Из всех орудий

Подростки за считанные минуты столпились вокруг Феликса. Они взяли его открытую к общению и такую наивную душу в кольцо, гущей своего существа не давая теперь даже вдохнуть полной грудью! Феликс не был от этого с ними груб, напротив - сейчас он ощутил на себе главную прелесть работы воспитателя. Он видел их живой интерес и резко открывшуюся детскую тягу ко вниманию и теплоте, хотя от первой минуты знакомства ожидал, что кислее их физиономий окажется только их скисшее, как молоко, поведение. Такой нежной встреча их состоялась лишь потому, что Жестяного воспитанники Лавры видели впервые. Они не знали, насколько прямое отношение он имеет к компетентным органам и исполнительной власти. А если бы знали(знали бы, что он им почти ровесник, и имеет лишь некоторое школьное образование), то, как он думал, разорвали бы ещё в проходе, и совсем не как сейчас - вопросами и рассказами, а кулаками и колкими оскорблениями. Проверять на прочность "новичков" было в стиле Лавры. Как никак, а тут собрались безнадежно испорченные сложной жизнью со взгляда советской власти отпрыски. Но не все, как выяснилось, были не знакомы с личностью Феликса. Шедшая этим временем в столовую(в другом корпусе) рядом колонна младшеклассников удивлённо, будто в лице одного, развернула свои одиннадцать неотёсанных голов на слипшихся, как ком манной каши, старших детей вокруг гостя. Им бы тоже хотелось узнать, кто там такой интересный, или посмотреть, если он что-то начудил и его собираются смачно отбить. Отойти от своего угрюмого и страшного халдея (то бишь учителя) они не могли, а потому высматривали издали. И вдруг один из них чопорно от ощущения своей важности отдал фразу: -Это Феликс, он организовал детскую газету у нашего района, ему от роду шестадцать! - И тут все упали. На самом деле никто не упал, но мнение среди подростков сделалось противоречивым, и это читалось у них на лицах. На их серых и теперь ещё более омрачнелых от шока гримасах минутой переменилась тысяча эмоций, а, значит, и мыслей. Из гурьбы теперь чуть отдалившихся от Феликса старшеклассников, не меньше ошарашенных, выскочил наконец тот самый, который рисовал вазы. Он был низкий и смуглый, вида якута, круглолицый и коротко стриженный. -Да ты ведь почти с нас возраста! Кем ты себя считаешь, петух?!- Феликс только успел подумать, чем бы это могло их так обижать, как они теперь показывают, как вдруг ему в подбородок прилетело с кулака. И удар этот пришелся так, что ничего не подозревавший культрук свалился боком на траву, в ожидании лишь продолжения истязаний испуганно закрыв руками голову. И кто-то здесь посмеялся. Бойкого якута одноклассники чуть более влиятельные и умные пихнули за себя, оставив без внимания и разговора. -Если так лежишь, значит ждёшь, что мы совсем изверги и безмозглые черти? А вот это обидно. Мы с тобой прежде хорошо веселимся, и другого развлечения, побить там кого, нам не надо. Этот просто головы не имеет, делает что хочет! Его всё равно завтра увозят в настоящую тюрьму. Но мы пока его ещё струним, чтобы не извращался. - так разговорился после смеха один из самых рослых и крепких в теле ребят коллектива, верхушка детского самоуправления. Руку подавать тому никто не решился - это было бы оскорбительным жестом для Жестяного, как считали в Лавре, если бы его посчитали совсем слабым и малоспособным вынести своих проблем. И Феликс это понял и принял, даже переварил. Он оттолкнулся от мокрой земли руками и поднялся, встав сначала на одно колено, а потом на ноги. Отряхнув лишь руки и решив не чистить одежду перед не менее грязными парнями(чтоб не показаться неуважительным и высокомерным), он кратко улыбнулся и кивнул. Вроде как простил. Время спустя под предлогом развеяться и сменить обстановку воспитанники старшего класса пришли вместе с Жестяным в само нарядное здание Лавры, подальше от пристроенного убогого корпуса столовой. Там сразу на приходе стояли диваны, их было два. Весь класс ожидал пока сядет гость, хотя дети тут и не отличались манерами - так предложил уже засветившийся Вару Победоносцев, мол, так бы ими смягчилось напряжение от той перепалки на улице. Феликс поробел сначала, но занял скромное место с самого края первого ближнего дивана. Наконец все стали искать себе пристань. Подростки разместились на спинках по два человека, на подлокотниках по одному и тесно-тесно на самих сидениях. Не случайно вышло так, что рядом с Феликсом снова оказался Победоносцев. Он теперь старался вроде как и ненавязчиво, на вид незаинтересованно и нечаянно быть к нему ближе, ведь понял после фразы младшеклассника, что именно этот самый человек получил его стих прошедшей ночью. Представляете, конкретно его газету он читал по утрам, сбегая с уроков математики и немецкого языка! Когда человек, открывший в тебе желание творить после долгой жизни вором и разрушителем, находится так рядом, хочется успеть надышаться его обществом ничуть не меньше, чем свежим воздухом в преддверии несносной жары.