***
Наутро Штирлиц проснулся с раскалывающейся от боли головой. Стоило подозревать о таком исходе алкогольных похождений, увы, было поздно. Оставалось только сожалеть, что вчера он совершенно об этом не подумал, когда брал из рук Гейдриха самый первый бокал. Отто присел на полу и тут к несчастной голове добавилась затёкшая спина: она тоже начала омерзительно тянуще болеть. Мужчина был готов признать, что это одно из самых тяжёлых пробуждений в его жизни, обычно он всё-таки никогда не доводил себя до такого состояния. Сидя на полу, он посмотрел в сторону кухни: там было оживлённо. Шелленберг, что-то напевая, жарил (очевидно по запаху) яичницу. В это же время неподалёку стоял Рейнхард, мрачно делая глотки кофе. В то время как Вальтер выглядел вполне себе бодро и даже свежо, Гейдрих же был весь взъерошен, а лицо у него было ещё более мрачное, чем обычно. Штирлиц неловко подошёл к этому собранию, даже не зная, что сказать. Шелленберг обернулся и, улыбаясь, буквально пропел: — А вот и ты проснулся, замечательно! Никто не опоздает к завтраку. — Лучше бы я вчера умер, — просипел Рейнхард, с ненавистью глядя на яичницу. Очевидно, чувствовал он себя также отвратительно как и Штирлиц. Из-за чего русский не мог не признаться сам себе, что слова Гейдриха отзываются у него в сердце и, возможно, умереть было бы не самой плохой идеей. Однако, соглашаться вслух он не стал: чёрный юмор следует оставить на потом. — Господа, мы провели вчера прекрасный вечер, — начал Вальтер, уже раскладывая готовое блюдо, а потом заговорчески тихо добавляя. — К сожалению, правда, не ночь, не так ли? Отто с ужасом для себя понял, что его шеф наблюдает за его реакцией, поэтому перевёл взгляд на Рейнхарда, который в ужасе вылупился на них, а потом выпалил: — Только не приплетайте меня к вашей драме, господи Боже. За вчерашнюю попойку вы оба мне должны адекватную работу. Если из-за вас, Штирлиц, он опять будет так хандрить, вас вышлют, но не в Россию, а в какой-нибудь там Камерун. А вы, Шелленберг, пойдёте писать статьи только о цветах и садоводстве. Услышали? Спасибо. Быстрым шагом, захватив тарелку с яичницей, Гейдрих ретировался к себе в спальню. В этой тираде было как и желание помочь наконец этим двум всё разрешить тет-а-тет, так и эгоистичная необходимость побыть одному. В общем, план надёжный как швейцарские часы, ничего не скажешь. Таким образом Шелленберг и Штирлиц остались одни. Отто, стараясь придумать, как же начать говорить на нужную им обоим тему, упустил момент, когда Вальтер подскочил к нему и тихо спросил: — У нас же ничего не было? — Нет, вы… То есть, ты заснул, — неловко признался Штирлиц, глядя на несчастное выражение лица своего шефа. — Вот ведь идиот, если бы знал — столько бы не пил. Ничего, в следующий раз такое не повториться, — весело подмигнул он. — В следующий раз? — Отто посмотрел на того недоверчиво. — Ну, не пить только у Гейдриха, очевидно… Позову на свидание, как полагается, — протянул Вальтер, довольно уже присаживаясь на стул. — И букет пионов, полагаю, мне обеспечен, — хмыкнул Штирлиц и получил в ответ громкий счастливый смех.***
Тем не менее это событие не особо повлияло на их работу, в конце концов они журналисты или кто. Точнее, почти, всё-таки не так легко оставить всё без изменений. Например, теперь двусмысленные намёки со стороны Шелленберга в сторону Штирлица сыпались постоянно, порой настолько бесстыдные, что в ужасе Отто хотел испариться, в то время как Холтофф давился глупым хихиканьем. Казалось бы, прошлое в прошлом, однако, случилось кое-что… Шелленберг поражённо уставился в газету, перечитал несколько раз статью, а потом, высунувшись из своего кабинета крикнул: — Позовите Штирлица ко мне, дело срочное! Недоумевая, все передали Отто слова шефа и тот поспешил прийти. Такие вызовы просто так не бывают, выходит, что-то произошло. В ужасе русский остановился на пороге и посмотрел на Вальтера, который, не глядя на него, кинул газету и серьёзно сказал: — Помните, вы притворялись мной, наговорили кучу странного и я был вынужден написать статью о растениях, из-за чего герр Гейдрих валялся на полу от смеха, а я вас ненавидел за то, что вы меня так подставили? — Помню, — Отто кивнул, чувствуя небольшой холодок. — Прочитайте, пожалуйста, статью в середине, — Шелленберг кивнул на газету. Не говоря ни слова, Штирлиц принялся читать и поражённо замер. Вопреки ужасу, там было написано, что из всех редакторов издательства, Шелленберг признан лучшим, как и его отдел, а непредвзятое отношение и интерес ко всем сферам жизни — отдельный плюс. История эта занимательна, когда шеф заставил его быть собой, он решил отыграться и изобразил Вальтера немного иначе. Особенно он коварно улыбался, когда пообещал комиссии написать статью об исследовании среди растений. Да, Шелленберг после, читая бумаги, в ужасе причитал и буквально проклинал Отто за все обещания. Особенно громкими были стенания о статусе отдела, который, наверное, на самом дне, но Штирлицу «это не понять, ведь он уедет потом в Россию!» Правда, сейчас, Отто читал совершенно об обратном. Он поднял взгляд на шефа, который сиял от гордости. — Я лучший редактор, вот это да! — выпалил Шелленберг, выскакивая из-за стола. — Но это ведь правда, — спокойно заметил Штирлиц. — Безбожный льстец! — расхохотался Вальтер, подбигая к радиоприёмнику, который оказывается был скрыт за кучей бумаг, и включая его. — Что вы делаете? — удивлённо заметил Отто, глядя на шефа. — Собираюсь танцевать победный танец и вам придётся со мной, всё-таки это наша общая заслуга, — ухмыльнулся тот. Гейдрих, не понимая, уставился на Айсмана, который спокойно объяснял ему, почему сейчас к Шелленбергу никак нельзя, пока на весь офис раздавалась музыка. Слушая объяснения о праздновании и «победном танце», Рейнхарду оставалось только тяжело вздохнуть и направиться к выходу, бормоча: — Сумасшедшие, они все просто сошли с ума…***
— Вот оно! — Шелленберг восторженно высунулся из-за кустов, показывая на здание и глядя на подчинённого. — Мне кажется, это плохая идея, — неловко заметил Штирлиц, стряхивая с головы шефа листочек. — Да нет, мы же журналисты! Что такого? Это наша работа, — усмехнулся Вальтер, довольно кивая тому. Отто грустно вздохнул: нет, оптимизм его шефа всегда восхищает, однако, порой это граничит с абсурдом. Сейчас они выслеживали некого Генриха? Да, Генриха. Потому что, мол, компания, династии которой он принадлежит, впуталась в какую-то скандальную историю. В общем, не суть важно ведь, но Шелленберг, как только услышал об этом, так загорелся, что Штирлиц понял: беды не миновать. Вальтер дёрнул его за рукав, как только стеклянные двери распахнулись и оттуда вышел молодой человек в элегантном костюме. Он остановился, что-то набирая в телефоне. Отто даже стало жаль этого парня: живёт своей жизнью, появились проблемы и такие психи, как они, в кустах. Шелленберг уже перескочил через кусты и оказался рядом с Генрихом, который аж вздрогнул от неожиданности. Штирлиц поспешил подойти к шефу, чувствуя, что сейчас, возможно, они получат дополнительные проблемы. — Генрих Шварцкопф, верно? — Вальтер протянул руку. — Верно, — недоверчиво хмыкнул парень, а потом добавил. — А я вас знаю, вы известны скандальными статейками. — Ну, не только, — пожал плечами Шелленберг, убирая, так и не принятую, руку. — Опять стервятники слетелись на первые сигналы трагедии и скандала, — Генрих мрачно констатировал факт. — Я вам интервью давать не собираюсь. Враждебный тон был очевиден, как и в принципе эта реакция. Боже, Штирлиц в отчаянии посмотрел на шефа, который тоже стал недоволен и был готов разбираться. Вот, что не терпел Вальтер, так это претензии к его делу и работе, которые он так любил. В этом случае, можно было собирать вещи и уезжать из Германии. Нет, убегать, на лыжах через горы в Швейцарию. "Да, определённо, на лыжах," - усмехнулся своей шутке Отто. Наверное, он бы попытался увести Шелленберга, если бы не внезапное появление другого парня, который быстрым шагом подошёл к Шварцкопфу и тихо заметил: — Генрих, тебя уже достают журналисты? — Не то слово, Иоганн, — Шварцкопф немного просветлел, увидев того, а потом уже развязнее добавил. — Простите, господа, пора идти. У меня есть ещё куча дел. — На свидание едете с другом? — ухмыльнулся Вальтер и получил лёгкий толчок в спину от Отто, который очень осуждающе на него посмотрел. — Я шофёр товарища Шварцкопфа, — недовольно поправил парень. — На совещание вообще-то, — начал Генрих, но его перебил Иоганн, который уставился на журналиста. — Штирлиц, ты ли это? — Вайс? — тоже удивлённо выпалил Отто, глядя на того. — Сколько лет, сколько зим! — Иоганн улыбнулся и они пожали руки под взгляды остальных. — Откуда вы… — Шелленберг, не понимая, глядел то на одного, то на другого. — Мы учились в России вместе, — быстро и кратко объяснил Отто. — Было дело, — Вайс кивнул. — Ни капли ты не изменился. — Да и ты в своём репертуаре, у Шварцкопфов занимаешься трудом рабочего? — Штирлиц не мог не спросить этот вопрос. — Ты же знаешь, трудиться — моя лучшая черта, — в этот момент Иоганн пихнул Генриха, который возмущённо прошептал: «Неправда!» — Тем более, Генрих Шварцкопф мой давний друг. — Мы с Иоганном в Рижском заливе такую рыбу ловили вообще-то, — продолжил возмущаться Генрих, но был снова прерван. — Нам правда пора ехать, рад был повидаться, Отто, — Вайс кивнул и зашагал к машине. Штирлиц смотрел тому вслед: Шварцкопф быстро догнал Иоганна и продолжил что-то расспрашивать, пока тот, улыбаясь краем губ, коснулся руки Генриха и что-то тихо ответил, после чего Шварцкопф, что-то пробурчав, залез в машину. Так эти двое и исчезли. Отто внезапно для себя искренне широко улыбнулся: земляк, ну надо же! Да, было даже приятно, несмотря на изначальную цель этого мероприятия. Вальтер ещё долго пытался выяснить подробности и даже немного ревновать, после чего победно заявил, что они заслужили по бутерброду, хотя даже не получили сенсационного материала.***
Новый год — прекрасная пора, не правда ли? Предвкушение праздника и радости. Так считали и в офисе Шелленберга: все сотрудники с радостью готовились к предстоящему празднику и украшали свои столы и кабинеты. Русским коллегам предстояло впервые побывать на «предновогоднем корпоротиве» — именно такое название получил ежегодный поход в караоке всего отдела. Штирлиц, как и многие из его земляков, не находил в этой идее ничего особо занятного, но был вынужден пойти. Он предпринял попытку дезертирства, но за это чуть не получил, в прямом смысле этого слова, порку, поэтому чего согласился. Отто оказался вместе со всеми в караоке, впервые в своей жизни если честно. Слава Богу, можно было оставаться наблюдателем. Все пели разные песни, кто-то тихо болтал, кто-то пил, в принципе, ничего необычного. Наверное, Штирлиц и не запомнил бы ярко этот день, если бы не одно событие… Шелленберг с довольным видом взял в руки микрофон, а кто-то закричал: «Шеф, давайте!» И вскоре заскандировал буквально весь отдел. Отто тоже заинтересовано посмотрел на того, в то время как заиграла музыка, а именно: «Jeremy Renner — Main Attraction». Вальтер вошёл во вкус с первого, такое ощущение, слова, однако, Штирлиц чувствовал себя всё смущённее, с каждой спетой строчкой. Всё время песни Вальтер смотрел на него, а потом он спел, махнув рукой в сторону Отто: — You get all the reaction. You're the main attraction. Журналист почувствовал себя глупо и нелепо, потому что он так смутился, что был готов поклясться, что покраснел. Стоило бы смириться, что Шелленберг так действовал на него. Вообще, Штирлиц никогда не подумал бы до этого и этой встречи, что кто-то может так повлиять на него, тем не менее, он здесь… В душном караоке, все вокруг пьют и веселятся, а его шеф поёт ему (да-да, очевидно, что именно ему и это восхитительно!) песню. Отто улыбался, продолжая наблюдать за Шелленбергом, который после этого переключился уже на другой хит и вместе с Холтоффом пел совершенно другое. Это не имело значения, всё было хорошо, наконец-то хорошо. После всего Вальтер, с трудом не качаясь, шёл вместе со Штирлицем в сторону своей квартиры и довольно болтал обо всём на свете. Внезапно он серьёзно спросил: — Отто, а с кем ты планируешь праздновать новый год? Мужчина аж поперхнулся от такой резкой смены темы, но быстро совладав с собой, ровно произнёс: .— Не особо размышлял об этом. — А если поразмышляешь? — Вальтер испытывающе глянул на того. — Просил бы время повертеть эту идею как следует, — хмыкнул Штирлиц, нарочно напуская задумчивый вид и официальный тон. — Долго собираетесь вертеть? — усмехнулся Шелленберг, вздёргивая подбородок, пытаясь изображать начальника, которым он хоть и являлся, но явно не в этом разговоре. — Постараюсь к вечеру кое-что предложить, — уже не скрывая улыбки, рассмеялся Отто. — Вот и хорошо, ведь сейчас уже вечер! — победно заметил тот. — Если честно, компании не намечалось, — признался Штирлиц. — Может отметим вместе? С меня даже будет шампанское, — серьёзно предложил Шелленберг. — Я надеюсь, моим новогодним подарком будет получение льгот в написании некоторых статей, — мужчина заискивающе посмотрел на шефа. — Не надейся, милый, очевидно, придётся потерпеть и принять какой-нибудь другой подарок, надеюсь, ты не останешься в долгу, — Вальтер похлопал того по щеке, улыбаясь. — Могу предложить себя и бесконечные статьи о чём-то прекрасном, — честно признался Штирлиц, тоже усмехаясь. — Можно и так, думаю, русский журналист меня устроит, по крайней мере, до этого не разочаровывал, — тихо протянул Шелленберг, целуя того. Отто подумал, что, наверное, это будет его лучший новый год. Как говорится: как встретишь праздник, так и проведёшь весь последующий год. Встретив его с кем-то, кто знает, может и год он проведёт не один. Однако, до этих мыслей ему было далеко, потому что он шёл вместе с Вальтером под ручку (как бы он вначале не сопротивлялся) и понимал, что это прекрасное завершение этого вечера.