Ветер неторопливо покачивал ветки деревьев и кустарников. Трава соблазнительно шелестела, и лес, полный грязи и слякоти, на мгновение показался блондинке не таким уж плохим. Сквозь листья на землю частенько падали солнечные зайчики, создавая решеточку, и быстро бегали по земле. Вдали звучали колокола. Или блондинке казалось, или это воображение разыгралось, но вся эта ситуация давила, заставляла паниковать и вздрагивать. Ровный и чистый звон вперемешку с глухим стучанием собственного сердца создавал панику. В голове стоял целый гул и беспорядок, а в глазах застыло лицо мерзавца.
Его уродливое лицо было всё в порозовевших шрамах и болячках, которые полопались от раздражения кожи. Косые глаза, смотрящие то в строну, то на саму златовласку. Глаза, безжизненные и пустые, посеревшие и не имеющие ни намека на какой-либо цвет, а также чёрные зрачки, которые расширились от возбуждения и накатившего азарта. Бледная кожа, тощее лицо и сильно выступавшие челюсти. Из-под серого плаща также показалось совершенно обнажённое тело, исхудавшее и мозолистое. Длинные седые волосы клочьями свисали и прикрывали виски. Грязные, сморщенные руки — этот человек вполне бы сошел за старика, но в движениях и в лице всё так же присутствовала молодость, резвость и явное безумие.
Кривые губы расплылись в усмешке некого страстного безобразия и желания. Длинные ногти на тощих пальцах шелохнулись, и в руках из ниоткуда возник меч. Призыв орудия? Нет, скорее владение иллюзиями и пространством, в котором внезапно оказалась девушка. Но сможет ли она выбраться и противостоять этому иллюзорному страху?
Она дрожала. Он словно безумец, а его действия и шорохи с глухим рычанием пугали до смерти, заставляли медленно отходить. Вся решимость и готовность испарялись с невиданной скоростью, оставляя в Заклинательнице духов скользкое чувство мерзости и отвращения. Чувство паники и детской глупости. Она отступала всё дальше, вздрагивала, непонимающе хлопала глазами и терялась. Хартфилия была на грани срыва и истерики. Необдуманное задание, идиотская храбрость и гордость аристократки... Всё неправда, и она не такая способная — она боязливый ребёнок, которому нужна защита.
А он приближался, обнажая свои пожелтевшие зубы и улыбаясь; босыми ногами ступал на влажную почву, вызывая её бульканье и отрывистое кряхтение. В карих глазах лес стал грязным, противным до тошноты, и, проглотив комок в горле, девушка сорвалась с места. Отчаянно, словно голубка, у которой обрезали белые крылья. Люси ощутила на щеках горькие слёзы, которые обжигали кожу щёк, и невыносимо захотела закричать и молить о спасении, словно это вовсе и не она, а какая-то оболочка, пустая, не имеющая своего самообладания.
Ноги подкашивались, и девушке показалось, словно они отяжелели на пару лишних килограммов. Она еле их передвигала, в то время как незваный гость приближался. Хартфилия уже не могла даже дышать, а лишь шмыгала носом, пытаясь успокоиться и подавить истерику. Сердце глухо постукивало в такт сбившемуся дыханию, и Люси уже не слышала ничего, кроме этого. Не слышала даже себя, не слышала, как рыдала и кричала в голос. Позабыв обо всём: о ключах и товарищах — девушка из последних сил охрипшим голосом шептала.
— Помогите... — это был её голос, охрипший, сорванный, без толики нот или других красок. Она испугалась самой себя, в то время как под ногами грязь поглощала кроссовки. И снова она срывалась с места, ускользая от прытких рук, не переставая плакать и звать на помощь. Наваждение и страх вовсе лишили Люси рассудка, а теперь она еще и выронила связку ключей — последнее, что связывало её с остатками понимания ситуации.
Она размахивала руками, отталкивая острые ветки деревьев, которые беспощадно царапали её нежную кожу. Перепачкавшись в грязи, Заклинательница продолжала плутать, надеясь, что погоня прекратилась, но как же она ошибалась. Спотыкаясь о корни вековых деревьев, девушка падала, разрывала одежду и царапала колени с ладонями, но, несмотря на ноющую боль, вставала, убегая всё дальше в лес и не переставая оглядываться. Она уже не кричала — голоса попросту не было, а глаза, расширенные от возбуждения, распухли и невыносимо болели. Она была готова упасть от усталости, но страх и осознание погони придавали сил.
Внезапно опора под ногами пропала, и Хартфилия с немым криком рухнула в леденящую воду, которая напрочь выбила из лёгких воздух. Вода, ледяная, мутная и грязная, в которой ничего невозможно увидеть, помогла медленно возвратить сознание в норму. В теле ощущалась невыносимая боль от удара о водную гладь. Люси выплыла на поверхность, тяжело дыша и пытаясь схватить руками скользкие камни у берега. Речка, бегущая с гор, глубокая и широкая, уходила далеко на юг, дальше деревень и Магнолии, на самый дальний край Фиора...
От усталости и отчаянья у блондинки голова шла кругом. Тошнотворное чувство поступает к горлу, и от этого хочется просто тихо умереть. Она уже не надеется ни на что: ни на спасение, ни на любую помощь. Люси теряет сознание, оставляя свою судьбу на попечение течения. Прошло какое-то время, и волны вынесли девушку на песчаный берег.
После этого на берегу как раз вовремя показалась уже немолодая женщина. Её седые волосы, спрятанные под чёрной косынкой, чуть выбились и прядями свисали на глаза, иногда мешаясь. Лицо хорошего загорелого оттенка с длинными морщинами на лбу. Большие зелёные глаза с неугасаемым весельем и озорством смотрели вперёд, и женщина, напевая себе песенку под курносый нос, чуть слышно стукала оземь большой и длинной деревянной палкой. Она была немного полновата, горбилась, собирая травы. Каждый день она приходит на берег реки и собирает целебные растения. Каково же было её удивление, когда она увидела здесь необычную гостью.
— Э-э-э-эх... милочка, кто же тебя так? — женщина присела рядом с раненой блондинкой, обеспокоено рассматривая многочисленные раны, но когда ее взгляд остановился на тыльной стороне правой ладони Хартфилии, то она неосознанно вспомнила красивого блондина со шрамом в виде молнии...
Подрагивая всем телом, блондинка ощутила тёплые руки на своей оледеневшей коже. Приоткрыв глаза, девушка сдавленно выдохнула, пытаясь справиться со слезами, которые так и норовили выкатиться и упасть на подушку. В горле застыл немой комок рыданий и стонов боли, в голове путались мысли. Тело онемело и застыло в одном положении, от вздохов было трудно дышать, и внутри что-то глухо стучало. В ушах были слышны тихие шаги. Как оказалось на самом деле, девушка лишь испугалась собственного пульса. Она с ужасом понимала, что не знает, где она, не знает, кто эта женщина, и не знает... не знает саму себя.
— Тише, дорогая, тише... — улыбаясь, женщина теплыми ладонями массировала живот блондинки, и девушке стало неимоверно тепло и хорошо. По жилам как будто заструилась жизнь, раны начали исцеляться, но само неприятное чувство боли оставалось как и прежде.
Открыв рот, она собралась было спросить, но голоса и вовсе не оказалось. Раздалось лишь краткое шипение и хриплые шорохи. Горло обожгло болью, и казалось, что глотку вот-вот что-то разорвёт. Глухо и отрывисто всхлипывая, блондинка сходила с ума от неизвестности. Внезапно она оказалась в темноте. Ни имени, ни понятия, кто она и где. Этот липкий страх сковывал тело и сознание, заставляя паниковать. Она боялась саму себя, это непонятное ощущение и ненужные мысли. Женщина лишь качала головой.
— Я понятия не имею, откуда ты, я нашла тебя на берегу реки, — тихо проговорила седоволосая, убирая скляночки с мазями на свои места. Люси осмотрелась. Просторная деревянная избушка, красиво украшенная коврами и полотенцами с искусно вышитыми узорами. На лавочке, свернувшись клубочком, дремала полосатая кошка. Травы и коренья разных видов, которые висели на стенах, невыносимо воняли, смешиваясь во что-то тошнотворно кисло-сладкое. За окном уже был вечер, и в избе, потрескивая, горела свеча, извиваясь и танцуя свой огненный танец. Девушка сглотнула комок в горле и дрожащими ладонями вытерла щеки от слёз. Целительница с трудом одела её в голубоватую сорочку и уложила в постель, поглаживая по голове и шепча слова ласки и спокойствия. Вскоре златовласка уснула, а женщина вышла на улицу, улыбаясь и вдыхая свежий воздух.
***
Лексус сплюнул. Правая рука была вся изранена, и парень, морщась от боли, перебинтовывал её уже изрядно посеревшими от стирки бинтами. Задание с треском и ущербом для деревушки провалено. Денег нет, ночлега тоже, и идти, собственно, тоже некуда. Блондин вздохнул — бомж, тут нечего больше говорить. Даже пристанища нет, и хоронить некому. Пока до Магнолии тело внучка Макарову доставят, сгниёт же всё.
Дреер помотал головой из стороны в сторону, отгоняя мысли. Это что, попытка сдаться и вернуться в гильдию? Ну уж нет, он просто так не сдаётся — не из того теста слеплен. Лексус никогда не признает никого выше себя и уж точно ни в коем случае не полезет извиняться, а потом ходить под косыми взглядами. Хотя чего уже только не было: голод, болезни, жалость к самому себе и злость... злость на свою никчёмную жизнь. Чего добился именно он, Лексус Дреер, внук мастера самой известной гильдии Фиора? Позора на всю оставшуюся жизнь? Обиду на весь мир? В том-то и дело, что ничего он не добился... Только врагов себе нажил...
Устроившись под огромным деревом, парень положил под голову свой мешок и задумчиво посмотрел на звёзды. Подумать только, он никогда раньше и не замечал всего этого. Хотя нет, в детстве, когда дедуля рассказывал ему про астрономию, он восхищался звездами, а затем отпустило с возрастом. Не было больше времени восхищаться и любоваться красотой, были только серые и скучные дни его существования. И неужели, чтобы наконец ощутить всю ценность мира, людей и природы, ему нужно было пройти сквозь всё это? Чтобы всего лишь посмотреть на эти массы горящих тел? Какая ерунда. Лексус немного поелозил на месте: что-то упорно втыкалось ему в спину. Привстав на локтях, парень провёл рукой по земле и обнаружил ключи в кусках засохшей грязи и ржавчине. Упав опять на спину, Дреер отряхнул всё ненужное и с замиранием сердца лицезрел ключи Заклинательницы духов, Люсьены Хартфилии...
Прошел год...
Улыбаясь лучам солнца, по деревне бежала девушка в лёгком ситцевом платьице. Она здоровалось с каждым прохожим, иногда и на секундочку останавливалась, разговаривая и отвечая на вопросы, а потом, сжав руками ручку корзинки и поблагодарив за новости или совет, бежала дальше. Карие глаза бегло блуждали по улочкам, губы растягивались в лучезарной улыбке, а чёлка, как назло, лезла в глаза. По спине стучала толстая коса пшеничных волос, а подол платья то и дело мешался. И вот она, подняв руку к верху и махая, крикнула женщине у небольшой избы:
— Бабушка Лина! Я принесла! — останавливаясь около пожилой женщины, тяжело дыша и не переставая улыбаться, златовласая красавица протянула той корзину. Женщина, взяв руками предмет, откинула мешающуюся ткань в сторону и взяла в руку красный фрукт.
— Люси, сколько говорить? Не бегай как угорелая по деревне, уже столько раз падала... — старушка потрепала склонившуюся девушку по голове. Так называемая Люси стала ей как дочь. Около года назад женщина нашла израненную девочку на берегу реки, не помнящую совершенно ничего, кроме своего имени.
— Ну я же хотела побыстрей гранаты принести, — надув губы, произнесла девушка и насупилась, демонстративно показывая, что якобы обижена. Лина лишь щёлкнула ту по носу.
За год блондинку успели полюбить все в округе. Жителям нравились её взрывной характер и юмор, доброта и краткость. Она будто само солнце и жизнь, и от женихов отбоя не было. Старушка уже и не знала, куда класть букеты ромашек и васильков, которые так обожала девушка. Зато потом получался отменный чай или крем для лица. Как никак, а польза от этих веников все же была.
Люси помогала Лине в её деле целителя: собирала травы, бегала по деревне и доставляла заказы. Но самое главное — она покупала любимое лакомство старушки — гранаты. Пообедав с Линой, Люси собралась в лес: женщине требовались травы.
В деревню редко кто приезжал; были только свои, и магов тут водилось от силы два человека. Да и то не маги, а шарлатаны, достающие из шляпки кроликов. Люси очень интересовала магия, и особенно ее интересовало то, что было изображено на тыльной стороне ее правой ладони — розовая татуировка оригинальной и неповторимой формы. У кого ни спроси, никто и не знает, так что блондинку мучили странные сомнения. Кем она была в прошлом? Были ли у неё родственники, друзья? Где и как она жила? Ничего не осталось, лишь одно единственное имя — Люси. Да и то она не была уверена, её ли это имя.
Нагибаясь очередной раз, Люси аккуратно срезает растение и складывает в корзинку. На ужин бабушка обещала сытную окрошку с квасом. Улыбаясь своим мыслям и напевая себе до боли знакомую песенку из прошлого, блондинка не замечает, как из-за кустов выбегает кабан. Лишь только когда корзинку опрокинули, она наконец соизволила оглянуться и застыла на месте. Пискнув, девушка встала, как каменное изваяние, и задержала дыхание, боясь шелохнуться и лишний раз вздохнуть. Кабанчик же рылся в корзинке, которая заманчиво пахла. Хартфилия сжала кулаки и сделала маленький шажок назад. Ещё и ещё, и вот она уже бежит по тропинке вниз, ближе к деревне, как внезапно перед ней предстает скала, в которую Люсьена успешно врезается. Так называемая скала повернулась, удивляясь, кто так жить расхотел.
— Смотри, куда несёшься, — прозвучал сверху грубый баритон. Люси так и забылась: он показался ей настолько знакомым, что закружилась голова, а в глазах потемнело, и появился смутный силуэт. Помотав головой, девушка посмотрела на мужчину. — Болельщица? Ты ли это?
