KRONOS

      Я вспомнил, что все это время нас слушает Ирбис, и взмолился, чтобы это был он. В дверь постучали еще раз. Фазан немного нахмурил брови и двинулся к двери.       — Стой где стоишь, — кинул он через спину, подходя ко входу. — А лучше сядь, как сидел. Понятия не имею, кого могло принести, но если будешь устраивать мне проблемы — подвешу за шею в собственной кухне.       Он открыл дверь. До меня плохо доходило сказанное. Подвешу. За шею. На собственной кухне. Что он имеет ввиду?       — Кто там? — раздраженно выпалил хозяин дома.       — Холодно! Открывай уже, — он тут же открыл дверь, явно узнав голос пришедшего. Я инстинктивно пригнулся.       — Что? Еще кого-то из наших хлопнули? Зачем явился?       — Я сейчас зад простужу, у меня полипы в прямой кишке, — говоривший зашел в дом, занося с собой разбушевавшуюся метель. — Нас пока не трогают, но я побаиваюсь, что гасить будут сверху. Мы с тобой что-то вроде десерта, когда пересажают тех, кто был на виду.       — А грузы? Прошли?       — Не все. Где Камелия? — мужчина отряхнул обувь и прошел в гостиную. — Камелия?       — Аслан, зачем тебе моя жена? — я узнал это имя, именно его и ждала…       — Камелия! Все в порядке, ты можешь выйти.       — Аслан! Слава богу! — вскрикнула она.       Услышав ее голос за одной из дверей, он тут же кинулся к ней, настолько быстро, что я еле успел отползти на другую сторону кухонного островка. Фазан пошел за ним, то сжимая, то разжимая опущенные кулаки.       — Я не могу выйти сейчас, — продолжала женщина. — Ты прости, но я посижу.       — Аслан, в чем дело? — Фазан подошел к нему вплотную и говорил нарочито беспечно.       — Я все знаю. Жена позвонила, — будто забыв о существовании Камелии, Аслан прошел в залу и плюхнулся в кресло, — и все рассказала.       — Хочешь чего-нибудь выпить?       — Я на работе, — Аслан достал маникюрный набор из нагрудного кармана и принялся подпиливать ноготь указательного пальца. — Мы проиграли, брат. Ты знаешь, что не сегодня-завтра они придут. Меня еще не отстранили, но будь уверен, старые папочки достали. Я все раздумывал, как бы выйти из этого сухим.       — Езжай домой, — хозяин дома придвинул передвижной коктейльный столик ближе к дивану и принялся разливать коньяк. — Мы поговорим об этом завтра.       — И тут, как гром среди ясного неба, — Аслан продолжил, воткнув пилочку в кожаную обивку кресла, — такая неслыханная удача. Архитектор революции оказывается мерзчайшим из преступников, а я — человеком, который его поймал.       — Мне все равно не нравилось это кресло, но даже оно стоит дороже всего, чем ты когда-либо обладал.       — И то верно. Наши полевые сотрудники, когда брали деньги, знали, от чего конкретно ты отмазываешься? — мужчина взял в руки протянутый бокал и принялся вертеть его в руках.       — Я твой донор, — беспечно сказал Фазан. — Все, что у тебя было, есть и будет, протянется через мои руки.       — Они знали или нет?! Если да, так даже лучше. Если дело будет громким, я смогу все замять. Никто не осмелится рыть под национального героя. Знаешь, что с такими, как ты, делают на зоне?       — Выговорись, — он устало улыбнулся.       — Допей, — Аслан тоже выдавил улыбку.       Он зеркалил действия своего покровителя. Не так, как это делал Ирбис, манипулируя, чтобы втереться в доверие, а из плохо скрываемого восхищения.       — Вы только посмотрите на него, ты аж вздулся от гордости, — Фазан засмеялся, тыча в бывшего подельника пальцем. — Думаешь, сможешь меня посадить? Ха-ха, для этого, дружище, нужны яйца поболее твоих.       — Большие яйца легче открутить.       Раздался звонок телефона. Аслан встал, отходя к окну.       Фазан достал пульт из нагрудного кармана и нажал на кнопку, позволяя шторам расступиться. “Тебе всегда нравился вид из моего окна”, — бросил он отвернувшемуся мужчине. Аслан поднял входящий вызов. Судя по всему, звонила его жена. Он говорил тихо, я мог разобрать только “Да, я уже у них. Нет, он ее не бил, я вообще ее не видел, потом, Лиль, все потом”.       — Это Лилия? Моя драгоценная подруга! — хозяин дома явно был навеселе.       — Все, дорогая, я занят! Позвони Камелии, пусть выходит. Давай, мне еще протокол составлять.       У меня затекли ноги, но я понимал, что нахожусь посреди одного из разговоров, которые проходят без свидетелей. Аслан стоял спиной, поэтому я уличил момент и высунул голову, чтобы напомнить хозяину дома о своем присутствии. Он еле заметно качнул головой, давая понять, что понимает мое положение, и пошел в сторону лестницы.       — Предлагаю перебраться в кабинет.       Аслан бубнил, что не интересуется его предложениями, но все же последовал за ним, и, как только я услышал звук закрывающейся двери, тут же растянулся на полу, чувствуя как застоялая в согнутых конечностях кровь щекочет бедра и икры. Камелия, сама того не подозревая, сделала ставку на правильного человека, ведь от ее спасения зависела его шкура, однако меня смущало выдающаяся умиротворенность ее супруга, который к угрозам своего подельника относился то ли с юмором, то ли со снисходительностью. В любых других обстоятельствах я бы посчитал его невероятно крутым и сейчас мне нужно было оставить его наедине с собственным чувством значимости, унося отсюда ноги. Я подошел к двери. Камелия уже успела отодвинуть мебель и разговаривала по телефону.       — Я ему не доверяю!.. Я понимаю, что он приехал помочь, но судя по всему, его не интересует мое положение, — женщина на другом конце возмущалась. — Я не это имею ввиду, Лиличка, милая. Прости меня.       Я тихо постучал, и она открыла дверь. Уставшая, но все еще идеально причесанная, холеная женщина пропустила меня в комнату, прижав палец к губам, чтобы тут же указать на клубок, в котором проступали контуры ребенка. Белье было содрано с постели и свалено в кучу у окна. Вместо простыни на кровати раскинулся шелковый халат матери. Сама она, облеченная в легчайшую сорочку, выводила меня в коридор, придерживая телефон плечом.       — Попытайся понять меня, — заискивая сказала Камелия, задевая щекой громкоговоритель.       — Ха, конечно я тебя не понимаю, — женский голос издевательски трещал из динамика. — Прости, но мои дети в безопасности.       Услышав это, я поблагодарил Бога, за то что он уберег меня от друзей. Камелия сбросила звонок, заводя меня в противоположную от детской комнату.       — Ты ее называла подругой?       — Это жена Аслана.       — Они друг друга стоят. Собери ребенка, давайте уйдем отсюда.       — Ты думаешь, он не явится за мной к тебе?! Ты же все слышал, — до меня медленно доходил смысл слов о подвешивании на собственной кухне, но я тряхнул головой, заставляя себя подумать об этом позже.       — Я не знаю, что я слышал.       — Он в этом мастер. Когда он рядом, ты перестаешь доверять себе, а только тому, что скажет он, — у нее снова зазвонил телефон.       — Не смей бросать трубку, когда я с тобой разговариваю, — вырвалось из динамика.       — Прости меня, Лилия, — протянула Камелия, — я не это имела ввиду.       — Знаешь, я всегда думала, что мне повезло меньше чем тебе. Пусть ты и была любовницей, зато какой. О своей жене он и думать забыл, а тебя таскал как призовую курицу.       — Что ты такое говоришь? Я всегда помогала тебе! Я детям твоим подарки дарила!       — С таким видом, будто подачки нищим раздаешь.       — Мы же подруги!       — Именно потому, что мы подруги, мой муж прикрывает твой зад.       — Как тебе не стыдно, — женщина на другом конце провода рассмеялась, а Камелия села на пол и обняла колени руками.       — Не прошло и недели с тех пор, как ты отмечала свое новоселье, напилась и говорила, что теперь ты уважаемая супруга выдающегося человека. Победительница! И как тебе сорванный куш?       — Я не собираюсь это слушать!       — А ты не указывай мне, что делать, ясно? Ты сейчас на моей милости. Захочу и скажу мужу, чтобы уезжал.       — Камелия, заканчивай разговор, — я решил вклиниться, эта болтовня явно была не к месту. — У нас мало времени.       — Да пошла ты к черту! И муженька своего нищего прихвати с собой! Ты ничего не решаешь! Я позвоню его любовнице, с ней мы тоже в хороших отношениях, Лилия, — она, наконец, отбросила телефон в темноту комнаты и несколько раз хлюпнула носом. Я обшарил карманы и, найдя носовой платок, протянул его Камелии. Она тут же высморкалась. Наконец, я увидел в ней человека.       В дверь постучали.       — Камелия? Ты здесь? Выходи. Твой муж, считай, покойник.       — Марк, оставайся здесь, — она говорила быстро, истеричным шепотом. Если все пойдет не по плану, вывези нас отсюда, хорошо?       — Давай уйдем сейчас! — прикрикнул я, чтобы она, наконец, меня услышала. Камелия мялась.       — Аслан, дай мне минуту, — звонко попросила она, тут же подступая ко мне, снова шепча. — Если я уйду, мы с сыном останемся на улице. Пойми, мне нужно правильно разыграть свои карты.       — Как ты можешь думать об этом сейчас?       — А у меня много вариантов? — наш разговор перебился телефонным звонком, на этот раз по ту сторону двери.       — Аслан, не бери трубку! — Камелия тут же метнулась к выходу, бросив на меня взгляд, в котором смешались мольба и приказ. — Ты сиди здесь.       Я прислонился к двери. Все собрались в гостиной.       — Ну что, теперь ты довольна? — хохотнул мужчина выбегающей Камелии. — Бюджет, который я закладывал на тебя, теперь уйдет твоему приятелю.       — Аслан, ты взял его деньги? — испуганно выговорила она.       — Не мели чепухи, ничего я не брал, — протянул Аслан. — Месить твоего супруга не стал. Потом скажут, что превысил полномочия.       — Что нужно сделать? Мне написать объяснительную? — пропищала женщина.       — Лучше сделай чаю, — приказал хозяин дома. — С бергамотом.       Наконец мне стало понятно, зачем Ирбис заставил меня устроить чайную церемонию. Проклятый Фазан удумал избавиться от неудобных людей снотворным, замаскированным под эрл-грей.       — Да, действительно, я бы тоже выпил, в горле пересохло, — сказал Аслан. — Расскажи мне все с самого начала.       — Приехал участковый, — Камелия включила чайник.       Вскоре я перестал слышать их разговор, утонувший в веселом посвистывании, напоминая мне о женщине, жившей здесь до этого. Как только вода вскипела, я услышал рык ее бывшего мужа, который успел потерять самообладание.       — Вы на них посмотрите. Делят шкуру неубитого зверя. Асла-ан, мы с тобой завязаны крепко, не на одном деле. Мы устроили в этой стране переворот! Ты забыл? Хочешь все разрушить — пожалуйста, мне все равно, но хочу, чтобы ты знал, в тюрьму я не сяду, а до тебя дотянусь, даже если стану политическим беженцем.       — Ты можешь помолчать? Мы пытаемся составить протокол. С этого момента я возбуждаю уголовное дело.       — Я переживаю за сына, — выдавила Камелия. — Что скажут люди? Ты не мог бы не указывать наши имена?       — Это как получится, моя рыбка.       — А действительно, жена, ты не думала, что случится с вами? Тебе придется вернуться к тренингам о дыхании маткой, — он рассмеялся. — Смотри, как ты надышала! Аслан, ты видел ее видео, где она рассказывает о вселенской женской энергии и силе земли? Она же чокнутая! А ты, Камелия, — он пренебрежительно ткнул в нее пальцем, — астральная маткодышашая царица. Запомни-ка одно земное правило. К хорошей жизни привыкаешь молниеносно.       — Нужно вызвать понятых. Кто у вас ближайшие соседи? В доме на пригорке кто-то живет?       Фазан хохотнул. Камелия пробормотала что-то вроде “Марк сейчас не у себя”. Аслан позвонил кому-то, дав быстрый приказ “тащить сюда соседей”. Скорее всего, он приехал не один. Поразмыслив, я решил, что сейчас самое время выйти из укрытия и поставить на происходящем точку. Понятым выступлю я. Расскажу, что этот ублюдок инсценировал суицид Лалы. У меня свело горло. Лала, если ты меня слышишь. Знай, все закончится прямо сейчас.       — Вам нужен понятой? — это прозвучало глупо, но ничего другого в голову не приходило. Я вышел из комнаты и уставился на удобно расположившихся в гостиной людей.       — Кто это? — Аслан явно не ожидал такого поворота. — Ты кто такой?! — обратился он ко мне.       — Я сосед из дома на пригорке. Вы хотели составить протокол? Я к вашим услугам. Готов подтвердить, что все происходило буквально у меня на глазах.       — На глазах?! Я боюсь спросить, как давно ты здесь засахарился, — я ждал этого вопроса, ведь действительно слышал лишнего. Выйди я на честный допрос, то этому несуразному, сбитому мужчине, выглядевшему старше своих лет, пришлось бы отправиться в колонию вслед за смеющимся сейчас Фазаном. Это понимали все.       — У вас не найдется сигареты? — Я решил тянуть время, ища выход из этой ситуации.       Аслан протянул мне пачку, которая тут же пошла по кругу. Я отошел к окну и уставился на падающий снег. Метель уже улеглась, уступая место морозу, который оставлял лисьи следы на панорамных окнах. Мы курили молча, позволяя друг другу обдумать грядущее. Клубы дыма, которые врезались в стекло от моего монотонного дыхания скрывали силуэт женщины, с которой мы обсуждали звезды. “Венера ниже всех”, — сказал я ей тогда, припоминая платок, который сейчас сжимала Камелия. Тишину нарушил Аслан.       — Послушай, дружище. Я не смогу тебя отпустить. Дело не в том, что мы устроили переворот, мне плевать. В конечном счете, если бы все прошло по плану, сейчас все пели бы дифирамбы и готовили уличные указатели с нашими именами. Ты знаешь этих уродов, у них башня вертится даже от сквозняка, не то что ветра. Черт бы с ними. Дело в том, что ты сделал с пацаном. Ну возьму я твои деньги, как я буду с этим жить? Я никогда не верил в Бога, но даже для такого мерзавца, как я, понятно, что это грешно.       — Мне плевать на тебя и твоих богов, Аслан, — сказал Фазан, туша сигарету. — Засунь философию себе в задницу и смотри, чтобы она не порвалась.       Я уже составил речь и даже успел прокрутить ее в голове, ища места, за которые мог зацепиться расчувствовавшийся сантиментами Аслан. Развернувшись, я набрал воздуха, чтобы приступить к рассказу, наскоро решая, как все обставить не упоминания Ирбиса.       Дверь распахнулась.       — Кажется, мы не одни, — только и смог выдавить я, не обращаясь ни к кому конкретному.       — Устроили проходной двор, — недовольно буркнул мужчина, а Камелия привстала, поправляя лямку шелкового пеньюара. — Кого могло принести?       Лилия выглядела так же, как звучала, измываясь над Камелией по телефону — потрепанная жизнью, любящая издевательства и одновременно терпящая их дама. Морщины на ее лице давно перестали быть мимическими, накладывая отпечаток тех эмоций, которые она испытывала чаще всего — презрение, недовольство, горечь. В ней не было ничего эротичного. Аслан ринулся к жене, размахивая руками.       — Ты оставила детей?!       — Они спят, сволочь! —рявкнула Лилия, заставляя мужчину отшатнуться подальше. — Где эта сука Камелия?       — От тебя несет за километр.       — Жена чиновника, право имею, — она величаво прошла в залу, бросая тяжелую кожаную сумку на журнальный столик. Фазан смерил ее будничным взглядом, приподнимая одну бровь.       — Выглядишь просто отвратно, Лиль.       — Ты тоже знал, что у него есть любовница?       — Господи, вы на них посмотрите. Пока я верчу и склоняю континенты, они роются в отношениях. Какая разница сколько у него женщин, женат-то он на тебе!       — Это можешь рассказать своей первой жене.       — Кстати, Аслан, забыл тебя поблагодарить за то что помог мне избавиться от нее. Никто из соседей даже не задал вопросов, все списали на бунты.       — Она знала о твоих наклонностях? — тихо спроил мужчина.       — А почему, по-твоему, я приказал тебе ее убить? Догадалась. Эту войну следовало устроить хотя бы ради этого. После того как наш сын покончил жизнь самоубийством она стала сама не своя, все пыталась понять почему он так поступил. Кстати, вам удалось схоронить кого-нибудь их родственников во время перестрелок? Вы, вроде как, хотели…       Я слушал молча, поражаясь бесчеловечной простоте их разговора. Мне хотелось сконцентрироваться на чем-то другом, вроде запаха или цвета, но сбежать в привычные тонкости не выходило. Абстракции атрофировались. Зримой была только реальность, в которой закадычные друзья обсуждали, как умирают их близкие на устроенных ими же баррикадах. Мне стало смешно.       — Что? — вскипела Камелия. — Ты сказал, что сделал это, чтобы мы могли быть ближе!       — Как выяснилось, ближе он стал не к тебе, дорогая подруга. Но сейчас не об этом, — Лилия ткнула пальцем в мужа. — Мы отойдем.       — Чувствуйте себя как дома, — весело сказал его хозяин.       — Ты можешь не начинать сейчас? Я по уши в событиях! — бубнил Аслан, пока его тащили вверх по лестнице.       Дождавшись, пока они уйдут, престарелый муж Камелии встал и бодро зашагал в одну из комнат, сказав, что ему нужно сделать пару звонков.       — Это наш шанс. Поехали отсюда, я устрою вас в отеле. Мы что-нибудь придумаем, я обещаю, — девушка размыто посмотрела в мою сторону. Мыслями она находилась в другом месте.       Игнорируя мои слова, Камелия направилась к лестнице.       — Постой, да неужели ты не понимаешь? Им плевать на тебя и твоего сына! Очнись! — я еле поспевал за ней, то и дело хватая за предплечье, но она нервно вырывалась, размашисто шагая к кабинету, в котором Аслан и Лилия устроили скандал.       — Что ты делаешь, встань немедленно! — мужчина пусть и повышал голос, но говорил устало, с долей отчаяния.       — Он предложил эти деньги тебе, значит они наши! Дети хотят в Англию! Помоги мне все собрать и отвези домой!       — Оставь ты эти проклятые деньги! Да что с тобой не так?! Неужели ты правда собираешься их взять?       — А ты? Собираешься их оставить? Зачем я вообще за тебя вышла! Ты же осел!       — Ты же знаешь, что он сделал!       — Да как ты не поймешь, всем плевать!       Камелия распахнула дверь. Лилия ползала по полу, скрючив руки вокруг пухлых пачек долларов. Аслан тут же встал между нами, прикрывая жену от наших удивленных глаз, будто мы застали ее за срамным занятием. Женщина ненадолго подняла на нас глаза и тут же продолжила загребать разбросанные по полу деньги, которых было так много, что они были похожи на конфетти. Изучая эту картину, похожую на черновик триптиха Босха, я не заметил, как к нам присоединился владелец этой роскоши. Он приобнял Камелию за талию и поцеловал в оголенное плечо.       — Что ты будешь делать теперь, моя любовь?       Она не отвечала, а только вглядывалась в действия Лилии, будто пыталась запомнить каждое ее движение, то ли наслаждаясь ими, то ли теряя надежду.       — Я ведь правда думала, что мы подруги. Не хотела делать тебе больно. С его любовницей не общалась, пыталась образумить. А тебе не говорила, потому что думала, что ты настолько невероятная женщина, что он ни за что от тебя не уйдет. Я восхищалась тобой! — с глаз Камелии сорвались две резвые слезы, устроившие на ее лице игру в догонялки, однако двигались стремительно и симметрично. Она перевела взгляд на своего мужа, немного поморщилась, а затем отшатнулась от него, чтобы уткнуться в мою грудь.       — Уведи меня отсюда, Марк, — мне совершенно не хотелось ее обнимать, но я все же сомкнул руки вокруг ее хрупкого тела и наклонился к самому уху, щекоча его своим дыханием, чтобы прозвучать как можно более тише.       — Собирайся, мы уезжаем, — тихо сказал я, и Камелия вжалась в меня сильнее, теперь прилегая всем телом, ожидая, что я отвечу тем же.       Мы простояли еще несколько мгновений, пока не услышали скрип входной двери, доносившейся с первого этажа. Лилия успела подняться, набивая свою сумку купюрами, не собрав даже половины, а Аслан уткнулся руками в лицо, облокотившись на стеллаж.       — Как я буду все это понятым объяснять, ты подумала? — обратился он к своей жене. — Сейчас же садись в машину, мой подчиненный отвезет тебя домой.       Внизу слышались голоса, мужчина искал своего шефа, будто побаиваясь переступать дальше прихожей. Голос показался мне знакомым. Затем я услышал шаги — пружинистые, размашистые, почти кавалерийские. Тут же забыв о Камелии, все еще жмущейся ко мне, я бросился вниз.       — Роза! Проваливай отсюда!