К внезапной тишине

      Деметра ненавидела подниматься по огромным Хогвартским лестницам, так как каждый раз у неё сбивалось дыхание, и она с огромным трудом его восстанавливала. Раньше Эверет гоняла её на пробежках, а Флинт и Монтегю на тренировках по квиддичу, однако никакая физическая нагрузка не могла сравниться с этой. Иногда Дормер даже радовалась, что гостиная Слизерина, несмотря на жуткий холод зимой, находилась в подземельях. По крайней мере, не нужно было после ужина с набитым желудком подниматься по лестнице наверх.       Кабинет Флитвика, как назло, находился на восьмом этаже. Деметра стояла под дверью несколько минут, восстанавливая сердцебиение и дыхание, прежде чем постучаться.       Высокий мужской голос радостно воскликнул «Входите».       Она, дернув ручкой, аккуратно закрыла за собой дверь и в недоумении уставилась на профессора Заклинаний, который заставлял кексы вальсировать прямо у него на столе. Флитвик взглянул на неё и расплылся в смущенной улыбке, словно его застали за чем-то непристойным.       Его кабинет был вдоль и поперек обставлен книжными полками, на свободных от книг стенах висели портреты людей, которые заинтересованно поглядывали на прибывшую гостью. Вероятно, это были бывшие деканы орлиного факультета.       — О, Мисс Дормер! Я думал, что ко мне пожаловал кто-то из Когтеврана. Дети уже привыкли к этой картине, — он кивнул на кексы, которые, утеряв свои ножки, рухнули на стол. Флитвик сгреб их в кучу.       — Здравствуйте, — Деметра кивнула, — извините, если отвлекла Вас, но мне хотелось задать Вам вопрос по-поводу одного заклинания.       Его глаза в приятном удивлении раскрылись. Профессор немного засуетился и чуть не упал со стопки книг, которая стояла на его стуле.       Девушка не понимала, почему Дамблдор не мог поставить в кабинете для работы и отдыха более комфортную для размеров профессора мебель. Флитвик на радостях взмахнул палочкой, левитируя чайный сервиз к своему столу.       — Конечно, я с радостью отвечу на любой Ваш вопрос! — пропищал он, указывая ручкой на стул напротив него. Когтевранец предложил ей выпить. Слизеринка вежливо отказалась.       Сев на указанное место, Дормер вздохнула, собираясь с мыслями.       — Вы знаете заклинания, которые позволяют быстрее изучить язык?       Профессор забавно нахмурился, почесывая седую бороду. Он призвал одну из многочисленных книг для заклинаний и, раскрыв её, пробежался глазами по оглавлению. Судя по его удовлетворительному кивку она поняла, что именно это было ей нужно.       — Вот, держите. — Флитвик пододвинул к ней учебник. Девушка, благодарно улыбнувшись, положила книгу в сумку. — Только учтите, что это очень сложная магия. Однако я не сомневаюсь, что у Вас это заклинание может получиться, учитывая талант Ваших родителей.       Голову резко пронзила мысль, которую подкинула ей Айлин с самого утра. Внешность её мамы. Мерлин, Деметру уже несколько часов волновало, как же она выглядела. Действительно ли у неё были эти «латинские» черты?       — Ещё у меня есть такой вопрос, профессор…       — Да?       — …у Вас случайно не осталось колдографии, на которой была изображена моя мама? Я помню её в общих чертах, но мне трудно представить картинку целостно.       Флитвик изумленно вскинул брови. Действительно, Деметра почти не расспрашивала его о своей покойной матери. Это было поводом для удивления.       Но сейчас её невыносимо гложил интерес, подпитываемый предположением Аоки.       — Подождите… подождите, да! Есть одна. — чтобы в лишний раз не слезать со стула, он призвал одну из колдографий, которая с характерным свистом вылетела из его шкафа.       Она приземлилась прямо над стол перед Деметрой. Девушка тяжело вздохнула.       Взгляд сразу же зацепился за стоящую посередине когтевранку с распущенными тёмными волосами, в которые были заплетены, вероятно, какие-то растения и непонятные фигурки. Молодая и такая счастливая Синтия Шафик ярко улыбалась и махала рукой. Палочка находилась у неё где-то за ухом, школьная мантия была раскрыта, и Дормер заметила, что на юбке у неё была нашивка с каким-то животным. Судя по размеру и форме, девушка предположила, что это мог быть дракон. На правой руке виднелся тот же браслет, который сейчас носила её дочь.       Она была такой, какой Деметра её и представляла. Красивая, неординарная и такая невероятно притягательная, её лучезарная харизма поражала даже через колдографию. Сердце сжалось от осознания того, что всего через несколько лет её мама потухла, как свечка, а вскоре и вовсе погибла.       Слизеринка присмотрелась к её лицу получше.       У неё был женственный подбородок, аккуратный маленький лоб и высокие скулы. Деметра с сожалением вздохнула. Значит, квадратная форма лица ей передалась от отца.       Большие глаза округлой миндалевидной формы первые несколько секунд внимательно вглядывались в камеру, а затем из-за улыбки чуть прищурились, образуя возле глаз сетку морщин. У них обеих были густые темные брови и хрупкое телосложение. Однако высокий рост, по всей видимости, Деметре тоже достался от отца.       Синтия была маленькой, очень маленькой, в особенности если сравнивать её с мужчиной, который стоял рядом (он наверняка был профессором по ЗоТИ), и с юношей, который располагался слева от неё. Дормер невольно перевела на него взгляд, и сердце мгновенно упало в пятки. Волна отвращения моментально разлилась по всему телу, когда она вспомнила, что именно этот человек сделал.       Деметра видела его в газете несколько раз, особенно часто он мелькал в поле зрения на пятом курсе, когда сбежал из Азкабана.       Правда, здесь он явно был моложе. Совсем мальчишка.       На его лице играла самодовольная ухмылка, темные кудри слегка спадали на красивое лицо и одна рука вальяжно располагалась на плече её мамы. Поза у него была чересчур уверенная. Дормер поджала губы, ощутив, как презрение плотным комом сжало горло.       Вероятно, они с мамой были близки друг с другом.       Опустив взгляд вниз, она прочитала заголовок, оформленный письменным шрифтом:       «Заседание Дуэльного клуба, декабрь 1975 года».       Её маме было всего пятнадцать или шестнадцать, она была на пятом курсе. Возможно, в это время её не связывали отношения с отцом, и она была в отношениях с Сириусом Блэком.       Наверное, поэтому Асмодеус так разозлился, когда узнал, что его жена вела с ним переписку?       По сбивчивому рассказу Бинни было понятно лишь то, что Блэк был тем человеком, которому её мама доверяла, а также то, что их общение прервалось после того, как он жестоко убил нескольких магглов и Питера Петтигрю.       Деметре хотелось взреветь от ещё одной тайны, которая окутывала её маму и частично касалась отца.       Какие отношения связывали её и Сириуса Блэка? О чем она переписывалась с ним в то время? Почему же мама не уничтожила письма, а продолжала хранить и прятать, пока их не нашел домовик Беззи?       Мысль, пришедшая на ум, вызвала на её губах усмешку.       Одно известно точно: у мамы явно было какое-то нездоровое влечение к убийцам и психопатам.

***

      Анджелина ворвалась в комнату одноклассников подобно грому среди ясного неба. Несмотря на явные протесты парней, она уверенно подошла к кровати Джорджа и уперлась руками в бока.       Осмотревшись, Джонсон брезгливо поморщилась.       — Как вы вообще живете в таком чушатнике?       Действительно, все пятеро обитателей этой комнаты были мягко говоря… неаккуратными.       Под кроватями близнецов образовалось целое хранилище из недоработанных вредилок и продукции, которую они продавали другим ученикам, одежда была небрежно разбросана, несколько кроватей, на одной из которых сейчас лежал Кевин, были не заправлены. На комоде Джорджа был склад из различных книг вперемешку с чистым пергаментом и выполненной домашкой.       Джордж, будучи не в настроении из-за всей ситуации с Деметрой, лишь пожал плечами.       — А че ты вообще сюда приперлась, Джонсон? Наша комната не проходной двор.       Боб одобрительно замычал, облизывая заляпанные пальцы от шоколадной лягушки. Джордж закатил глаза и продолжил играться с маленьким фейерверком, который он создавал при помощи палочки.       — Задница твоя проходной двор, Харт. Ещё раз ляпнешь что-то, получишь по голове, понял? — угрозы Джонсон были вполне оправданными. Однажды Фред настолько сильно разозлил её одним из розыгрышей, что после этого заслуженно получил сильный удар по носу. К тому же, он был хорошо поставленным.       После этого парни старались не доводить её, поэтому Кевин тут же замолк, проворчав что-то себе под нос.       Анджелина залезла к Джорджу на кровать, задернула алые занавески балдахина и, в конце концов, наложила заглушающее заклинание. Чтобы не подслушивали.       — Моё сердце занято другой, так что никакого секса, — пробурчал Уизли, откидываясь назад.       Джонсон цокнула и легонько пихнула его в бок.       — Дурак, — на её лице промелькнула тень улыбки, — ну, хотя бы шутить ты ещё в состоянии.       Джордж отчаянно простонал, уткнувшись лицом в подушку.       — Ну почему она такая? Я думал, что всё хорошо и у нас взаимная симпатия. А тут на тебе: «Это было ошибкой».       Анджелина вздохнула и покачала головой.       — Может, тогда ей казалось, что ты ей нравишься, но теперь она передумала? Не знаю, у меня такое было несколько раз после поцелуев с парнями.       После слов подруги Уизли ощутил болезненный укол в сердце. Он уже как несколько дней не переставал думал о Деметре, в течение каждого часа прокручивая сцену с их поцелуем бесчисленное количество раз. Ему было больно, невыносимо больно осознавать, что он ей никогда не нравился и что все их взгляды, невесомые касания, в конце концов этот поцелуй и эти долгие объятия оказались для неё чем-то несущественным.       Иногда Джордж размышлял о том, что он действительно не подходит ей. Она чистокровная слизеринка, из уважаемой аристократической семьи, её отец обладает огромными средствами и занимает высокий чин в министерстве. А он… просто один из Уизли. Просто парень, который с детства донашивал вещи, учебники и палочки за старшими братьями. Парень, который привык развлекать толпу и заставлять людей смеяться. Парень, который не «птица её полета».       Она засела в его разуме так глубоко, что казалось, будто временем, как сказал Фред, его влюбленность невозможно было излечить. Джордж рвано выдохнул. Её образ мелькал в голове так часто… Он иногда думал, что начинает медленно сходить с ума.       — Я не знаю, Энджи. Ничего не знаю. Давай лучше не будем говорить о ней, ладно? Лучше… скажи, что там произошло с этим Эрни? Ты же пришла сюда не просто так.       Анджелина улыбнулась так, будто ждала этого вопроса всю жизнь.       — Понимаешь, Джордж, всё как бы было хорошо, но… — она тяжело вздохнула. — Он, блять, ломается! Сижу я, значит, возбужденная, пытаюсь расстегнуть ему ремень, а он резко останавливает меня и говорит, что не хочет.       Джордж хрипло рассмеялся. — Похоже, ты заполучила девственника, Андж. Может, нам с Фредом поспорить, сколько он так продержится?       Джонсон фыркнула и закатила глаза.       — Может дашь хоть какой-нибудь совет? Ты был морально готов к первому сексу?       — Ну, меня не спрашивали, готов я или нет, — наигранно-грустным тоном признался он, за что получил легкий удар по руке. — Ева просто поставила перед фактом. Не думаю, что с твоим Эрни это прокатит.       Девушка обреченно простонала, закидывая голову назад.       — С Вудом у меня всё прошло легко и просто, а тут нужно ещё и подготавливать его. Почему вы, парни, такие разные и сложные?       — К девушкам это тоже относится, — буркнул он, вспоминая о Деметре.

***

      В последние несколько дней Деметра чувствовала себя просто отвратительно. Она пыталась изучить заклинание, которое дал ей Флитвик, делала домашние задания, допоздна засиживалась в библиотеке в окружении всевозможных книг для подготовки к ЖАБАм, а изучение дневников дедушки словно отошло на последний план.       С близнецами не выдалось толкового диалога касаемо зелий и оплаты за её содействие. Деметра сильно нервничала из-за того, что зря потратила своё время.       Ей нужно было поговорить с ними, но смелости чертовски не хватало. Вероятно, Уизли оставят её в минусе даже после того, как она приготовила для них это несчастное зелье.       Джордж не дал ей никакой конкретики. К тому же, она просто ужасно поступила с ним. О каком сотрудничестве после этого могла идти речь?       Деметра не была уверена в том, что у неё получилось бы обокрасть сейф Дормеров в банке. Это даже звучало смешно. Ей казалось, что план постепенно начал рушиться, словно карточный домик.       Более того, она успела признаться самой себе в том, что влюбилась в Джорджа.       Изменилось ли что-то в её плане после этого? Определено нет.       Чувствует ли она себя подавленно из-за своих чувств? Определено да.       Дормер слишком много думала. Думала о том, как она мелко дрожала от волнения, когда прижималась к его сильному телу. О том, как жадно и чувственно он целовал её в тот день, лаская нежную кожу шеи длинными пальцами. Так, словно она может исчезнуть. Так, словно она была самой желанной девушкой на свете.       Её посещали мысли о его сильных руках, о его аккуратной горбинке, о его хриплом голосе и о его крышесносном запахе, из-за чего узел внизу живота крепко затягивался, ожидая сильнейшей разрядки.       В горле каждый раз пересыхало, стоило ей случайно встретиться с ним взглядом в коридоре или на занятии, и девушка тут же покрывалась румянцем. Было тяжело концентрироваться на речи МакГонагалл, когда Джордж, такой невероятно красивый, сидел на соседнем ряду в паре метров от неё.       Деметре было каждый раз стыдно за свои мысли, и она надеялась, что никто из студентов не обладал способностями к легилименции, чтобы их прочесть.       Она мелко дрожала каждый раз, когда ночью, скрываясь под занавесями, вспоминала его долгие изучающие взгляды, от которых каждая клетка тела плавилась, словно сгорая от желания прикоснуться к нему.       Деметра понимала, что медленно тонет. Тонет в изумрудном покрывале, тонет невысказанных чувствах и в воспоминаниях, которые заставляли глаза наполняться слезами.       Тяжелое, мерзкое ощущение, которое подобно змее, скрутившейся в клубок, невыносимо болезненно сжимало её сердце каждый раз, когда она ловила себя на мечтах счастливом будущем с ним.       Для неё это было невозможно.       Иногда Дормер всё же задумывалась: а правильно ли она поступила тогда?       В любом случае, прошлое никак нельзя было исправить, и теперь ей стоило только смириться со всем происходящим.       В конце концов, ей нужно было помнить о том, ради чего она сделала это.       В дневник, подаренный Анной, Деметра записывала всё то, что тучей каждый раз нависало над ней. Беспорядочные потоки мыслей были расписаны аккуратным почерком. Маггловская бумага, как оказалось, была гораздо удобнее пергамента.       «Я думаю о Джордже время от времени… чаще, чем предполагала. Воспоминания превращаются в мечты, становятся запретными. Тот декабрьский поцелуй ощущается как сон.       Я не хочу бояться, однако попросту не могу по-другому. Близость вызывает отторжение и одновременно притягивает своей недоступностью. Чем глубже я падаю в этот водоворот чувств, тем чаще у меня перехватывает дыхание. Я устала. »       «Как счастье может быть таким неправильным? Как страдание может быть таким сладким?       Сердце дрожит и трепещет каждый раз при мысли о нем, я чувствую себя взрослой, а веду, как ребенок, избегая ответственности. Почему я вообще влюбилась в него?»       «Я провожу всё своё время, думая, как же мне выкинуть его из головы.       Всё, чего я подсознательно хочу, – это быть кем-то для него.       Это медленно убивает меня. Почти каждое место в Хогвартсе напоминает мне о нем. Почему я не могу попросту закопать свою влюблённость?       Грусть – вот, что я сейчас чувствую.»       В конце концов, Деметра не выдержала.       Излияние чувств на бумагу помогало лишь на несколько часов. Вскоре она снова возвращалась к мыслям о нем, которые медленно съедали её изнутри, душили, не давали спокойно существовать и готовиться к экзаменам. За такой небольшой срок она исписала почти половину тетради.       В голову сразу же пришел совет Делии о том, что ей стоило бы переключить внимание на кого-то другого.       Деметра неловко топталась у входа в спальню девочек, на протяжении минуты наблюдая за Эдрианом, который по всей видимости читал книгу о различных техниках в полете. Он не выглядел как типичный спортсмен вроде Флинта, Уоррингтона и Монтегю и был довольно спокойным, поэтому Дормер решила, что Пьюси может быть безопасным вариантом.       Выдохнув, слизеринка подошла к темному кожаному дивану, на котором он расположился, и присела рядом. Эдриан одарил её сначала озадаченным взглядом, но потом, словно вспомнив про свою обиду, презрительно фыркнул и снова уткнулся в книгу.       — Эдриан, — начала Деметра, нервно перебирая ткань мантии в руках, — мы можем поговорить?       Он вопросительно поднял брови, все-таки отвлекаясь от чтения. Девушка нервно вздохнула.       — Я хотела бы извиниться за то, как поступила тогда с тобой. Это было неправильно с моей стороны. Извини.       Тень улыбки проступила на его губах, и Пьюси, покачав головой, наконец отложил книгу в сторону.       — Извинения приняты, — он внимательно прошелся взглядом по её лицу, от чего Деметре стало немного не по себе. — Может быть, чтобы окончательно       загладить вину, сходишь со мной в Хогсмид на выходных?       Дормер с трудом сдержала свой порыв отказаться и, натянуто улыбнувшись, кивнула.       — Да, было бы неплохо.

***

      Дни тянулись медленно. Вести войну с собственным разумом и при этом проигрывать — весьма изматывающее занятие. На какое-то время выбрасывать Дормер из головы помогал Фред (конечно, если он не считал нужным посередине разговора напомнить брату о том, какая Деметра доска, достойная разве что какого-нибудь тролля); помогал Ли; помогала разработка и тестирование товаров и прочей мелкой дребедени, которая не шла на продажу и создавалась с целью занять руки. В конце концов, помогал сон. Кажется, что Джордж никогда не спал так долго и часто, как сейчас.       О трансфигурации он теперь и слышать не хотел. Неприятные ассоциации волей-неволей вызывали болезненные воспоминания. Но прогуливать занятия собственного декана было бы плохой затеей. Получить в этот набор ещё и ноющие ощущения в мышцах от отмывания котлов или наград не хотелось.       Перед уроком Джордж вполуха слушал рассказ брата о том, как тот недавно поцеловал Делию Хили, слегка полноватую и вечно жизнерадостную семикурсницу из Когтеврана.       По иронии судьбы, места близнецы получили с живописным видом на парту Дормер. Впервые появилась мотивация приходить в класс одним из первых, лишь бы иметь возможность отсесть подальше от слизеринцев. Сегодня рядом с Деметрой уселась не Морта, не Айлин и даже не Эверет. Чёртов Пьюси, как по заказу.       Как бы Джордж не старался писать конспект, взгляд то и дело задерживался на этих двоих. И если поначалу эта парочка только перебрасывалась фразами по делу, то дальнейшие действия Эдриана вызвали смесь отвращения и злости.       Понаблюдав за чужими руками, аккуратно заправляющими локоны волос, в которых ещё совсем недавно путались его пальцы, следом Джордж услышал хруст. Осторожно опустив взгляд, он увидел кляксу от чернил на пергаменте и сломанное пополам перо в правой руке. А повернув голову влево, заметил лицо Фреда, демонстрирующее рвотные позывы.       — А может, они встречались ещё до вашей «ошибки», но были в ссоре? Или он ей ещё давно нравился? Или ты был способом заставить ревновать? — задумчиво произнёс Фред по пути в Большой зал после трансфигурации, перечисляя всевозможные варианты объяснения мотива Деметры оттолкнуть от себя Джорджа.       — Да какая уже разница? — оборвал брата парень, устало вздыхая. — Знаешь, я думал, что просто сильно поспешил, глупо надеясь на что-то большее с ней... Или, что она просто не хочет отношений... Это не важно, — рыжий бездумно махнул рукой. — У неё-то теперь всё хорошо с этим Пьюси, а мне что делать?       — Неприятная ситуация… — уже серьёзно ответил парень, задумчиво поднимая глаза к потолку. — Не думал занять себя кем-нибудь другим? Ты либо идиот, либо слепой, если не видишь, как к тебе относится Алисия! Вот и обрати наконец на неё внимание. Не будь придурком и не проворонь хорошую девушку из-за Дормер, ладно?