Несчастный случай

он искал что-то доброе в своей памяти, сидя в очередном дешёвом кафе; все тело щипалось и саднило под промокшей одеждой; подключенный к розетке телефон время от времени вибрировал, отключаясь от сети, и Дик машинально поправлял провод, пролистывая перед глазами немилосердную память. - Ауч. Слегка подранная бетонным полом щека немилосердно щипалась под тёплыми струями воды. Кафель под ногами ненадолго стал противного розового цвета. В черных плитках узких стен душевой отразился тонкий силуэт, упершийся лбом в теплеющую от пара стену. Колени силуэта слегка дрожали, с трудом удерживая вес тела. Он боялся выйти из ванной комнаты, и прокручивал произошедшее в голове, не то в поисках оправдания, не то как успокоительное. Мужчина поднял забрало маски, пока связывал мальчишку, обнажив на удивление довольную улыбку и пронзительно голубой глаз. Их драка была больше похожа на спарринг, и Дик это понимал. Он дрался в полную силу, противник - нет. Слейд Уилсон сдерживался, приняв осознанное решение не убивать подростка. Дик этого ожидал, зная, что его не пустили бы в погоню, угрожай ему реальная опасность. Брюсу всего лишь нужно было, чтобы Робин немного задержал наемника. Совсем слегка. И Робин не справился. Спина болела. Ноги тоже. Суставы сводило после растяжки. Меньше всего досталось на "карательной" тренировке рукам. А вот ссадины на коленях, оставленные жёсткими матами зала, горели огнем. Но сильнее всего жглась, щипалась и саднила уязвленная мальчишеская гордость. Он мог сколько угодно себя убеждать в обратном, но шансов у него не было. Его не спасло даже неизменное умение завязать неуместный, флиртующий диалог. Диалог, который начался с того, что Слейд его похвалил. "Не приставил нож к горлу, не попытался использовать в качестве приманки, не избил битой." Словно подтверждая эту мысль, на теле зачесались шрамы от сломанной три года назад руки. "Американский психопат, - думал Дик, уже стоя перед зеркалом и приклеивая свежий пластырь к щеке, - социопат и трус, который убивает за деньги." Из зеркала на него помотрела маска обиды и недовольства. "Это не твои слова, поэтому я не буду обижаться." Спорить было сложно. Слова, злобно выплюнутые в немолодое лицо, принадлежали Брюсу, который брифинг о "Дефстроуке" превратил в лекцию об аморальности наемных убийств и использования огнестрельного оружия в принципе. Именно он назвал Уилсона трусом и социопатом. А ещё предупредил Робтна, что его тайна личности наемника известна, а значит, скорее всего, известна и история его протеже, которую можно использовать против него. Слейд это преимущество не использовал. Более того, увидев мальчишку в броне и с яркой подкладкой плаща, он, кажется удивился. Однако Брюса называл по имение. И даже упомянул, что они знакомы уже давно. Очень давно. Все произошедшее вызывало у Дика головокружительные вопросы. Стиль рукопашного боя у мужчин действительно был похож - гремучая смесь восточных единоборств, дополненная фехтовальным умением уворачиваться и наносить удары холодным или попавшимся под руку оружием. Тренировки в лиге наемных убийц, которых Брюс так презирает? "В конце концов, не хватало ещё поверить ему на слово только потому, что некоторые его слова мне понравились, - думал Дик, - Или потому, что от него не исходила угроза..." "Брюс может и скрывает что-то, чего-то стыдится или даже боится, - продолжал рассуждать подросток, - но поступает ведь правильно. Да, немного безумно, но правильно. А Уилсон... Убивал за деньги, преследуя при этом какую-то свою, неизвестную даже Брюсу цель?" "Может, если я выясню, чего он добивается на самом деле..., - думал Дик, - может, тогда я..." Сделаю выводы, не слушая противостоящие стороны? Заставлю Брюса меня похвалить? Решу, стоит ли ему позвонить? Спокойный, тяжёлый, быстрый Уилсон, нагруженный огнестрельным и холодным оружием. Он должен был быть опаснее всех злодеев, с которыми дрался Робин - но их драка оставила всего одну ссадину на щеке - Робин, уже связанный пластиковыми стяжками, попытался выхватить у наемника нож. Не получилось, и быстро перевернутый на живот Грейсон вписался лицом в твердый пол. Колено Уилсона уперлось ему между лопаток, хриплый голос защекотал шею. И Дик гнал, гнал от себя эту мысль - но предлагающий сотрудничество голос казался добрым. Голос Брюса, например, добрым не был. Он был холодным, жёстким, строгим. Злость клокотала в нем шумом разрывной гранаты и выплескивалась наружу быстрыми, пробивными ударами. Ребра Дика после таких ударов немилосердно жглись по нескольку дней. Спарринги с Брюсом были тяжелее патрулирования, силовых тренировок и посещения могилы родителей. Ничто не лишало его кислорода так, как это делали слова и удары этого мужчины. Слова сердитые, краткие, выкрикиваемые на весь зал или тихо константируемые вплотную в болезненном захвате. "Никто не будет тебя жалеть из - за возраста, веса или красивых глаз. Я в том числе." "Не играй в поддавки. Это опасно и глупо. И не выпендривайся, ты не на сцене!" "Чувствуешь давление? Здесь можно сломать кость. Я этого не сделаю, но кто-то другой - с удовольствием. Чтобы больше в такой захват не попадался, понятно?" Этот злой, бархатный голос с идеальной английской грамматикой снился Дику довольно часто, в кошмарах этот голос проглотила и гудела им из своего надутого живота большая, кожистая, безликая летучая мышь с окровавленными кулаками. - сидевший в кафетерии избитый мальчик продолжал вспоминать. - Он тогда чуть не попался. Увел за собой, в лабиринт технических зданий, и затем, запрыгнув на шаткую конструкцию из строительных балок, наблюдал, как догнавшее их чёрное пятно вбивает лицо его преследователя в пол. Как жёлтые зубы с пятнами кариеса скачут по лужам бензина. Как Брюс встаёт с еле дышащего человека, как поднимает матовые глаза, как его напряжённые руки сжимаются и разжимаются, как с них капает красный. Как таким же красным взрывом открывается его рот, и как этот голос криком сгоняет его с насеста. Как он доходит до автомобиля и ждёт, пока Бэтмен связывает задержавших его громил и их главаря, на совести которого - смерть трех маленьких девочек, как понимает, что вот сейчас, в тепле заднего сиденья, с шершавым термосом в руках, ему страшно. Как дергается все тело на хлопок передней двери. Как каждая клеточка гудит страхом, всю дорогу до дома, весь вечер, всю ночь, все утро. Как в молчании, в шторме отсутствия его голоса тонет бесстрашное птичье пение. Нотации, лекции, крики, пощёчины. Удары скакалкой и тяжелым дзё по ногам, которые становились ватными. Пространство под скамьей в раздевалке, пока двое взрослых ругались за дверью, зажатые уши, в которые вливались привычный бархат Брюса и неожиданно жёсткое сопрано Альфреда, обычно такого спокойного. Под скамейкой сильно тише не становилось, и он перебирался в душ, где сжимающиеся на спине пальцы оставляли следы на краснеющей от кипятка коже. Спустя какое то время ударов со стороны Брюса стало заметно меньше. Всего стало меньше. Злого голоса, совместных тренировок и миссий, ссор. Мышь молчала, только указывала на ошибки и оплошности кровавыми пальцами. Рисковать, язвить, разбавлять движения так раздражающей Брюса, такой родной танцевальной пластикой. Сжигать собственные щеки до красноты, до удара о стену душевой, закрывать закричавший рот трясущимися руками. Ему тогда было четырнадцать. Подростку, обдумывающему звонок наемному убийце было почти семнадцать. Его щеки краснели чуть реже, а между шрамами от чужих ножей добавились свои, рукотворные, на бедрах, где их было проще всего скрыть от пронзительного, выворачивающего взгляда. Семнадцатилетний Дик, вышедший из душа, закинул назад голову, запивая таблетки, допил холодную воду, пустил лёд по горлу, прислушиваясь к знакомому чувству - колким мурашкам внутри желудка. Рассвет начал отбеливать небо, медленно доводя его от ночной темной лазури до яркого голубого. Дик упёрся лбом в оконное стекло, надеясь, что холод прогонит из тела остатки болезненных ощущений. Пальцы дрожали, покрытая синяками спина болела, голова противно кружилась. Не выдержав, он распахнул окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Небо у кромки уже было почти голубым, желтело, солнце прорывало себе дорогу через сухие деревья, подчёркивая их обнаженные контуры. На глазах начинал таять лёд, покрывший черный забор, окружавший клумбы под окнами поместья. Водная гладь небольшого фонтана в центре, ещё вчера бывшая плотным льдом, пошла трещинами. Мурашки покрыли плечи, северный ветер зашуршал в отросших почти до плеч волосах. - мальчишке в кафетерии двадцать один, и он ищет самые дешёвые комнаты на включившимся наконец телефоне.