остановились. Первым предложил сделать остановку Ибрагим, когда заметил, что Хюррем устала не меньше принцессы, однако в отличие от последней, рыжеволосая никогда не показала бы свою слабость. — Повелитель, можем отдохнуть немного, а там и добыча появится. — Ладно, так уж и быть. Мустафа подошел к Хюррем и, взяв ее за руку, повел к дереву напротив, где было еще одно бревно. Ибрагим же присел рядом с Дафной. — А может все вместе отправимся в Эдирне? Там идеальное место для отдыха, — и снова принцесса в своем репертуаре с энтузиазмом проговорила. — Принцесса, вы же никогда не были там, откуда вам знать, что там хорошо? — Паша Хазрет Лери, — Дафна улыбнулась и положила руку на колено паши, — я же умею книжки читать. — Я не сомневаюсь в этом, госпожа, однако в книжках всегда все приукрашивают. Хюррем отчётливо слышала их разговор до тех пор, пока ей не стало невыносимо при виде этой картины. Султанша сама не понимала, почему до сих пор испытывает ревность к этому человеку. Ведь она была точно уверена в своих чувствах к Мустафе, она не хотела терять его и свое счастье, обретенное с таким трудом. — Повелитель, не научите меня как правильно держать лук? — Конечно, мой ангел. Мустафа приподнялся и помог встать Хюррем. Он взял свой лук, и вместе с любимой отошёл в сторону, где было намного меньше деревьев. Попутно поддерживая разговор с принцессой, Ибрагим нервно наблюдал за тем, как Мустафа учил Хюррем искусству стрельбы. Каждое его прикосновение к ней, действовало на Ибрагима так, словно это к нему прикасались, да еще и с острыми шипами. «Научиться хочет. Вы посмотрите на нее. Забыла небось мои уроки», — с этими мыслями в голове паргали всплыли воспоминания об их совместных прогулках по лесу и о том, как она впервые взяла в руки лук и стрелу и чуть не пробила его ногу насквозь. Шрам до сих пор оставался. — Ибрагим?! — душераздирающий крик принцессы привлек внимание султана и госпожи. Обернувшись, они стали свидетелями ужасной картины. Руки принцессы были все в крови, пока она пыталась закрыть рану Ибрагима, нанесенную вражеской стрелой секунду назад. — Паргали! Стража! Стража! — с криками о подмоге, Мустафа кинулся к своему визирю, так и не заметив, что Хюррем, потеряв сознание, упала на землю. — Что случилось?! Дафна, что произошло?! — Я…я не знаю…я…я просто сидела рядом…он вдруг ахнул и схватился за бок…я обернулась и…и увидела стрелу… Ибрагим лежал на земле, пытаясь хоть что-то сказать, однако боль в области живота полностью обессилила его. — Держись, паша! Скоро прибудет помощь! — Мустафа старался успокоить Ибрагима, однако ему самому было нужно собраться. И пока Ибрагим глазами искал Хюррем, чтобы хотя бы в последний раз увидеть ее изумрудные глаза, до Мустафы дошло: тот кто стрелял, может повторить. Он вскочил на ноги и достал меч из ножен. — Дафна! — он строго обратился к ней, видя что та никак не унимается и плачет без остановки, — спрячьтесь за деревом с Хюмашах! — А Ибрагим? — со страхом спросила принцесса. — Я с ним буду, скорее! Когда Дафна наконец поднялась и хотела обратиться к Хюррем, ей стало известно о пропаже подруги. — Хюмашах? Где Хюмашах?! — Что? — Мустафа сначала посмотрел на сестру, а затем оглянулся и, не заметив любимую в поле зрения, вскрикнул, — Хюмашах! Хюмашах! С мечом в руках он кинулся туда, где по глупости оставил ее одну, однако там ее уже не было. — Хюмашах?! Где ты?! Пока Мустафа в панике метался из стороны в сторону, пытаясь найти Хюррем, Ибрагим полностью отключился, не выдержав той мысли, что с рыжеволосой госпожой могло что-то произойти. — Где вас носит?! Скорее, паша ранен! — увидев подоспевшую стражу, вскрикнула Дафна. Первая помощь была оказана, а потом Ибрагима поместили на носилки и увели в безопасное место вместе с Дафне. А вот Мустафа ни за что не согласился покинуть лес пока не найдёт Хюррем. — Обыщите все! Каждый камень, каждый куст! Если с ней что-то случится, я собственными руками вас задушу!***
Неделя. О ней все еще ничего не известно. Где она? Что с ней? Никто не мог сказать. Рана Ибрагима оказалась не серьёзной. Через три дня после инцидента он уже стоял на ногах и наравне с Мустафой участвовал в поисках женщины, что была смыслом жизни для обоих. Время от времени к паше заглядывала Дафна. Когда он лежал без сознания, она не отходила от него ни на минуту, а потом каждый день спрашивала о его здоровье. О Хюррем тоже не забывала. Принцесса беспокоилась о подруге, ей хотелось, чтобы она поскорее вернулась домой. — Есть какие-то известия? — Нет, принцесса, пока ничего, — устало ответил Ибрагим. — Я так беспокоюсь о ней, — девушка не смогла сдержать слез, — я не могу спать ночами, а Мехмед вообще стал таким капризным… все время хочет к ней… «Мехмед… Мехмед…», — Ибрагим сразу вспомнил о ее родном сыне, которого так долго не навещал, — госпожа, я обещаю, сделаю все, чтобы найти султаншу. Мне сейчас нужно кое-что сделать, вынужден покинуть вас. С этими словами Ибрагим кивнул ей и вышел из кабинета.***
— Мелек, почему ты не сообщила, что у него температура?! — Паша Хазрет Лери, я думала это обычная простуда, не знала, что все так затянется… — виновато проговорила женщина. Ибрагим вздохнул. Он рукой указал ей на выход, а сам стал дожидаться лекаря, качая малыша на руках. Он всхлипывал иногда, однако ни сколько не кричал и не капризничал. Держался как настоящий шехзаде. Временами звал маму во сне, а бывало и произносил имя Ибрагима таким привычным детским лепетом, что очень смешило пашу и согревало его душу. — Я верну твою маму, мой львенок, клянусь тебе, — он поцеловал его щеку и поправил шапочку. Вскоре прибыл лекарь. К счастью, ничего серьёзного с шехзаде не произошло. Лекарь прописал сироп и приказал хатун держать ребенка в тепле. Ибрагим пробыл с ним немного и вернулся во дворец.***
Вечером пришла новость из Персии. Как раз в тот момент, когда визирь докладывал султану о ходе поисков, стражник принес письмо от Бехрам аги. — Что там, Ибрагим? — с нетерпением спросил Мустафа. — Повелитель… я кажется знаю, где госпожа…***
Хюррем сидела в темной маленькой комнате и понятия не имела, где находится. Она неделю не видела солнца, не дышала свежим воздухом. Пила лишь воду, а к похлебке, что ей просовывали через маленький проем в двери, даже не притрагивалась. Постепенно силы покидали ее. Она даже не могла встать с места. В мыслях же были только они. Люди, которых она там оставила. Больше всего она волновалась за своих детей. Если с Ибрагимом что-то случится, ее сын останется совсем один. Ибрагим. Она даже думать не хотела, что в лесу видела его в последний раз. Хюррем всячески отгоняла от себя мысли о его смерти. Но кроме как думать и предаваться воспоминаниям ей ничего не оставалось. Она вспомнила о своей жизни в его дворце, о всех тех счастливых днях, что провела там. В голове появлялись и дни, проведённые в Персии. Хоть они были не такими беззаботными, но Мустафа также был светом в ее жизни, что дарил ей радость и любовь. — Ты что раскисла? А ну вставай! — грубый мужской голос раздался около неожиданно открывшейся двери. Хюррем подняла голову и увидела своего похитителя. Это был высокий мужчина средних лет с темной бородой, широкими плечами и, как подметила Хюррем, с пивным животом. — Оглохла?! — видя бездействие Хюррем, он вскрикнул и схватил ее за руку. — Отпусти меня! — с хриплым голосом крикнула Хюррем, однако сил сопротивляться не было. Мужчина вывел ее наружу. Только там девушка поняла, что все это время находилась на корабле. — Сейчас тебя скормим акулам, им точно понравится мясо такой мрази! — Нет! Нет! Нет! Прошу вас! Пустите! Хюррем из последних сил стала вырываться, но все было тщетно. Уже смирившись со скорой гибелью, она попрощалась с теми, кого любила. Мужчина связал ее руки и ноги и усадил на перила. Длинная веревка с одной стороны проходила по талии Хюррем, а другой находилась в руках мужчины. Когда он ослабил хватку, Хюррем совсем склонилась за борт. Еще чуть-чуть и она бы упала. — За что вы так со мной?! — горестно закричала Хюррем. — За мою дочь, дрянь! Хюррем закрыла глаза. В мыслях было только одно: он сейчас отпустит и она больше никогда их не увидит. — Отпусти ее! — голос Мустафы раздался с берега. Хюррем раскрыла глаза. От радости слезы покатились по щекам. — Не смей подходить! Иначе я брошу ее! — Паша, не надо этого делать! Девушка ни в чем не виновата! — Ибрагим вместе с султаном поднялся на борт. — Не надо мне врать, я знаю, это она убила мою девочку! — Она не виновна! Михриниса сама напросилась! — вскрикнул Мустафа, у которого нервы уже не выдерживали. — Ах сама, да?! — с этими словами Хызыр-реис выпустил из рук веревку и отошёл в сторону. За те две секунды, что Хюррем летела в море, жизнь султана и визиря словно оборвалась. Неужто они вдвоем не смогли уберечь свое сокровище? Ибрагим за долю секунды подбежал к перилам и прыгнул за ней. Сердце госпожи готово было вырваться из груди, и за одно мгновение вся жизнь прошла перед глазами, пока тело полностью не оказалось в воде. Воздуха не было. Каждая попытка вздохнуть оборачивалась еще большим кошмаром, вода все глубже просачивалась в легкие, пока Хюррем не отключилась. — Хюмашах… Хюмашах моя… — Мустафа, схватившись за сердце, подошел к перилам в надежде, что Ибрагим достал ее из воды. Когда он увидел всплывшего пашу, что держал бездыханную Хюррем, его глаза наполнились слезами. — Достаньте их! Живо! — он в ярости крикнул страже, а сам подошел к Барбароссе, которого уже схватили. Мустафа взял его за горло и прошептал, словно раненый зверь с болью и ненавистью в глазах: — Молись, чтобы она очнулась…молись! Иначе вся твоя семья поплатиться за твой грех… Мустафа достал меч из ножны и крикнул: — А сейчас лишишься ты своей жалкой головы! Он замахнулся и одним ударом разрезал шею паши. Кровь хлынула из туловища, окрасов весь трюм. Голова же предателя улетела в сторону. — Повесьте его на главной площади, чтобы каждый знал свою участь, если посмеет посягнуть на семью султана! Глубоко вздохнув, Мустафа повернулся к визирю и Хюррем, что уже достали из воды. Он тут же бросился к ней. — Она жива?! — обратился он к Ибрагиму. Тот с ужасом посмотрел на султана. Едва восстановив дыхание, он без слов стал давить на грудь девушки, пытаясь избавиться от воды в ее легких. Мустафа вопросительно смотрел на него, однако, увидев, как паша старается спасти ее, в нем пробудилась надежда. — Ей нужен воздух, — после нескольких нажимов сказал Ибрагим. Мустафа понял. Он опустился к Хюррем и прильнул к ее губам, чтобы дать ей кислород. — Еще раз. Султан снова все повторил. Они несколько минут боролись за ее жизнь, и наконец, долгожданный кашель Хюррем позволил им облегченно вздохнуть. Вода так и лилась из ее горла. Мустафа помог ей приподняться и стал гладить по спине и мокрым волосам. Он все еще не верил своему счастью. Она жива, он наконец нашел ее и с ней все в порядке. — Как же ты меня напугала, любовь моя… Отдышавшись, Хюррем положила голову на плечо Мустафы, а рукой незаметно прикоснулась ладони Ибрагима, что сейчас был одновременно и самым счастливым, и самым несчастным на свете человеком: рядом с ним его любимая женщина, жива и дышит, однако лежит в объятиях другого. Когда рука Хюррем коснулась его ладони, по всему телу паши прошлись мурашки, и он облегченно вздохнул. «Благодарю тебя, Всевышний, благодарю», — Ибрагим закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. — Едем домой, дорогая, — наконец сказал султан и, взяв Хюррем на руки, направился к карете.***
9 месяцем до неминуемого конца Прошел месяц с того ужасного происшествия, а Хюррем все никак не приходила в себя. Она почти ничего не говорила. Коротко отвечала на вопросы, а сама никогда не начинала разговор. Все время проводила либо в постели с головными болями, либо читала. Ибрагим виделся с ней в основном тогда, когда они навещали Мехмеда, но и тогда из Хюррем невозможно было вытащить больше двух слов. Она приходила к сыну, сидела с ним в обнимку все отведенное время и в срок возвращалась во дворец. Только вот Ибрагим каждый раз замечал, как она тихо плачет, укладывая Мехмеда и прощаясь с ним, словно в последний раз. — Хюррем? — Ибрагим взял ее за руку и развернул к себе, когда они уже вернулись во дворец, и она по привычке хотела побежать к себе в покои. Она подняла на него свой вопросительный взгляд, всем своим видом показывая, насколько сильно устала и хочет отдохнуть. — Прошу не молчи. Все что угодно, но только не это. Ненавидь меня, злись на меня, но только не будь безразлична… — Зачем мне тебя ненавидеть, Ибрагим? — вяло спросила Хюррем. Паргали впал в ступор не столько от ее вопроса, сколько от бесчувственного тона голоса и холодного взгляда. — Тогда что с тобой? Неужели все кончено? — с комом в горле спросил Ибрагим. Хюррем будто не слышала его вопроса. Она высвободила свою ладонь, другой рукой убрав руку Ибрагим, и, развернувшись, зашагала прочь. — Всевышний, сколько еще боли мне нужно испытать, чтобы наконец стать счастливым? — разочарованно прошептал Ибрагим и вошел в свой кабинет.***
— Ибрагим, я не могу больше откладывать поездку в Персию. Мне срочно нужно ехать, — расхаживая по комнате, озадаченно проговорил Мустафа. Немного помолчав, он остановился и, посмотрев на визиря, проговорил: — Состояние Хюмашах меня крайне беспокоит. Я не хочу оставлять ее, но и брать с собой не могу. Дорога измотает ее. — Вы можете быть спокойны, я не позволю, чтобы с госпожой что-либо случилось. Мустафа с благодарностью кивнул, однако все же добавил: — Паша, ты прекрасно знаешь, насколько она мне дорога. Не стоит забывать, на что я пошел ради нее, простил ей все, что она натворила по глупости. И тебя простил, узнав, какой ты достойный человек. Поэтому я надеюсь, ты не подведешь меня снова. Для Ибрагима было неожиданностью такая искренняя речь падишаха. В какой-то момент он будто переместился в прошлое, когда перед ним стоял султан Сулейман, его лучший друг и единственный падишах, за которого он бы отдал свою жизнь. Мустафа словно стал точной копией отца. Таким же храбрым, справедливым и умным султаном. — Даже можете не сомневаться, мой султан, — Ибрагим поклонился, а на лице его мелькнула улыбка.***
Паша сидел в своем кабинете, когда к нему зашла принцесса. Он уже знал, для чего она пришла. И знал, что должен ответить. — Паша Хазрет Лери, — девушка кивнула и прошла вперёд. — Здравствуйте, госпожа, — Ибрагим встал с кресла и, подойдя к гостье, поцеловал ее руку, — как вы поживаете? — Все хорошо, однако мне не хочется уезжать на такой большой срок, я бы… — она положила руку на его плечо и продолжила, — я бы не хотела расставаться с вами. Ибрагим сглотнул комок в горле и тихо сказал: — Так будет лучше для нас обоих, госпожа. Мне нужно время, чтобы начать жизнь заново. Пока я не могу забыть ее. Для Дафне любовью всей его жизни должна была оставаться Хатидже. Однако все, что говорил Ибрагим, относилось к одной лишь Хюррем. Он поднял взгляд на нее и посмотрел в голубые очи, что так наивно смотрели на него, с детской надеждой и глупой влюбленностью. Они напомнили ему об Александре, что смотрела точно так же. Он не мог погубить еще одну невинную жизнь. Он не мог поступить с Дафной так же, как с Александрой. — Я не стану давать вам ложных надежд, принцесса. Не хочу, чтобы вы всю жизнь жалели о том, что связались со мной. Дафна опустила голову и убрала руку с его плеча. Слезы предательски потекли с глаз. — Я вас поняла… Она медленно развернулась и покинула кабинет. В коридоре девушка дала волю своим чувствам. Обида и разочарование окутали ее сердце. Теперь ей хотелось поскорее покинуть этот проклятый дворец. Однако позже, через некоторое время, она поймёт, что так было лучше. Что он принадлежит другой, и никогда не полюбит ее так же, как ту.***
Через несколько дней султан с сыном и сестрой уехали в Персию, оставив империю и дворец на плечах Ибрагима. Закончив кое какие дела, паша все же решил непременно ее навестить. Ему было все равно на запреты, стояла глубокая ночь, и вряд ли кто-либо заметил бы его. Он вышел из кабинета и направился в гарем в покои Хюррем. У дверей стояла стража, однако это были доверенные пашой люди, поэтому он без лишнего шума вошёл внутрь. Хюррем лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, а в опущенной руке держала книгу. В комнате было темно. Лишь одна свеча медленно догорала, освещая лицо госпожи. Ибрагим присмотрелся: она спала безмятежным сном, словно ничего в этом мире ее не волнует. Паша приблизился к ней и присел на краю дивана. Его рука медленно скользнула по ее щеке, вызвав незамедлительную реакцию. Хюррем прищурилась и открыла глаза. — Ибрагим? Она протерла лицо руками, пытаясь прийти в себя, а потом приподнялась и присела. — Что ты тут делаешь? — Я хотел увидеть тебя. — Тебе же сюда нельзя. — Мне все равно. Они пристально смотрели друг другу в глаза, словно их разговор проходил глубоко в подсознании. — Уходи, — Хюррем снова легла и отвернулась к стене. — Не уйду. Ибрагим опустился на диван, положил голову рядом с ее и, руками обхватив ее за талию, прижал к себе. Ее запах вновь стал доступен ему. Он будто снова стал дышать спустя долгое время. Быть рядом с ней было лучшим подарком небес. — Ты делаешь больно и себе и мне. Сколько еще это будет продолжаться? — она повернулась к нему и с укором спросила. — Пока я не умру. Его слова вновь напомнили ей о том дне, когда она чуть не потеряла его. Когда думала, что он мёртв. — Ты не посмеешь оставить меня одну с такой ношей! Ибрагим улыбнулся. В ее глазах вновь появилась та искра. Он потянулся к ней и нежно поцеловал. Ее пухлые губы словно горели. А поцелуи с каждым разом обжигали обоих сильнее и сильнее. Видя, что она не сопротивляется, Ибрагим все глубже впивался в ее уста. Страх, что их вновь разлучат, делал этот момент слаще и страстней. — Ибрагим… — Хюррем попыталась остановить его, однако ей самой этого совсем не хотелось, — я не могу предать еще одного султана. — Наша любовь превыше всех принципов. Он вновь вцепился в ее губы, и на этот раз она ответила. Ее руки судорожно вцепились за его волосы и прижали его сильнее к себе. Ибрагим взял ее за талию и, уложив удобно на диване, навис над ней. По венам текла словно не кровь, а раскалённый металл, что магнитом притягивал тела двух влюблённых. Одной рукой он держал ее шею, продолжая бурно целовать, а второй поспешно расстегивал пуговицы платья. Хюррем сделала то же самое с его рубашкой. Наконец, вся их одежда оказалась на полу, открыв им путь друг к другу. Он обхватил ее бедра и притянул ее к себе. Дыхание уже участилось от одного только взгляда на ее обнаженное тело, и золотые локоны, что струились на голой груди. Через секунду она впервые за долгие месяцы разлуки вновь почувствовала его. Каждым нервным окончанием она ощутила его любовь. Его желание подарить ей наслаждение и удовольствие. В этом огромном дворце, бескрайнем мире, лишь только рядом друг с другом они могли чувствовать себя живыми. И это чувство не сравниться с теми эмоциями, что они испытывали рядом с другими. — Ибрагим, стой… — внезапное осознание страшных последствий вынудили Хюррем забыть о счастливых мгновениях и послушать голос разума, — остановись… Но было поздно. Он не успел. Все закончилось на печальной ноте. Он прилег рядом с ней, укрыв обоих одеялом. Слезы обиды и вины скопились в глазах Хюррем. Она уткнулась ему в грудь и дала волю чувствам.