***
В квартире Морты можно было уловить насыщенный запах утренней свежести, который проникал через приоткрытые окна. Она крепко обнимала Фреда, ее ровное дыхание приятно щекотало его кожу, что вызывало у только проснувшегося Уизли неподдельную ухмылку. Солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески, игриво прикасался к их слившихся телам. Взгляд карих глаз метнулся к её нежной коже, сотканной словно из чистого шёлка. Он осторожно коснулся её спины и погладил её, стараясь не задеть волосы. Фред чувствовал утреннее напряжение в паху, которое отчаянно хотелось сбросить. Он мог бы спокойно встать с кровати и сходить в туалет, но она, даже будучи сонной, полностью овладела его вниманием. Воспоминания прошлой ночи приятно всплывали в памяти, вызывая на бледных губах улыбку. Его взгляд снова вернулся к её лицу. Светлые волосы сияли на фоне ее бледно-розоватой кожи подобно мягкому лунному свету. Каждое ее движение, каждый вдох, каждый выдох словно пробуждали в нем желание утонуть в этой красоте, насытиться ею, но каждый раз ему казалось, что её всё мало и мало. Он чувствовал себя ненасытным, чувствовал, словно она использовала на нём одно из зелий Дормер, потому что никак иначе он не мог объяснить такое сильное притяжение. — Вставай, опарыш, — игриво пробормотал он ей на ухо, когда она довольно зажмурилась, проснувшись в хорошем настроении. Морта недовольно скосила в его сторону голубые глаза и, заметив, в какой позе они спали, сделала вид, будто её тошнит. Он ухмыльнулся. — Я каждый раз задаюсь вопросом, почему позволяю тебе просыпаться со мной, — недовольно буркнула Морта, накрываясь одеялом. Фред игриво скользнул рукой по её оголенному бедру и слегка сжал его. Морта судорожно вздохнула, вызывая у него самодовольную ухмылку. — Потому что тебе нравится смотреть на моё красивое лицо по утрам, — прошептал он, лаская внутреннюю сторону её бедра. — Ох, Мерлин, — невнятно пробормотала она, всхлипывая, когда его пальцы в своей привычной игривой манере коснулись её лона. — Можно просто Фред, — пробормотал он ей на ухо, следом смазано оставляя поцелуи по всей шее. Он скинул с неё одеяло, пробегая взглядом по её телу. Морта довольно улыбнулась и притянула его ближе к себе. — Заткнись. Признаться честно, Фреда пугало, что их встречи начали приобретать несколько иной характер. В самом начале, в Хогвартсе, после спонтанного секса они быстро разбегались, и однажды Морта сбежала от него так быстро, что совсем забыла про своё нижнее бельё, которое Фред в конечном счёте присвоил себе. Они оба очень стыдились этого. Настолько, что он не рассказал об этом даже своему самому близкому человеку. Все их ранние встречи были спонтанными, сумбурными, переполненными страстью и головокружительным сексом, и Фреда это вполне устраивало. Никакой глубины, никаких обязательств. Морта никогда не требовала взамен любви, заботы и внимания, она просто развлекалась, так же, как и он. Всё начало меняться с того момента, как она переехала в свою квартиру, которую он уже успел изучить вдоль и поперек за такой короткий промежуток. Сначала он впервые остался с ней на ночь. Это вылилось в долгий разговор о самых различных вещах. О семье, о чести, о дружбе и о будущем. Мысли о последнем выводили его из себя. Ему не нравилась перспектива того, что у этого сумбурного романа не будет никакого продолжения, словно конец был изначально предначертан. Он прекрасно понимал, что она с вероятностью почти в сто процентов выйдет замуж за другого волшебника, более статусного и богатого. Что их пути разойдутся настолько, что они даже не будут смотреть друг другу в глаза при встрече. Фреду жутко не нравилось, что ему больше не плевать на это. После той ночи он постепенно начал узнавать её с другой стороны, более приземленной. Он узнал, что Морта может быть уж очень забавной, когда ест и щурится, узнал, что она очень ласковая и игривая по утрам, почти как кошка. Что она не всегда такая гадкая и бесчувственная, и что с ней можно долго разговаривать, изливая душу. Его выводило из себя то, как она внимательно слушала его и давала советы, ведь это значило для него так много, а для неё, словно… ровным счетом, ничего. Фред глухо простонал, когда Морта медленно опустилась на его член и приоткрыл глаза. Она двигалась нарочито медленно, со своей привычной ухмылкой на лице, которую, казалось, было невозможно стереть. Её грудь мягко вздымалась и опускалась, жемчужные волосы блестели в лучах солнца как первый снег, и Фред чувствовал, что медленно утопает в ней. Его руки опустились на её бедра, и он блаженно вздохнул, слегка сминая мягкую кожу. Её движения становились всё более резкими и ритмичными, обволакивая их вспотевшие тела ошеломляющим наслаждением. Фред громко дышал, позволяя ей контролировать весь процес. В этот момент в окно с характерным треском врезалась сова, заставив пару вздрогнуть от неожиданности. — Салазар… Фредди, извини, я лучше посмотрю. Вдруг это от отца, — она мягко поцеловала его в уголок губ и слезла с него, заставляя Уизли разочарованно вздохнуть. Она всегда так реагировала на неожиданные письма, так как боялась, что её отец случайно рассекретит их отношения. Он принял сидячее положение и с интересом наблюдал за тем, как меняются её эмоции по мере чтения письма. Сначала она с интересом распаковывала его, затем с каменным лицом раскрыла пергамент, а после — поморщилась и в чувствах разорвала письмо вместе с конвертом. Фред с интересом пододвинулся к краю кровати, сверля её взглядом. — Что там такое, Бёрк? Опять Крэбб пускает по тебе слюни в своих письмах? — с ухмылкой произнёс он, как-то неловко почесывая затылок. — Брат, — коротко и холодно ответила она, и Фред, уловив перемену в её настроении, поджал губы. — Хочешь поговорить об этом? — Да разговаривать и не о чем. Просто он выбрал какую-то грязь вместо семьи и сейчас подначивает меня сделать тоже самое, — небрежно бросила она, выкинув остатки письма в мусорку. Фред не думал, что её слова могут так сильно уколоть его, буквально задев за живое. Он облизнул губы, стараясь сохранить молчание, дабы не испортить хотя бы то, что есть у них сейчас. Считает ли она его такой же «грязью», недостойной её? Он склонялся к ответу «да». Но противоречие в её отношении к нему и словах запутывало, заставляло чувствовать себя в подвешенном состоянии, подобно висельнику, идущему к эшафоту. Морта всегда давала ему понять, что принципы и семья для неё дороже всего на свете. Так почему же ему так больно от этого, если он понимал, на что шел?***
Деметра пошатнулась и, приземлившись в грязь, почувствовала, как сильно скользят её туфли по вязкой земле. Всю ночь по всей Англии шли дожди, и только ближе к десяти утра из-под грозных облаков выглянуло солнце. Подол её длинного платья погряз в грязи, и она кое-как выбралась из лужи, брезгливо отряхивая себя. Ведьма измученно простонала, доставая палочку, чтобы очистить себя. Как же она ненавидела трансгрессировать в неизвестные ей места. Только Мерлин знает, в какую дрянь ты приземлишься на этот раз. Приведя себя в порядок, Деметра наконец подняла взгляд, чтобы осмотреть местность. Ухоженный дом, стоявший посреди густого леса и огороженный кирпичным забором, сразу бросился ей в глаза. Его белоснежная стенная крошка блестела на солнце, оттеняя прочные стволы деревьев. Крыша, покрытая темно-серой черепицей, стояла крепко, словно защитник, охотно соперничая с бурными ветрами Северной Англии. Кустарники, сформированные в причудистые фигуры, были заботливо прикреплены к белоснежным окнам. Приглядевшись, можно было также отметить оформленные цветочные композиции, которые привлекали внимание своей пестрой окраской. Деметра сразу же поняла, что хозяйку или хозяина дома явно интересовала флористика. Высокие деревья затеняли сад и огород, в которых росли свежие фрукты и овощи. На краю огорода стояли небольшие курятники, создавая живой поток из цыплят, куриц и петухов, бегающих вокруг своих домов. Недалеко от здания располагался небольшой пруд, на поверхности которого играли лучи солнца, создавая впечатление, словно вода жила своей собственной жизнью. В тишине леса было слышно только ровное плескание волн и пение птиц. Деметра взволнованно вдохнула как можно больше воздуха в лёгкие, не в силах справиться с волнением. Сладкий запах цветов, душистой свежести и озона, осевшего в воздухе после проливных дождей, одурманили её разум, невольно вызывая на лице глупую улыбку. Она осторожно прошлась вдоль каменной дорожки, чувствуя, как желудок сжимается от волнения. Благо, калитка легко открылась под напором, и не пришлось глупо околачиваться у входа. Деметра осторожно поднялась по ступенькам, чувствуя приятный скрип под тяжестью своего тела. Ведьма сделала ровный глубокий вздох и уже намеревалась подойти к двери, как в этот же момент она с громким хлопком раскрылась, заставляя девушку вздрогнуть. Мальчишка шести-семи лет резво выскользнул на крыльцо, держа в руке бутылёк от мыльных пузырей. Заметив незваную гостью, он остановился, резко затормозив, и широко разинул рот. Деметра нервно поджала губы. Они смотрели так друг на друга несколько секунд, пока пацан не состроил гримасу отвращения: — Ба, тут опять тебе что-то хотят продать! — закричал он, забегая обратно в дом, предварительно захлопнув за собой дверь. Деметра нервно усмехнулась, поправляя рукава мантии. До чего же неловко. Странная, тупая боль неожиданно образовалась в районе груди, заставляя её стиснуть зубы. Что это? Ревность? Зависть? Деметра поджала губы. Настроение с появлением неизвестного мальчика заметно попортилось, и она уже больше не чувствовала себя такой же воодушевлённой, как пару минут назад. Что, если мама ошиблась, и здесь её уже давно никто не ждёт? Что, если она будет чувствовать себя чужой? Этого мальчика бабушка и дедушка, скорее всего, растили в любви с самого детства, а она даже не знает, в курсе ли они о её существовании. Через минуту дверь снова раскрылась, и перед Деметрой предстала низкая пожилая женщина, опирающаяся о деревянную трость. Она выглядела грозно, словно была настроена бранить нежеланную гостью, но через несколько секунд морщинки на её лице разгладились, и женщина в замешательстве уставилась на Дормер. — С-сынтья? — хрипло пробормотала женщина, широко распахивая глаза. — О… — Нет, — успела опередить её Деметра, отрицательно качая головой. Акцент показался ей слегка странным. Сынтья… это, скорее всего, имя её мамы. — О… о, maldito sea! — воскликнула она, и Деметра в момент почувствовала, как её заталкивают в дом. — О, как неожиданно! Ты Дэметра, да? Деметра кивнула, чувствуя себя несколько смущённо от подобного внимания к себе. — Не стэсняйся, Дэметра, снимай одехду, я как раз готовлю обед, — проворчала она, указывая тростью на вешалку. Девушка покорно сняла мантию, оставаясь лишь в одном черном платье. Цепкий взгляд карих глаз оценивающе прошелся по её фигуре, и бабушка цокнула языком. — Во как нарядилас, как нарядилас! — ворчливо бросила женщина, осматривая её наряд. — Летом-то! Чёрный цвет тэбе не к лицу. Как будто дэментор, а не девушка. Деметра неловко опустила плечи и тут же инстинктивно выпрямилась. Неприятно, когда напоминают об уже забытом прозвище. — Извините, вы ведь… моя бабушка? — Деметра сглотнула, чувствуя, как прежнее волнение неприятно скрутило её кишечник. — О, ты заметила! — женщина закатила глаза. — Что са глупые вопросы? Раз ты сдэс, значит откуда-то знаешь наш адрес. Да и ты что, хочешь сказать, что внешне отличаешься от меня? Деметре наконец удалось рассмотреть её получше. Её смуглая кожа была переплетена затонувшими морщинами. Тёмные, кружавчатые кудри были усыпаны серебристыми волосами, напоминающими тончайшую вуаль. Карие глаза, смотревшие на неё с легким прищуром, источали неописуемую страсть и твердость характера. Прямой, резкий и очень бойкий взгляд, от которого становилось не по себе… Несмотря на хромоту, все её движения были резкими и уверенными, словно отточенными. — К-как вас зовут? — скромно спросила Деметра и прокашлялась, чтобы её голос звучал твёрже. — Адорья, — гордо отчеканила она, стукнув тростью по полу. — Наверняка видэла моё колдо на шоколадных лягушках, а? Деметра нахмурилась, пытаясь вспомнить, видела ли она эту женщину ранее, но Адория тут же прервала ее мысли: — Ну, молодая такая, кудрявая, в форме для квиддича... Красотка, в общем, — Адория хитро улыбнулась, наблюдая за тем, как лицо её внучки начало медленно проясняться. — Вы Адория Геррера? Та самая Адория, ловец сборной Испании, которая на финале чемпионата по квиддичу свалилась с метлы от проклятия? — почти вскрикнула от удивления Деметра, широко раскрыв глаза. — М-да, славы, конечно, мне не отбавлять, — с обиженным видом отчеканила она, показательно громко вздохнув. — Только я уже больше не Геррера, а Шафик. Деметра понимающе кивнула. «С ума сойти, моя бабушка — знаменитая ранее спортсменка!» — восторженно подумала она у себя в уме, переминаясь с ноги на ногу. Она огляделась по сторонам, отмечая гладко отшлифованные деревянные стены, несколько полок для обуви и массивный шкаф, к которому было прикреплено зеркало. — Ладно, чего стоишь в проходе! Иди на кухню! Сэгодня у нас по расписанию тортилья и крокетас с ветчиной, навэрняка ты раньше не ела ничего подобного. Деметра кивнула, следуя за женщиной. Внутренняя отделка дома была выполнена из дерева, заполняя уютом и теплом каждый уголок этой комнаты. Накрытый белоснежной скатертью стол, окруженный стульями с вырезанными узорами, стоял в самом центре. Через большие стеклянные окна, открывающие необычайный вид на лесную глубину, в кухню проникал мягкий свет и игривые звуки из леса. Аромат душистой выпечки дразнил ноздри, сводя с ума от ожидания еды. Ей было непривычно находиться в подобной обстановке, учитывая то, что большую часть своей жизни она прожила в поместье Дормеров и в гостиной Слизерина, куда почти не проникал свет. Удобно усевшись за стол, Деметра по привычке выпрямилась, осмотревшись по сторонам. Она заметила, как в дверном проеме показался тот самый мальчишка, наблюдавший за ней исподтишка. Дормер выдавила вежливую улыбку, и мальчик, вмиг осмелев, влетел на кухню. — Здрасьте, — скромно сказал он, садясь напротив неё, — а вы кто такая? — Это твоя кусина, Николяс, — ответила за неё Адория. Мальчик пожал плечами. — Меня зовут Ник, а тебя как? — он хитро улыбнулся и подал ей руку через стол. Темные кудряшки лезли прямо ему в глаза, и он недовольно тряхнул головой. — Деметра, — спокойно ответила она. В его плутовских карих глазах, казалось, плескались гриндилоу. Девушка, немного сомневаясь, всё же пожала ему руку. Мгновение — и её тело тут же прошибло током. Она резко отдёрнула ладонь, жмурясь от боли, пока мальчуган звонко смеялся, опасно раскачиваясь на стуле. — Купилась! Купилась! Всегда срабатывает! — довольно прикрикивал он, пока его не переместили вместе со стулом в угол. Деметра взглянула на Адорию и заметила, что та грозно держала палочку, направляя её на Ника. Мальчишка обиженно скривился и уткнулся носом в угол. — Что я тэбе говорила, а?! Она наша гостья, а ты её всю измучил! Ох, сколько ты моей крови и крови родитэлей выпил, solo vuélvete loco! — она уже раскладывала обед по тарелкам с помощью магии, пока Николас обиженно шмыгал носом, всё ещё оставаясь в углу. — Всё нормально, он несильно ударил меня, — Деметра натянула улыбку, поглядывая в сторону своего кузена. Она невольно вспомнила, как на третьем курсе близнецы ударили её током настолько сильно, что она несколько дней лежала в лазарете. Не самое приятное воспоминание. — Он вечно что-то да выкидывает, — проворчала Адория, левитируя тарелки и кухонные принадлежности в сторону стола. — Неугомонный рэбенок. Представляю, сколько кричалок будут получат родитэли, когда он пойдёт в школу. Деметра ухмыльнулась, глядя на то, как Николас скрестил руки на груди. — Да ладно, это же только первое знакомство. Думаю, его можно простить, — она пожала плечами, и в этот момент Ник развернулся, жалостливо глядя на бабушку. — Да! Адория закатила глаза. — Ладно, иди ешь уже.***
После обеда Адория внимательно уставилась на неё и, признаться честно, Деметре стало не по себе. Взгляд этой женщины был настолько пронзительным, что ей казалось, словно она была способна смотреть сквозь её душу, замечая все её недостатки. — Признайся честно, — начала миссис Шафик серьезным тоном, — как ты нашла нас? Деметра глубоко вздохнула и, достав палочку, призвала к себе письмо. Она осторожно раскрыла его и передала пергамент в морщинистые руки Адории. Женщина надела на нос откуда-то взявшиеся очки и принялась читать. Спустя минуту Дормер услышала, как женщина шмыгала носом, скрывая лицо за пергаментом. — Ох, моя бэдная, бедная Сынтья, — уже заливаясь горькими слезами, бормотала миссис Шафик, отложив письмо в сторону. Она вытерла щеки рукавом, её грудь часто поднималась и опускалась от рыданий. — Я так виновата перед тобой, моя маленькая дэвочка. Я надеюс, ты уже простила меня. Деметра стиснула зубы, чувствуя, как больно щиплет её нос от приближающегося потока слез. Плач её бабушки — как соль на ещё не затянувшуюся рану, которую она так глубоко закопала в самой себе. Они обе потеряли близкого человека, и обе только что встретились, чтобы оплакать её. — Почему вы извиняетесь перед ней? — П-п-последнее, что он-на слы-слышала от меня, — Адория рыдала навзрыд, закрывая лицо руками. Сердце Деметры сжалось от боли, и несколько хрустальных слезинок скатилось по её щекам. Сдерживать себя было уже трудно, да и незачем. Девушка, стараясь преодолеть неловкость, аккуратно обняла женщину, и миссис Шафик уже рыдала в её плечо. Рукав темного платья просочился влагой. Она не знала, сколько минут они так просидели, но через некоторое время бабушка, успокоившись, продолжила говорить: — Перед её уходом из дома я сказала, что она больше мне не дочь. Это послэднее, что она слышала от меня перед смертью, — вытирая слезы, закончила Адория. Деметра удивлённо вскинула брови, осторожно отстраняясь от неё. — Вы можете рассказать предысторию? — Да, конечно, — Адория шмыгнула носом и вытерла ещё несколько слезинок платочком. Дормер судорожно вздохнула, чувствуя, как дрожит её рука от эмоциональной разрядки. Она давно так сильно не плакала, и ощущения были явно не из приятных. Виски пульсирующе покалывали, грудь разрывало от тоски и отчаяния. Ей казалось, что она уже смирилась с её смертью, но, как оказалось — она просто подавила все эмоции в себе. — Сынтья всегда очэн всем нравилас. Она была славным ребёнком, очэн любоснательным и креативным. Поступила в этот дурацкий Хогвартс, чтоб его, на шестом курсе влюбилась в твоего отца и вскоре заберэменела от него, — к концу предложения её взгляд стал чересчур мрачным. — Когда я уснала об этом, то, безусловно, устроила скандал. Мне… стыдно говорить тэбе об этом сейчас, но я настаивала на прерывании беременности. Деметра вздохнула, понимая, что не в силах её осуждать. Учитывая то, как сложилась её жизнь, она бы предпочла и не рождаться вовсе. — Она как с ума сошла с этим Асмодео! — неожиданно громко воскликнула Адория, заставив девушку вздрогнуть. — Писала ему письма, грезила о свадьбе, ходила как сама не своя. Школу бросила после шестого курса, так и не научившись трансгрэссировать. Говорила, что когда родит — тогда и закончит. Ага, фиг там, — с раздражением бросила Адория, скрестив руки на груди. Иногда у неё совсем пропадал акцент, и Деметре показалось, что она выдавливала его из себя не по привычке, а нарочно. — А мой отец… он сделал ей предложение? — Конечно сделал! Ещё бы, шкуру-то свою прикрывать нужно, у них же там всё серьёсно. Как высунуть свой причиндал воврэмя, так это сложно, а как предлагать жениться шестнадцатилетней девке — так на сдоровье! — злобно ответила миссис Шафик, разглаживая ткань своего цветочного платья. — Затем под Рождэсво он приперся к нам домой, знакомиться. Я его всячески оскорбляла на своем, на испанском, а потом окасалос, что он меня прэкрасно понимал. Ну, думаю, понятно, что мы общего языка с ним так и не нашли. Да и Хайме потом разозлился и прогнал его, хотя обычно он спокойный, как слон. Сынтья потом сидела и не расговаривала с нами неделями. Деметра вздохнула. Она не понимала, по какой причине её мама была так сильно влюблена в её отца, и наверняка бабушка этого тоже не знала. — А что было дальше, после моего рождения? На лице миссис Шафик впервые за долгое время возникла мягкая улыбка. — Ты такой малю-у-сэнкой родилас, капризной. Помню, как няньчилас с тобой, пока Сынтья вздыхала и писала письма этому serpiente, — Адория ласково взяла её за руки. — Потом, до июля мы с тобой были практически нераслучны. Уж больно привязалас я к тэбе. Деметра улыбнулась ей в ответ, чувствуя, как внутри неё образуется тепло от этих слов. — Затем этот Асмодео заявил, что ты и Сынтья будете жить у него в доме. Я, конечно, запротестовала. Долго, долго мы ссорилис с ней. Я хотела оставить у нас хотя бы тэбя, но она сильно упиралас, говорила, что с родными родителями тэбе будет лучше. Потом я вспылила — а характер у меня непростой, реский — и на горячую голову сказала это. До сих пор себя виню. Деметра заметила тонкую пелену из слез в уголках глаз бабушки и поджала губы. — Думаю, она простила вас, причем давно. — Мне хотелос бы так думать, — грустно ответила она, заламывая морщинистые пальцы. — Ты, навэрно, хочешь посмотреть на её комнату? Деметра воодушевленно кивнула, и Адория, поднявшись со стула, прихрамывая, повела её на второй этаж. Девушка скользнула за дверь следом за бабушкой, и удивлённо раскрыла глаза. Обстановка в комнате мамы напоминала свежий морской бриз, который окутывал каждый уголок этого пространства. Было ощущение, словно она оказалась в подводном королевстве. Стены и мебель были оформлены в глубоких голубых тонах, которые создавали яркий контраст с изобилием всевозможной зелени, цветов и растений. Летающие заколдованные мыльные пузыри создавали феерический свет, который мягко и таинственно освещал комнату. Когда Деметра касалась их, они не лопались, а лишь игриво отскакивали от руки, продолжая кружиться в лёгком незатейливом танце. На потолке сверкали звездно-молочные пятна, до которых, казалось бы, можно было дотянуться рукой. Её мама, по словам бабушки, заколдовала у себя в комнате звёздное небо, вдохновившись потолком в Большом Зале. Круглая кровать в центре комнаты создавала приятный эффект уединенности и умиротворения. Простой деревянный столик возле кровати был украшен кристаллами, которые, по словам Трелони, притягивали любовь, удачу и любые другие блага, а также защищали от порчи или сглаза. Пахло свежестью. Деметра обратила внимание на несколько колдографий, заботливо сложенных в темные матовые рамки. На одной из них рядом с её мамой, ярко улыбаясь, стояла волшебница её возраста со светлыми кудрявыми волосами. — Это Тэодора, — бережным тоном произнесла Адория, касаясь рамки. — Они с твоей мамой очень блиско дружили, пока их не разлучили отношения Сынтьи с Асмодео. Деметра кивнула и её взгляд метнулся к следующей фотографии. Она удивлённо вскинула брови, узнав на ней молодого Сириуса Блэка, который, ухмыляясь, шептал что-то маме на ухо. — Ох, Сирио, Сирио, — задумчиво проговорила миссис Шафик, и Деметра повернулась к ней лицом. — Что за отношения их связывали? — Они явно встречалис, — с грустной полуулыбкой ответила Адория, — не снаю, что у них случилось потом, но после него Сынтья переключилась на этого fenómeno. Деметра вздохнула, понимая, что мама для неё всё ещё оставалась сложной загадкой. — А как… вернее, вы не знаете, почему она переписывалась с ним, когда вышла замуж за моего отца? — Ну, как почему, — миссис Шафик пожала плечами, — наверное, потому что довэряла ему. А подробности тебе лучше узнать у Хайме, он же ведь перэдавал их письма друг другу. Правда он сейчас в больнице, много работы в последнее врэмя. — А Хайме, это..? — Твой дедушка.