KRONOS

      — Марк, ты тоже тут? Мужчина сказал, что нужны понятые.       — И ты непременно вызвалась волонтером! Не раздевайся! — было поздно. Роза уже сняла верхнюю одежду и шлепала в сторону картины.       — Мы за тобой заходили, кто же знал, что ты… Боже, какая безвкусица, только не говорите, что за этот портрет еще и заплатили.       Подхватив ее обувь, я схватил Розу за руку и попытался утащить к черному ходу, повторяя, что находиться здесь совсем не безопасно. Собственное положение мне было безразлично, я уже слышал достаточно для того, чтобы эти милейшие люди закопали меня под кустами моего же белоягодника. Роза упиралась, краем глаза замечая процессию, спускающуюся со второго этажа.       — Кто это? Женщина, вы деньги обронили, — она вертела головой, впиваясь взглядом в каждую деталь. — Что здесь происходит?       — Да заткнись же ты! — прикрикнул я. — Где твой муж?       — За вином вышел, у нас сегодня первая годовщина.       — Вот и отлично, возвращайся к нему, сейчас!       — Почему? — она вырвалась и застыла на месте. — Объясни!       Я втащил Розу в детскую, пытаясь прикрыть ее от глаз Аслана, что-то объясняющего своему коллеге, пока облачившаяся в тяжелую меховую шубу Лилия, натягивала сапоги.       — Аслан, пожалуйста, не уходи! — вопила Камелия. — Он убьет нас, если ты уедешь!       — Меня ждет жена, Камелия, мы разберемся со всем завтра, я обещаю.       Последнее, что я услышал, запирая дверь детской, это заразительный смех Фазана.       — Роза, послушай. Собери ребенка, — я указал в сторону свернувшегося на кровати комочка. — Собери его и иди домой. Никому не открывайте двери. Я скоро приду и все тебе объясню.       — Я не понимаю.       — Это хорошо, что ты ничего не понимаешь. Вот твоя обувь, — я протянул ей ботинки.       — Да пошел ты, от тебя потом и слова не дождешься! Я все узнаю сама, — она дернулась к двери, но я опередил ее, раскинув руки, не давая пройти.       — Умоляю, сделай, как я говорю!       — Размечтался. Я с детства копаюсь в соседских разборках.       — Мы сейчас не в подъезде пятиэтажки. Это не пьяный гудеж, все серьезнее!       — Можно я сама сделаю выводы? Пропусти.       — Он убьет тебя, он уже убил… — я знал, что рассказывать всю правду значит подставить ее под удар. Все-таки эти люди, по собственному признанию, готовили свержение власти. Убить молодую художницу, удобно исполосанную шрамами с головы до пят, было проще простого.       — Кого? Убил… Кого?! — Роза поменялась в лице. — Уйди с прохода.       — Нет! — я готов был ударить ее, но, вспомнив Лалу, остыл.       — Я сказала, дай мне пройти! — она кинула в меня свои ботинки. Я заметил копошения в кровати. Мальчик проснулся и смотрел в нашу сторону большими поволочными глазами.       — Дядя, вы кто? — его голос задрожал.       — Я… Мы тут с тетей… — я отошел от двери, медленно приближаясь к ребенку. Поняв, что с каждым шагом он только сильнее вжимается в спинку, я замер и поднял руки. — Не бойся, кошмар закончился. Я обещаю. Роза, помоги мне.       Я обернулся, но ее уже не было в комнате. Чертыхнувшись, я решил, что ребенок сейчас в приоритете.       — Послушай, ты еще совсем маленький, но, если хочешь, я расскажу тебе один взрослый секрет.       — Хочу, — сказал он недоверчиво.       — Знаешь, что делают взрослые, когда им кажется, что весь мир на них ополчился?       — Что?       — Они ложатся спать.       — Не правда!       — Истинная правда, я сам постоянно так делаю. Поэтому сейчас, пока ты еще не прогнал сон, тебе нужно попытаться уснуть. А когда настанет утро, все станет не так уж и плохо, — я не подходил ближе, чтобы не пугать его, но судя по всему он доверился и отвернулся на другой бок, жмуря глаза.       — Все будет хорошо, ты, главное, спи. Утро вечера мудренее.       — Почему?       — Потому что у мужчин, а ты у нас настоящий мужчина, у нас, по утрам в гормональном фоне преобладает тестостерон. С ним любая проблема кажется не такой уж и страшной. Поэтому.       — А вечером? А у женщин?       — Я расскажу тебе, как проснешься.       — Обещаешь?       — Конечно.       — Хорошо, — он посильнее закутался в халат матери, утыкаясь в него носом.       Закрыв за собой дверь, я наткнулся на Розу, прильнувшую к стене. Обернувшись, она поднесла указательный палец к губам, а затем перевела его на Камелию, лежащую на полу, недалеко от своего мужа, который откупоривал бутылку вина. Они вели неспешную беседу и кажется, совсем забыли о нас.       — Я не сяду в тюрьму. Ты это понимаешь. Давай решим вопрос цивилизованно. Я знал, что это случится.       — Что?       — Что кто-нибудь, да узнает. Только не знал когда. Но внутренне всегда был готов, — он отхлебнул прямо из бутылки и протянул ее девушке.       — Правда? — Камелия сделала небольшой глоток.       — Так я устроен. Обо всем думаю наперед.       — Все идет по твоему плану?       — Хорошо, что ты так отреагировала. Если бы промолчала, я бы подумал, что ты что-то замышляешь. Или у тебя нет сердца.       — Ты любишь меня?       — Да, — от его слов у Камелии вырвался нервный смешок. — Да, люблю. А ты? Ты даже не попыталась со мной поговорить.       — Мы говорим сейчас. Разве от этого легче? Я тебя ненавижу.       — Вот так просто? Чувства померли за одну ночь? Если бы ты когда-нибудь меня любила, то попыталась бы понять. Узнать, как я себя чувствую. О чем я думаю. Но ты всегда была такой.       — Какой? — тихо спросила Камелия.       — Думаешь, в этом нет твоей вины?       — Что?! В чем я виновата?!       — Все ведь происходило здесь, у тебя под носом. Просто тебе плевать. И на него, и на меня. Хочешь сказать, что не замечала? Нет, любимая. Ты выбрала не замечать.       — Замолчи! — беспомощно громыхнула девушка.       — Что? Неприятно? Так тебе и надо. Хочешь, чтобы виноватым был только я — да пожалуйста. Тебе от этого легче?       — Мне уже все равно.       — Не “уже”, а “всегда”. Всегда! Знаешь, что я думаю? Дело же не в том, что ты невнимательная мать и безразличная женщина, тебе просто все равно, если дело не касается конкретно тебя.       Камелия покраснела, собираясь что-то возразить, но Роза, явно выслушавшая достаточно, медленно вышла из коридора, направляясь к супругам.       — Не хочу прерывать, у вас беседа, но я тоже не откажусь от спиртного. Разве что не из вашей бутылки.       Мужчина поднял на нее удивленный взгляд, а Камелия, обходя меня, устало побрела на кухню за бокалами.       — Ты кто такая? Как здесь оказалась?       — Она никто, — затараторил я. — Это ваш друг привел ее в качестве понятой.       — Ты тоже все еще здесь?! Убирайтесь к чертям!       — Она уже уходит, — я ткнул Розу в бок, — а мне нужно кое-что с вами обсудить.       — Что мне с тобой обсуждать, сопляк? Проваливай отсюда, я не буду повторять дважды.       — Любимый, где твои манеры? — пролепетала Камелия. — Сегодня такая ночь, от гостей нет отбоя, поэтому предлагаю перебраться за стол. Она протянула бокал Розе, грациозно подхватывая бутылку.       — Что у вас случилось? — спросила Роза, по-домашнему подгибая под себя ноги. Мы последовали ее примеру и расселись.       — Первые дни супружеской жизни, — пошутил хозяин дома.       — А у меня сегодня годовщина, — Роза задрала рукава просторной матроски. — Мы познакомились еще подростками. Я себя полосила, а он практиковал шов.       — Роза, замолчи, — чем больше она о себе рассказывала, тем больше я за нее беспокоился.       — Извините, я не пью с початых бутылок в незнакомых компаниях. Можно другую?       — Да, — Камелия махнула на один из стеллажей, — выберите на свой вкус.       — О, тут и шампанское есть. Вы когда-нибудь видели мастерски исполненный сабраж? — Роза, схватившая бутылку, метнулась к ножам. — Это французы так экономили время в окопах. Р-р-раз саблей по горловине и заморачиваться не надо. Главное найти небольшой стык на стекле.       — Может мне тебя зарезать? — Камелию, внимательно слушающую экскурс в историю наполеоновский кавалеристов, будто осенило. — Прямо сейчас.       — Прекрати мне угрожать, — ответил своей жене Фазан.       — Мне всегда казалось, что если человек может убить себя, значит, он может убить и другого, — Роза несколько раз провела ножом по бутылке и резко, одним движением, сбила горловину. — Это же так очевидно. Почему только люди это игнорируют. А по поводу слов вашей жены, — сказала она, поклав нож рядом с Камелией, — кажется, она не шутила. На вашем месте, я бы уносила отсюда ноги.       — Что со мной может случиться на моей собственной кухне? — хохотнул он в ответ.       — Все самое страшное всегда происходит на кухне, разве вы не знали?       Камелия встала, подставляя Розе бокал, который тут же вспенился, проливая шампанское на пол. Хозяйка дома отхлебнула, вдохнув бившие по носу пузырьки, а затем начала прибирать со стола. Я безразлично наблюдал за ее действиями. Камелия взяла нож со стола и отнесла его к раковине, включая воду. Склонившись, она умыла лицо, а затем подскочила к своему мужу, сверкнув лезвием.       Я не до конца соображал, что она делает, и откинулся на стуле, чтобы рассмотреть, как Камелия медленно проворачивает нож. Сам мужчина сидел недвижимо, не выражая никаких эмоций. По его спине потекла кровь. Он закинул руку, чтобы коснуться рукоятки, но я вовремя остановил его.       — Не вытаскивайте! Вдруг она что-то задела!       Камелия облокотилась на раковину, а затем развернулась, чтобы обдать себя водой еще раз. Ее сорочка тут же намокла.       — За что ты его? — Роза откинулась на стуле, разглядывая торчащий из спины нож, переводя взгляд на скрученное скорее от удивления, чем от боли лицо хозяина дома.       Я открыл морозилку и, схватив бутылку водки, принялся лить ее на место пореза. Роза подошла к Камелии, шепча что-то ей на ухо. Женщины, казалось, буднично передавали друг другу сплетни, то и дело хихикая, наблюдая за тем, как я оказываю первую помощь подручными предметами.       — Нужно вызвать скорую, — заключил я, сам не веря в то что говорю. — Лезвие прошло вдоль лопатки.       — Мне не больно.       — Это шок, он скоро пройдет.       — Хорошая идея, я позвоню.       — Врачам? — зачем-то уточнил я, вспоминая Ирбиса. — Горит крыша, нужна крыша, поехала крыша. Наберите сто три.       — Санитарам. Камелия, ты понимаешь, что ты только что сделала?! Теперь она точно проведет в психушке пару-тройку лет. Так даже лучше. Она точно ничего не задела?       — Рана глубокая, но должна зажить быстро, — сказал я, брезгливо трогая его спину, и тут же подбежал к раковине, тесня женщин, чтобы отмыться от прикосновения.       Провернув кран на леденящий максимум, чтобы не дать крови свернуться на моей коже, я намылил руки, а затем взял металлический скребок, чтобы пройтись им под ногтями. Камелия вернулась за стол, а Роза, оставшаяся рядом, обняла меня со спины, просовывая свои пальцы под мою рубашку, чтобы согреть их. Немного поежившись от прохладных рук, я выключил кран и откинул голову, чтобы прикоснуться к ней.       Начавшееся затягиваться молчание нарушил гулкий стук в дверь. Раненый Фазан тут же вскочил. Воспользовавшись моментом, Камелия улизнула в ванную, нежно глядя на Розу. Ей будто не было дела до того, что вскоре она окажется в психоневрологическом диспансере, в который нельзя попасть принудительно, не имея связей и денег. У застывшего в дверях мужчины и того, и другого было вдоволь, и я совершенно не представлял, что с этим делать. Все будет так, как этого хочет он, по крайней мере, до этого момента все так и происходило.       — Ты еще кто такой? Я уволю этого охранника! Почему он пропускает каждого встречного? — судя по тону, Фазан был в ярости.       — У вас нож в спине, — спокойно ответил муж Розы. — К вам не заходила девушка, чуть ниже меня, с короткой стрижкой?       — Любовь моя! — громыхнула Роза, убирая от меня руки. Мы кинулись к нему навстречу. — Проходи, без тебя не справимся.       — Стоять! — хозяин дома преградил нам путь. — Я его не приглашал.       — Мы правда без него не справимся, — Роза упрямо затаскивала своего мужа в дом.       — Это еще почему?       — Потому что я врач, — ответил мужчина, щелкая пальцами по рукояти.       Вздохнув, Фазан уселся на диван и развернулся спиной, открывая рану.       — Вы точно врач?       — Показать диплом? — сухо спросил он. — Мне понадобятся ножницы. Марк, организуй.       Я послушно пошел за кухонными ножницами.       — Какая у вас специальность? Вы не стоматолог?       — Сосудистый хирург. Не елозьте. Опишите болевые ощущения, — он обвел пальцами точку входа и немного пропальпировал кожу вокруг.       — Мне не больно. Вы случайно не пьяны?       — Пьян. — Одним уверенным движением он вынул нож из спины. — Мне нужен бинт.       — А обеззаразить?       — Вы ножами землю копаете? Ничего жизненно важного не задето.       — Обработать же надо! — совсем по-детски, жалобно тянул Фазан.       — Судя по запаху рана полита водкой. Твоя работа? — обратился он ко мне.       — Ага, — устало отозвался я. — Слушай, тут нужно осмотреть еще кое-кого.       — Бинт, — он вытянул руку, прося кого-нибудь предоставить ему перевязочный материал. — Роза, найди аптечку.       — Я принесу сам. Оставайтесь здесь, — Фазан торопливо поднялся наверх.       — Кто его так? — тихо спросил мужчина, приобнимая Розу.       — Жена, кто ж еще, — она улыбнулась и зарылась носом в его волосы. — Тут семейная драма, мы вроде как понятые.       — Марк? — обратился он ко мне. — У нас сегодня романтический вечер, я даже со смены отпросился, но работа сама меня нашла. Что произошло?       — Не спрашивай, — я поднялся, — пойдем, сам все удивишь. Ты действительно пришел вовремя.       Я направился в детскую. Мальчик не спал, разглядывая светящиеся планеты над головой. Я подтолкнул мужа Розы в комнату, предварительно спросив, приходилось ли ему работать с детьми, не в плане педиатрии, а скорее, психологии.       — Дети меня любят, — ответил он, шагнув в комнату. — Что у него?       — Я не знаю как сказать, да и Роза пока не в курсе, — я шептал ему на ухо. — Просто осмотри его тело.       Вернувшись в зал, я направился к Розе, которая никак не могла оторваться от критики портрета, и столкнулся с Камелией.       — Где этот ублюдок? — спросила она.       — Отправился искать бинт, — отрывая взгляд от полотна сказала Роза. — Мой муж осматривает вашего сына. Что случилось с ребенком? Марк молчит, словно воды в рот набрал.       Камелия хотела что-то сказать, но только хватала ртом воздух, будто рыба, жующая остатки кислорода в замерзшем озере. Я поднял руку, приказывая ей молчать, заметив, что хозяин дома спускается к нам.       — Нашел, наконец! Что бы я делал без врача, — весело сказал он, размахивая бинтом. — Кстати, где он? У меня начинает болеть.       — Я здесь, — закрывая за собой дверь детской ответил муж Розы. — Отойду в уборную.       Камелия указала в сторону нужной комнаты, и, как только мужчина за ней скрылся, мы услышали как его рвет.       — Что с ним? — тихо спросил Фазан.       — Перебрал с алкоголем, — заключила Роза. — Он всегда так делает, когда чувствует что хлебнул лишнего. Говорит, это полезно. Если не забывать чистить зубы.       Вскоре дверь уборной распахнулась. Муж Розы заметно побледнел. Он обвел нас потухшим взглядом, похлопывая себя полотенцем.       — Я не хочу, чтобы моя жена видела кровь, — спокойно проговорил он. — У нее на это пунктик. Мы не могли бы остаться наедине, пока я буду вас перевязывать?       — Можем подняться в мой кабинет, — предложил Фазан.       — Отлично, а то вы рискуете истечь, — сказал врач, а затем обратился к Розе. — Собирайся, я закончу и пойдем домой.       — Но… — она хотела возразить, но передумала в последний момент. — Как скажешь.       Мужчины поднялись на второй этаж. Роза бродила в поисках своей обуви, а Камелия усердно поправляла живые цветы, стоящие в вазе, ощипывая подгнившие соцветия. Я устало рухнул на диван и закурил.       — Надень мои ботинки, — устав от копошения Розы, предложил я.       — А ты? — она подошла и нависла надо мной, упершись в спинку, а затем провела рукой по лицу, пытаясь снять усталость.       — Я что-нибудь придумаю, не переживай.       — Он отнесет меня на спине, идти-то недалеко, — ответила Роза. — Ками, ты точно справишься одна?       — Да-да. Спасибо, что помогла.       — Заходи завтра на кофе, — Роза, пребывающая в блаженном неведении, воспринимала происходящее как веселую потасовку. Ровно до момента, как со второго этажа не раздался выстрел. Мы замерли.       На лестнице появился фиолетовый от ярости Фазан, обеими руками держащийся за уши. Подскочив к Розе, он спрятался за ее спину. Хирург медленно и величаво спускался по ступенькам, держа в руке револьвер.       — Любимый, в чем дело? — Роза вырвалась из лап папаши и медленно пошла в сторону мужа. — Опусти пистолет.       — Отойди к двери, — невозмутимо сказал он. — Я прикончу тебя, извращенец. Как только тебя увидел, все в толк не мог взять, кого же ты мне напоминаешь. А теперь понял. Вы все на одно лицо.       Прозвучал еще один выстрел. Я никогда не слышал таких громких звуков и, схватившись за уши, понял, что выстрелы в замкнутом пространстве невозможно услышать, их можно только почувствовать. Волны, ставшие осязаемыми, раскачивали стены, ударяясь о них и нарастая. Из глаз невольно хлынула жидкость. Вслед за треснувшими перепонками, лопнули капилляры. Роза подползла ко мне, уходя с прострела, когда ее муж выстрелил во второй раз. Фазан, прятавшийся за кухонным островком, за которым пару часов назад скрывался я, что-то кричал, кажется, желая нам всем поскорее сдохнуть, но вскоре раздался третий выстрел. Накрыв Розу своим телом, я скользнул взглядом по Камелии, которая словно ничего не слышала. Она стояла, держа осанку, и хохотала, указывая на мужа пальцем. Это становилось утомительным.       Ночь не спешила заканчиваться. Находясь посреди стрельбища, я поймал себя на мысли, что больше не закрываю привыкшие к острому шуму уши, а только отодвигаю манжету, чтобы не найдя на запястье часов, устало вздохнуть. Размяв шею, я откинул сомнения в том, что случившееся может решить кто-то, кроме меня, и медленно подошел к мужу Розы.       — Все, хватит, — я положил руку на револьвер.       — Я хочу его убить, — в его глазах стояли слезы, но остальное лицо не выражало эмоций. — Я убью его.       — Не правда, — твердо сказал я. — Ты — врач, не убийца. Это не выход.       — Откуда тебе знать, что для меня выход?       — С этим должны разбираться другие. Оставь.       — Какие это другие? Отойди, я теряю терпение.       — Компетентные люди. Мы что-нибудь решим, только опусти оружие.       — Поверь, в этом вопросе я более чем компетентен, — он смотрел упрямо и гордо, цепляясь за рухнувшее в миг достоинство. До меня начало доходить. — Всем настолько противно, что об этом даже не смеют говорить. Никто не поможет.       — Ты… Ты тоже… Через это прошел?       — Нас гораздо больше, чем может показаться. Закончу с ним и пристрелю его мамашу. О какой компетенции ты говоришь, если вы не можете нас даже сосчитать? Я человек науки. Она начинается с цифр.       — Мы во всем разберемся. Успокойся.       — Не успокаивай меня! Это годы, десятилетия молчания! Ты предлагаешь решить все за одну ночь?! — он пытался успокоить дыхание, набрать побольше отравленного случившимся воздуха, но делал только хуже. Чем больше кислорода поступало в мозг, тем больше он убеждал себя, что поступает правильно. Этот процесс живописно раскинулся по всему его телу. Доведенная до абсолюта чистота в его доме, запущенный ОКР, кровожадная профессия — я думал о том, от чего он бежит и какую именно грязь пытается отмыть. Мне захотелось обнять его, крепко, и сказать что…       — Роза! Его посадят, если он кого-нибудь изрешетит.       Я не надеялся на то, что этот хлипкий аргумент поможет, однако Роза выползла из укрытия и подошла. Я отступил, позволяя ей обнять мужа, и она принялась горячо шептать что-то ему в ухо, сжав лицо с такой силой, что оно приняло детское, растерянное выражение. Отвлеченная на него, она не заметила, как яркий свет фар поочередно высветил каждое окно дома. Кто-то парковался у порога.       Мы замолкли, прислушиваясь к шагам, но кроме убаюкивающего голоса Розы не слышали ничего. Даже снег, медленно танцевавший за окном, устилал землю бесшумно, и только две черные тени, пронесшиеся мимо подстриженных кустов, прилегающих к внешним стенам особняка, подтверждали то, что к нам снова пожаловали незваные гости.       Не став дожидаться, пока ее супруг придет в себя, Камелия подошла к двери и повернула ключ сначала влево, закрывая дверь, а затем вправо, открывая ее. Она действительно ничего не знала о доме, в котором звалась хозяйкой.       — Будь что будет, — твердо сказала она, подставляясь под освежающий мороз, — Вы санитары?       Вошедший отодвинул Камелию рукой, будто посчитал ту предметом интерьера, продолжая вести неспешную беседу, не отряхивая ног. К нему тут же подскочил Фазан, явно воспрявший духом.       — А кто вызвал санитаров? Сопляк, я тебя озолочу, — обратился он ко мне, а затем перевел взгляд на незнакомца. — Пакуйте ее скорее. Смотрите, она ударила меня ножом. Это психоз!       Мужчина не обратил на него внимания, обращаясь к кому-то за спиной.       — Какие еще санитары? Он, что, начал торчать с тех пор, как я его бросил?       — Они снесли всю прослушку, — отозвался Ирбис, — но наркотиков я за ним не замечал.