***
Генри нахмурился и покрепче сжал руку Мариана. Перед ними, утопая в вечерней влажной дымке, высился кособокий постоялый двор с довольно пугающим названием «Острый коготь». И всё бы ничего, если бы Генри краем глаза не заметил глубокие царапины, явно звериные, на углах здания. Мариан, кажется, это тоже обратил на них внимание и теперь пугливо отступил за спину Генри. Он посмотрел на племянника и опустился перед ним на корточки, беря его за руки. — Мы только зайдём посмотреть, хорошо? Если нам там не понравится, мы поедем дальше — искать другое место. Мариан смотрел с сомнением — кажется, мальчик начинал жалеть о своем рвении в приключения. Будь Генри один, он бы даже внимания не обратил на название этого постоялого двора — даже если тут кормятся все самые злобные чудища Королевства, он бы притворился одним из них. Раньше у него это очень хорошо получалось. Мариан заметно загрустил, и Генри утешительно обнял его, похлопал по спине. — Не грусти и не бойся. Ты же со мной! Пойдём? Слова и правда приободрили мальчика, и они поднялись на крыльцо. Ступеньки таинственно заскрипели под их ногами, и Генри на всякий случай положил руку на кинжал, толкнул дверь плечом. Она отворилась с натугой, как будто бы здесь давным-давно не было посетителей, и на головы путешественникам посыпалась штукатурка. Первый этаж был весь уставлен круглыми столами, а деревянные стулья с изогнутыми спинками стояли на столешнице поломанными ножками вверх. За барной стойкой не было ничего, кроме толстого слоя пыли, смятого чьими-то лапами. Камин был хладен, пуст и, судя по всему, давно оставлен без внимания. Обои — выцветшие, в прошлом противного зелёного оттенка — у потолка отклеились и теперь уныло нависали над головами, а снизу — ободраны когтистыми лапами неизвестных зверей. Эти царапины щедро украшали весь периметр комнаты, каждый предмет, настолько глубокие порезы, что в горле невольно застывал кричащий ужас. И Генри бы решил, что постоялый двор просто заброшен, но тут грязно-розовые занавески на окнах слабо покачнулись, а из проема, ведущего к лестнице на верхние, спальные этажи, раздался громкий дрожащий звук, и стены здания будто бы затряслись со всех сторон. — Ой, мамочки! — запищал Мариан, мёртвой хваткой вцепившись в плащ Генри. Он прислушался, пытаясь понять, откуда раздаются тяжёлые, тягучие шаги — тоже звериные? — и шагнул вперёд, заслоняя собой племянника и вынув из-за пояса кинжал. — Если их будет слишком много — убегай и затаись где-нибудь. Я тебя потом найду, — быстро сказал племяннику Генри, и тот машинально кивнул, пялясь большими глазами в пространство. Звук становился всё ближе и ближе, а потом на лестницу упала большая тень и ещё несколько — поменьше. Они были более юркими, и Генри слышал, как цокали по полу их когти. Вот почему постоялый двор так называется. Когда обладатели этих странных теней срыгнулись с лестницы, Мариан закричал, а Генри извернулся и кинулся на них с кинжалом в руке, но ситуация внезапно повернула совершенно в другое русло. И Генри замер в нелепой позе для атаки, а драться то и не было с кем. К его ногам подбежали кошки и котята самых разных расцветок и стали бодаться, мурлыкать и мяукать, будто бы они человека впервые в жизни видели. Это что ещё такое? Впрочем, Мариан тут же повеселел и с восторженными криками «Котики!» кинулся гладить и обнимать животных. — Что там такое? Люси, ты куда? С лестницы спрыгнула ещё одна кошка: трёхцветная, половина мордочки у нее была чёрная, так что один тёмно-зелёный глаз почти полностью сливался с шерстью. Кошка важно потянула сначала передние лапы, потом — задние, широко зевнула, продемонстрировав свои шикарные белые клыки и, наконец, запрыгнула на один из столов и уставилась на Генри. Следом за ней вышел хозяин двора: низенький полный мужичок с маленькими глазками. Увидев Генри и Мариана, мужчина ахнул и хлопнул в ладоши. — Великий Барс! Люди! — воскликнул он. Мужчина улыбнулся, и его глаза мгновенно стали добрыми. — Чем могу быть полезен? Генри быстро и незаметно спрятал кинжал за пояс и, окинув взглядом, помещение, сказал: — Мы бы хотели переночевать здесь. Во сколько нам обойдется комната? А, и ещё мы бы не отказались от ужина и… — Генри кинул быстрый взгляд на Мариана, который осторожным движением смахивал пыль с волос. — Горячая вода. Я за всё заплачу. Щедро. Хозяин тут же оживился и приосанился. — Конечно, конечно, всё будет сделано, — закивал он. — Пройдёмте, я покажу вам вашу комнату. И он, весело звеня ключами, зашагал по лестнице вверх. — Вы не обращайте внимания, что у меня так, кхм, не убрано. Внизу давно никто не собирался, так уж вышло, мало кто пользуется этой дорогой. Стало невыгодно содержать такой большой штат работников, поэтому я тут сам… Ну, и кошки мои ещё, да. Генри прикрыл глаза и привалился плечом к стене. Мужичок был слишком болтлив, и рот свой закрывать, кажется, не был намерен. Похоже, у него сильный дефицит общения с представителями человеческого рода. Зато Мариан слушал его рассказы о кошках, развесив уши. Генри улыбнулся и сыпал в руки мужчины несколько мелких монет и парочку самоцветов — как залог. Комнатка, которая им досталась, оказалась довольно уютной и даже чистой! Генри с удовольствием растянулся на кровати — после дня пути, сидя в телеге, это было настоящим раем. И только он задремал, как им принесли целый таз горячей воды. Генри подождал, пока Мариан вымоется — сам он привык не мыться и неделю, а вот мальчику, всю жизнь прожившему в золотых стенах дворца, кажется, эта процедура была просто необходима. Ужинали, вопреки ожиданиям, не внизу, а на просторной террасе прямо напротив их комнаты, располагавшейся на втором этаже. Который, кстати, был в значительно лучшем состоянии, чем полузаброшенный первый. Здесь даже пыли почти не было видно. На ужин им подали рагу из свинины и овощей, которое, на удивление, оказалось невероятно вкусным, даже Мариан с его по-королевски гастрономическими предпочтениями оценил и попросил добавки. От хозяина постоялого двора они узнали, что семьи он не имеет, зато имеет, на секундочку, тридцать три кошки! И это только постоянные его обитатели, а есть ещё и другие, периодические заходящие! — Наверное, они — моя семья, — сказал он, разведя руками. К нему на колени запрыгнула трёхцветная Люси. Генри предположил, это она — самая главная из кошек, их предводитель, вожак и вообще авторитет и любимица своего хозяина. — Они-то ко мне сбежались после того, как я узнал, что мой дар: понимать кошачий язык. Не мог же я бросить этих милых пушистиков одних в суровую зиму! Их становилось всё больше и больше — они заходили ко мне на огонёк, да как-то и оставались со мной, — а людей всё меньше и меньше. Вскоре главными постояльцами моего двора стали исключительно кошки, ха-ха! Вы — первые люди за последний месяц… Что говоришь, Дьявол? Полностью чёрный кот промяукал, как показалось Генри, что-то не особо дружелюбное. — Что он сказал? — спросил он у хозяина. Тот замялся, нервно усмехнулся и стал быстро водить рукой по шерсти Люси. — Он говорит, что вы очень… милые. Кот, кажется, переводом остался недоволен. Он злобно глянул своими жёлтыми глазами на Генри и Мариана и, гордо подняв хвост, удалился. Кажется, кое-кто сегодня ночью помешает их самозабвенному сну. Уже лёжа под тёплым одеялом, Генри услышал тихую кошачью поступь, повернул голову и увидел, как Люси запрыгнула на кровать Мариана и, свернувшись клубком, устроилась у него в ногах. Мальчик, довольный, прошёлся ручкой по её шёрстке и укрылся одеялом по самый нос. — Спокойной ночи, дядя! — счастливо воскликнул мальчик. Видимо, исполнение мечты, чистота тела, сытость, наличие рядом приятных кошечек и гарантии безопасности в виде любимого дяди придаёт уверенности и сил. — Спокойной ночи, — ответил Генри. А потом, немного погодя, тихо прибавил: — Ты же никому не скажешь, что спихнул меня с телеги сегодня? Мариан звонко рассмеялся в ответ.Глава 2. Попутчик и когти
14 июня 2022 г. в 11:06
Зыбкий утренний морозец последними взмахами перед новым рассветом колол щёки и залетал в лёгкие. Дворец всё ещё мирно спал в предрассветном сумраке, а Генри уже был на ногах. Он, пыхтя от натуги, закидывал мешки и тряпки в телегу, запрягал лошадь. Было холодно, и изо рта валил белый пар. Генри предусмотрительно захватил вещи потеплее, а на плечи накинул тяжёлый меховой плащ, который не очень-то любил из-за неудобства.
«Зато тёплый», — подумал Генри, запрыгнул в телегу и поплотнее запахнул плащ на плечах. Судя по карте, ехать ему около двух суток, а, значит, нужно останавливаться на ночлег. Без телеги получилось бы, конечно, быстрее, но тогда бы он не смог нагрузиться на обратном пути всяким барахлом, которое у него заказывал весь дворец, когда он снаряжался в дальний поход. Как будто бы они какие-то бедняки, охотящиеся за дефицитным товаром на приграничье!
Генри спохватился и быстро положил руку на пояс: кинжал был на месте. Золотой клинок, тёмно-зелёная рукоять, увенчанная большим белым камнем на окончании — его Генри подарила мама на восемнадцатилетие, и с тех пор принц всегда носил его с собой. Он не подозревал, что такая красивая вещь может быть такой практичной, и теперь кинжал стал для Генри своего рода походным талисманом: когда он с ним, значит, всё пройдет гладко, и все непредсказуемые ситуации обойдут его стороной.
Он тихо выехал за дворцовые ворота и повернул на главную дорогу, прямо к выезду из города. Аккуратные деревянные и каменные домики провожали его своей утренней полудрёмой, а край неба на горизонте обмазался оранжево-голубым оттенком, предвещая скорый рассвет.
Джетт был прав: в долгой дороге, если ничего не делать, заскучаешь и устанешь очень быстро. Как только Генри ни пытался бороться с этой скукой: сочинял песенки о своих путешествиях (Сван посоветовал сжечь эти рукописи. Генри тогда очень расстроился), делал быстрые карандашные рисунки разных пейзажей, предметов, даже пробовал рисовать людей. Но потом самостоятельно сообразил, что лучше ему спрятать своё художество куда подальше, потому что даже скриплеру понятно, что это никуда не годится.
В конце концов, Генри стал разговаривать с лошадью, а потом и сам с собой! Договорился… Один из деревенских жителей подглядывал за ним, кажется, для местной газеты, и написал целую статью о психическом здоровье Генри! Ну и слушок тогда пошёл! Он помнил, как под покровом ночи вылезал вместе с Эдвардом, Агатой и Джеттом из дворца и сметал с прилавков все газеты с этой статьей. В других городах и сёлах подговоренные ими люди занимались тем же самым. Генри улыбнулся: хоть в такие моменты его репутация и висела на волоске, зато это были весёлые времена!
Телегу хорошенько встряхнуло, и Генри едва не повалился вместе с ней на бок. Колесо уныло укатилось в канаву… Чёртовы телеги! Когда же найдётся мастер, который сможет сделать добротную, крепко сбитую вещь?!
Генри спрыгнул на землю и слазил в канаву за колесом, приладил его обратно и принялся рыться в мешках в поисках инструмента. А потом его рука схватила чью-то ногу…
У Генри от ужаса едва волосы не поседели. Это что ещё за фокусы? Нога была настоящая, тёплая и… маленькая. Генри тут же раскидал мешки и, отшатнувшись, охнул.
— Мариан… — выдохнул он, и тогда племянник медленно сел в телеге и миленько наивно улыбнулся, будто бы ничего такого и не произошло.
— Ты же сам говорил, что из меня не получится достойный король, если я света не вижу! Вот я и решил…
Генри на секунду задумался. А потом разозлился.
— Так ты ещё и подслушивал… — прошипел он, яростно сжимая край телеги. Вот он, оказывается, какой затейник! Генри молча разворошил все мешки, нашёл молоток, сердито прибил колесо на место, а потом запрыгнул в телегу и, описав дугу, развернул её в обратную сторону.
— Ты что делаешь? — дрожащим голосом пропищал Мариан. Боится. Правильно делает.
— Везу тебя обратно во дворец, — без эмоций отозвался Генри. Крики и ярость ни к чему не приведут, а только рассорят их, чего Генри не хотелось бы. Сейчас самое главное — как можно быстрее добраться до дворца, а потом на всех парах начинать путь с самого начала. Но у племянника, похоже, были другие планы на этот счёт, и он, переполненный чувствами, прибегнул к тактике быстрого наступления.
— Нет! Пожалуйста, дядя! Не вези! — вскричал Мариан, до боли вжавшись в руку Генри. Он вырвал её из хватки мальчика, и не послушался его. Телега ещё сильнее загремела по каменной дороге. Ничего, пускай поревёт, иногда это бывает полезно.
Но в следующую секунду произошло сразу несколько вещей: Мариан крепко схватил поводья и дёрнул на себя, со всей силы укусил Генри за руку и резко толкнул его всем своим телом. Генри, не ожидая такого буйного поведения племянника, выпустил поводья, отвлёкся на укус (который, кстати, ощущался даже через перчатку) и, кувыркнувшись, выпал из телеги. Удар был не сильным, но Генри растерялся и ещё несколько секунд пролежал на земле. Потом встал на четвереньки и поднял голову: телега успела отъехать вперёд метров на десять, но Мариан смог её остановить, и теперь, стоя прямо на мешках, грозно, словно штормовая волна, взирал на Генри. У него по спине побежали мурашки.
— Я не поеду во дворец, — сообщил Мариан и приосанился, будто бы он внезапно стал королём:
— Разворачивай телегу. Я еду с тобой.