Под вересковым деревом

      Всю дорогу до дома Тедди злобно смеялся над произошедшим. Фыркал в лицо, рисовавшееся перед глазами. Всем этим наивным глазкам, веснушкам, приоткрытому рту. Пусть не спит, пожираемый совестью. Пусть каждое утро понимает, в какое дерьмо ввязался и на чьей стороне сражается. Рыбак хренов.       — Тедди! — он резко остановился и поднял голову. Разжал кулаки, прогнал навязчивые мысли. Дейдра смотрела немного взволновано, умостившись на самом краю скамейки у дома. Она неуверенно, будто опасаясь отказа, кивнула на свободное место рядом с собой. Тедди выдавил намек на улыбку и послушно сел. Она-то уж точно ни в чем не виновата. Негоже срываться и портить вечер.       — Твоя мама полчаса отчитывала Донала, — Дейдра тепло улыбнулась, накрыв его руку своей. — Я, знаешь, хотела тебе кое-что рассказать.       Ее карие глаза тепло поблескивали. Тедди кивнул, готовый обсуждать что угодно.       — Я… — она вздохнула, словно не знала, с чего начать разговор. — Уилан вчера весь день убеждал меня в том, что мы должны расстаться. Что я должна найти себе кого-нибудь, кто сможет обеспечить семью. Кого-то здорового, понимаешь?       Тедди понимал. Знал брата достаточно, чтобы не удивляться. Да что там, на его месте он поступил бы точно так же. Зачем портить всю жизнь женщине, которую ты любишь? Обрекать на эту возню, на лишнюю работу? Дейдра была красивой девушкой, пусть уже и не совсем молодой. Едва ли для нее станет проблемой поиск мужа. Только вот Тедди прекрасно знал, как сильно она любит Уилана. С такими чувствами готов всю жизнь отдать, не сомневаясь.       — И я не знаю, как мне теперь быть.       Внутри Тедди что-то ухнуло, заставляя широко раскрыть глаза. Он не верил собственным ушам. Что она сказала? Неужели, в самом деле, задумалась над словами Уилана? Готова его оставить? Но как же…       — Я жду ребенка, Тедди, — Дейдра крепко сжала его руку, смотря исподлобья. — Как мне теперь рассказать об этом Уилану? Он же решит, что я с ним только из-за этого остаюсь! А я бы и так осталась, даже если бы не было никакого ребенка.       Тяжелый груз покинул сердце Тедди, принося искреннюю улыбку. Вот в чем проблема. Стоп, подождите-ка, ребенок? Он удивленно уставился на Дейдру, опустил глаза к животу, выглядевшему так же, как и годы ранее. Вновь поднялся взглядом вверх. Девушка сморгнула выступившие слезы и часто закивала. Ребенок. Он станет дядей. Это же прекрасно!       Мгновение чистого, искреннего счастья за старшего брата, закончилось слишком быстро. Уилан не мог ходить. Работать. Ребенок. Черт возьми.       — Скажи ему все, как есть, Дейдра, — как можно ободряюще начал Тедди. — Он может прикидываться дурачком, но не думаю, что Уилан сомневается в твоих чувствах. Просто расскажи о ребенке. И не волнуйся ни о чем, мы справимся. Все вместе.       Девушка шмыгнула носом и порывисто прижалась к нему, обнимая за пояс.       — Спасибо, Тедди, — шепнула Дейдра на ухо и отодвинулась. Вытерла кончиками пальцев остатки слез, пригладила юбку платья. — Я тебе десерт оставила. Пойдем в дом, пока все не разбежались?       «Сердце мое переполнено сожалением». Запеченные яблоки, щедро украшенные медом и свежими сливками, показались Тедди совсем безвкусными. Голоса родных сливались в единый приглушенный щебет, к которому приходилось с усилием прислушиваться, чтобы разобрать суть. У него будет племянник. Или племянница. Малыш, которому нужно что-то есть и что-то носить. Комната, наконец. На первое время сгодится и спальня Уилана, но лет через пять-шесть… а если они захотят завести еще детей? Когда поймут, что с одним вполне можно справиться?       — Я хочу встретиться с Мёрдоком, —Тедди наклонился к Доналу, стараясь говорить как можно тише. Он все еще не был уверен в том, что принимает верное решение. Стоит сперва поговорить с главным в их округе по части республиканской армии. Попробовать. Убедиться в том, что он сможет совмещать дела поселения с обычной работой. Вот тогда, если все сложится идеально, принесет хотя бы намек на уверенность, можно будет сообщить окружающим. Но у Донала на этот счет было явно противоположное мнение.       — Ну неужто! — воскликнул он так, будто перед ним лепрекон по радуге спустился с горшком золота подмышкой. — Слыхали? Наш праведник наконец нашел у себя яйца!       Тедди поморщился. Поймал на себе напуганный взгляд Этлинн и отвернулся. Буркнул что-то на предсказуемые вопросы со всех сторон, пару раз пожал плечами. Вовсе он не собирался сидеть и рассуждать о том, как пришел к подобным мыслям. Или выслушивать похвалу, щедро приправленную обвинениями в медлительности. Сказать бы им всем правду. Что он все на свете бы отдал за здоровые ноги Уилана или отложенную беременность Дейдры. Война ведь закончится однажды? Тогда ведь станет легче, должно. Быть может, он поспособствует этому? Удача должна же хоть в чем-нибудь улыбнуться.       Пока Лиам с невероятным воодушевлением фантазировал на тему того, как они отправятся на задание, станут напарниками, выгонят отсюда всех англичан и прослывут героями, Тедди отпускал детские мечты. Он застрял. Глупо прятаться за отрицанием. Застрял и все тут. Даже когда война закончится, вряд ли сможет уже выбраться из деревни. Да что там, даже из дома. Ну, сделает через пару лет пристройку. Или сарай переделает в отдельную хибару. Может, даже найдет собственника сторожки, которая уже много лет стояла в лесу без дела, и выкупит себе. Женится на местной, наверное. Заведет своих детей. Годами будет рассказывать им о важности образования. Чтобы хотя бы следующее поколение выбралось из нищеты. И все же, грешно жаловаться. Жив, здоров, даже не голоден. Может, прав был отец, когда называл его тщедушным и мягкотелым?       Наверное, гордыня затмила ему глаза. Да, точно. Он отчего-то решил, что должен стать кем-то большим, чем предназначено. Что ни говори, католиком Тедди был паршивым. От того и мучается со своими внутренними демонами? Ему точно стоит обуздать высокомерие и научиться смирению. Служить семье. Служить стране. И не пытаться прыгнуть выше головы, все равно это приносит одну лишь тоску.       Пообещав сходить на ближайшую мессу, Тедди запретил себе дальше думать о том, что могло бы быть. В конце концов, он не скучающая аристократическая девица, которой больше заняться нечем. Ни к чему тратить разум на подобные глупости. Торопясь воспользоваться выдавшимся свободным вечером в кругу близких, Тедди задавал вопросы парням об ИРА и тренировках, известных новостях и непроверенных слухах. Он жадно проглатывал любую информацию, поддерживал мелькавшие идеи и даже подпевал устаревшей ирландской песне.       Вечер наступил незаметно.        — Тебе не обязательно это делать, ты же знаешь? — спросила у Тедди Этлинн, когда почти все уже разошлись по домам. Она смотрела на него исподлобья, обнимая себя за плечи поверх распушившейся вязаной шали. — То, что случилось с Уиланом, ничего не меняет.       — Это меняет все. Вообще все, — Тедди посмотрел на входную дверь, даже не пытаясь этого скрыть. В любой другой день он был бы рад поболтать напоследок, но не в этот раз. И уж точно не на эту тему. Этлинн устало вздохнула, но с места так и не сдвинулась.       — Боже, Тедди, обязательно жертвовать собой? Мы с Рори уже все обсудили! Я с новой недели выхожу на работу к Рэндаллам, и…       — К Рэндаллам?! Ты с ума сошла? — вмиг всколыхнувшийся страх и недоумение заставили Тедди перебить Этлинн. Он прекрасно знал, о какой именно семье она говорила. Да что там, вся деревня знала этих чертовых англичан, давно обосновавшихся в единственном большом имении в округе. Молодая миссис Рэндалл вопросов не вызывала, даже частенько относила провиант сиротам или вдовам, в особенности по праздникам, но вот ее муж… Из-за него в особняке всегда требовались служанки, и ни одна из рискнувших там надолго не задерживалась. Старый увалень пусть и носил свое пузо наравне с понесшей бабой, да только отличался крайне большими аппетитами по части плотских утех. Тедди не раз доводилось видеть рыдающих испорченных девиц, которым этот ублюдок успел запустить лапы под юбки. И это туда собирается пойти работать Этлинн?       — Они платят вдвое от обычного, да и работа не такая уж и сложная, а то, что он… — попыталась оправдаться девушка, но Тедди и слушать не стал.       — Поверить не могу, что Рори допустил подобное! И это после того случая с Шивон!       Это было несколько месяцев назад. Шивон, совсем молоденькая девчонка, не только лишилась жениха из-за распутности Рэндалла, но и понесла от него. Жила бы себе с бастардом, и они с Рори помогали бы чем смогли, да только у родовой горячки были свои планы. Младенец прожил лишь на пару дней дольше матери. Матери у Шивон несколько лет уже как не было, а отец не смог пережить потери остатков семейства и повесился в тот же день, что испустил дух младенец.       — Рори знает, что я способна о себе позаботиться, Тедди! Я уже не та девочка, что бегала за вами двумя хвостом и нуждалась в опеке, поймешь ты уже или нет?! — Этлинн вся сморщилась, подаваясь вперед. Гляди и топнет ногой от раздражения. С Тедди подобные штучки никогда не работали.       — Оно и видно! Если бы ты была способна о себе позаботиться, ты бы и мыслей о работе на Рэндаллов не допускала! — не затянул он с ответом, сжимая кулаки. Как вообще она могла прийти к подобному решению? Пойти в лапы к мерзкому извращенцу, который не пропустил ни одной из своих служанок? А Рори и того лучше, позволил единственной сестре размышлять о подобном! Будь она его сестрой, Тедди бы костьми лег, лишь бы не допустить подобного. И плевать, кому там и что нужно, всегда ведь есть другой выход, нужно только поискать.       — Так ты сможешь поехать в Дублин, не думая о том, что нужно обеспечивать семью!       — Хватит! Тебя это вообще не касается, Этлинн!       Она как-то растерянно моргнула и отшатнулась, как от пощечины, ухватившись за стоявший у двери столик. Глаза расширились, ресницы задрожали. Тедди неуверенно сделал полушаг вперед, но Этлинн лишь еще больше вжалась в деревянную дверь.       Он словно в первый раз увидел ее: не ту девчонку с травинками в распушившихся косах и испачканных юбках, а молодую расстроенную женщину. Теперь Тедди понимал, от чего бились быстрее сердца Донала и Лиама. Этлинн действительно выросла прехорошенькой. То, что в детстве казалось неприятными пороками, в юности обрело особенную прелесть. Брови, слишком темные для золотистых волос, удачно подчеркивали большие серые глаза. Пухлые губы, годы назад вызывавшие шуточки насчет пчелиных укусов, приоткрывались как у тех дам на картинах, что когда-то ему показывал мистер Гатри. Нос уже не казался слишком маленьким и вздернутым. Даже все еще остававшиеся округлыми щечки придавали ей какой-то женственности и мягкости, вытесняя характерную Маккарти квадратную нижнюю челюсть.       Тедди отстраненно подумал о том, что если надеть на Этлинн дорогое платье и всунуть в руки лесную зверюшку, раздобыть хороший холст и побольше красок, получился бы отличный портрет под эпоху ренессанса.       — Да. Ты прав, — наконец выдохнула девушка после достаточно долгого молчания. Тедди захотелось закричать, что вовсе он не прав. Что погорячился. Что это вовсе не его дело, где ей работать и не ему принимать за нее решения. Он просто волнуется за ее честь и сохранность. А то, что они с братом готовы сделать ради его будущего — ценнее всего на свете. Тедди хотел извиниться за вспыльчивость и сказанные слова, но так и не смог.       — Этлинн…       Она качнула головой и посмотрела на него с таким сожалением, какого Тедди никогда еще не видел в свою сторону. Развернулась и молча ушла, так и не дав возможности собраться с духом, перешагнуть чисто мужскую гордость и признать минутную слабость. Ее разочарованный взгляд так и стоял у Тедди перед глазами все время до того, как он лег в постель. Остался и после, приправленный размышлениями, крутившимися в голове весь день.       Его кружило в мыслях от всевозможных «если» до абсолютной пустоты, в которой сознание словно погружалось в долгожданное забвение, но тут же приходило в себя. Тедди открывал и закрывал вновь глаза, изредка бросая взгляд на монотонно тикающие часы, висевшие на стене. Засыпал и просыпался снова и снова, будто балансируя между мирами, не находя успокоения.       Часы показывали половину пятого, когда Тедди все же сдался и прекратил попытки уснуть. Совсем скоро должно было подняться солнце — подходящее время для того, чтобы вернуться к земляничному дереву и уничтожить чертов клочок бумаги. Он не уедет в Дублин, значит, переписка с зеленым беретом не пойдет на пользу. Тем более вряд ли рыжий успел наведаться к своему тайнику и увидеть ответ. Тедди знал: он успеет, если выйдет прямо сейчас. Просто достанет записку, заберет с собой, а потом кинет в камин. В идеале бы стереть карандашные строки, но ведь ломанные линии все равно сдадут его с потрохами. Невесть что еще этот Лоуренс подумает, если увидит смятую бумажку без ответа.       Прихватив с кухни сочную желтую сливу на завтрак, Тедди сунул ее в карман пиджака и направился по выученной наизусть дорожке. Солнце еще не торопилось вставать, но и ему не впервой было пробираться по сумрачному лесу, освещенному одной лишь луной. В это время года небо даже после заката оставалось достаточно светлым, чтобы не завидовать кошкам — стоит только дать глазам немного привыкнуть, навострить слух и память, как риск сломать ногу о выпирающий старый корень уже не грозит.       Как и тогда, в чертово утро без правильного выбора, он заметил еще на подходе. Только в этот раз Тедди не мог похвастаться охотничьей осторожностью и выдержкой: выплывший из темноты дерева силуэт голова распознала смертельной опасностью. Если чужак, другой из беретов? Что, если письмо оставил вовсе не рыжий? Если это была ловушка? Или кто-то из своих заметил странности? В какую сторону не подумай, так везде чертова угроза. Тедди не думал — он бросился вперед со всеми накопленными силами, толкая незваного лесного гостя к стволу земляничного дерева. Ухватил за плечи и резко развернул, перехватывая за грудки, подтягивая наверх.       — Эй-эй, — в воздух поднялись раскрытые руки сдающимся жестом. Тедди мазнул взглядом по идеальной верхушке символичного сердечка, перекосившейся набок. Улыбка. Не натянутая, но неуверенная. Скорее намеренная, чем безудержная. В ушах гулко барабанило сердцебиение, через которое мягко прорывалось чужое глубокое дыхание. Кулаки, сжимающие в руках борты чужого пиджака, шевелились ему в такт.       — Это я, — губы шевельнулись, вмешивая в аромат влажного леса и кедрового мыла что-то терпкое, вяжущее даже через нос. — Лори, помнишь?       Тедди не помнил никаких Лори, но взгляд от чужих губ все же оторвал и скользнул выше, не поднимая головы.       — Ты меня из капкана вытащил, Тедди Кирни, — скрипяще выдохнул парень, все еще держа руки поднятыми вверх с раскрытыми ладонями. Все внутри Тедди отозвалось на собственное имя, глаза сами собой поднялись еще немного вверх, перехватывая чужой странный взгляд. Пальцы расслабились. Челюсть и плечи последовали за ними. Рыжий. Кто же еще.       Тедди с облегчением выдохнул, но тут же пожалел об этом: он до того напирал на непредвиденного встречного, что покачнулся вперед, как только немного расслабился. Задранный нос практически мазнул по кончику чужого — ирландец тут же оттолкнулся от чужой груди, разворачиваясь и делая несколько шагов подальше. Рукам вдруг стало не хватать места: Тедди успокоил одну на затылке, ероша короткие волосы. Какого черта? Его опять ошпарило этим дурацким странным чувством, которому он так и не смог подобрать правильное определение. Как в первый раз: рыжий тогда ухватился за его предплечье. Или во время обыска, когда Тедди понял, что его очередь на обыск следующая.       — Какого черта ты тут делаешь? — вскрикнул ирландец громче, чем планировал. Первые эмоции отступали, оставляя после себя лишь навязчивый осадок, о котором он еще успеет подумать. Сейчас куда важнее было то, чем занимался английский солдат возле чертового земляничного дерева. За запиской пришел? Неужели так просто, при его то везучести в последнее время? А если это спланированная засада? Разболтал, наверняка ведь разболтал насчет капкана, и теперь береты подготовили ему ловушку. Точно ведь. Просто ждут признания, и тут же из-за кустов повыскакивают, повяжут, и в тюрьму. И что тогда с ними будет? С ним то к черту, как матушка и Уилан протянут? Этлинн же придется работать на чертового извращенца Рэндалла.       Тедди ухватился за ближайшую надломленную ветку и уверенно ткнул ею в первый попавшийся куст.       — Ты что делаешь? — раздался из-за спины тихий вопрос. Англичанин говорил с ним так, словно Тедди давным давно лишился последних остатков разума, и всем было об этом прекрасно известно.       — Я знаю, что вы здесь! Не тяните осла за яйца, если есть, что предъявить! — ирландец ткнул палкой в следующий куст, но и за тем никаких солдат не оказалось. Ну и где тогда прятались эти ублюдки?       — Ты с кем разговариваешь? — все тем же успокаивающим, но снисходительным тоном продолжал Лоуренс. Тедди резко развернулся, крепко сжимая палку. Если сейчас кто-то выскочит, то рыжий уж точно успеет получить по зажившей ноге или травмированному носу.       — С твоими дружками в зеленых беретах, — рявкнул ирландец, озираясь по сторонам. Глаза давно уже привыкли к скверному освещению, но разве этого было достаточно? Вон ветки дернулись, и пойди разбери, зверье какое или подготовленная засада.       — Здесь никого нет. Иначе я бы не пришел.       — И с чего мне верить тебе? — Тедди прищурился, разглядывая английского солдата. Тот стоял прямо: плечи расслаблены, голова чуть наклонена влево. Успел отойти от дерева, гаденыш, да подойти поближе. Подкрадывался, чтобы напасть со спины?       — А с чего мне тебе верить? — рыжий как-то насмешливо ухмыльнулся и прищурился. Если бы Тедди верил в эти старые дурацкие сказки, так точно бы поверил, что Лоуренс на самом деле был той самой лисой, что воровала куриц по всей деревне.       — С того, что я уже однажды спас твой английский зад, — уверенно ответил Тедди, припоминая капкан.       — А я спас твой ирландский дважды!       Это было чистой правдой. Англичанин не сдал его, попав в расставленную ловушку, да и вырубил весьма удачно, прекратив дальнейшие пытки. Вот только Тедди уже успел разогнаться, и здравый смысл так и не смог его притормозить.       — О… Хорошо спасение — избивать привязанного! — яростно выплюнул он, делая несколько шагов навстречу. Рыжего хотелось изо всех сил встряхнуть, или по роже заехать. Так сильно, что аж между лопаток чесалось от этой необходимости. Но он же не варвар какой-то, чтобы без повода кулаками махать!       — Если бы не я, тебя могли бы избить до смерти, — парировал Лоуренс, от чего острая жажда его ударить у Тедди только возросла.       — Если бы не ты, я был бы на полпути к Дублину! — Тедди выставил вперед указательный палец и ткнул им прямо в грудь англичанина. Такая себе замена, но хотя бы в рамках приличия. Кажется, это называется компромиссом.       — Это вообще не имеет никакого смысла! —внезапно повысил голос рыжий, дергаясь навстречу. Тедди заметил, как взметнулась белокожая рука, но не придал ей никакого значения.       — Как и весь этот ваш английский цирк с идиотскими рейдами, нападениями на ни в чем не повинных людей и прочей ересью!       — А я здесь при чем? Тебе в голову не приходит, что некоторые из нас просто выполняют свою работу? Не приходит, что выбора нет другого? Или это вообще вопрос жизни и смерти или той же чести, наконец? Почему вы, ирландцы, думаете, что только у вас сердца болят за близких и родину?!       Лоуренс шумно дышал, и горячий воздух обжигал Тедди брови. Только сейчас он заметил, что стояли они уже совсем близко, а пальцы английского солдата цепко сжимали его запястье, оставляя кончик пальца прижатым к груди. Ирландец растерянно моргнул, скользнул кончиком языка по отчего-то иссохшим губам, и взглянул выше. Потемневшие глаза рыжего неестественно блестели даже в сумраке. Заплакать собирался что ли?       — Я, может быть, предпочел бы никогда не видеть это чертово дерево и твою рожу, но что поделать! Меня не спрашивали, знаешь ли. Но мне хватает ума и гордости не винить тебя во всем этом!       — Прости, — Тедди сам не знал, за что извиняется. Да и вообще не должен был, но слова вырвались сами собой, не успел он и моргнуть даже.       — Забудь… — Лоуренс разжал пальца и шагнул назад, одергивая пиджак. — Я просто пытался…       — Пытался что? Завести друга? Ирландца? Ты сам понимаешь, насколько это по-идиотски звучит?       — Ты прав, да. Это идиотизм. И, раз мы оба с этим согласны, я, пожалуй, пойду обратно. Пока меня не хватились, не начали искать и не нашли в лесу, болтающим с каким-то ирландцем.       Тедди растерянно посмотрел в растворявшийся в темноте дали силуэт, ловя себя на странном чувстве повторения. Несколько часов назад он обидел Этлинн, и она ушла без лишних слов. А теперь вон и рыжий на него обиделся. Не то, чтобы Тедди было до этого какое-то дело, но если подобное происходит дважды за ночь, может, стоит и задуматься.       — Дерьмо, — раздосадовано выплюнул ирландец, пиная лесную подложку. Было что-то в голосе этого парня, от чего хотелось извиняться и винить себя, вопреки всем обстоятельствам. Словно это Тедди самый большой ублюдок на свете и совсем не понимает, что творит.       Он подошел ближе к корням земляничного дерева и опустился на корточки. Рыжий не просто так же был здесь. Вопрос лишь в том, успел ли он найти ответ? Тедди быстро раскопал металлический ящик и с легким страхом неизвестности раскрыл его.       Внутри, поверх всего прочего, лежала маленькая походная фляжка. Значит, успел. Отгоняя невесть откуда взявшееся волнение, ирландец раскрутил крышку и поднес к носу. Терпкий запах дыхания Лори сразу стал понятен. Тедди ухмыльнулся и щедро глотнул содержимого, едва не закашлявшись. От достойного виски он уже успел отвыкнуть. Хмыкнув, выудил из тайника пачку сигарет и угостился снова, оттягивая время.       Когда Тедди все же решился развернуть новый квадрат бумаги, солнце уже начало подниматься. Все тот же идеальный почерк с красивыми завитками растянулся на несколько строк, и он перечитал послание дважды. « Так отпустите же меня, ибо должен я вновь отправиться странствовать по свету, и нельзя мне медлить здесь, хоть вы и предлагаете мне корону и скипетр [1] ».       Вопреки всему, Тедди улыбнулся. Искренне, позабыв о страхах и обидах. Обо всем на свете, словно и не было никакой войны. Словно на его плечах не лежала забота о семье, парализованном брате и его нерожденном ребенке. Не было ничего, как в беззаботном детстве, только дурацкая записочка с явной цитатой из какой-то книжки. И этот мальчишка внутри него, что улыбался рассветным часом клочку бумаги, быстро откопал в памяти подходящие по смыслу строчки из старой баллады. Выудил пальцами механический карандаш и набросал на оборотной стороне: « Ох, тогда скажи мне, Шон О'Фаррелл, скажи мне, почему ты так спешишь? [2]».