KRONOS

      Хозяин дома находился в ступоре, а я, сначала дернувшись навстречу знакомому запаху чистоты, застыл. Я ждал его появления с момента прихода, и глядя на Ирбиса сейчас, мысленно благодарил его. Он приподнял уголки губ на миллиметр, в туманное подобие улыбки, уловить которую мог только я.       — Что стоишь, осмотримся, — обратился мужчина к своему подчиненному. Наконец-то я узнал его. Это он отчитывал Ирбиса, пока я ползал по собственному чердаку, весь его облик соответствовал тому, как и что он тогда говорил.       — Вы от Аслана? — пытаясь понять кто эти люди, растерянно спросил Фазан.       Продолжая его игнорировать, начальник Ирбиса прошел в дом. Он окинул нас взглядом, а затем подошел к стенам, ощупывая их руками в местах пулевых отверстий. Ирбис подошел ко мне и тихо спросил, где ребенок. Я указал на детскую комнату и слабо ему улыбнулся. Закончив оглаживать стены, строгий мужчина подошел к нам.       — Эти? — он указал на Розу, все еще обнимающую своего мужа.       — Соседи. Мужчина врач, она рисует какие-то картины.       — Какие-то? — Роза развернулась, вглядываясь в лица пришедших. — Я выставляюсь в лучших залах Европы!       Ирбис двинулся в детскую, но Фазан преградил ему путь, раскидывая руки.       — Кто вы такие? Если от Аслана, то, считай, безработные. Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию.       — Думаешь, они приедут? — издевательски проронил Ирбис. — Ты же террорист и вор, забыл?       Поняв, что Ирбис в точности его процитировал, Фазан будто собрал конструкцию сегодняшнего вечера, отыскав, наконец, недостающие детали. О том, что он все понял, можно было судить по его бегающим глазам, которые через пару мгновений остановились. Усилием неведомой мне воли, он напустил на себя скучающий вид, за вечер ставший его визитной карточкой.       — Кто стрелял? — спросил мужчина, закончивший обходить дом.       — Сначала я, — тихо отозвалась Камелия. — Потом он, — она указала на мужа Розы.       — Вы что, косые? — взбесился Ирбис. — Как можно было промахнуться, выпотрошив всю обойму?!       — Следите за мной, потому что я занимаюсь благотворительностью? — ухмыляясь спросил Фазан. — Вы хоть понимаете, в чей дом явились, придурки?!       — Ты дружкам своим про благотворительность рассказывать будешь, — подстраиваясь под его тон, произнес незнакомец. — А, забыл, их мы уже пересажали.       — Не понимаю, о чем вы.       — Выключай дурачка.       — Если вы все знаете, то… — мужчина соображал на ходу. — Я только пешка. Ни на что не влияю. Ничего не решаю. Все это время я был в заложниках у…       — Не напрягайся. А то распелся соловьем. Я твои россказни уже год слушаю. Ты очень много болтаешь, свинья.       — Я вижу, что люди вы серьезные, и готов сотрудничать.       — Ну, раз так, заваривай чаю, будем сотрудничать. Только не тот бергамотовый, которым ты вырубаешь своих подстилок.       Не обращая на нас внимания, Фазан поплелся на кухню. Ирбис собрал наши телефоны и кинул их в микроволновку, выбрав режим быстрой разморозки. Кухня тут же наполнилась уютным свистом. Мы расселись за столом, ожидая приказов от странного мужчины, всем своим видом несшим стремительную угрозу. Сам он сел напротив Фазана, с треском пиная того по стулу.       — Сколько они слышали? — обратился он к Ирбису.       — Мы знаем все, — ляпнула Роза.       — Ладно, зачистим, — он перехватил ее удивленный взгляд. — Или что-нибудь на вас сошьем, — быстро нашелся мужчина. Ирбис вздохнул, будто хотел что-то ответить, но его главный остро зыркнул в его сторону, приказывая молчать.       — Кто мне расскажет, с чего начался этот волшебный вечер?       Роза вызвалась добровольцем, наскоро пересказав все с момента ее прихода.       — А как здесь оказался ты? — он кивнул в мою сторону. Стараясь не смотреть на Ирбиса и звучать правдоподобно, я пролепетал выдуманный бред по поводу соседского совета, на который хозяева этого дома ни разу не приходили, а вопросы со снегоуборкой нуждались в решении. Этот ответ, казалось, его устроил. Он перевернул стул, облокачиваясь на его спинку руками, и ненадолго замолчал.       — Давайте расходиться, — предложил Фазан. — Иначе будут последствия. Теперь, когда вы поняли, что ничего криминального здесь не происходило, пора и честь знать.       — Последствия? — мужчина вырвал это слово и принялся смаковать его на языке. — Пос-лед-стви-я, это еще к чему?       — К тому, что вы облажались. Но лично я считаю, что каждый имеет право на ошибку. — Ответил он улыбаясь.       — Ты завязывай со своими присказками, — незнакомец сменил тон голоса, теперь он звучал угрожающе.       — Если я начну вонять, а я непременно начну, если вы сейчас же не уберетесь, то даже не знаю, что с вами будет. Я собираюсь выйти на почетную пенсию, и, если нам удастся договориться, то обещаю забыть обо всем и уехать из страны. Это мои условия. Вы же не будете обсуждать нашу ситуацию при посторонних?       — Начнешь вонять? Что думаете, Фыс? — Ирбис ухмыльнулся, впервые называя имя своего напарника. Тот ничего не имел против внезапного панибратского тона.       — Я думаю, что он начнет вонять только в случае неправильной утилизации. Еще я думаю, что здесь зафиксировано несколько выстрелов, но я не вижу ни одного трупа. Пока не вижу.       — Ваш коллега несговорчивый, — сказал хозяин дома, обращаясь к Ирбису, — или просто неумный? Ирбис, верно?       — Верно, — отозвался он.       — У меня есть деньги. Много денег.       — Начинается, — Камелия, до этого ничего не говорившая, картинно вскинула брови. — Деньги, деньги, деньги. Проклятые деньги.       — Ничего проклятого в них нет, если знать как ими пользоваться, дорогая. Как вы думаете, друзья, вы на это способны? Я щедрый человек.       Фыс встал и подошел к говорившему, грузно опуская руку на его плечо, похлопывая.       — Пошли, покажешь.       Камелия посмотрела на Розу, одними губами сказав “я же говорила”, но та только тряхнула головой и заговорчески подняла бровь. Мужчины было собрались наверх, но спохватившись, Фыс пересчитал нас пальцем.       —Эники-бэники, если кого не досчитаюсь, будет нехорошо.       Никто и не думал уходить, Роза, не выпускавшая своего обессиленного мужа из объятий, переглядывалась с Камелией, а я отошел к раковине, чтобы налить воды.       — Что вы задумали? — спросил я. Женщины молчали. — Что бы там не было, я хочу, чтобы вы поняли, что с этими парнями лучше не шутить. Ирбис нас не тронет, — мне ужасно хотелось в это верить, хотя он отчаянно делал вид, будто меня не существует. — За это я могу ручаться. Насчет второго я не уверен.       — Да плевать, — муж Розы встал. — Пойду посмотрю чем они заняты.       — А где мальчик, — я протянул ему стакан, и он выпил его мелкими глотками, — Ты уложил его спать?       — Лучше. Я сказал ему, что убью подонка. Это он подсказал мне, где найти пистолет. Налей еще водички.       — Мне тоже, — попросила Роза.       — И мне, — напряженно сказала Камелия. — Стаканы в полке над раковиной.       Я разлил проточную воду. Напившись, мы направились вслед за мужчинами.       Дверь не была закрыта, вероятно, после того, как самые страшные секреты его жизни стали достоянием нашего скромного общества, Фазан не утруждал себя такими мелочными тайнами, как деньги, которые, к слову, все еще устилали пол на манер ковра. Никто не обращал на них внимания. Ирбис стоял у окна, Фыся сидел в кресле, а сам хозяин богато убранного кабинета копался в стеллажах, раскладывая антикварные книги на столе.       — Когда нибудь видели такую роскошную библиотеку? — он достал экземпляр японского романа в кожаном переплете. Насколько я помнил биографию автора, он мог прожить пару месяцев на деньги потраченные на одну такую обложку. — Я сам ее составлял. Почти все здесь — коллекционные издания. Ни моя первая жена, ни, собственно, Камелия таким не интересуются. А я люблю.       — Не умничай, — Фыс успел вынуть пистолет, и сейчас целился в гордившегося своими литературными предпочтениями Фазана, — и не дергайся.       — Вы думаете, я прячу в них оружие?       — Я не думаю.       — Это плохо, друг мой.       Фазан, до этого бережно гладивший книги, принялся раскрывать их перед носом Фыса, будто хотел, чтобы тот оценил самые изысканные предложения, аккуратно подчеркнутые им во время чтения. Фыс смотрел на то, что должно было быть цитатами восторженно, медленно расплываясь в улыбке, а затем ткнул пальцем в корешок. Из него тут же посыпались свежие купюры. Наконец, мы заметили, что содержимое книг было выпотрошено. Вместо листов на аккуратно вырезанной подложке лежали туго перевязанные пачки денег. Мужчина отошел к другому стеллажу.       — Здесь я храню евро, в том — юани. Интересная валюта, но в наше время чем черт не шутит. Не сегодня завтра потеснит доллар, но в этом плане я готов ко всему. Включая такие веселые ночи, как эта.       Пока я оглядывал книжные секции, упирающиеся в потолок, пытаясь прикинуть сколько же здесь собрано наличных, Фыся схватил одну пачку и, немного на нее поглазев, заключил: — Хрустящая.       Он с размаху ударил ею папашу по лицу. Не успел тот удивленно распахнуть глаза, как оказался на полу, сминаемый сокрушительными ударами тяжелой ноги. Казалось, Фыс бил его хаотично, но, приглядевшись, можно было понять, что эта незатейливая чечетка имела смысл, не давая размазанному по полу опооненту возможности прикрыть хотя бы одну часть тела — везде, куда тянулась рука папаши, скрываясь от удара, уже была нога Фыси, предугадывавшая каждое движение. Он определенно делал это часто, достигнув мастерства, созерцание которого было сродни наблюдению за цветением черемухи. Ирбис смотрел на происходящее отрешенно.       — Если бить пониже, то челюсть будет срастаться гораздо дольше. И болезненнее, — муж Розы, явно не подходивший на роль комментатора, беспокойно переминался с ноги на ногу.       — Не учи ученого, — только и проронил мужчина, который даже не сбил дыхание. — Сам знаю, куда бить.       — Вы уже сломали ему ребра? — облизывая губы, спросил врач.       — Ты думай о своих, — внезапно сказал Ирбис и, бросив на меня взгляд, продолжил. —Уведи их отсюда.       Когда Фыся отстранился, мужчина, казалось, потерял сознание. Ирбис склонился над его телом и, проведя рукой по туловищу, надавил на болевую точку. Фазан взвизгнул.       — Не прикидывайся мертвым, — сказал Ирбис, хватая избитого за шкварник, чтобы усадить. — Тебе еще рано.       Мы не торопились уходить, зачарованно наблюдая за действиями мужчин, и неловко толпились у двери. Фыся, не обращающий на нас внимания, уселся в кожаное кресло.       — Слушай меня внимательно. Слышишь? — громко спросил он.       — Да.       — Условия здесь ставлю я, это раз. Запомнил?       — Да, — изо рта папаши проступила аккуратная струйка крови. — Я запомнил.       — На пенсию тебе пока рано. Ты же молодой, полный сил. Работать будешь до тех пор, пока мне будет удобно, это два. Я ясно выражаюсь?       — Предельно ясно.       — Я не расслышал.       — Да, я сказал да. Как будет угодно.       — Отлично. Ирбис, здесь мы закончили. Сворачиваемся.       — Вы ничего не сказали про ребенка.       — Научись нормально ставить прослушку и не лезь в чужие дела.       — Вы все знали? — муж Розы бросился в середину комнаты. — Вы знали, что он вытворяет?!       — А, врач, — мрачно сказал Фыс, — теперь можете оказать пострадавшему первую помощь.       — Я не собираюсь марать об него руки!       — А как же клятва Гиппократу? — спросил избиенный, ощупывавший свое лицо, больше походившее на форшмак.       — Ты издеваешься? Ублюдок, я прикончу тебя!       Оглядев комнату, Фыс принялся тереть виски и массировать уши. Я сразу понял, что к нему подступает мигрень — он повторял знакомые мне ритуалы, которые ни черта не помогают. Каждый знакомый с мигренью человек выполняет их, надеясь, что она накроет не в полном объеме или хотя бы ненадолго. Поняв, что болезнь никуда не отступит, он схватил папашу за шиворот и поволок к двери с такой легкостью, будто последний ничего не весил. Швырнув его нам под ноги, он хлопнул дверью. Мы застыли.       — Сварите Фысе кофе, — тихо сказал я.       Фазан еле встал на ноги и начал спускаться по лестнице, еле держась за перила. Все остальные последовали за ним, словно зачарованно наблюдая за его муками. Никто не предложил ему помощь. Все просто смотрели.       Услышав перепалку за дверью кабинета, я задержался.       — Вы сами сказали вызывать вас, если запахнет жареным, — Ирбис говорил свободнее, чем в прошлый раз.       — И где тут жареное? Две воющие бабы, сумасшедший доктор и черт его знает кто еще!       — Я остался без ушей, а объект аж сверкал от огнестрела, что я должен был сделать?! Я признаю, что это моя ошибка, но поступил я по протоколу.       — Это меня и смущает. Почему мне кажется, что ты затеял все это из-за пацана? — Ирбис молчал. — Что я говорил тебе, когда передавал этот объект?       — Мы уже здесь, чего теперь выяснять, — упрямо выдавил Ирбис.       — Что я сказал тебе?!       — Что это не мое дело.       — Что еще?!       — Я напишу рапорт о своей непригодности и подам на увольнение.       — Еще один, на пенсию захотел! Думаешь, в наше время это так просто? Ты хоть видел сколько здесь человек? Что они знают?! Что они слышали? Ты понимаешь, что эту операцию состряпали не за неделю, мы готовили ее годами для того, чтобы ты испоганил все за одну ночь?!       — При всем уважении, услышьте меня. Выстрелы были? Были. Прослушку снесли? Снесли. Я чуть не оглох. Менты хороводы вокруг дома водят, потом еще его дружок-силовик явился. Я думал, они друг друга перестреляли, вот и вышел с вами на связь.       — Я тебе слово, ты мне десять. Разбираться будем на комиссии. Пошли. Разрулим вопрос, пока они не разбежались.       Я кубарем спустился вниз, чтобы не быть пойманным. Фыся явно это заметил, но только махнул в мою сторону рукой, усаживаясь на диван. На электрической плитке стояло несколько турок, вероятно, Камелия решила что повод нашего собрания достаточно весом, чтобы угостить нас молотым кофе. Когда они вскипели, хозяйка разлила немного трезвительного напитка по прозрачному китайскому сервизу, скорее предназначенного для чайного танца “изумрудных спиралей весны”, и расставила все на легкую серебряную подставку. Каждый взял себе по аккуратной чашечке. Когда очередь дошла до Фыси, Камелия отбросила поднос и встала перед ним на колени, опустив голову.       — Послушайте… Я никогда не перед кем не вставала на колени, — ее муж хохотнул и тут же зашелся кашлем. Камелия продолжила, не обращая на него внимания. — Я даже не знаю как вас по настоящему зовут, но уважаемый Фыся, если вы сейчас уедете, то мы с сыном… Я даже не знаю, что он с нами сделает. Вы, — она перевела взгляд на Ирбиса, — единственные, кому не нужны деньги, вас невозможно запугать. Вы хорошие люди…— тут уже рассмеялся сам Фыся.       — Да уж, лучше не придумаешь. Женщина, поднимитесь. Вы меня раздражаете.       — Может вы и не хороший, но вы другой! — рявкнула она. — Только скажите, что вам нужно, и я все… — он не стал ее слушать, а только поднялся, чтобы перешагнуть через Камелию, но та схватила его за штанину и обвила ногу руками, будто маленькая декоративная коала.       — Да отцепись ты от меня, заполошная, — он попытался скинуть ее, но Камелия держалась крепко, раскачиваясь на его ноге.       Сначала, мне показалось, что разыгравшаяся мигрень Фыси передалась мне, звеня в глазах болезненным светом. Я проморгался, чтобы понять, что мне не показалось. Комнату действительно озарила яркая вспышка. Все мы — я, достающий из кармана пачку сигарет, Роза, отпивающая кофе, ее муж, уткнувшийся лицом в ладони, прикладывающий лед к пояснице Фазан, обернулись в сторону окна, в котором увидели мальчишку, медленно опускающего фотоаппарат. Фыс тут же упал на пол, прикрывая голову руками, а Ирбис юрко метнулся в мою сторону, прячась за спиной.       — Шторы, быстро! — скомандовал Фыс, и хозяин дома, похлопывая себя по карманам в поисках пульта, ринулся к окнам, чтобы закрыть их мануально.       — Кто это? — прорычал Ирбис. — Вы кого-то ждете?!       Камелия пошла в сторону двери, поправляя прическу.       — Это журналист, господа, — победно воскликнула она, перемигиваясь с Розой. — Каждый из вас знал, что сегодня произошло, что он сделал с моим ребенком, но выбрал молчать в тряпочку. Я соображаю медленно, но для того, чтобы понять, что мне поможет человек с правильно подобранной мотивацией, много времени не потребовалось.       — Вообще-то, это была моя идея, — обиженно сказала Роза. — В любом случае, если вы думали, что веселье закончится на том, что мы разойдемся по домам, то вы ошибались. Веселье только начинается.       Фыс, все еще лежавший на полу, взвыл на Ирбиса.       — Почему ты не знал, что сюда едет пресса?!       — Журналистов здесь только не хватало, — подхватил хозяин дома, закончивший возиться с занавесками.       — Я согласен, — сказал Ирбис, преграждая Камелии путь. — Писака здесь не к месту.       — Эта статья будет иметь эффект разорвавшейся бомбы. Вас, Ирбис, позовут сниматься в кино, — Роза улеглась на колени своего супруга, который медленно перебирал ее волосы, глядя в пустоту.       — Трупы не снимаются в кино, — рыкнул Фыс, вслушиваясь в медленную поступь по свежему снегу. Раздался стук. Фыс накрыл руками лицо. — Прекрасно, он стучит.       — Нужно было слушаться, когда я просила, — истерично проговорила Камелия, разворачиваясь к нам, чтобы победно вскинуть нос, натыкаясь на дуло пистолета. Ирбис приставил его прямо к ее ошарашенному лицу, эффектно взводя курок. Мне никогда не нравились парни, а тем более “плохие парни” и все же я залюбовался.       — Откроешь дверь и я тебя убью. — спокойно сказал он.       Журналист, продолжавший тарабанить по двери, не удержался от того, чтобы ее пнуть.       — Камелия! Я корреспондент “Степных хроник”, вы звонили пару часов назад. Откройте дверь, я знаю, что вы там.       Ирбис тряхнул пистолетом в сторону кухонного стола, игнорируя умоляющий вздох Камелии, и немного вытянул руку, расправляя локтевой сгиб. Теперь холодный металл касался ее щеки. Она подчинилась. Как только мы уселись за стол, скрипнула дверь детской. Мальчик, крепко сжимающий влажный шелковый халат оглядел нас, а затем прошел в уборную, будто не находил в нашем застолье ничего примечательного.       — Я уложу его, — с надежной, в полу вопросительной интонации прошептала Камелия.       — Нет, — Тут же отозвался Фыс. — Я тебе не доверяю.       — Я посижу с ним, — внезапно вызвался муж Розы. — Не переживайте. Никто не против?       — Нет, — тихо сказал я, подталкивая его к ребенку. — Иди.       Никто не стал спорить, и, дождавшись, как мальчик закончит свои дела в туалете, он подхватил его на руки и унес в комнату.       — Он же ничего с ним не сделает? — спросила Камелия.       — Мой муж?! — Роза, казалось, вскипела от злости. — Я надеюсь, ты шутишь.       — Я помню, что условия здесь ставите вы, — начал Фазан, придерживая рукой челюсть, которая будто норовила сойти с пазов. — Но сейчас наши интересы сошлись в одной точке. Никому не нужен скандал.       — Продолжай, — отрезал Фыся.       — Я выйду и скажу, что она сошла с ума. Нервный срыв на почве столкновений в городе. Наркотики. Я могу подбросить их куда-нибудь, хоть в ее машину, а кто-нибудь из ваших сделает вид, что провел обыск, — он шустро водил глазами из стороны в сторону, выстраивая план. Этот мужчина чертовски быстро соображал. — Скажу, что она хочет обвинить меня Бог весть в чем. Сам признаюсь, что в… этом. Отшучусь, помолюсь. Он уйдет. Но вы уйдете следом. Камелия отправится в психушку, где ей и место. Фотографии я выкуплю и уничтожу.       — Звучит как план, — Фыс откинулся на стуле, задрав голову к верху.       — Нет, я не согласен, — Ирбис, все еще державший Камелию на мушке, обратился к своему начальнику, легонько подпинывая его стул.       — Отставить пинаться. Мне не нужно твое согласие.       — У меня тоже есть план. Разрешите доложить.       — Ишь, как мы заговорили, — Фыс хмыкнул. — Про субординацию вспомнили. Что у тебя, докладывай.       — Этот, — Ирбис перевел прицел на папашу, — пойдёт и грохнет писаку. Если нас раскроют сейчас, все пойдет в утиль.       — Вы поглядите, он начал переживать за работу, — продолжал подтрунивать Фыс. Ирбис принимал насмешки стоически.       — Он скользкий тип, с деньгами и связями, поэтому, будет хорошо, если у нас будет реальный компромат. Для отчетности и на будущее. Убийство журналиста, если его правильно обыграть, позволит нам сделать из этого халдея марионетку. Фотографии уничтожим сами, сегодня.       Он говорил уверенно и твердо, еле заметно кивая головой, ловя согласие начальства. Все-таки, Ирбис был прирожденным манипулятором, возможно не меньшим, чем его избитый оппонент. С ним будет сложно, зачем-то подумал я, подпирая висок тыльной стороной ладони, но что значит это “будет”? Оставшаяся без мужа Роза поднялась со стула и принялась массировать мне плечи. Ирбис обратил на это внимание, еле заметно нахмурив брови, возвращая взгляд на Фыса. Тот уловил нашу переглядку и смерил меня взглядом, от которого в обычной жизни я бы стушевался, но сейчас лишь устало прикрыл глаза, ловя руку Розы.       — Я не буду никого убивать, — выдохнул Фазан.       — Вы точно такие же уроды, как и все остальные, — глядя на Ирбиса процедила Камелия.       — Еще одно слово, и я тебя изувечу, клянусь, — нервно ответил он. — Ты даже не представляешь как надоела мне за эти дни. Фыс, подумайте. Он сейчас пойдет к прессе. У него глазки бегают, явно что-то сочиняет. Думаете, ему улыбается сотрудничать?       — Я согласна с Ирбисом, — внезапно сказала Роза, хлопнув меня по макушке, — Упырь весь вечер блистает незаурядными интеллектуальными способностями. Не обижайтесь, но из всех присутствующих в этой комнате, этот — самый умный. — Роза несколько раз щелкнула Фазана по носу, завершая свою речь.       — И как вы себе это представляете?! Я никогда не убивал людей! — пытаясь отстраниться от проворных пальцев Розы, продолжавшей щелкать его по лицу, взвыл мужчина.       — Пристрели его и дело с концом, — улыбнулась она.       — Роза, что ты несешь, это невинный человек, — я встрял в разговор, который принимал крутые обороты. — Уверен, он скоро уедет.       — Стрелять никто не будет, — Фыс погрузился в свои мысли.       — Ткни его ножом в любое место, где артерия потолще, — сказал Ирбис. — Хоть в бердо. Это не сложнее, чем изувечить ребенка, я тебя уверяю.       — Может, топором? — предложил Фазан. Я удивленно перевел на него взгляд. — У нас на улице есть, для дров.       — Вы с ума сошли? Мальчишка ничего не сделал! — я отказывался присоединяться к обсуждению надвигающейся резни, но меня игнорировали все, включая новоиспеченного убийцу.       — Топор нормально, — Фыс кивнул, громко отхлебывая кофе, — в самый раз.       — Лучше бы нож, — Ирбис стоял на своем. — Выглядит как бытовое.       — Может, мы его отравим? — Фазан поднял взгляд на мужчин, игнорируя Розу.       — Яд — женское оружие, — съехидничала она.       — Роза, умолкни, — я попытался привести ее в чувства. — Иди к своему мужу и не высовывайся.       — Да, кто-нибудь может заткнуть эту женщину? — Поддержал Фыся.       — Мне среди них не место. Мальчику нужна поддержка, а не лишние уши.       — Так, ладно, что решили?! Топор или нож, — Фыся явно терял терпение.       — Я не смогу! — взвыл Фазан.       — Мы в вас верим, — Роза снова щелкнула его по носу.       — Да что за кровожадная сука?!       — А ты трус, — брезгливо ответила она.       — С каких пор пацифизм зовется трусостью?!       — Пацифизм? — Спокойно произнес Ирбис. — Ты хочешь выйти сухим из воды? Тогда оденься. Выйди на улицу. Возьми топор и убей того человека.       — А мы на это посмотрим, — Роза подытожила речь Ирбиса, и он смерил ее презрительным взглядом.       Фазан упал со стула на четвереньки и согнулся в рвотном позыве. Мы неотрывно наблюдали за тем, как его тошнит, не говоря ни слова. В конце концов я встал, чтобы подхватить небольшое кухонное полотенце, и бросил его на пол. Мужчина вытер лицо. Мне показалось, что вместе с прошибающим его потом по лицу стекла капелька черной краски для волос. Он встал, поочередно заглядывая в глаза всем присутствующим.       — Ну, я пошел, — тихо сказал он.       — Да иди уже, иди, — поддержала его Роза.       — Я пошел, — еще раз повторил он.       — Ирбис, обвесь его чем-нибудь, вдруг рыпнется. А ты, — Фыся обратился к папаше, — увижу, что просишь у него телефон…       — Я понял, — он звучал совсем по-детски, будто нерадивый ребенок, собирающийся на контрольную по алгебре, к которой он не подготовился. Ирбис, уже отодрал какие-то провода со стены и пихал их под одежду этого несчастного мужчины, который безвольно раскинул руки, позволяя опутывать себя прослушивающим устройством. Закончив, Ирбис хлопнул его руками по туловищу и развернул в сторону двери.       — Примитивно, конечно, но для одного раза сгодится, — Ирбис обратился к Фысе, передавая ему небольшой наушник, вынутый из заднего кармана.       Фазан понуро поплелся к выходу. Как только за ним закрылась дверь, Ирбис развернулся к столу, широко раскидывая руки.       — А теперь, слушайте реальный план.