маленький принц

-Чего ты хочешь, малыш? Хочешь, чтобы я взял тебя, или чтобы мой член оказался в твоём сладком ротике? Ну же, маленький, не стесняйся, ты же знаешь, я для тебя все сделаю. -Я-я-я… боже, Олег, — Разумовский протяжно стонет от того, как Волков выкрутил соски -Как ты меня назвал? Лисенок, ты не забыл правила? -Папочка, я хочу тебя в себе, пожалуйста, я сейчас умру, умоляю- Сережа раскрасневшийся мечется по подушкам, раскидывая длинные волосы по пахнущему чем-то сладким постельному белью. Когда Сережа сказал, что хотел бы попробовать чего-то нового, Олег не удивился. Удивился он тогда, когда Сережа сказал, что хочет его называть папочкой — он ведь и так его так называет, почему бы не попробовать такое в сексе? Олег почему-то сразу согласился, но ему откровенно говоря было неловко, когда его так называли, хотя сам был любителем по-разному называть любимого: из-за того, что Серому было 19, а Волкову-27, Олег, по большей части называл его малышом и прочими «сладкими» именами (по мнению Разумовского). Сережа оказался довольно капризным, но Волкову это даже нравилось. Сегодня он просил его не жалеть настолько, насколько у Олега хватит собственной выдержки. Это была своего рода игра: Олег формально спрашивал, чего хочет Разумовский, но до этого они все обговорили. Так что его вопросы были лишним поводом его извести. — Птенчик, ты точно этого хочешь? Ты уверен? Может мне стоит остановиться прямо сейчас, потому что мой маленький мальчик сегодня был непослушным и отвлекал меня, пока я был за рулём? -Нет, нет, блять, нет, только не останавливайся, я так хочу твой член, я больше так не буду- Сережа, похоже, был на последнем издыхании и был готов кончить от одного прикосновения -Сереженька, не будешь «что»? Малыш, скажи, чего ты не будешь делать и я сделаю то, чего ты хочешь, обещаю. Разве я тебя когда нибудь обманывал? — Я больше не буду тебе мешать, пока ты за рулём… -Чем именно? Тем, что ты болтал своими ножками у меня на коленях? Или тем, что выпросил, чтобы я снял с тебя носочки и согрел твои ножки в руках потому что ты не хотел подождать 15 минут до дома, где я бы это сделал и капризничал, потому что тебе было слишком холодно? Сережа закивал. -Словами, солнышко. -Да, да, да, этим. Прошу, сделай уже что-нибудь, мне так плохо, папочка, прошу, что мне сделать? -Ничего, ничего, сладкий. Наслаждайся, я же говорил, что все для тебя сделаю. Олег потянулся за смазкой. Вообще-то, он растянул Серёжу ещё час назад, но ему хотелось знать, что его мальчику не будет плохо или больно. Выдавив лубрикант и разогрев его в руках, ввел сразу два пальца и начал двигаться в нем, второй рукой держа кисти Сергея вверху, над головой. Сережа захныкал. -Ну же, родной, посмотри на меня. Я хочу, чтобы тебе не было больно. Подожди минуту и ты получишь все, что хочешь, маленький. И он вправду даёт ему то, чего так хотел его Серёженька. Вставляет, не входя до половины, чтобы Разумовский мог привыкнуть к ощущениям. Но того уже, кажется, ничего не волновало. Он закинул ноги на Олега, обвив его талию, капризно ударил пяткой по спине, требуя большего. А Олег двигается быстрее, входя уже на всю длину, до звонких шлепков, наполняющих комнату и дополняя громкие стоны Серёжи. Но ему, конечно, было мало, потому он начал подмахивать бедрами, совершенно не попадая в такт. -Папочка, я так хочу твою руку на члене,- Разумовский уже почти плачет от переизбытка ощущений Олег только хотел пережать член у основания, чтобы не дать ему кончить и продолжить эту сладкую пытку, но увидев слезы, выступившие на любимых васильковых глазах, передумал. Кладет руку на член Серёжи, двигая ей в том темпе, в котором так любит его мальчик, доводя его до такого оргазма; а от одного вида кончившего Разумовского, от его особо звонкого и протяжного стона кончает и сам. У Серёжи нет сил. Он лежит тряпочкой на постели и Олег ложится рядом, чтобы его любимый смог лечь на него и расслабиться окончательно. Спустя 10 минут, первым тишину нарушает Серый. -Олеж. - Что? Что, малыш? -А у меня ножки замёрзли. Согреешь? -Согрею, лисенок. Для тебя- что угодно, ты же помнишь? Олег садится на кровати, поднимая Серёжу и помогая ему улечься на коленях так, чтобы голову он мог положить ему на плечо и поспать, а ноги перекинул на другую сторону и Олег мог держать его стопы в руках, согревая. Олег знал, что, возможно слишком сильно балует своего любимого. Но он не мог по-другому. У Серёжи не было детства, так что единственным местом, где он мог вести себя как маленький, капризничая- был их дом и их отношения в целом. И их все устраивало. Потому что они по-настоящему любили друг друга: они любили за то, что они такие, какие они есть.