Глава 6
1998 год.
На свой тридцать девятый день рождения Хаус решил, что хочет подняться на гору Санрайз и Хай-Пойнт. Первоначально предполагалось, что Стейси поедет с ним, но затем показания, над которыми она работала, продвигались быстрее, чем она ожидала, и датой суда, конечно же, был его день рождения. Ей пришлось отказать, и Хаус не мог её в этом винить. Он не возражал против похода в одиночку. — Я мог бы пойти, — предложил Уилсон, отобрав поднос с ланчем, который Хаус перетащил на свою сторону столика в столовой. — Кто-то должен присматривать за тобой, чтобы ты не упал с обрыва. И у тебя день рождения, ты не должен быть один. — Я провёл много дней рождения в одиночестве, — усмехнулся Хаус, но сам бы никогда не отказался от компании Уилсона. Когда день рождения наконец наступил, оказалось, что Уилсон совершенно не готов к такому длинному походу. Он ожидал, что они проведут в палатке только одну ночь, а не две. Пройдя первую половину подъёма, он начал жаловаться, что на следующий день придётся повторить весь этот мучительный процесс заново. Они разбили палатку, Уилсон властно руководил большей частью процесса таким образом, что Хаус был уверен, что Уилсону суждено стать отцом. В конце концов ему надоело суетиться, и они хорошо провели вечер, ели и смеялись перед костром, который им разжёг Хаус. Однако всё пошло наперекосяк, когда Хаус «по-королевски» облажался, оставив походную сумку висеть слишком низко. Всё, что уцелело после того, как их пайки были жадно съедены каким-то животным, разорвавшим их в клочья, — это половина клубничного сэндвича и коробка печенек Oreo. Хаус же запасся протеиновыми батончиками на случай чрезвычайной ситуации, которые могли бы им помочь, но Уилсон счёл их несъедобными. Это означало, что Уилсон должен был ограничивать себя печеньем для спуска с горы. Они хорошо посмеялись над этим, потому что ещё им оставалось делать? — Мне бы очень хотелось, чтобы ты выслушал меня по поводу сумки, — Уилсон пожаловался, и Хаус сжалился над ним, дав ему кусок одного из своих протеиновых батончиков. Уилсон с сожалением прожевал его. Прогулка была долгой, но полезной. Весенний воздух был чист, и вид с вершины стоил тех часов, потраченных на то, чтобы сюда добраться. Уилсон спрятался в тени павильона, обозначающего их пункт назначения, утверждая, что высота вызывает у него тошноту. Но они оба знали, что это его пустой желудок жалуется. Поэтому он жадно проглотил три печеньки Oreo. — Ты как школьница с анорексией, — сказал ему Хаус, обиженно делясь остатком своего протеинового батончика. Уилсон даже не заметил его чёрствой шутки, потому что был благодарен за еду. Насладившись видом и сделав несколько снимков на одноразовую камеру, которую Уилсон принес с собой, они начали свой путь вниз. Когда солнце начало опускаться к горизонту, Хаус повел их к обвязанному красной лентой дереву, которое он видел по пути наверх, зная, что это означает, — там можно безопасно разбить лагерь. Впрочем, маловероятно, что рейнджер стал бы приходить сюда, чтобы оштрафовать их, если бы Хаус ошибся по поводу лагеря. Как только палатка была установлена, они в дружеском молчании пережёвывали остатки еды, что у них была. Темнело быстро, но было недостаточно холодно, чтобы зажечь костёр. Они были истощены восхождением и голодны из-за отсутствия хорошей еды, приготовленной на плите или хотя бы разогретой в микроволновке, поэтому легли пораньше. Пока они не лежали там, уютно устроившись в своих свитерах и спальных мешках, Хаус не осознавал, насколько изолированным будет всё это приключение. Они даже не видели других туристов, как только прошли определенную точку. Если не считать различных лесных существ, скрывающихся за деревьями, он и Уилсон были совершенно и совершенно одни. Он хотел пойти со Стейси. Он хотел заняться сексом при лунном свете или что-то в этом роде. Поцеловать её на вершине горы, пока ветер бы развивал прекрасные волосы. Вместо этого у него был Уилсон и его печенье Oreo, а также неумолимые часы разговоров о монстр-трэках, непослушных собаках и рабочих сплетнях. Это был не тот романтический день рождения, который он себе представлял, но и не ужасный. Уилсон уснул первым. Он храпел, как старый кот, хрипло и почти незаметно. Хаус закрыл глаза, и вскоре вновь открыл их. Дневной свет падал на покрытый росой верх палатки. Хаус вытянул из спального мешка руку, на котором полулежал, и повернулся, пытаясь спрятаться от раннего утреннего солнца. Его тело мягко прикоснулось к Уилсону. Как будто во сне они придвинулись поближе друг к другу… — Доброе утро, — прохрипел Уилсон, бросив затуманенный взгляд через плечо. Хаус какое-то время не мог отыскать ответ в своей голове, такого раньше никогда не было. Он ведь остряк, на любую шутку или упрёк отвечает не задумываясь… Поэтому он только нервно посмотрел на Уилсона. — Да ладно тебе, — Уилсон сел и потянулся, вполне спокойный. — Чем раньше мы спустимся вниз, тем раньше сможем поесть. На то, чтобы разложить палатку, ушло гораздо меньше времени, чем на её установку. Сложность заключалась в том, чтобы правильно свернуть, положить аккуратно в сумку. Но с упрямством Хауса и таким же невозмутимым командованием Уилсона они победили в этой лютой схватке. Несмотря на мучительные кулинарные обстоятельства, а точнее их отсутствие, Уилсон угостил Хауса одним из своих Oreo на завтрак. — Кстати, с днём рождения… — протянув печенье, сказал с улыбкой Уилсон. Это было глупо, но Хаусу очень понравилось. Возможно, больше, чем любой другой подарок, который он когда-либо получал по такому случаю. Хаус начал беспокоиться только тогда, когда вернулся в свою квартиру в тот вечер и обнаружил, что Стейси верно ждёт его в постели, в съедобном нижнем белье. И тут радость померкла, хотя он очень любил Стейси и горячий секс с ней. Но это всё не сравнится с тем, что он испытал, когда Уилсон подарил ему эту чёртову печеньку Oreo и поздравил с днём рождения… Тем не менее, что касается всех его дней рождения, это был лучший день рождения за последнее время.