В общежитии облачно, возможны осадки...

      В первую их встречу Чонгук показался Тэхену ужасно милым. Когда на Тэхена посмотрели эти большие потерянные глаза, а губы тронула робкая кроличья улыбка, его внутренний ми-ми-метр опасно зашкалил. «Господи, ну что за гибрид Бэмби с зайчонком!», — подумал тогда Тэхен, и у него аж руки зачесались от желания затискать эту ожившую диснеевскую зверушку. Это потом он понял, что внешность бывает весьма обманчива, когда на самом деле время от времени стал обзывать Чонгука «оленем», познав все прелести взбрыкивания копытами дерзкого макнэ. НО! Что самое интересное, желание затискать никуда при этом не делось.       Нет, в процессе выяснения отношений он себя, конечно, сдерживал, как мог (исключительно в воспитательных целях), нацепляя знаменитое «похер-фейс». А потом всё равно тискал, не желая себе отказывать в этой маленькой слабости.       Хотя, нельзя сказать, что Чонгук дался сразу. Во времена трейни он был жутко стеснительным и совсем не ручным, но ранняя оторванность от родителей, плюс банальное желание хотя бы какой-нибудь ласки и нежности, умноженное на убийственное обаяние Тэхена, в итоге, сделали своё дело, и он довольно быстро привык к подобного рода взаимодействиям.       Поначалу макнэ, перестав, наконец, отбрыкиваться, просто снисходительно давал себя обнять. А потом и сам начал с удовольствием обниматься в ответ, светясь при этом счастливой кроличьей улыбкой, когда Тэ от души повисал на нём.       А тот был крайне доволен, получив в персональное распоряжение ходячую плюшевую игрушку (он их обожал, да, но это, конечно, секрет).       Тэхен с наслаждением обвивал младшего руками, а иногда и ногами, как настоящий осьминог (уйиии!) и кайфовал. Ворошил непослушные волосы и кайфовал. Ободряюще хлопал по подбородку и кайфовал. Запрыгивал на спину младшего коалой и… кайфовал, кайфовал, кайфовал…       А ещё Чонгук почему-то вызывал в Тэхене почти неконтролируемое желание заботиться, которое тот поначалу списывал на возраст Чонгука и его робкий характер. Это позже стало ясно, что причина была далеко не в этом (вернее, не только в этом). А пока он действительно заботился, как мог и умел, внутренним чутьём уловив, что младшему это необходимо.       Тэхену иногда казалось, что Чонгук вообще воспринимает его как несколько придурковатую, но ласковую «мамочку-бро», и, в целом, такое отношение его устраивало.       Но годы шли, макнэшечка рос, мужая невероятно быстро (чужие дети вообще быстро растут — это факт), а вместе со стремительным ростом макнэ прямо пропорционально росли и желания Тэхена. Возмужавшего Чонгука хотелось теперь не только потискать, но и… просто хотелось. Хотелось иногда побыть не только «мамочкой», но и, чёрт возьми, «папочкой», со всеми вытекающими…(ой, стоп! — цвет красный.)       А каким талантливым был этот черноглазый Аполлон! Всё-то ему легко давалось — и пел, как соловей, и танцевал, как боженька, и на лопатки уложить — не вопрос (о, да, уложи меня Чонгук!), и крестиком, и на машинке…       Хотя больше всего Тэхена почему-то цепляло именно адское комбо, которое сочетал в себе макнэ, когда из дерзкого, страстного мачо (преимущественно, на сцене), он внезапно перевоплощался в милого, скромного зайку. Чонгука хотелось (ей-богу) то пожалеть, то трахнуть, и эта термоядерная смесь желаний просто разрывала Тэхена изнутри!       И однажды Тэхен просто взял и осознал, что, похоже, си-и-ильно так вляпался. Вот прям по самые большие Тэхеновы уши…       Кстати об ушах. Тэхен, разумеется, знал, что уши у человека являются весьма чувствительной (читай — эрогенной) зоной. Поэтому подсознательно (тссс! — совершенно сознательно) всячески взаимодействовал с ушами одного юного Чон Чонгука.       Он ведь не может себе позволить секс с пока ещё несовершеннолетним и ничего не подозревающим о грязных гейских мыслишках «мамочки-бро» макнэ? Что ж… Зато бедные «кроличьи» уши он практически натурально имел при каждом удобном случае, внося в их эротические отношения большую долю разнообразия: — Долго и с явным наслаждением массировать на фанмитинге мочки макнэ — done. — Играться во время интервью с колечками в ушах Чонгука, просунув туда ловкие пальцы — done. — Нежно чмокать в ушки во время душевных бантаньих посиделок — done. — Практически трахнуть Чонгуково ухо своим длинным указательным пальцем во время очередных съемок, как бы намекая всем засвидетельствовавшим, что тут уже занято (ЗАНЯТО!) — done.       И Тэхену было совершенно наплевать, что об этом думали окружающие (а они об этом, конечно же, думали. — Нет, ну вы видели? — Пальцем прямо в ухо! Безобразие!).       Лидер лично пытался утихомирить обаятельного извращенца, кидая на Тэхена неодобрительные взгляды, а однажды даже подловил в коридоре и, глядя прямо в глаза, строго произнес: «Не совращай ребёнка», на что Тэхен только лукаво улыбнулся и бросил: «А ребёнку нравится!».       Наглой (и, на тот момент, действительно рыжей) морде было всё нипочём. Она хотела и могла себе позволить маленькие приятные шалости. К тому же макнэ действительно никогда не возражал… Более того, младший, похоже, тоже ловил какие-то свои личные кайфушечки, плавясь, как сливочное масло, под шаловливыми ручонками Тэхена. А тот и рад стараться.       В общем, с ушами у них были полнейшие совет да любовь.       С чего-то же надо начинать, да?