Из всех орудий

Весенняя прохлада ленинградских улиц тянула ветерком по шее и щиколоткам - открытым и опасным для простужения местам стоявших у ворот Феликса и его матери-сопроводительницы. Некоторый Победоносцев этого будто не замечал, заставив своей любопытной натурой промедлить гостей в воротах. В конце концов его отозвал учитель. Чуть долговязенькая фигура последнего удалилась по приказу, Феликс отошёл к тяжёлым проржавевшим петлям, державшим распахнутую затворку. Вперёд прошла тётя Глаша. Наконец из-за витражных с буковой рамой дверей здания самой Лавры поспешно вышел навстречу гостям мужчина средних лет в темно-сером жакете поверх голубой полосатой рубашки и черных брюках без ремня, стуча при этом обитыми каблучками потёртых кожаных туфель. -Здра-авствуйте! Что, наш шалопай на вас?! Да гоните их в шею, без зазрения, ваша воля!- вот так да... Тёплое поначалу, а дальше и испугавшее Жестяного приветствие этого человека не навязывало хороших впечатлений. Спустя недолгое время раздумий, Феликс признал в нём замдиректора учебно-воспитательным процессом, с которым общался пока только по телефону и договаривался о встрече. Теперь он подумывал о том, хорошей ли вообще была его идея? Пускай отказываться от неё он бы не пожелал. -Гнать незачем! Пожалуйста, отдайтесь немного...- Феликс смаковал пустые губы, с подростковым беспокойством углядев за тем, как тут же от одного секундно поднятого пальца замдиректора куда-то под руки повели Победоносцева. -Куда же вы его?!- скрипуче вскрикнув, Жестяной обратил на себя немало внимания. Конечно, в чужой монастырь он пришёл со своим уставом, да ещё каким: совсем не приятным "местному детоуправлению". Замдиректора, наверное, и сам теперь ещё тысячу раз будет жалеть об этой сговоренной встреча, но сейчас он добавил: -Так, за баловство, с ними только так и можно! Будем его обозначать после девяти в одиночную комнату, и пайку урежем до пятого числа. - это, конечно, был неполный список приговора. Разве уважающий себя человек расскажет отзывчивому культурному деятелю о том, как он собирается запирать на сутки какого-то мальчишку? Это мрак. -А он мне нужен. Мне нужны сегодня все ваши старшеклассники.- Феликс собрался с мыслями. Он распологал знаниями о содержании в Лавре - с удовольствием общался вечерами с уличной босотой. Замдиректора покраснел, видно, от раздражения. Не в силах перечить тому, с кем всё уже было обговорено, лишь кивнул и как провинившийся мальчишечка притопнул ногой. Тем временем Победоносцев, которого навзничь волокли по мокрой траве в низенький убого пристроенный за участком Лавры корпус, надрывно кричал и бился: -Айй, слышали?? Слышали, халдеевы кони?! Пускайте, пускайте же меня скорее!- и его пустили. Нехотя, скрипя зубами, двое мужчин, похожих то ли на заводских рабочих, то ли на санитаров резко спустили с него хватку. Мальчик ударился лбом в сырую землю и прокряхтел. Уже нестройная колонна остальных ребят, переданная временно под управление Жестяного, засмеялась. Феликс томно велел им "примолкнуть", и те, не почувствовав в нём опасности, но признавшие какую-то юридическую строгость, неловко покосились и заткнулись. Победоносцев быстро вскочил и бодро подошёл к строю, будто и не падал. Он локтями тут же начал расталкивать собравшихся плотнее парней, стараясь занять своё прежнее место. На это среагировал Жестяной: -Ну что ты, что ты? Встань со стороны. Как лось на рельсах!- он был не так уж серьёзен в лице. Тепло улыбался, обнажая зубы, а рукой поправлял волосы. Такой тон в Лавре был чужд: даже медсестра и главная повариха вели себя с воспитанниками жёстче. Мальчики пока сторонились распускаться, ведь были обескуражены, и это пришлось на руку Феликсу. Хотя Победоносцев хотел было начать бузу и привычно хамить, но сам как-то заткнулся. -Да сам там и стой! Ты ж! Ой... Нц. Фу!- он ещё немного бубнил, но это было тогда же, когда он послушно, как щенок, шёл на указанное место. От чего он так беспомощен сейчас? Почему все они, отбитые хулиганы, сейчас с такой осторожностью стоят как можно ровнее и тише перед мягким и спокойным, кажется, не многим старше них парнем? Вопросы отошли на второй план. Феликс начал с добродушием и задорным блеском в глазах приближаться к воспитанникам Лавры. Наконец он встал перед ними, всего в метре, и попросил их стать кучнее. Тут же он заговорил: -Так-с! Я пришел не с пустыми руками, ведь вы все здесь - будущие выпускники! Будущие полноправные граждане Советского Союза! Скажите, сколько вы сделали уже хорошего для своей Родины?- энтузиазм в речи Феликса лился как мёд в сотах. Он был громок и выразителен, а значит с большими намерениями. Тем не менее, парни напротив в большинстве своём протяжно завздыхали. Многие сложили руки на груди или за спиной. Кто-то отводил незаинтересованный или стеснительный взгляд. -Ясно...- сейчас тон Жестяного поблек. От прежнего настроя осталось в миг не так много. Кажется, это безучастие как бита сломало его первоначальный план, и он сейчас томно раздумывал над новым. -А я... Я пишу стихи! О Родине. И о жизни в ней, вот-с...- бойкий Победоносцев неожиданно удивил малость отчаявшегося Феликса. От того он поймал на себе восхищённый взор, а затем и широкую улыбку. -И он молчал! Молчал, вы скажите, зачем?! Молодец, мо-ло-дец, доцент! Обязательно покажешь!- как быстро менялось его ощущение своего же настроения, так быстро и сменились незаинтересованные лица парней вокруг. Им всем хотелось думать, что сказали это им лично, а не Победоносцеву - измазанному зелёнкой с головы до ног ворчуну с глупыми шутками. И они включились в разговор: -Я рисую, рисую хорошо! Хотите, покажу? Вазы рисую. Такие вазы! -Да кому твои вазы нарисованные надо?? А я, я резьбой занимаюсь, знаете, вот так! С пяти лет, знаете, отец был, знаете, плотник! -Знаем-знаем, уймись! А я тоже стихи пишу, и не хуже этого. Вару же мне ещё завидовал, рожа янкелева.. - Вару. Ух ты. Переполняемый эмоциями от умершей и резко возродившейся на глазах мечты, готовый каждого обнять и похвалить, каждого прослушать, Феликс ещё и умудрялся услышать такие тонкости. Его взгляд скользнул от толпы, бьющейся за его внимание, на оставшегося в стороне и немного обиженного на слова одноклассника Победоносцева. "Так это ты? Ты - Вару?" - заинтересованно посмотрев с ухмылкой, без слов спросил Жестяной. Последний, почесав рукой шею, с несдержанным смешком отвернул голову в сторону. Вот и познакомились.